Подъехав на своей абсолютно новой красной Ламборгини, Натаниэль чувствовал себя просто невероятно оживленно. Двадцатые числа, преддверие нового года – года, перед которым вся страна суетится и пытается побыстрее урвать подарочки своим родственникам по акции. Тупые идиоты. Натаниэля так бесит. Оно и неудивительно – он-то терпеть не мог любые праздники, тем более Новый год.
Новый год очередного дерьма. И с каждым разом его становится всё больше. Это нихуя не весело.
Сморщившись, он громко захлопнул дверь своей тачки, выходя возле местного клуба. Боже. Даже он был украшен этими дерьмовыми украшениями, мишурой, искусственным снегом и гирляндой. Что за кошмар? Все будто помешались на простом дне, который на деле просто обозначили в календаре «праздником». На самом же деле в нём не было ни черта весёлого. Веснински не имел привычки навязывать своё мнение, просто его это невероятно бесило. Но он закроет глаза.
Закутавшись посильнее в не совсем зимнее пальто, Нат прикрыл глаза от снега, неприятно попадающего в них, очень быстро заходя в клуб. Там было намного теплее, играла громкая не новогодняя музыка и полно пьяного народу. Ну красота. Только тут он может отвлечься от проблем.
— Хэй, как ты? Давно тебя не видел. — Пожав руку Хэммику, местному знакомому бармену, Натаниэль приземлился на свободный барный стул, наконец, чувствуя себя в своей тарелке. — Ты чего такой угрюмый? Случилось что?
— Да нет, всё стабильно хуёво, — улыбнулся Натаниэль знакомой фальшивой улыбкой, положив голову на свои руки. — Налей мне как обычно. Я хочу хоть на мгновение согреться от тупого холода и перестать слышать идиотские новогодние песенки в ушах.
— Какой злой. Ты ходишь сюда года три, и каждый декабрь я от тебя слышу ворчания. Почему так не любишь этот праздник? — спрашивает Ники, перекрикивая музыку, пока наливал ему крепкий виски. — Сегодня за счёт заведения. Ты херово выглядишь.
— То есть за твой счёт? — приподнял бровь Веснински, с хриплым смехом приняв бокал и выпивая залпом горький напиток. Но зато тепло, разлившееся по венам чуть позднее, не сравнится ни с чем. — Я уже говорил, Хэммик, сосать тебе не буду даже за весь алкоголь в баре.
— Да кому ты нужен? — громко фыркает тот, закатывая глаза. — Просто ты сегодня действительно херовенько выглядишь. У тебя точно всё нормально?
Нат удивляется, как Ники до сих пор не заметил, почему у него такое настроение каждый декабрь. Хотя он сам виноват. Никогда не рассказывает то, что действительно беспокоит, и в целом о любых проблемах. Натаниэль привык полагаться только на себя, решать проблемы только свои и быть самому себе психологом. Веснински просто не может позволить утечки своих слабостей даже так называемому другу. Сегодня друг – завтра враг, который при любой возможности воткнёт тебе нож в спину. Конечно, паренёк-бармен не очень подходит под это описание, однако Нат просто привык так думать.
— У меня всё нормально. Как там Эрик? — решил умело съехать с темы он, тут же погружаясь в бесконечную болтовню Хэммика. Тот мог двадцать четыре на семь не затыкаясь разговаривать о своём парне, будучи невероятно воодушевлённым этими отношениями. Нат порой удивлялся своему же осознанию, что любовь на самом деле есть.
Пока парень без умолку трещал о подарке, который подарил ему Эрик на годовщину, параллельно потирая полотенцем стакан, Натаниэль разглядывал толпу пьяных людей на танцполе. Быть может, подцепить кого? Вон там чуть поодаль стол, за которым сидят сексапильные девушки, и все они выглядят более чем хорошо. А сбоку от них красивый юноша с миловидной внешностью, стоящий среди прожекторов, которому Нат, не удержавшись, игриво подмигивает, на что тот тут же заливается румянцем и отворачивается. Застеснялся. Как-то надоедливо.
— Ты вообще меня слушаешь, ушлёпок? — резко пихнув Веснински в плечо, Хэммик покачал головой, но стоило ему обворожительно улыбнуться, как деланная злость сошла на нет. — Ладно, считай, я уже привык. Ты кого-то ищешь?
— Возможно. Того, с кем можно по-быстрому перепихнуться, да забыть. Ты же знаешь, как я не люблю сложности.
— Знаю, но ведь нужно хоть иногда приносить в свою жизнь разнообразие, — важно кивнул Хэммик, словно это было так просто. Видимо, всё на его лице было написано, раз Ники чуть придвинулся, наклонившись через стойку. — Итак. Я дам тебе двести баксов, если ты переспишь кое с кем. Я не помню, чтобы кому-то удавалось затащить его в постель. Крепкий, как кремень.
Честно, Нат заинтересовался. Почувствовал чёртов адреналин только от слов, словно ему вновь шестнадцать лет. Веснински так давно не развлекался. Ему нужно это, как чёртов кислород.
— Не было ещё ни одного человека, который устоял бы передо мной. — Он затащит кого угодно в постель. Вызов будет принят. — Такой ещё просто не родился.
— Самодовольный ты ублюдок, Нат, — протягивает бармен так, словно сам не знает, что это факт. — Сегодня в VIP-ложах кое-какая шишка сидит. Охраны миллион, и ещё больше стоят только под клубом. Он сюда редко заходит, но слухи в клубе, ты знаешь, насколько быстро разлетаются. Ни на одну стриптизёршу не посмотрел, ты представляешь? Подумали, мол, гей. Но нет, он и на парня ни глазу. Но сексуальный настолько, что просто штаны от одного его вида трещат по швам из-за стояка. Нат, я один раз к нему пошёл отнести заказ и думал паду на колени прямо там.
Натаниэль с хриплым смехом отклонил голову назад, отпивая глоток очередной порции виски. Он знал, как любил Ники преувеличивать, но тут говорил с открытым воодушевлением. Словно тот мужик действительно настолько сексапилен, насколько рассказывают.
— Кто он? Помимо того, что сексуальная шишка, — довольно сдержанно интересуется Нат, едва успокаиваясь от смеха. Ладно, допустим, характеристики уже заинтересовали.
— Ичиро Морияма. Судя по всему, не местный, или просто жил раньше в другой стране. Но это не так важно. — Ники раздражённо подошёл к какой-то до ужаса сопливой парочке, дабы быстро выполнить их заказ и вновь вернуться к Веснински. Тут намного интереснее. — Он тоже, походу, как ты гангстер. По нему не то чтобы видно – выглядит как типичный бизнесмен с кучей бабла в кармане, но в нём определённо это есть. Как минимум отмывает бабло.
Натаниэль чертовски долго не тягался ни с кем из ”своих”. И если Ники прав, то Нат будет ему ещё больше благодарен.
— То есть ты хочешь, чтобы я затащил его в постель, и? Что перепадёт мне с этого?
Конечно, Веснински сделал бы это и без награды. Ему ведь так интересно узнать, о ком вещает весь клуб, однако нельзя показывать свою заинтересованность раньше времени.
— Я дам тебе две сотни басков, если ты переспишь с ним, — выпалил Ники, на что он издал протяжной вой и делано нахмурился.
— Я зарабатываю две штуки только за один день. А ты предлагаешь мне сотни? За то, что я буду потеть? Да нет, хуйня, мне не подходит. — Как бы завуалировано намекал, что ему можно предложить не только бабло.
Ники почти оскорблено глянул на него, но всё-таки медленно повернулся и взял с полок пару троек бутылок хорошего, а главное качественного, алкоголя. А такое Веснински ценит.
— Три бутылки виски и текила. Неплохо, — одобрительно закивал Натаниэль как раз перед тем, как к ним подбежал официант, передав какую-то небольшую бумажку Ники, судя по всему, с заказом. Веснински не сует свой нос в чужие дела, однако он точно понял, что там за заказ, и что несёт Ники его на второй этаж. Догадаться, кому именно, судя по реакции, было совсем не сложно.
— Что ты так смотришь на меня? — насторожился Ники, и не зря.
Потому что в следующий же миг Натаниэль буквально перепрыгнул за барную стойку и утащил ничего не понимающего бармена в служебную комнату. Не было времени объяснять. Нужно действовать, и как можно скорее, ведь добыча может уплыть раньше, чем Натаниэль достанет свою наживку. Терять нельзя. Веснински осточертело трахаться с писклявыми мальчиками и истеричными девушками.
Натаниэль хочет мужчину.
— Снимай свой бейдж, прямо сейчас. — Как же хорошо, что Нат пришёл в чёрных рубашке и брюках, ведь именно такой дресс-код был у здешних барменов. — И галстук свой тоже давай. Живее.
От такого поворота у Ники буквально отняло дар речи, из-за чего он быстро выполнил все указания, давая Нату надеть на себя и бейджик с его именем, и галстук, что также являлся отличительной чертой рабочих. Глянув на себя мельком в зеркало, Веснински даже понравилось то, что он видит. Сексуально. Как и всегда, впрочем, ибо он неотразим во всём.
— Ты можешь мне объяснить, что ты задумал? На кой чёрт ты едва не раздел меня? — Ники приходится буквально бежать за неугомонным другом, вышедшим из комнаты для сотрудников прямиком в бар.
— Это мой план. Заказ же поступил от этого Мориямы? — Натаниэль показал листок бумаги, до сих пор валяющийся на столе. После подтвердительного кивка продолжил: — Я отнесу заказ, а дальше уже он весь мой. Вот увидишь, и глазом не моргнёшь, как он окажется у меня в койке.
— Ну смотри, чтобы после твоего гениального плана меня не попёрли с работы. Иначе ты мне будешь торчать новую, — предупредил Ники, ткнув друга пальцем в грудь. — Иди. Надеюсь, тебе наконец-то отстрелят яйца.
Пусть мечтает. Показав вполне себе многоговорящий жест средним пальцем, Натаниэль ловко подхватил поднос и пронёс его через многочисленную толпу прямиком на второй этаж. Он ни капли не боялся того, что может пролить или наткнуться на кого-либо, потому как сам отработал в этом месте более двух лет до того, как поднялся в нелегальном бизнесе. Тогда ему стукнуло восемнадцать, первый курс университета и тридцать первый случай, как его вышвыривал папаша-мудозвон из дома. Но на тот раз Натаниэль не стал возвращаться обратно. Ники, – тот самый бармен, не только обучивший его всем азам, – любезно предложил свою квартиру в качестве временного ночлега. Возможно, именно поэтому Веснински его всё еще каким-то образом терпит.
Потому что благодарен. Впервые, кажется, кому-либо вообще. А Хэммик пусть и несколько идиот, но зато сердце у него доброе, а такое встретить в их времена большая редкость.
— Ты Ники Хэммик? — Стоило только переступить последнюю ступень, как его путь тут же перекрыл один из громил. А ведь всё равно жирдяй едва перекрывал длинный диван, посередине которого развалено восседал мужчина, а спереди него ещё несколько таких же. Это больше походило на бизнес встречу, что странно, ибо место абсолютно не подходящее. Им бы с таким лучше уединиться.
— А ты читать уже разучился? — показательно выставив свой бейджик, Натаниэль с презрительным фырканьем отпихнул громилу в сторону, проходя точно к столу.
Среди разноцветных огней было сложно разглядеть лицо человека, который ещё и сидит в тени. Однако он смог. И даже на мгновение замер с подносом выпивки в руках. Что ж, а Ники-то походу действительно не преувеличивал – выглядел Ичиро просто ахуенно. Его безразличный взгляд так или иначе горел, пальцы рук медленно водили по тонкому стеклу бокала, заставляя приковать взгляд. Ладно, хорошо, это чертовски сексуально.
Натаниэль должен выиграть в этой сделке.
— Господин, ваш заказ.
И на этом моменте Натаниэль включил своё актёрское мастерство. Как умеет. Наклонившись к низкому стеклянному столу, он с тихим охом, совершенно
случайно, безжалостно опрокидывает поднос прямо на брюки Мориямы, тут же для пущей уверенности испуганно отскочив. Как в дешёвой драме, да, правда. Ему самому не нравится. Однако это первое, что пришло в голову после осознания, что нужно же как-то заманить Ичиро поговорить наедине. Нужно было план преждевременно продумывать, а то так можно получить по первой программе. Вон телохранители уже подскочили вместе с другими мужчинами, когда как сам Морияма лишь инстинктивно развёл руками и резко встал со своего места.
— Прошу прощения, Господин, мне очень жаль. Это вышло совершенно случайно, — пролепетал Натаниэль едва своим голосом, выглядя настолько жалко, насколько мог бы выглядеть любой другой бармен в подобной ситуации. Вроде, у него даже получается отыгрывать свою роль. — Я ещё раз приношу свои извинения. Могу ли я отдать вам новую, абсолютно чистую рубашку с брюками?
Откуда здесь всё это – более чем не ясно, и Нат сам не знает. Да и какая разница? Он всё равно собирался сорвать всё это дорогое шмотьё, так что наплевать.
— Это более чем возмутительно, — наконец, подал голос Ичиро, из-за которого Нат уже почувствовал себя невероятно возбуждённым. Чёрт возьми, даже голос был сексуальным, разве такое вообще возможно? Он ощущает себя незрелым подростком в пубертатный период. — Кажется, за продолжительный срок работы в таком заведении вы должны были как минимум научиться держать поднос в руках.
— Я приношу свои искренние извинения. Пройдёмте со мной, пожалуйста, — весьма деликатно просит Натаниэль, потянув Ичиро в сторону VIP-комнаты, как раз размещённые по коридору налево.
— Молодой Господин… — За ними попытались побежать телохранители, однако на всеобщее удивление Морияма осадил их одним движением руки. Он был не против. Просто удивительно.
Натаниэль мысленно победно улыбнулся. Значит, тупейший план сработал. Это оказалось намного проще, чем он себя успел накрутить. Всё продолжая тянуть Морияму в сторону комнат, Веснински мысленно перебирал варианты, куда они могли бы заскочить. В кармане всё ещё валялись ключи от любой из комнат, что Веснински стащил у главного администратора ещё около года назад. Удобная вещь.
Пока он обо всём этом думал, даже глазом не успел моргнуть, как Ичиро неожиданно резко прижимает его к стенке, больно врезаясь затылком об неё. Зашипев, Веснински только тянется к раскладному ножу в кармане, однако не успевает и лишнего движения совершить; Морияма буквально пригвоздил его руки сверху.
— Ты думаешь, я так просто поверю в этот несчастный случай и твой безропотный лепет «извините, простите»? Таких, как ты, я чувствую за километры, Ники Хэммик, — по слогам растягивает якобы его имя Ичиро, прочитав с бейджика. — Кто тебя подослал? Что тебе нужно?
Ого. Натаниэль аж на мгновение потерял дар речи. Не думал он, что Морияма так быстро среагирует, причём настолько яро. Кажется, на него далеко не впервые так случайно проливали напитки. Оно и неудивительно. Стоило более осмотрительней быть. Кажется, этот Морияма имеет достаточную ценность.
— Ох, да что ты? А ты сообразителен. Вот только меня никто не подсылал, — покачал головой Веснински, вовремя заставив взять себя в руки. Приблизившись к лицу Мориямы, он по словам произнёс: — Всё куда проще, чем ты думаешь.
— Ты выбрал такой дешёвый трюк, хотя сам выглядишь вполне не глупо. — Ичиро довольно смело подхватил пальцами его подбородок, заставляя посмотреть на себя. Оценивает, вот же сучонок. Перехватив руку Мориямы за кисть, Натаниэль предупреждающе на него глянул.
— Раз ты всё понял, то я не вижу смысла оттягивать.
Натаниэль первый перешагнул черту, вцепившись в губы Ичиро грубым поцелуем, пока ладони перехватили его за затылок, тем самым прижимая к себе. Ичиро несколько опешил первые секунды, и Веснински даже осмелился думать, что сейчас его оттолкнут, однако этого так и не случилось. Уже спустя пару секунд Морияма начал не менее яро отвечать, из-за чего поцелуй стал всё больше походить на борьбу между друг другом за доминантность. И никто не хотел проигрывать в ней.
— А ты неплох, Ичиро, — запыхано шепчет он в его влажные губы, пока Морияма пихает своего сегодняшнего партнёра в первую попавшуюся комнату, громко закрывая двери. Даже ключи не понадобились, как хорошо.
— Ты пока тоже, Ники, — в ответ сказал Ичиро, вновь смазано впиваясь в его губы, как только они оба немного отдышались.
— Нет, не называй так.
Он не хотел, чтобы во время секса Морияма выстанывал чужое имя, да еще и его друга. Это же просто омерзительно. И Ичиро всё понял, кивнув головой и нависнув над ним, порывисто опрокинув на постель с шёлковыми простынями. Сжимая ткань под собой, Нат снова ухватился ладонями за лицо мужчины и несильно укусил за губу, даже начиная раздеваться ровно до тех пор, пока не увидел в чужих руках презерватив. Конечно, ничего странного, казалось бы, однако Ичиро уже стягивал свои брюки, пока параллельно задавал вопрос:
— Надеюсь, ты хоть немного подготовлен. У меня нет ни малейшего желания тебя растягивать.
Натаниэль так и выпал. Тут же опрокинув Ичиро на постель, теперь была уже очередь Веснински над ним нависать с немного подлой ухмылкой. Лицо Мориямы было ещё более симпатичным под таким ракурсом.
— А тебе и не нужно будет. Потому что вставлять буду я, — шепнул в самые губы и скользнул рукой по бледной шее, совсем слегка её сжимая.
— Чего? — не делано удивился Ичиро, кажется, впервые потеряв невозмутимость. Тоже радует.
— Я всегда сверху, Ичиро.
— Я тоже, — нервно хмыкнул тот, привстав с кровати на локтях. — И я не позволю поиметь себя в задницу.
— Я тоже.
На этот раз Нат не выдержал. Перекатившись на другую сторону от Ичиро, он заливисто рассмеялся, чувствуя себя почему-то сейчас очень весело. Конечно, ну естественно он догадывался, что Ичиро не даст выебать себя в зад, однако от этого всё равно становилось смешно. Нату не раз такое говорили, однако чуть позднее всё равно стонали от удовольствия, прося о большем. Но тут он видел, что бессмысленно уламывать. Да и почему-то не хотелось, честно сказать.
— Кошмар. Прежде чем опрокидывать на кого-то виски, тебе стоит поинтересоваться у человека о его позиции в сексе, — фыркает Ичиро, положив руки под свою голову. — Ты вообще Ники Хэммик? Что-то я помню, словно у тебя было совсем другое лицо.
Нат вновь тихо рассмеялся, отключая звук на телефоне и откидывая его в сторону на кровать. Чтобы не мешал настоящий Ники Хэммик. Взяв сигарету из кармана брюк, Веснински прям тут закурил, выдыхая дым в потолок и так же положив руки под голову.
— Правильно. Потому что я не Хэммик. Мне же нужно было сюда как-то пробраться, чтобы трахнуть тебя. — Как оказалось, зря только всё напридумывал.
— Кто же ты на самом деле?
— Натаниэль, — пожал плечами, после чего издал протестующий звук, когда сигарету из его рта вот так вот просто забрали и зажали между своих губ. Ичиро выдохнул дым ему в лицо, улыбнувшись странной ухмылкой. Вообще улыбка на этом человеке смотрелась странно.
— Натаниэль. Тебе подходит это имя. — Будто бы смакуя имя на своём языке, Ичиро лениво прокручивал сигарету меж пальцев, выглядя задумчивым. — То есть, ты не работаешь здесь. Хотя поднос нёс очень даже умело ровно до тех пор, пока не опрокинул его на меня.
— Подрабатывал здесь, будучи студентом, года два, — кивнул Натаниэль на такое внимательное предположение, тупо пялясь в потолок. — А прихожу, потому что работает здесь друг, и иногда перепадает халявное бухло. Ну и плюсом здесь едва не единственное место, где я могу уйти от ужасной предрождественской обстановки и суеты. Кроме работы. Но так как на работе я не могу быть двадцать четыре на семь, то приходится убивать время тут.
— Умно, — щёлкнув пальцем, Ичиро напоследок затянулся, всё же передавая сигарету обратно в руки Веснински. — Не любитель Нового года?
— А ты любитель? — Веснински повернул на него голову и снисходительно вскинул бровью. Он уверен, что нет.
— Мне всё равно. В этот день я либо по-прежнему сижу в офисе, либо дома. Но особо ничем не отличаются эти посиделки. Я не праздную, как минимум потому, что не с кем, а как максимум – у меня нет на это времени. — Ичиро повернул голову в ответ на Натаниэля. — А ты почему?
Веснински никому прежде не рассказывал, почему именно. Хотя спрашивали многие. В первое время он не то что был нелюбителем – он просто ненавидел этот праздник. Но никому не говорил причину, стойко сдерживая себя и проглатывая всё дерьмо. Но сейчас почему-то тянет пуще прежнего всё вылить, даже когда нельзя. Взвесив все за и против, он пришёл к выводу, что видит Ичиро в первый и наверняка последний раз. Они никак не связаны и он не сможет насолить этой информацией, даже если захочет. Да, возможно, Веснински в какой-то степени противоречит себе, идёт наперекор своим принципам, однако уже плевать. Он устал скопившееся дерьмо держать в себе.
— Ладно. Я расскажу, — всё-таки выдыхает спустя долгие минуты парень, переводя взгляд на потолок вновь. — Когда мне было пять, мой отец впервые на моих глазах поднял руку на мать. Может, даже не впервые. Как только его тяжеленная рука опустилась на её лицо, ты не поверишь, но она без слов выдержала, отведя меня в сторону. Я всегда ненавидел гандона-отца, но когда мне исполнилось одиннадцать лет, я стал его
бояться. И ненавидеть Рождество, Новый год и в принципе всё, что с этим связано.
— Как же это связано? — с толикой заинтересованности спрашивает Ичиро. Нат пытался проглотить чувство собственной жалости.
— Ровно в новогоднюю ночь отец на моих глазах зарубил топором мать. Остатки её органов полетели на ёлку, он методично раскидывал их по всему фальшиво украшенному дому, а кровь заполонила не только всю белую плитку, но и мои глаза. Отец клялся, что если я хоть слово скажу кому-либо про эту незабываемую новогоднюю ночь, то он скормит мне кишки собственной матери, заставляя съесть всё до конца. — Натаниэль посильнее затянулся крепкой сигаретой, с целью заглушить непрошеные воспоминания. — И он не врал, я это знал. После этого случая я не разговаривал месяц, пока он не ударил меня в челюсть, заставляя тем самым найти дар ёбанной речи.
Веснински громко фыркнул, передавая сигарету молча лежавшему Ичиро. Интересно, насколько быстро тот убежит после насыщенной речи? Но ведь это даже не конец.
— Первый мой вроде как счастливый Новый год прошёл, когда мне было шесть. Мама подарила мне кролика, но настрого запретила показывать отцу. Тупая сука. Приятно, но ведь она понимала, что рано или поздно Натан всё увидит. — Натаниэль скрепил зубы, думая, что его теперь не остановить. — Конечно, он увидел несчастного животного ровно через неделю. Но ничего не сказал. Зато в тот вечер мы поужинали мясом, он впервые разрешил мне съесть большой кусок. И знаешь, что это было за мясо? Ёбаная крольчатина. Только после этого я заметил пропажу кролика. Рвало меня тогда, наверное, дня три.
Кажется, просвещение в будничную жизнь маленького Натаниэля ввела Ичиро в лёгкий ступор. Он несколько минут тупо пялился на его лицо, ничего не говоря. Веснински уже надоело ждать какой-либо реакции, поэтому он просто встал и намеревался уходить. Не сказать, что молчание Мориямы не обрадовало. Это напротив очень хорошо – тупо выговорился. Натана больше нет, а значит и проблем на эту тему быть тоже не должно.
— А с виду простой, наглый мальчишка. Оболочка твоя интересная, но внутри ты куда слаще, — сказал Ичиро, когда рука Веснински дотронулась до двери ручки. — Мне лестно, что ты поделился со мной этим. Теперь я понимаю.
— Забей, — фыркнул Веснински, едва не перебив его. — Мы видимся в первый и последний раз. Я вылил на тебя своё дерьмо, помимо коньяка, и мне стало легче. Прощайте, господин сексуальный Морияма.
Отвесив шуточный поклон, Нат в ту же секунду удаляется прочь с комнаты, так и не забирая свой алкоголь и деньги Ники. Но почему-то он не чувствовал себя огорчённым. Напротив – на душе настало долгожданное опустошение.
И ему не нравится это.
***
Рождество наступило так же быстро и неожиданно, как и, в принципе, все эти дни. Натаниэль особо себя не напрягал: съездил на одну заброшку, проверил местность, да бумажки некоторые заполнил. А ещё он застал себя за более странным занятием – сталкерство в интернете. Обычно отдаются приказы специальным людям, однако Веснински просто было стыдно просить отследить мужчину, с которым он хотел переспать, но так и не сделал этого. А просто поговорил. Удивительно, но ему даже понравилось, а ведь они ничего необычного даже не делали. Господи, Ичиро едва открывал свой рот.
Зато он неплохой слушатель. Вот.
Как бы сильно ни хотелось, однако на законных основаниях двадцать пятого декабря, Рождество, официальный выходной. Заставить других работать можно, но нет сил потом успокаивать буйные митинги. Так что отпустив всех на один день, Натаниэль сам, на удивление, решился побыть в эти дни дома и даже не высовываться. Как обычно закупится алкоголем и будет сидеть в гордом одиночестве. Как всегда.
Но почему-то конкретно сегодня на душе невыносимо ужасно.
Веснински не знал, как описать это. Встал, как обычно, оделся, приготовил на скорую руку яичницу, да стал есть. Потом как всегда: работа, работа и ещё раз работа за ноутбуком. Но всё равно внутри пожирало необъяснимое чувство, не позволяя сосредоточиться на работе от слова совсем. Вот так он и просидел до позднего вечера, под ночь открывая бутылку элитного вина, которое по традиции открывает каждое Рождество. Однако даже оно не заставило забыться.
Переключая на плазме телеканалы, сплошь и рядом напичканные Рождественскими песенками с программами, Натаниэль отпивал вино прямо с бутылки, постепенно начиная забываться. Он очень давно не пьянел, однако практически на пустой желудок организм даёт свою реакцию.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он услышал звонок в дверь. Ничего себе. А ведь гостей Нат не ждал никогда. Да и адрес знает только главный секретарь. Кто такой смелый?
Лениво поднявшись со своего места, Натаниэль покачивающейся походкой подошёл ко входной двери, даже не посмотрев в глазок. На него так подействовал алкоголь, как и на самообладание.
— Чего надо? — довольно недружелюбно отозвался Веснински, медленно поднимая голову вверх, тут же едва ли не подскочив на месте от неожиданного визита.
Перед ним стоял Ичиро, тот самый, собственной персоны. Вопросов очень много. И первый из них, самый основной, что он тут вообще делает? На следующую встречу они не соглашались, да и откуда вообще ему знать чужой адрес? Натаниэль догадывался, что Морияма занимается чем-то нелегальным, но чтобы отслеживать адреса.
— Натаниэль. Рад встрече с тобой вновь, — уж очень-то вежливо отозвался тот. — Впустишь?
— Да пошёл ты нахер.
Сталкер ебучий. Захлопнув прямо перед ним дверь, Нат только хотел отойти, как тут же невольно прокрутил образ мужчины ещё раз. Чёрное пальто, причёсанные волосы, как всегда чересчур чопорный вид. Безумно да так, что Веснински до сих пор не может выкинуть образ из головы. И он не скажет, что через одну секунду, после следующего звонка, открывает не без желания двери.
— Чего ты тут забыл, я спрашиваю? Рождество вообще-то, вот и иди празднуй или утопись в своих бумажках. Мне плевать. — Натаниэль предупреждающе глянул на невозмутимого японца, оглядывающего его. Конечно, учитывая, что Веснински в одной своей рубашке. Имеет право, ибо дома. — Я уже молчу о том, как ты вообще нашёл мой адрес.
Ичиро не стал настаивать, предпочитая этому стоять посреди площадки и удивительно терпеливо объяснять.
— Я понимаю твоё недопонимание, но всё куда проще, чем ты думаешь. — Ичиро протягивает ему мобильник, и Нат узнаёт в нём тот телефон, который он забыл в клубе. Натаниэль удачно забил на это, так как телефонов по понятной причине было немерено, а в том находилась совсем не важная информация. — Кажется, это ты забыл в комнате. Так как все дни у меня были забиты, то смог только сегодня принести.
Не странное ли это совпадение? И вообще, зачем тот оказал такую услугу, да ещё и самолично приехал к Веснински?
— Да ты реально, походу, больной на всю голову, — присвистнул Натаниэль, отбирая телефон из рук, в ту же секунду буквально отбрасывая его в сторону. Как же плевать. — Так и сказал бы, что пришёл, потому что просто соскучился.
— Тогда не вижу смысла дальше ждать. Ты знаешь, зачем я пришёл.
Вообще-то не очень. Однако не успел он многозначительно выгнуть бровь, как Ичиро в следующую же секунду накинулся на него удивительно порывисто, сжимая лацканы рубашки. Захлопывая за собой двери, Морияма скидывает с себя пальто прямо на пол, пока Натаниэль старается поспевать за губами на его собственных. От него так сильно вело. У Веснински едва не дрожат ноги от его напора и власти, которую Нат так и намеревался перехватить в свои руки.
Но напор этого человека не давал не то что забрать инициативу, а вообще вздохнуть воздуха.
— Ты всё же решился подставиться? — многозначительно хмыкнул Натаниэль, разбрасывая по всей своей комнате не то свои, не то вещи Ичиро. Он уже не особо разбирал, ведь главное, что они оба остались в одном лишь белье.
— Нет, потому что, по крайней мере сегодня, ты подставляешься.
Натаниэль хотел было возразить, но не смог, ибо в ту же секунду был повален на кровать и заткнут поцелуем. Тот чувствовался так, словно у него больше никогда не будет шансов стать верхним вновь. Дерзость, невозмутимость Ичиро первое время напрягали, однако сейчас напротив – возбуждали. Возможно, сейчас просто предрасполагающая обстановка.
— Ичиро, я, конечно, всё понимаю, но секса в нижней позиции у меня не было, — невольно подавившись слюной от напора, с каким прошёлся губами по его ключице Морияма, Натаниэль слегка изогнулся в пояснице. Следующие слова так или иначе звучали намного более сдавлено: — И я не планировал.
— Всё бывает впервые. Я буду нежен.
— Пиздёж.
И это так. Потому что то, с какой грубостью и в то же время точностью спустя три минуты двигались внутри него длинные пальцы, заставляя раз за разом заглушать стоны рукой, просто сносили мозг. Нихера он не нежный. Но Натаниэль очень сомневается, что получал бы такое наслаждение от нежностей, не присущих никому из присутствующих.
Перед его глазами стояла пелена, пусть Нат понимал, что это пока всего-то пальцы. Он ругал себя за эту подачку, ругал, что не сдержался и позволил порыву страсти захватить себя. И вот он лежит с раздвинутыми ногами, в раскрепощённом, абсолютно уязвимом виде, не в силах и двух слов связать, пока Ичиро, этот чёртов сексуальный ублюдок, глубоко трахал его пальцами. Никаких прелюдий в помине не могло быть.
Всё, что им нужно – секс. Не больше, не меньше.
— Если ты меня порвёшь, то я вырву твой член и заставлю тебя его проглотить. Ты меня понял? — предупреждает Натаниэль вкрадчиво, когда Ичиро достал из боксеров свой довольно не маленький орган.
— Понял. Не нервничай. — Морияма похлопал его по макушке, словно щенка поощряет. Нат только хотел в очередной раз рявкнуть на него, как Ичиро неожиданно придавливает его шею своей ладонью к кровати, не давая пошевелиться. — Расслабься.
Ему пришлось послушаться. Конечно, изнасилованием это не пахло, ибо в ту же секунду, как Морияма одним слитым толчком вошёл в него, изо рта Натаниэля вырвался громкий хриплый стон. Вцепившись в руку, сжимающую его шею, Веснински скрепил ноги на талии мужчины, не успевая ничего толком сообразить. Перед глазами – туман похоти. Его имеют сзади, а Веснински ведёт от этого разрывающего ощущения так, словно он ничего приятнее не пробовал.
Хотя, по сути, так и было. Теперь абсолютно плевать, что он полностью растоптал свою гордость в щепки.
— Видишь, а ты ещё сомневался. Вон как стонешь подо мной, словно последняя сучка, — горячо зашептал Ичиро на его ухо, ускоряя движения бёдер до едва слышного скрипа кровати и громких шлепков кожи об кожу.
— Заткнись, — мычит Нат слабым голосом, едва заставляя себя сдерживаться и просто не
закричать от сильных толчков. Кто бы мог подумать?
Вцепившись в плечи Ичиро, он находит всё-таки в себе силы перекинуть Морияму на спину, восседая теперь сверху. Судя по довольной ухмылке, тот не был против. Теперь время Натаниэля брать инициативу в свои руки. Потому совершенно удобно расположившись, он скользит руками по рельефной груди, раз за разом опускаясь на члене с более несдержанными стонами. А когда Ичиро втянул его в очередной грязный поцелуй, опустив руку на ягодицы и став подаваться с удивительной жестокостью навстречу, ему вообще на секунду показалось, что вот-вот упадёт в обморок.
В их сексе не было ни капли нежности. Это был жестокий, животный секс, где никто не собирался быть милосердным.
Натаниэлю кажется, что прошла целая вечность, прежде чем Ичиро с утробным рычанием излился прямо ему на бедро, а следом за ним и Веснински, содрогаясь в экстазе несколько долгих мгновений. Голова настолько кружилась, что хотелось просто свалится без сил, не поднимаясь больше никогда. Ичиро, словно сам дементор, высосал из него силы как в прямом, так и в переносном смысле.
— Я завтра не встану из-за тебя на работу, — со сдавленным звуком перекатившись на спину, Натаниэль сдул мокрую прядь со лба. Он потный, весь в сперме, но в целом очень довольный, пусть не показывает этого.
— Можешь сделать себе в честь этого выходной, — стоит заметить, не менее устало фыркает Морияма, всё ещё загнано дыша.
— Почему ты пришёл именно сегодня? — Хоть убей, Нат не верит, что по простой случайности. Переведя всё ещё горячий взгляд на Ичиро, он впился в него голубыми глазами. — Только вот не нужно мне заливать, что из-за телефона.
— Я знал, что Рождество ты проведёшь один, — пожал плечами Морияма, слегка привстав на локтях. — Я, соответственно, тоже. Так почему бы двум абсолютно свободным людям не объединиться в этот день?
— Звучит так, словно ты предложение мне тут собрался делать, — тихо фыркнув, Васнински встаёт с постели на слабых ногах, но лишь для того, чтобы принести два бокала и открытое вино.
— Тебе когда-то говорили, что у тебя сексуальная задница?
— Каждый день, козёл. — Запустив в Ичиро кухонное полотенце, Нат также ловко уворачивается от летящей прямо в него подушки.
Натаниэль гостеприимно кидает следом халат для Мориямы и надевает свой, после чего они благополучно садятся на постель, смотря прямо в панорамное окно напротив. Там, за ним, запускают салют, который может узреть едва ли не весь город, а люди внизу встречают его с радостными возгласами. Натаниэлю после этого впервые кажется ночной вид красивым.
— С Рождеством?
— С Рождеством.
Они чокаются бокалами и друг другу едва заметно улыбаются. Натаниэль чувствует странное тепло в сердце после всего. Что ж, ради этого ощущения не страшно ещё раз подставить задницу.
***
— Хули ты меня дёргаешь? Я собирался спокойно посидеть дома над книгой, а ты меня позвал в пол двенадцатого ночи на холодную улицу… — закончить свою ярую тираду Нату не даёт Ичиро. Тот просто берёт его за руку и тащит через толпы многочисленных людей, снег, холод. Через весь ад, в общем.
Тридцать первое число; нет ничего удивительного в том, что на улице скопилось так много народу. В этот день песни из бутиков звучат громче, люди выглядят счастливее, а украшения светят ярче. В этот ничем не примечательный день Веснински хотел как обычно отсидеться дома, но Ичиро, который был занят всю грёбанную неделю, решил по-своему. Позвонил ему в самую ночь и буквально приказал спуститься, да ещё и пригрозил.
— Куда ты меня тащишь? — Натаниэль едва успевал задавать вопросы, как они неожиданно оказались прямо на главной площади, напротив огромных курантов. Людей всё ещё было неописуемо много, но сердце Веснински так колотилось, что он едва обращал на них внимание.
Даже не верилось, что с человеком, с которым с самого начала он просто хотел переспать на спор, он стоит в таком месте. Кажется, Натаниэль даже в какой-то степени почувствовал счастье, когда осмотрелся. Теперь всё словно заиграло красками. Ёлка казалась большой и красивой, снег хлопковым и мягким, приятно оседающим на лицо, а яркие огни – по завораживающе прекрасными. Он засмотрелся, но даже не на всё происходящее. Конкретно на одного человека, на Ичиро, стоящего напротив него. Его глаза сверкали, а губы растянулись в едва заметной, но искренней улыбке. Какой же он, чёрт побери, красивый.
— Я всё это время думал о твоей истории, что ты мне рассказал. О том, как привык проводить Новый год и как встречал его в родительском доме. — Дыхание Веснински неожиданно перекрыло, когда Ичиро взял его за руки. — Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня у тебя были лишь хорошие воспоминания. Возможно, по мне не было видно, но я понял, что мне бы действительно этого хотелось. Сделать тебя хоть на каплю счастливым.
Действительно, так не казалось. Особенно в постели. Однако что-то, под названием сердце, подсказало – Морияма не врёт.
Он готов. Не знает, на что, но готов уже на всё. Медленный отчёт от десяти до нуля и всё становится неважным. Громкие гулы людей, огни салютов, заискрившая ёлка красками. Словно всё заиграло новыми красками в тот же момент.
В тот момент, когда Ичиро его поцеловал. Это был их
первый поцелуй. Первый абсолютно нежный, неизвестный пока ещё им, который заставил ресницы трепетать, а губы медленно повторять движения других.
Ничего не имело значения.
— С Новым годом? — решил попробовать Натаниэль, впервые произнося эти слова за всю свою жизнь.
— С нашим годом.
Этот год будет их. Новый, с такими же новыми событиями и своим дерьмом в моментах, но будет их. Только их.
Навеки и всегда.
