Кем мы выбираем быть

Каэнис. Имена обладали властью, всегда обладали и всегда будут обладать. Это были способы идентификации и описания вещей. Одно-единственное имя могло внушать страх, ужас, радость, облегчение и даже развлечение. Это название прочно вошло в первые две категории, и Каэнис приложила немало усилий, чтобы закрепить его за ними. Кто-то сказал бы, что она слишком усердно работала и слишком хорошо преуспела. Как бы ей ни было неприятно это признавать… возможно, они были правы. Не то чтобы она когда-либо кому-нибудь об этом рассказывала. Только один человек был близок к разгадке этой тайны, но этого человека уже не было в живых. Каэнис не могла сказать, что оплакивала своего бывшего Мастера, она чувствовала, что проливать слезы по нему было бы оскорблением его памяти. Водайм заслуживал лучшего, или, по крайней мере, она верила, что заслуживал. Кто-то назвал бы это смехотворным, но на самом деле это было довольно забавно — испытывать такие сентиментальные чувства к своему предыдущему Мастеру, который счел ее неудачу достаточной, чтобы списать ее со счетов и оставить в руках двух маленьких монстров, которых она ненавидела всем своим существом. Усмешка сорвалась с губ Каэнис, когда она поняла, что, несмотря на все случившееся… в некотором смысле ее положение не изменилось. Она сменила одного Мастера на другого… и все же эти двое отличались друг от друга, как день и ночь, по крайней мере, на поверхностном уровне. — Не мог уснуть, я так понимаю? — Заговорила седовласая Лансер, когда в поле ее зрения попал предмет ее размышлений. — Боже, со всеми этими безумными трюками, которые ты всегда выкидываешь, можно подумать, что ты будешь на седьмом небе от счастья, особенно после Олимпа. — И все же, ты можешь винить меня за это? Мне трудно заснуть после битвы с Царем Богов, я едва не победил его, а затем столкнулся лицом к лицу с одной из самых темных сил во всей греческой мифологии… а затем наблюдал, как старая подруга отдает свою жизнь за… за… — Его заикание, боль в голосе — всего этого следовало ожидать. Все это было оправдано. Рицука тяжело вздохнул и приложил руку к стеклу, отделявшему их от внешнего мира, или, скорее, к бесконечному пространству времени. Это было чудесно, но в то же время и ужасно. Когда он увидел это в первый раз, то был совершенно потрясен буквально бурлящими волнами синего, белого и черного, поистине морем бесконечного времени и пространства… хотя, если бы кто-то заблудился в нем, это могло бы быть хуже самого ада. — Как ты думаешь, мне лучше поверить, что Мусаши просто… исчезла, вместо того чтобы быть рассеянной по всему этому? — Да, это так. Лучше быть полностью уничтоженным, чем позволить своим останкам развеяться по всей этой выгребной яме. — Фыркнула загорелая женщина, занявшая место рядом с ним. Она впервые увидела то, что находилось за пределами реальности… что ж, Каэнис считала, что подземелья Тартара — это плохо. Довольно иронично, что темное царство было предпочтительнее межпространственной пустоты, через которую они сейчас путешествовали. — Каэнис. — Хм? — Если и было что-то, что она могла сказать о Фуджимару Рицуке, так это то, что он был довольно стойким, более стойким, чем кто-либо, кого она когда-либо встречала. Неудивительно, что к нему стекались так много людей… включая теперь и ее. Его лицо, ранее хмурое и глубоко опечаленное, теперь расплылось в радостной улыбке. — Независимо от того, насколько дикими будут события, тебе запрещено вовлекать в это Кастора и Поллукса. Все ясно? Сначала наступила тишина, затем раздался смех. Раскатистый смех, который прокатился по коридору подобно грому. Если кто-то еще бродил по коридорам, он, без сомнения, слышал смех Лансера. С тех пор как она прибыла в Халдею, она не делала секрета из того, каким человеком была, когда была союзником. Элли, было странно вспоминать об этом. Каэнис могла бы сказать, что она не сдерживалась, пытаясь убить их всех, когда еще была служанкой Водиме. На самом деле, она старалась изо всех сил, учитывая, что они были самыми сильными воинами, с которыми она когда-либо сталкивалась… и в конце концов она потерпела неудачу. Как говорится, если не можешь победить их, присоединяйся к ним. Хотя Каэнис подождала, пока после смерти ее предыдущего Мастера, прежде чем официально перейти на другую сторону. Это заставило ее почувствовать себя немного лучше по поводу всего происходящего. То же самое он сделал, глядя на Рицуку, который рассмеялся вместе с ней. Без сомнения, он легко мог представить, как она вышвыривает близнецов из Теневой Границы в хаотичный внешний мир Пространства Мнимых Чисел. — Ты знаешь, мне снились кошмары об этом, о том, как что-то происходит и нас всех выбрасывает туда. — Признался японский подросток, когда к нему вернулся контроль над собой. Было удивительно, как он мог так непринужденно говорить о судьбе, которая была во многих отношениях хуже смерти. Каэнис предположила, что это свидетельствует о его силе воли. — Да Винчи и Холмс не раз говорили мне, что лучше покончить с собой, чем быть брошенным на произвол судьбы… Я знаю, что они правы. — Хорошо, хорошо, прекрасно. Раз уж ты дал слово, я выполню его, если только ты не оступишься или эти два маленьких ублюдка не доставят слишком много хлопот. — Заявила седовласая Слуга. — А если они станут совсем дикими и попытаются кого-нибудь там вышвырнуть? — Я сам их остановлю. Женщина в доспехах обернулась и посмотрела на подростка, который с боем преодолел столько препятствий, включая сам Олимп, к тому же сильно искалеченный. О таком трюке многие, включая Титанов древности, могли только мечтать. Вспоминая все это, Каэнис снова не смогла удержаться от смеха. На этот раз все было тише и приглушеннее. — Когда ты говоришь это… Я могу тебе поверить, тем более что маленькие сорванцы уже не так могущественны, как в Лостбелте. Хех, и все же, полагаю, они нам понадобятся, когда мы доберемся до следующего Лостбелта. — Ты захочешь стать командным игроком, когда это произойдет? — Спросил Рицука полушутя-полусерьезно. Весело ухмыляясь, Каэнис скрестила руки на груди и прислонилась к стеклу. И снова так мало отделяло ее от пропасти между временем и реальностью. На краткий миг она позволила себе потеряться в потустороннем великолепии этого места, как будто это были глубокие синие моря ее времени. Обычно, когда она вспоминала об этих воспоминаниях, ее охватывал прилив ненависти и злобы… но эти чувства не приходили, не в этот раз. Отчасти это было из-за успокаивающего влияния ее нового Мастера. Она слышала, что он обладал… какой-то силой, какой-то способностью либо наводить мир, либо приносить его своим Слугам. Каэнис отвергла эту концепцию, считая, что это полная чушь. Ирония судьбы вызвала смех всего через два дня, и она начала понимать, как работает сила, или, скорее, она почувствовала, как это работает на ней самой. Вот почему ее другое имя всплыло у нее в голове, дразня ее, напоминая ей обо всех вещах, которые она совершала, о том, какой она была раньше. — Эй, Водайм. — Хм, да? Ты что-то хотела обсудить со мной, Каэнис? — Да, то, что ты только что сказал. Каэнис. Ты знаешь, что я… ты мог бы вызвать меня как Кенида. Почему… — Твой пол не имел никакого отношения к моему решению вызвать тебя. Я бы предпочел, чтобы ты была мужчиной или женщиной… если бы ты доказала, что способна и сговорчива, у меня не было бы никаких сомнений по поводу твоего пола. На самом деле, такие вещи едва ли приходят мне в голову, поскольку есть гораздо более насущные вопросы, когда дело доходит до вызова Слуги и командования им. Глядя на это, Каэнис предположила, что беседа прошла лучше, чем она ожидала; на самом деле все прошло именно так, как она ожидала. Водайм был неплохим Мастером, но его нельзя было назвать эмоционально доступным. Он все еще оставался настоящим магом, во всяком случае, в основном, и это проявлялось в том, как он взаимодействовал с другими, включая ее, свою собственную Слугу. Это был правильный метод взаимодействия. И на этом его сходство с Рицукой заканчивалось — на крутом обрыве. Он смотрел на нее не просто как на Слугу, а как на человека, как на товарища по команде. Его глаза… Каэнис редко могла припомнить время, когда кто-либо смотрел на нее с такими ясными и безмятежными чувствами. Возможно, было время, когда она была женщиной, но она изо всех сил старалась не вспоминать об этом периоде своей жизни. Чем дольше она смотрела в бирюзовые глаза Рицуки, тем сильнее в ней зарождалось желание сделать это, несмотря на всю боль и стыд, которые она испытывала от всего этого. Она предположила, что поддалась той же «власти», которая обладала всеми остальными Слугами. Возможно, это не так уж и плохо. Подумала Лансер, призывая свое древковое оружие. — Знаешь, я не могу использовать этот трезубец в полную силу. Хех, на самом деле, Тритон, сын Посейдона из плоти и крови и назначенный наследник, смог бы извлечь из этого больше пользы, чем я, — Призналась Каэнис. — Знаешь, где-то на этом безумном пути я действительно ожидал встретиться с ним, — Заявил подросток с ленивой улыбкой. — Теперь, когда мы миновали Олимп, я не думаю, что это произойдет… если только Британия не превратится в еще один адский шторм, что, скорее всего, и произойдет. Каэнис снова рассмеялась, и ее уши, похожие на лошадиные, на мгновение приподнялись. — Определенно. Водайм действительно сказал это, и южноамериканский Лостбелт были… отвратительны в том, во что они превратились. — На мгновение она взглянула на своего Мастера. Каким бы коротким оно ни было, тень, упавшую на его лицо, нельзя было ни с чем спутать. Его нельзя было винить за это; Каэнис набросилась бы на любого, кто посмел бы назвать Рицуку трусом или слабаком за то, что тот беспокоился о том, что их ждет в последних двух проигранных боях. Каэнис видела их, и она прекрасно понимала, что его беспокойство было обоснованным по нескольким причинам. Конечно, она была из тех, кто верит, что беспокойство в конечном счете ничего не решит, и нужно действовать. Именно это она и предприняла. Рицука почти как в замедленной съемке наблюдал, как трезубец приближается к нему. Его острие находилось всего в дюйме от его лица. Он был уверен, что, если бы в него вонзили меч, он смог бы увернуться. Взглянув в глаза Каэнис, он понял, что именно этого она ожидала, именно этого она хотела от него. Он просил ее о помощи, но она также спрашивала его, поддержит ли он ее. Рицука ответил ей своим обычным ответом — взглядом, полным абсолютной решимости. Каэнис быстро вытащила свой трезубец и шагнула к нему ближе. Он не отстранился, только продолжал пристально смотреть на нее, даже когда она наклонилась вперед с едва заметной усмешкой на лице. — Знаешь, в мое время такие идиоты, как ты, долго не жили. На самом деле, я убила больше, чем следовало, когда они вставали у меня на пути. — Ее прежде золотой трезубец засверкал лучезарным светом, когда он «уменьшился» до своей более простой формы, а также исчезла некогда угрожающая аура, которую на короткое время излучала Каэнис. — Часть меня хочет думать, что это карма или что-то в этом роде. — Я слышал это от многих Слуг. — Заметил человек. — Что ж, теперь ты услышал это от меня, — Парировала Лансер. — Все еще… служу под твоим началом… Я не могу сказать, что я против этого, черт возьми, когда дело доходит до драки… Осмелюсь сказать, ты самый способный идиот, которого я когда-либо видела… Может быть, даже наравне с Гераклом. — Его лицо озарила яркая улыбка. Как ни странно, Каэнис не испытывала желания отшлепать его, вместо этого она почувствовала желание… защитить его. — Боже! Все это говорило о том, что ты несносный маленький ублюдок, и ты это знаешь! Его улыбка стала дьявольской. — Я тоже это прекрасно понимаю. Все, что я слышал, — это то, что ты действительно вписываешься в обстановку здесь, в Халдее. — Ха, если разобраться, изначально предполагалось, что я буду работать на вас, ребята. — Да, так и было… забавно, как все обернулось, не правда ли? — Чертовски верно. — Фыркнула греческая Слуга. — Кстати, об этом… а как насчет тебя? Ты, черт возьми, точно не так начинал, взваливая судьбу всей истории человечества и, возможно, даже само выживание человечества на свои плечи. — Она задавала ему этот вопрос несколько раз и несколько раз получала примерно один и тот же ответ. — Я… делаю все, что в моих силах, и пока этого было достаточно, но я не знаю, будет ли так в будущем. — Последовал честный ответ восемнадцатилетнего парня. Тень упала снова, но ее власть над ним была слабее, чем раньше. Прежде чем она успела ответить, Рицука поднял глаза и встретился с ней взглядом. Они были тверже, чем даже броня олимпийцев в их «истинном» обличье. — Каждый Лостбелт… Я разрушаю миллионы жизней, чтобы поддержать свою и тех, кого я люблю… Я… Я чувствую, что если я поверну назад, то действительно стану монстром. Или, по крайней мере, еще большим, чем я есть. — Прежде всего, я должна сказать, что ты не из тех, кто усмиряет стадо умирающих животных. — Его взгляд стал еще острее, но Каэнис не отступала. Через несколько секунд он вздохнул, соглашаясь с ее словами; Рицука перевел взгляд с нее на пространственную пустоту за пределами мобильной базы. — Каждый Лостбелт… это насмешка над всей историей человечества… даже над историей Водайм. На самом деле, каждая секунда, проведенная там, вызывала у меня отвращение; человечество превратилось в богопоклоняющихся овец, которые даже не ждут, когда их зарежут, как в скандинавском Лостбелте, а просто проводят день за днем свою бессмертную жизнь. Рицука, — Она все еще чувствовала себя немного странно, называя его по имени, а не по фамилии или титулу Мастера. Это заставило ее почувствовать, что она все больше знакома с ним. — Каждый Лостбелт — это просто цветная версия ада в той или иной версии… Что касается истории человечества, я не знаю, как все обернулось, но, несомненно, это должно быть лучше, чем они, лучше, чем то, что создали Криптеры. Рицука уставился на Лансер, открыв рот от изумления. Хотя он и раньше общался со Слугами Лостбелта, мало кто высказывал свое мнение о Лостбелтах, в которых они обитали. В частности, он избегал этой темы в разговоре со Скади из вежливости, зная, как далеко она зашла в сохранении своего собственного Лостбелта. Что-то подсказывало ему, что если бы она услышала Каэнис, он был бы свидетелем кровавого столкновения между зимней богиней и воином, вооруженной божественным оружием. В глубине души он сделал мысленную пометку постараться разделить их, если это будет в его силах. Вернув свой взгляд обратно к стеклу, он вздохнул. — Это… один из способов взглянуть на это, но я все еще не могу сказать, что могу следовать этой линии мышления. — Я так и думала, что ты слишком сострадательный, но… это не тот снисходительный вид сострадания, от которого выворачивает наизнанку. — Призналась загорелая женщина, отводя взгляд от его фигуры. Теперь, похоже, настала ее очередь быть молчаливой и замкнутой. Ей это совсем не понравилось. — Мир, из которого ты родом, — это твой мир… Я бы не возражала отправиться туда. Знаешь, если есть причина, по которой Слуга должен оставаться рядом, когда не нужно бороться. — Дай определение битвам. В моем мире их все еще много, хотя и такого рода, о котором ты думаешь… Да, у меня действительно нет никаких планов вмешиваться в это, — Заявил черноволосый подросток с легким смешком. Это была та часть, где он ожидал какого-то ответного удара. К его удивлению, Каэнис скрестила руки на груди и прислонилась к стеклу. — Все в порядке, я не собираюсь участвовать в чужой войне без чертовски веской причины… нет, я не хочу провести остаток своего существования, утопая в крови и трупах. — Снова и снова она повторяла себе, что ее жизнь в качестве Каэнис — это другая жизнь. После того, как Посейдон изнасиловал ее, она решила жить как Кенида… но вот она снова стала Каэнис, по крайней мере, физически. Возможно, в ней тоже было что-то от прежней нее, факт, который она спокойно, с болью принимала. — Водайм сказал мне, что в современном мире не так много сражений, как в мое время, я… Я могу с этим справиться. Просто до тех пор, пока есть чем заняться. — Что ты считаешь захватывающим? Делаешь все, что захочешь? Она ответила на его ухмылку своей собственной. — Может быть. — Ее охватило чувство теплоты, и Каэнис догадалась, что Рицуку охватило то же чувство. Было приятно поговорить о будущем, особенно после того буквального ада, через который они все прошли на Олимпе. Если бы кто-то остановился и позволил всему этому осмыслиться, на ум пришло бы слово «чудо», это было чудо, что они прошли через все это. Сама Каэнис считала чудом то, что она стояла здесь и разговаривала с человеком, которого десятки раз пыталась убить. Она уже начала задаваться вопросом, когда же сможет признаться себе, что становится все счастливее от того, что этого не произошло; Рицука был чрезвычайно жизнерадостным молодым человеком. И к тому же немного симпатичным. Ну вот, опять ты за свое, говоришь как… Каэнис… Каэнис. Мысленно зарычала Лансер. Ее пальцы подсознательно сжали бицепсы. Она заскрежетала зубами, а глаза плотно закрылись, когда на ее лице появилось хмурое выражение. Черт возьми. Проклятье. Черт возьми! Почему, черт возьми, я должна продолжать идти через это?! Почему я не могу просто быть тем, кем я хочу быть?! Почему же я не могу просто быть… быть… — Кем ты хочешь быть? — Раздался тихий голос подростка. Бывшая Слуга Криптера выглядела так, словно в нее только что ударила молния. Судя по тону, который он произнес, Рицука ожидал резкой отповеди и угрозы своей жизни. Тот факт, что ничего этого не было, свидетельствовал о том, насколько глубоко она была погружена в свои мысли. Сделав глубокий вдох, он совершил еще один прыжок веры, погрузившись в чувства сверхчеловеческих знакомых, которые его окружали. — Ты, наверное, думаешь о том, кто ты такая, и если мы переживем все это и вернемся в историю человечества, кем бы ты хотела жить. Ты более чем ясно дала понять, что ненавидишь Каэнис, прежнюю себя.… но ты также показала мне, что не до конца гордишься тем, кем ты была в роли Кенида. Это правда? Ей на самом деле хотелось наброситься на него, отчитать и заявить, что он ни черта о ней не знает. Она не могла этого сделать. Все, что она сделала, это пришпорила лошадей и опустила глаза, стыд и гнев исказили ее лицо. — Если бы меня вызвали как Кенида… ты никогда бы не принял меня как Слугу… или как союзника. То, что я делала… у тебя бы от них мурашки по коже побежали. — Она ненавидела себя за то, что перевирала собственные слова, когда произносила их. В гневе запрокинув голову, она ударила обоими кулаками по армированному стеклу. — Черт возьми, боги! Я думала, что буду счастлива, будучи мужчиной, и я была счастлива! Но потом… потом… Даже сейчас я помню, какой невыносимой девчонкой я была раньше! Эта маленькая девочка, которая ни черта не могла сделать сама и всегда зависела от других! Я ненавижу это! Я чертовски ненавижу это! Он стоял молча и поддерживал ее, пока она колотила кулаками по стеклу, не подавая никаких признаков того, что оно треснет. Возможно, это было потому, что Рицука знал, что укрепленное стекло не разобьется, если она не приложит к этому серьезных усилий… или, возможно, он больше заботился о ее эмоциональном освобождении, чем об интерьере базы. Зная черноволосого подростка, последнее было вполне реальной возможностью. Через несколько минут после того, как она начала колотить по стеклу, Каэнис почувствовала, что устала, как будто у нее перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. Подняв глаза, она увидела свое отражение, лицо женщины, которой она была раньше, гнев, который она несла в себе как мужчина, которым она выбрала жизнь и которым умерла, и, в конце концов, она не могла сказать, который из них был настоящим. Как только она почувствовала, что в ней снова закипает гнев, Каэнис почувствовала на себе чью-то мягкую руку. Несмотря на потрясение, она испытала глубокое облегчение, увидев спокойное выражение лица Рицуки. На этом месте она могла бы огрызнуться на него за то, что он проявил к ней что-то похожее на жалость или сочувствие, но она все еще была эмоционально истощена своей вспышкой. Кроме того, … в глубине души она была счастлива, что его рука лежит на ее руке, успокаивая ее. — Ты оба, и ты можешь выбрать, как жить дальше, проявляя лучшее из того и другого. — Начал японский Мастер ясным, сосредоточенным голосом, как будто он уже говорил об этом раньше. — Послушай, я не собираюсь говорить, что не знаю о том, что ты делала в роли Кениды… Я видел их в своих снах… И, при всем моем уважении, это всего лишь еще один камешек в каменоломне. — Его губы на мгновение изогнулись в ухмылке, когда она посмотрела на него, приподняв брови. — Эй, с таким количеством Слуг, как у меня, я видел вещи, которые травмировали меня на всю жизнь, вещи, которые я никогда не смогу забыть. Когда я смотрю на некоторых из моих Слуг… Я признаю то, что они сделали… но я также признаю, что в них есть что-то хорошее, и что, как и я, они стремятся вперед. Конечно, наступает момент, когда нам хочется стать кем-то или чем-то другим… и иногда мы можем, но все сводится к тому, хотим мы того или нет, убежать от своего прошлого или встретиться с ним лицом к лицу. Как по мне… Я бы хотел снова стать обычным старшеклассником, но я не могу стать им снова, по крайней мере, в полной мере, так что я не могу продолжать переживать из-за этого. Вместо… Я смотрю вперед, как подросток, который путешествовал во времени и пространстве, сражался с монстрами и богами, а с недавних пор и с инопланетянами. Весь этот опыт — часть меня, и все, чему я научился благодаря ему, я сохраню в себе, насколько смогу. Таков я, таков мой образ жизни с этого момента. — Он перевел дыхание, чтобы взять себя в руки, и встретился взглядом с Лансер. — Я не говорю, что у тебя это сработает, но я слепо отказываюсь от одного в пользу другого… Я не думаю, что это правильно. Ты оба — Кэанис-девственница и Кенида-король-тиран… вам решать, взять лучшее от обоих и идти своим путем. Рицука нутром чуял, что за этим последует молчание, он надеялся на это. Если он услышит окрик или удар клинком в лицо, что ж, он был готов. К чему он не был готов, так это к тому, что произошло, когда он попытался отдернуть руку. Каэнис держала его за руку, сжимая ее не со злостью, а почти с отчаянной нежностью. — Не могли бы мы… закончить этот разговор… в твоей комнате, Рицука? — Послышался тот же мягкий голос, который он уже слышал мельком. Вместе с этим на щеках неистовой женщины появился легкий румянец. Ее просьба была спокойно выполнена.

***

— Я ненавидела себя за то, кем я была, когда была Каэнис, но сейчас оглядываясь назад… Я не могу сказать, что горжусь тем, кем я был в роли Кениды. — Начала с того, что Лансер села на его кровать, а он — рядом с ней. Не было особого шума из-за того, как они сидели, или из-за того, что они были только вдвоем. — Я взяла лучшее от обоих… Меня так и подмывает сказать, что у Каэнис не было хороших ролей… но, возможно, я бы солгала. В роли Каэнис… Я… я чувствовал… надежду, оптимизм, я была счастлива, когда люди становились на мою сторону. Я… чувствовала то же самое, когда ты поддерживал мою голову и подбадривал меня. Хе-хе, даже сейчас я не могу найти в себе сил отказаться, хотя Кенеда, вероятно, так бы и поступил. Подросток нервно почесал щеку, слегка покраснев. Ну, она прямо сказала, что не отвергла мои ободряющие речи, думаю, это означает, что я становлюсь лучше в них разбираться. Когда дело касалось его Слуг, Рицука изо всех сил старался поднять им настроение, независимо от того, насколько обеспокоенными были они или он сам. Казалось, что это почти как способность к выживанию: если у них есть надежда, они могут продолжать работать. Каэнис однажды сказала ему, что ненавидит подобные вещи, но сейчас она сама слегка потакала им. — Сила, которой я была, будучи Кенида… и… яркость, которая была у меня, когда я была Каэнис, не привязанным ни к земле, ни к морю, объединяющим силу, чтобы сокрушать армии… Я бы хотела быть всем этим. — Ее уши рванулись вперед, почти в радостном порыве. Она сделала это снова, когда посмотрела на него. Румянец на ее лице все еще был на месте, хотя и стал чуть заметнее. — Ты бы помог мне сделать это… верно, Рицука? Он не был полностью застигнут врасплох нежностью в ее голосе, но это заставило его сердце учащенно забиться. — Как твой Мастер, да. Как твой друг… определенно. Какого черта ему понадобилось идти и говорить это? Черт возьми! Будь ты проклят, Рицука! Прорычала Лансер, хотя ее лицо продолжало наливаться ярким румянцем. Пытаясь унять охвативший ее жар, она сгорбилась, уперев локти в колени, и изобразила на лице притворную хмурость. — Делая такое громкое заявление, ты действительно разыгрываешь из себя героя, ты это понимаешь? Быть таким спокойным и тактичным… и делать все это со всей серьезностью, без намека на корыстное тщеславие или какие-либо намерения… — Каэнис опустила голову, и уши лошади дернулись. — В мое время было не так уж много таких мужчин, как ты… Хотя я бы хотела, чтобы они были. — Хорошо, извини? — Он извинился. — Не будь… ты был бы слишком хорош для моего времени… и, вероятно, не выдержал бы этого. Кроме того… — Смирившись с румянцем, она протянула левую руку и взяла его за правую. Рицука сжал ее руку в ответ, и по ее телу пробежал холодок. — Прежняя Каэнис… Я не думаю, что она заслуживала бы тебя, Каэнис теперешняя… та ее часть, которая является женщиной, все же обладает всей силой Кениды… может быть, она сможет… Последовало еще одно пожатие. — Это даст тебе повод продолжать двигаться вперед? На этот раз ее смех был мягким и негромким, женственным. — Да, что-то в этом роде. Ты такой человек… ты способен постоять за себя, но тебе нужен кто-то, кто прикрывал бы твою спину. — Черт возьми.… вот так, все или ничего. Массивная стена, которую она возвела, и цепи, которые она воздвигла, рухнули, полностью освободив прошлое и позволив ему смешаться с будущим. — Тебе понадобится герой, который прикроет твою спину. Ты бы согласился на это? Даже несмотря на то, что она… когда-то была «им»? И при этом ужасным «им»? Последовало еще одно пожатие, на этот раз, казалось, благословленное самой богиней домашнего очага. Каэнис начала задумываться, не сыграла ли она какую-то невидимую роль в жизни Рицуки, ведь он определенно был тем человеком, который понравился бы богине пламени, а также богиней, чье благословение было бы наиболее благотворным. Взгляд в его бирюзовые глаза сказал Каэнис, что все, что она видела от подростка, было его собственным. Никакого божественного благословения или руководства, просто человеческая сила воли и изобретательность — то, что делает героя по-настоящему достойным. Затем она попробовала, соответствовал он или нет… другим требованиям, предъявляемым к герою. Точно так же он ощутил вкус губ, которые когда-то соблазнили морского бога. Оба нашли время, чтобы тщательно исследовать рот друг друга, гордо двигая языками. Руки, которые уже были переплетены, еще крепче сжались в объятиях друг друга. В тихой безмятежности комнаты пара забылась всего на несколько драгоценных секунд, которые превратились в минуты, заставившие сердца учащенно биться. Они продолжали это делать и после того, как расстались, с покрасневшими губами и уставившись друг на друга. — Просто чтобы ты знал… это не закончится, пока один из нас не признает свою капитуляцию. Я надеюсь, ты готов к этому, Мастер. — Сказала Каэнис с голодным блеском в глазах. Это отразилось в бирюзовых глазах ее возлюбленного, который взволнованно втянул воздух. Ее звериные уши дернулись помимо ее воли. Казалось, что она уже начала терять контроль над своим телом. Все зашло еще дальше, когда Рицука воспользовался повисшим между ними молчанием, чтобы сорвать поцелуй. Она решила, что все в порядке, она позволит ему насладиться этим поцелуем. В конце концов, он был… на удивление хорош в поцелуе. Несомненно, помогло то, что он был первым человеком за неизвестно сколько времени, который инициировал поцелуй, и она почувствовала жгучее желание возобновить его. Каэнис позаботилась о том, чтобы она это сделала, причем в полной мере. Ее нечеловечески сильные руки обвились вокруг шеи подростка, почти пригвоздив его к месту. Она жадно впилась в его губы, перехватывая у него власть над поцелуем. Рицуку, казалось, забавляли ее действия, когда он позволил ей насытиться в течение первых нескольких минут. Каэнис, возможно, и была похотливой, но даже она, казалось, сохранила некоторую проницательность, осознавая тот факт, что человек в ее объятиях нуждается в воздухе гораздо больше, чем она сама. Конечно, ее сердце колотилось так быстро, что она ожидала, что оно разорвется в груди. Только поле боя могло вызвать у нее такое возбуждение; даже ей нужен был шанс успокоиться, хотя бы ненадолго. Рицука заметил, какими красными были ее губы и щеки. Ее уши дернулись в эротическом восторге, когда он уставился на нее, его дыхание было таким же тяжелым, как и у нее. И снова обычно громкая и хвастливая женщина казалась ошеломленной. Озорная ухмылка расплылась по его лицу, когда он ухватился за эту возможность. — Хмммммм! — Простонала Лансер. Что-то защекотало у нее между ног, но она не обратила на это внимания, отдав предпочтение сладкому вкусу губ Рицуки. Когда она приготовила свой язык, чтобы снова ворваться в рот человека, то обнаружила, что ее опередили. Ее собственный язык был отброшен назад, когда черноволосый подросток быстро овладел поцелуем. Каэнис почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, прежде чем она собралась с духом и попыталась оттолкнуть его. Она обнаружила, что ее нового Мастера не так-то просто расположить к себе. А-а-а, я знала, что в тебе есть твердость характера! Подумала она с восторгом. Она снова попыталась, и снова потерпела неудачу; ее бронированные ноги стали немного слабее, и на этот раз они ослабли, вынуждая ее сдаться. Она отказалась, во всяком случае, пока. По-видимому, осознавая ее душевную борьбу, Рицука продолжил оральную атаку. В то время как ее руки обвивали его шею, его пальцы обвились вокруг ее талии и начали массировать ее обнаженную кожу. Приятные ощущения пробежали по телу Каэнис, когда она почувствовала, как мягкие пальцы ласкают ее кожу. Она ни разу не пожалела о том, что обнажила свое тело, более того, она открыто хвасталась им. Пока ее ощупывали, старые воспоминания начали пробиваться в ее сознание. На этот раз их вторжение не было воспринято с презрением или отвращением. Они сопровождались ликованием. С тех пор как она заключила контракт с Рицукой, она все чаще и чаще могла смотреть на свое прошлое с такими чувствами, хотя правильнее было бы сказать, что она могла вспоминать те хорошие времена. Когда они во второй раз оторвались для воздуха, Каэнис поняла, что заглядывать в прошлое — все равно что нырять в водоворот. Как только она туда нырнула, уже не было возможности избежать этого. Покачав головой, она твердо заявила, что не собирается этого делать, только не после всего, что произошло, и всего, с чем она столкнулась. Да, когда она посмотрела в бирюзовые глаза молодого человека, стоявшего перед ней, она поняла, что ее прошлое — это ее прошлое, и воспоминания о нем не принесут ей ничего хорошего. Не говоря уже о том, что это, вероятно, приведет ее в еще более скверное настроение, чем обычно. Глубоко вздохнув, она сосредоточила свой взгляд на Рицуке, безмолвно общаясь с ним. Он понял намек и одарил ее все той же невыносимой улыбкой. — Хех, знаешь, в один прекрасный день мне придется найти способ стереть эту глупую ухмылку с твоего лица. Конечно, я буду той, кто это сделает. — Подняв закованную в броню ногу рядом с ним, она потерлась о его нижнюю часть тела. Ее улыбка стала шире, когда она почувствовала, как слишком знакомая твердость коснулась ее. — Я сделаю это… больше никто, Рицука. Его сердце бешено забилось, когда он услышал, как она назвала его по имени. Чувствуя, как кровь бурлит в его жилах, он опустил руки к ее ягодицам. То, что он сделал дальше, заставило обычно свирепого и сквернословящего Лансера застонать от эротического наслаждения. — Это обещание, Каэнис? — Прошептал он голосом, который звучал слишком соблазнительно для такого «хорошего парня», как он. Сейчас, как никогда, она понимала, что в этом молодом парне есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Схватив его за плечи, она прорычала. — Т-т-ты чертовски прав, ублюдок. — После этого она бросилась вперед, испытывая почти отчаянную потребность в поцелуе. Это было сочетание его слов, тона и действий, которое заставило ее почувствовать себя так, словно она блуждала по пустыне и наконец нашла оазис, из которого можно напиться. В некотором смысле, так оно и было, и она не могла насытиться божественной водой, которую мог дать ей только Рицука. Он тоже мог справиться с ней. Вначале она отталкивала его, но он поменялся ролями и прижал ее к стене. Теперь они практически вернулись к тому, с чего начали; Каэнис чувствовала, как слабеют ее ноги, когда она полностью отдавалась поцелую. Рицука сделал то же самое, но его руки вернулись к своему прежнему занятию — массированию ее обнаженного бока. Целуя его, она застонала, и крики эйфории стали громче, когда его пальцы заскользили по ее темно-красным татуировкам. Она вырвалась из его объятий и закричала в невидимое небо, когда он снова положил правую руку ей на ягодицу и крепко сжал ее. Каэнис почувствовала, как ее ноги задрожали по-настоящему, за считанные секунды они превратились из стальных столбов в тонкие прутики. В обычной ситуации это привело бы ее в ярость и заставило бы оторвать руки Рицуке, однако сейчас… Если она и найдет в себе силы пошевелиться, то только для того, чтобы подтолкнуть его к кровати, где она оседлает его и затем заявит на него свои права. Опять же, это было возможно, в зависимости от того, найдет ли она в себе силы преодолеть волны удовольствия, буквально накатывающие на нее, как береговая линия перед штормом. С каждой секундой волны становились все сильнее, бились о нее, требуя, чтобы она уступила. Где-то в глубине души Каэнис понимала, что в конечном итоге она может так и поступить. Но сначала она насытится, а потом поменяется ролями со своим Мастером. Это было обещание, которое она дала, отвечая на его поцелуи с маниакальным пылом, несмотря на то, что ее ноги начали подкашиваться, отчего ее доспехи заскрипели. То, что произошло дальше, произошло почти мгновенно, только что она едва держалась на ногах, а в следующее мгновение Каэнис обнаружила, что ее поднимают на руки Мастер. Это было совершенно непонятно, но она не могла заставить себя по-настоящему разозлиться на этот поступок. Она была в объятиях другого человека, мужчины. Это было еще одно ощущение, которого она не испытывала уже много лет, точнее, столетий. Точно так же, насколько она могла припомнить, те несколько раз, когда она делала это с другими, было… вероятно, лучше не говорить. Она обещала не зацикливаться на прошлом, вот и не зацикливалась. Она сосредоточилась на губах и руках, которые быстро наполняли ее тело чувственным жаром, заставлявшим ее уши по-звериному подергиваться в непрерывном восторге. Ее охватило чувство смелости, и она прижалась бедрами к Рицуке, просто чтобы посмотреть, какой будет реакция. На какое-то мгновение она почувствовала, что он ослабевает. Улыбаясь от уха до уха, она снова прижалась к нему бедрами. На этот раз у него подкосились ноги. — Ты, высокомерный маленький негодяй, ты еще слишком зеленый. — Прошептала она, легонько проводя языком по его щеке во влажном поцелуе. Она почувствовала, как он постепенно отодвигается назад, к кровати. — Мне еще многому нужно тебя научить. Рассчитав расстояние, Рицука, несмотря на то, что его разум был в смятении, позволил себе упасть. Было приятно наконец-то удариться о поверхность кровати, в то время как Каэнис оставалась в его объятиях. Она слегка подпрыгнула, особенно ее грудь, от внезапного падения. Он воспользовался ее коротким смешком, чтобы сорвать с нее поцелуй. То, что должно было быть коротким поцелуем в губы, быстро превратилось в пылкий обмен, от которого они оба перевернулись на другой бок. С этого момента они просто потеряли себя, погрузившись в туман похоти. Они, спотыкаясь, спускались все ниже и ниже с горы к покрытому туманом подножию, где погрузились в пучину эйфории, полностью растворившись друг в друге. Тело Рицуки упало на пол первым, Каэнис оказалась сверху и осыпала поцелуями его распростертое тело. Она ненадолго остановилась, чтобы осознать тот факт, что теперь она была на нем, чувствуя, как его член упирается в нее сквозь ткань его брюк. Если бы ее разум не был слишком взвинчен, она бы прокомментировала это или попыталась что-то предпринять. Вместо этого она снова прижалась губами к его губам; она просто не могла насытиться его поцелуями. Это было простое, но сладкое удовольствие, которое стерлось из ее памяти с годами и опытом. Благодаря Рицуке, все это вернулось в полной мере, в милых подробностях. Ей было все равно, в каких позах они находились, лишь бы они были как-то связаны. Хватая ртом воздух, они продолжали соединяться, теперь уже эффектно притираясь бедрами друг к другу. Рицука уловил ее игру и теперь играл с ней, к большому удовольствию Каэнис. Теперь у них обоих было жгучее желание избавить друг друга от одежды и по-настоящему прижаться обнаженными телами друг к другу. Для Каэнис это было бы довольно просто, поскольку на ней изначально было так мало одежды; желание в ней, возможно, было сильнее, поскольку ее едва прикрытое тело постоянно прижималось к телу Рицуки. Пот градом катился по ее лбу, а ноги изгибались вперед и назад. Каким-то образом ее спина оказалась прижатой к кровати, и она оказалась зажатой между кроватью и Рицукой. Лансер не могла желать ничего лучшего. Пока он целовал ее, мозг Рицуки пытался придумать дерзкий план действий. С одной стороны, он хотел продолжать в том же духе, с другой, он хотел снять с Каэнис доспехи скиппи и обнажить ее тело перед ним. Она дала ему свое разрешение, так что возбужденный подросток в нем хотел сразу перейти к делу. Одного взгляда в ее глаза было достаточно, чтобы понять, что у нее в голове проносятся похожие мысли. Из них двоих Слуга была быстрее. Издав почти мучительный крик, она схватилась за середину его рубашки и потянула обеими руками. Благодаря ее явно нечеловеческой силе ткань расстегнулась за считанные секунды, обнажив верхнюю часть тела Рицуки. Но ненадолго, так как она воспользовалась шансом поцеловать его в течение нескольких секунд, которые последовали за этим. Молодой Мастер быстро пришел в себя и ответил на поцелуй, все это время обнимая пышногрудую Лансер. Крепко обхватив ее, он приподнял ее, как и раньше, ее ноги обвились вокруг его талии, и их тела соприкоснулись. На этот раз она ударилась спиной о матрас и ни разу не отпустила его. Она радовалась его присутствию на ней, это было исполнением похотливой фантазии, которую она прятала где-то глубоко внутри себя. Пока она наслаждалась, он делал то же самое, его пальцы исследовали ее обнаженную плоть, кончики пальцев агрессивно скользили по ее смуглой коже. Когда его поцелуи стали более интенсивными, он надавил сильнее, прижимаясь бедрами к ее бедрам и погружая пальцы глубже. Все это еще больше возбудило Каэнис, которая ответила ему тем же, еще сильнее обхватив его закованными в броню ногами. Казалось, он не возражал против того, что металл прижимался к его коже; обычно случалось что-то подобное, большинство мужчин хотели, чтобы обнаженная кожа их будущей жены касалась их. То, что получил Рицука, было достаточно хорошо, и мысль о том, чтобы взять бывшую Слугу Лостбелта в доспехах, показалась ему странно возбуждающей. Точно так же сердце Каэнис учащенно забилось при мысли о том, что он будет доминировать над ней, пока она все еще одета в свой наряд воина. Она всегда отдавала себе отчет в том, насколько провокационным это было для некоторых, и это вызывало у нее странное возбуждение. Похоже, сейчас был подходящий момент для этого. Постепенно ей удалось перевернуть его на спину, прижав к стене. Казалось, что это отбросило их на другую сторону огромной кровати, их руки и ноги все еще были переплетены, а бедра все еще терлись друг о друга. Выйдя подышать свежим воздухом, Каэнис смогла свободно взглянуть на молодого человека, в которого она была так влюблена и которому принесла новую клятву верности. Он был героем. Молодой, недалекий, оптимистичный, глупый маленький ублюдок… Но он несколько раз совершал невозможное. Он достиг величия, выполнял задачи, от которых, возможно, содрогнулись бы самые могущественные герои ее времени. На самом деле, ни один человек не мог пройти через такие испытания без шрамов, и у Рицуки были свои. Ее голубые глаза могли видеть физические шрамы, а ее душа могла ощущать физические шрамы, очень похожие на ее собственные. Несмотря на это, или, возможно, благодаря им, он смог исцелить ее, успокоить безжалостную бурю, которая бушевала в ее сердце и разуме. Могла ли она сделать это с ним, ради него? Вероятно, нет, но Каэнис была полна решимости попытаться, она была обязана своему новому Мастеру стольким, а может быть, и гораздо большим. Ее сердце бешено заколотилось, когда она наклонилась, едва сдерживая себя, и поцеловала его в губы. Уши дернулись, затем они дернулись еще сильнее, когда его нежные руки обхватили ее голову по бокам. Она почувствовала что-то, напряжение в животе и влажность между ног. Каэнис знала, что это такое, и была искренне удивлена и испытала облегчение. Когда она отстранилась, влажность усилилась, губы и щеки покраснели, когда она посмотрела на молодого человека сверху вниз. Я… Я могу это сделать. Я могу это сделать. Я смогу это сделать, и он будет… он будет… он будет… его… его член… его член…! Это было безумие! Чем больше она думала о том, как он возьмет ее, тем сильнее ее сердце билось от возбуждения. Хотя мысль о том, чтобы подразнить его из-за его размера, приходила ей в голову, ощущение того, что он входит в любую часть ее тела, вызывало у нее беспокойство и гиперактивность. Это было заметно, когда она вцепилась руками в его брюки. С ревом она отстранилась, полностью разорвав джинсы, а секундой позже и нижнее белье. Рицука, кутаясь в остатки своей одежды, беззвучно сглотнул. Ладно, возможно, я недооценил, насколько она была возбуждена! Он знал, что греческие Слуги могут быть довольно… влюбчивыми. Каэнис явно не соответствовала правилам. Оглядываясь назад, можно было бы предположить, что этого следовало ожидать, поскольку это был, пожалуй, первый эмоционально насыщенный половой акт, который у нее был за бог весть сколько времени, не говоря уже о том, что она избавилась от бог весть какого накопившегося стресса. Спасительной чертой Рицуки было то, что он был так же накачан похотливым адреналином, как и она. И, по вполне понятным причинам, его толстый, покрытый венами семидюймовый член, на который упал взгляд Кэнис. Это заворожило ее за считанные секунды. За это же время Рицука едва восстановил контроль над собой. — К-Каэнис. — Она посмотрела на него так, словно видела его впервые, как будто только сейчас по-настоящему влюбилась в него. — А ты бы… где ты хочешь это сделать? — Спросил он, подбадривая себя и ожидая ответа. Закрыв рот, с покрасневшим от побоев лицом, бывшая агрессивная служанка посмотрела ему прямо в глаза. — Во все мои чертовы дырочки. Я хочу, чтобы ты сделал меня своей женщиной так сильно, что я никогда не буду думать ни о ком другом. — На ее лице появилась та же дерзкая улыбка, к которой он уже привык. — Думаешь, ты готов к этому, Мастер? Он улыбнулся ей такой улыбкой, что сердце Каэнис чуть не разорвалось, а пепел превратился в золотую птицу, которая взмыла над морями времени и пространства. Вместо этого его сияющая сила просто прошла сквозь нее, когда она опустилась перед ним на колени, ее лицо оказалось прямо напротив члена подростка. Ему было чем гордиться, и теперь он мог похвастаться тем, что он настоящий мужчина. Каэнис сделала ему приятное, взяв весь его член в рот. Ооооооооооо! Прошло чертовски много времени! Через несколько секунд после того, как ее рот наполнился, бывшая Слуга Криптера уже водила языком по покрытой венами поверхности. Слухи о том, что у японских мужчин маленькие члены, которые она слышала, были отброшены в самые темные глубины Ада, где им и место. Рицука ни в коем случае не был маленьким и ни в чем не нуждался. Самое главное, теперь он принадлежал ей. Скользнув руками к его ногам, она прижала его к себе, в то время как своей оральной головкой массировала и доставляла удовольствие его члену. Сознание Каэнис наполнилось сладкой эйфорией, как будто она только что выпила божественную амброзию, вот что она чувствовала, ощущая член Рицуки у себя во рту. Самое приятное, что он еще даже не кончил, но она быстро начала работать над тем, чтобы это изменить. Даже если бы он кончил, она продолжала бы отсасывать ему, она отсасывала бы ему до тех пор, пока они оба не пресытились бы друг другом. Что, судя по их темпу, было довольно много. Они оба быстро потеряли счет времени, когда их стоны заполнили комнату. В случае с Каэнис они были приглушены, но это только делало их более сексуальными для подростка, который, как было видно, получал огромное удовольствие от того, как обращались с его членом. Кроме того, он также получил настоящее представление в виде безостановочно дергающихся ушей Лансера. Они всегда были самой привлекательной чертой ее лица, но Боже упаси кого-нибудь сказать ей это в лицо; даже Рицука придерживался этого принципа, но теперь, наблюдая, как они дергаются и хлопают, когда она так жадно сосет его член, он начал думать, что, возможно, он был исключением из этого правила. Подтверждение пришло, когда он увидел, как свирепый и властный Лансер смотрит на него снизу вверх. Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, он подался бедрами вперед. Хриплый, но приглушенный стон вырвался из занятого рта Каэнис и зазвенел у него в ушах. Его рука метнулась к ее руке, и он схватил ее за седые волосы. Теперь, когда она была в его власти, он мог отомстить по полной программе. Каэнис так понравилась его месть, что ей почти захотелось остановиться и просто позволить своему Мастеру, ставшему любовником, сделать всю работу. Вот и все! Да! Да! Просто так! Запихни все это мне в рот! До последнего дюйма! Я выдержу все, обещаю! Я всегда буду терпеть все это! Если Рицука услышал ее пожелания, то он, безусловно, сделал все возможное, чтобы исполнить их. Он преуспел в этом с лихвой, поскольку Каэнис почувствовала, как ее глаза медленно начинают закатываться к затылку. Даже ощущение пола под ней быстро исчезло, когда весь мир превратился в ничто, кроме ощущения полноты его члена у нее во рту, который входил и выходил, как поршень в процессе работы. Она почувствовала, как ее звериные черты подергиваются в непрерывном танце, от которого ее чресла становились все более влажными. Каэнис была уверена, что к этому времени ее нижнее белье уже промокло насквозь. Она не стыдилась этого и была уверена, что Рицука будет более чем счастлив «навести порядок» в том беспорядке, к которому он приложил руку. Но это будет после того, как он даст ей то, чего она хотела, чего жаждало ее тело. И он сделал то, о чем мечтал каждый мужчина. Это действие было уже совсем близко, когда она почувствовала, как его толчки становятся все более дикими и проникают глубже. Она услышала дикое рычание в его голосе, от которого у нее по спине побежали мурашки. Его рука сжимала ее череп, как древко копья, и он был в самом центре битвы. С неожиданной жестокостью он толкал ее голову вперед и назад. Если бы она все еще была способна мыслить рационально, то была бы удивлена, обнаружив, что обычно добрый и великодушный человек делает ей глубокий минет. И Каэнис это нравилось. — Я собираюсь… Я собираюсь…! — Ммммммммммммм! — Это было лучшее, что она могла сказать, но, по-видимому, этого было достаточно для человека. — Аааахххх! Плотина была разрушена несколькими быстрыми движениями ее языка, пока рот был занят. Через несколько секунд белая волна хлынула на нее, залила рот, а затем хлынула в горло. Голубые глаза Каэнис распахнулись, как будто она только что приняла хорошую дозу амброзии; вместе с ней пришла та самая суть жизни, по которой она так отчаянно тосковала. Его… его сперма… его соки… они такие… вкусные. Рицука, твой член, он… Каэнис, он твой. Я имею в виду, тебе, кажется, это так нравится, а мне так нравится твой рот… Его мысли оборвались, в его голове раздался нервный смешок, за которым последовал ее смех. Несмотря на животный туман, в котором они находились, некоторые из них оставались на удивление спокойными и непосредственными. Или, скорее, Каэнис частично пришла в себя после того, как бог знает как долго не могла думать ни о чем, кроме их страстных объятий. Теперь, когда они завершили первый этап, она хотела пройти остаток пути. Сразу после того, как она закончила высасывать его член досуха, чем она с удовольствием занималась. Занимаясь этим, она порылась в старых воспоминаниях; ее правая рука потянулась вперед и начала нежно поглаживать левое бедро подростка. Рицука вздрогнул от удовольствия, что заставило ее продолжить. Когда он откинулся назад, еще одна струя спермы вырвалась у нее изо рта, попала на спину и скатилась по горлу. Каэнис чувствовала, как ее Духовное ядро наполняется энергией. И это было не единственное, что она хотела сказать, так это то, что ее тело тоже было заряжено энергией и, возможно, даже немного очистилось. Ее бирюзовые глаза поднялись и встретились с его глазами, когда она, наконец, оторвалась от его члена. Сперма стекала с ее губ, а со лба стекал пот, как и у него. Казалось, мужчина был загипнотизирован страстным взглядом, которым она его одарила. Вздох сорвался с ее покрытых спермой губ, когда она потянулась и начала новый поцелуй, в котором Рицука смог ощутить вкус не только своего Слуги, но и своей собственной сущности. Его медленно перевернули на спину, и он обнаружил, что Каэнис контролирует поцелуй, по крайней мере, до тех пор, пока его руки снова не нашли ее задницу. Она застонала, но после этого снова принялась осыпать его рот поцелуями и облизываниями. В конце концов, она отстранилась, ее глаза совершенно остекленели, а все тело сотрясала дрожь. — Рицука, то, что ты сейчас увидишь… тебе лучше никому не рассказывать. — Она не стала дожидаться его ответа, хотя краем глаза заметила, как он кивнул. Вот в чем была его особенность: прежде всего, он заслуживал доверия. Каэнис знала, что она доверяет ему то, что готова была похоронить на дне океана, а потом когда-нибудь вытащить на свет божий; забавно, как все обернулось, ведь это было последнее место, где она оставила эти вещи, эти чувства, эти побуждения. Ее доспехи упали с лязгом, который эхом разнесся по комнате. Каждый расстегнутый ремешок заставлял глаза Рицуки расширяться, а его член вновь обретал былую твердость. Она находила утешение в том, что заводила его своей «полосой брони»; в будущем их будет еще больше, если они выживут. Если забыть об этом, они определенно собирались выжить. — Итак, — сказала она, сбрасывая перчатки, обнажая на удивление гладкие руки без шрамов. — Что ты думаешь? Достаточно ли хорошо для тебя тело этой женщины? Его правая рука едва удерживала его на ногах, когда он посмотрел на нее с выражением любви на лице. — Да, сто раз да, Каэнис. — Действительно? Это тело достойно атлетичной спортсменки, а не какой-нибудь красавицы? — Пошутила Лансер, подняв руки над головой и выпятив грудь и пресс. Нельзя было отрицать, что ее сиськи были абсолютно привлекательными, и она с гордостью демонстрировала их. В отличие от прежней внешности, ее тело теперь было немного более мускулистым, но все еще сохраняло некоторое женское очарование. Ее телосложение было несколько ближе к телосложению Афины, когда она выходила на поле битвы, за исключением брони, открывающей вид. Это была идея Каэнис. Теперь, сидя прямо, свесив обе ноги с края кровати, Рицука посмотрел ей в глаза и ответил. — Да, твое тело… Я хочу, чтобы оно стало моим, а взамен я отдам тебе свое. Ее клыки обнажились, когда она рассмеялась. — Глупый дурак, я уже отхватила кусочек твоего тела… и пришло время, чтобы ты получил кусочек моего. — Когда она произносила вторую половину своего заявления, в ее голосе звучала не бравада, а искренняя привязанность. Это дошло до Рицуки, который протянул к ней руки с теплой улыбкой, к которой Каэнис буквально подбежал. Свирепая женщина-воин в ней уступила место деве, которая все еще таилась где-то внутри нее, или, может быть, это воин в ней бежал навстречу спасению. Как бы то ни было, японский подросток принял ее, и это было все, о чем она могла просить. Они покатились по полу, на мгновение прервав поцелуй, чтобы посмеяться над этим зрелищем. Они оба сказали, что если бы это был Рицука, он мог бы получить синяк, если бы это был Каэнис, стена была бы разрушена. Они на мгновение задумались, сможет ли комната выдержать их занятия любовью, когда они по-настоящему начнут отрываться. На этот вопрос они собирались ответить когда-нибудь в будущем, возможно, в ближайшем будущем. Теперь, сидя на нем верхом, Каэнис продолжила с того места, на котором остановилась раньше, надев доспехи; на этот раз она смогла взять себя в руки, когда руки Рицуки обхватили ее, теперь уже полностью обнаженную, задницу. Тем не менее, время от времени у нее вырывались стоны и вздохи. Как и прежде, японский подросток воспользовался этим моментом, чтобы в буквальном смысле поменяться ролями. Каэнис затаила дыхание, когда обнаружила, что смотрит в бирюзовые глаза своего возлюбленного. Она была поражена, как ребенок, наблюдающий за падающей звездой. Он… он… у него действительно глаза героя. Даже когда кончик его члена коснулся ее нижней части, Лансер не могла отвести глаз от его лица. Все в нем говорило ей, обещало, что он отдаст этому все свои силы. Протянув руку, она обхватила его голову, и ее уши дернулись. Каэнис могла поклясться, что во время последовавшего за этим поцелуя она почувствовала, как по ее щеке скатилась слеза. Как и следовало ожидать, рука Рицуки была там, мягко вытирая ее. Она вытянула ноги и обхватила его за талию, прижимая их органы друг к другу. Было бы так легко просто войти в нее, не говоря уже о том, что это было так соблазнительно для них обоих. Удивительно, но они сдержались. В некотором роде. Сначала он коснулся ее шеи, покрывая ее такими нежными поцелуями, что Каэнис показалось, будто по ее коже скользит змея, покрытая цветочной чешуей. Какими бы ни были следы его спермы, они были стерты поцелуями, оставляя его влажным губам свободный доступ к ее коже. Это была связь, которая доставляла ему огромное удовольствие, как и бывшему Слуге Криптера. Эйфория охватила ее, возбуждая, она чувствовала, как ее тело наполняется силой, по мере того как в нее поступали небольшие порции маны. Несмотря на медленно нарастающий прилив энергии, она была практически парализована. Каэнис, наконец, смогла пошевелиться, когда он добрался до ее груди. Достаточно было одного-единственного прикосновения к соску, чтобы загорелая женщина выгнула спину, и с ее губ сорвался крик экстаза. Еще один удар пришелся в тот момент, когда пара зубов агрессивно прикусила чувствительную точку. Широко раскрыв глаза, Лансер уставилась прямо в потолок, в то время как ее тело оставалось подвешенным, а грудь играла с телом. Она не могла ясно видеть Рицуку, но чувствовала его, чувствовала, как его язык скользит по одной ее груди, а рука — по другой. Легкий укол заставил ее снова вскрикнуть, а затем она ударилась спиной о матрас. Ее голова моталась из стороны в сторону, как и руки. Никогда прежде никто не прижимался к ее груди таким образом, и никогда она не испытывала такого ошеломляющего наслаждения. Она была совершенно беспомощна перед ним, и ей это нравилось. Обычно жестокая и властная женщина теперь была подчинена, и с помощью самого простого оружия, которое только можно вообразить. С другой стороны, это «оружие» иногда было всем, что требовалось мужчинам, особенно для того, чтобы сломить женщину, которая так сильно заслуживала любви. Рицука отдал свое, и Каэнис с готовностью приняла его. Затем она получила его пальцы. — О-о-о! Т-Ты… ты там, внизу… Будь осторожен, я не знаю, на что это похоже. — Она заговорила прерывающимся голосом. Честно говоря, она понятия не имела, в каком состоянии находится ее влагалище. Все, на что она могла надеяться, это на то, что это было… — Ооооооооо! Ухмыляясь, когда его указательный и средний пальцы правой руки вошли в киску Слуги и вышли из нее, подросток наклонился к ней. — Каэнис, я повторю это еще раз, ты в порядке. Просто… в порядке. Она бы возненавидела себя за то, что кивнула в знак согласия с его словами, как влюбленная девчонка. Конечно, такой она и была, но все же. К тому же, его пальцы проделывали на удивление умелую работу, проникая в нее точно так же, как его член проникал в ее рот. Вскоре ее голос стал безудержным в своих криках, ее стоны и стоны, отскакивающие от стены. Они становились все громче и громче по мере того, как его пальцы продолжали свое наступление на ее киску, трепет которой нарушался двумя вонзившимися в нее копьями. Их совместные толчки были слишком сильными, чтобы она могла их вынести, ноги Каэнис дергались и тряслись, а вся ее нижняя часть превратилась в гигантское дрожащее месиво. Рицука сидел в первом ряду и определенно наслаждался открывшимся перед ним зрелищем. Наклонившись, он облизал губы, и его горячее дыхание коснулось занятой киски Лансера. Чудесным образом к ней вернулось достаточно здравого смысла, чтобы держать голову ровно. Конечно, ей пришлось посмотреть вниз и увидеть, что Рицука улыбается ей. Ее уши дернулись, а лицо покраснело, когда она оценила их положение. Наконец, она улыбнулась ему. — А-а-а-а! — Она подумала, что у него сильные пальцы, но понятия не имела, что его язык такой же великолепный, а может, и еще больше. Она ни разу не задалась вопросом, как ему удалось засунуть свой язык в ее ил, ее волновал только тот факт, что он был внутри и двигался рядом с его пальцами. Три органа соединились, образовав оружие, сравнимое с трезубцем Посейдона. Подобно великому оружию, оно безостановочно сотрясало землю, которой было тело Каэнис. Снова и снова ее глаза закрывались только для того, чтобы снова открыться; рот так и не закрывался, оставаясь постоянно открытым. Спина Каэнис выгнулась вверх, затем снова опустилась, все ее тело извивалось и дрожало от непрерывных прикосновений пальцев и языка ее Мастера. Слезы радости и возбуждения покатились из ее глаз, стекая по лицу. С похотливой улыбкой она подняла голову и посмотрела на черную массу волос, впивающихся в ее киску. Не говоря ни слова, она обхватила его голову ногами, одновременно опуская свои собственные. — ОООО! — Воскликнула Лансер, когда его толчки, казалось, усилились. — ДА! О ДА! ВОТ И ВСЕ! РИЦУКА! — Ее лоно запело от восторга, когда его пощекотали три мясистых зубца. Может быть, это было из-за того, что это был ее первый раз за много лет, или из-за того, что Рицука был просто хорош, но она почувствовала, как ее тело сокращается. К ней вернулось более четкое ощущение нижней половины тела, а вместе с ним и то, как напряглись складки. Это был эпицентр приближающегося извержения, с которым она боролась, но в конечном счете не смогла сдержаться. — ААААААА! У него не было другого выбора, кроме как сделать то же, что и она, — выплеснуть всю силу своей спермы прямо себе на лицо. Не то чтобы он жаловался, и она тоже. Это чувство… это чувство освобождения… Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я испытывала его в последний раз… но теперь оно мое. Спустя столько времени оно снова мое. Дрейфуя по океану, который она когда-то любила, именно это чувство сопровождало ее оргазм. Она позволила водам поднимать ее и опускать, наслаждаясь ими от всего сердца. Сквозь бешеное биение она слышала свое постепенно успокаивающееся дыхание. И звуки того, как мужчина, которого она теперь называла своим, поглощает ее соки. Каэнис обхватила его ногами, не то чтобы он возражал. Рицуке, казалось, действительно нравилось это занятие, поскольку он издал несколько стонов наслаждения, вылизывая ее киску, очищая ее от любовного нектара. Несмотря ни на что, несмотря на трудности, с которыми они столкнулись на своем пути, Каэнис смогла поднять руку над головой и почувствовать, что она снова на пляжах своей родины. Это были такие беззаботные и легкие дни, дни, в которые она мечтала вернуться. Как странно, что она смогла вернуть им прежнее настроение благодаря этому человеку, этому одинокому молодому человеку, ради убийства которого она сделала все, что было в ее силах. И вот теперь он приводил ее в порядок и давал ей почувствовать, что она человек, заслуживающий любви. Она утратила уважение к богам, и мир людей был не слишком добр к ней, и все же можно утверждать, что в некотором роде и то, и другое благословило ее. Грудь ее вздымалась и опускалась, она приподнялась, когда мужчина, наконец, оторвался от нее. Излишне говорить, что ему пришлось немало потрудиться, чтобы вытереть сперму со своего лица. Каэнис хихикнула, наблюдая за ним, что вызвало у него несколько улыбок в ее сторону. Решив немного сжалиться над ним, она протянула руку, зачерпнула немного своего сока и попробовала его сама. Лансер склонила голову набок, затем пожала плечами. После этого она наклонилась вперед и соединила их губы. Ни один из них на самом деле не контролировал поцелуй, но это не имело значения. — Теперь, когда мы попробовали друг друга на вкус… Я думаю, пришло время соединиться. — Прошептала седовласая Лансер с блеском в глазах. — Я говорила тебе, что собираюсь сделать из тебя мужчину, если ты сделаешь меня своей женщиной. Пора начинать, Мастер. — Как всегда напыщенная, она принимала позу, в то время как разум подростка пытался прийти к выводу, к которому она его подталкивала. Он сделал это как раз в тот момент, когда она закончила вставать на четвереньки. Ее левая рука шлепнула ее по ягодицам. — Сделай это, и ты узнаешь, в какую дырку я хочу засунуть это. К ее удивлению, он усмехнулся, встал и занял позицию позади нее. После их предыдущих действий его член стал довольно твердым и отчаянно нуждался в действии. — Ты действительно хочешь, чтобы я завладел каждым дюймом твоего тела, не так ли? Покраснев, она оглянулась на него, опустив уши и глаза. — Ты… ты… ты сказал, что возьмешь на себя ответственность. — Она чуть не подпрыгнула, когда его руки обхватили ее бедра. — Ты сказал… ты бы принял меня всю целиком. Так что… я овладею тобой всеми, всеми возможными способами, которые только могу себе представить. Это я тебе обещаю. В глазах бывшей враждебно настроенной Слуги промелькнула решимость. — ААААААААААААА! В некотором смысле, для них обоих это был первый раз. Рицука втайне мечтал о том, каким будет анальный секс, в то время как Каэнис давно забыла это ощущение. Можно было бы поспорить, что это сделало их связь немного особенной. Тело Слуги дернулось вперед, и она зарычала, натягивая руками простыни. Рицука зарычал вместе с ней, за считанные секунды привыкнув к ощущениям в прямой кишке Лансер. Как только он это сделал, его уже было не остановить, поскольку его член проделывал с ее задницей то же, что и с ее ртом, входя и выходя без всяких угрызений совести. — Гаааааххх! Ооооо! Это верно! О! Ооооо! Еще! Давай, еще! Сильнее! — Воскликнула Слуга с трезубцем, ее глаза расширились, и в них быстро появились розовые сердечки. Сначала была небольшая боль, на краткий миг, но она не прошла. На смену ей пришло непристойное чувство эйфории, к которому она когда-то стремилась. Теперь, когда голод вернулся, и его утолял самый лучший член, который она когда-либо видела, который когда-либо был внутри нее. — ААААААА! ЕЩЕ! Она, должно быть, понимала, как вызывающе выглядит, расхаживая с обнаженными сиськами и задницей. Зная Каэнис, она открыто провоцировала некоторых мужчин пытаться заявить на нее права подобным образом. Рицука знал, что он был благословлен тем, что был единственным мужчиной, которому это когда-либо удавалось, потому что она позволила ему обладать ею одним из самых непристойных способов из возможных. Это возбуждало их обоих, о чем свидетельствовали крики, которые они издавали, раскаты грома, сотрясавшие комнату и прилегающий коридор. Им не было конца, как не было видно конца эротическому танцу, который исполняла пара. Плоть соприкасалась с плотью с двух сторон. Пенис мужчины входил и выходил из ее анального отверстия, в то время как руки подростка начали размеренную серию шлепков, от которых по спине Каэнис пробежали эротические мурашки. С каждой секундой шлепков и толчков становилось все больше, это было двойное нападение, сопровождавшееся криками одобрения и ругательствами в комнате с белыми стенами. Конечно, кто-то за стенами слышал ее, но ей было наплевать на все это. Усмехнувшись, она отодвинулась, на время застигнув Рицуку врасплох. Затем он подался вперед, направляя Лансер вниз так, что она обнаружила, что кричит в подушку. Это заглушило ее стоны, но лишь на секунду, поскольку ее голос просто стал таким громким. Рицуке захотелось заставить ее кричать еще громче, поэтому его толчки и шлепки стали более агрессивными. — Черт! Черт! Черт! ЧЕРТ ВОЗЬМИ! — Как чувствует себя мой член? Где он находится? Она хотела протянуть руку и завладеть его губами, но не смогла. Ее тело больше не принадлежало ей. — НАВЕРХУ! ЭТО НА САМОМ ВЕРХУ И ВСЕГДА БУДЕТ НА САМОМ ВЕРХУ! ТОЛЬКО НЕ… ААААААААААА! На этот раз он кончил первым, извергая поток за потоком своих мужских соков в ее анальное отверстие. Глаза Каэнис расширились, затем плотно закрылись, когда ее наполнило плотское наслаждение, которое танцевало перед ней. Никогда еще она не чувствовала, как чужой член так сильно сжимает ее ягодицы, и никогда еще она не чувствовала, как такой мощный член проникает в нее еще глубже. Подушка в ее руках разлетелась в клочья, когда она в последний раз выгнула спину, когда оргазм, наконец, одолел ее. Каэнис услышала, как ее собственный крик постепенно затих, когда она упала лицом на матрас. — На этот раз… Я сверху, Мастер. — Усмехнулась Лансер, прежде чем опуститься на возбужденный член, который ранее опустошил ее анус. Она была более чем довольна, почувствовав, что он не потерял своей упругости, когда входил в ее вагинальное отверстие. — ДАААА! — прорычал греческий Слуга, когда его первый толчок пришелся прямо в центр ее тела. Ее руки опустились к его груди, удерживая ее. — НЕ ТЕРЯЙ НИ МИНУТЫ! ТРАХНИ МЕНЯ! ТРАХАЙ МЕНЯ, ПОКА МОЯ КИСКА НЕ НАПОЛНИТСЯ ТАК ЖЕ, КАК МОЯ ЗАДНИЦА И РОТ! — Твоя большая тройка? — Спросил мужчина, уже погружавший свой член в женскую киску, который он до этого вылизывал пальцами и языком. Это был совершенно другой опыт, который был намного лучше и приносил больше удовлетворения. — Они… они… — Было удивительно и даже немного пугающе, как быстро ее стенки сжались вокруг его члена. Без сомнения, это был похотливый голод, сжигавший ее изнутри. Как и ее самый величественный, благородный призрак, он расправлял крылья и готовился взлететь. От очередного толчка в ее сердце взлетно-посадочная полоса сократилась. — Они что, Каэнис! — Рявкнул человек, его ритм усилился. Он доводил ее до предела и наслаждался потрясенным и даже проникновенным выражением на ее лицах. Ее руки переместились с его живота на плечи. В одно мгновение он приподнялся и сильнее вонзил в нее свой член, отчего ее сиськи затряслись. — ОНИ КАКИЕ! — ТВОИ! ВСЕ ТВОИ! КАЖДАЯ ЧАСТИЧКА МОЕГО ТЕЛА, МОЯ ДУША — ВСЕ ОНИ ТВОИ! Он ответил на ее крик поцелуем, который вдохнул в нее жизнь. Когда она оторвалась от него, то не смогла удержаться и выкрикнула его имя. Это было ее заявлением, ее обещанием. Он дал свое в виде новых толчков, каждый из которых попадал в цель снова и снова. Каэнис почувствовала, как внутри у нее все закипает, а золотая птичка все сильнее машет крыльями, готовясь к взлету. Даже прикосновение рук ее Мастера к ее заднице не могло остановить это, на самом деле, казалось, оно только поощряло это. — РИЦУУУУУКККАААА! — КАААААЭНИССССС! Оргазм подростка был подобен удару в живот, но без какой-либо боли, только райское чувство облегчения, когда его сущность устремилась прямо вверх, в ожидающую ее дырочку седовласой Лансер. Ее спина идеально выгнулась, чувствуя, как сладкий нектар стекает в ее лоно. Естественно, ее захлестнул прилив магической энергии; это была ее первая подзарядка маны, вызванная сексом, и это было невероятно восхитительно. Широко раскрыв глаза, она посмотрела на Рицуку и заглушила его крик, а также свой собственный, внезапным и страстным поцелуем. Он принял это, продолжая стонать от оргазма ей в рот точно так же, как она стонала от своего. Ни разу за все это время она не почувствовала ни капли отвращения с ее стороны, только полное принятие. Это было такое принятие, о котором, как она говорила себе, она никогда не заботилась, но к которому втайне стремилась. Эта часть ее осталась с тех времен, когда она была прекрасной девушкой, и, как и она сама, после той несчастливой встречи, которая оборвала ее жизнь, была глубоко похоронена. И вот теперь появился яркий свет, который вернул все это на поверхность, вдохнув новую жизнь в те романтические мечты, а также осветил воина, которым она стала. Каэнис цеплялась за этот свет, пока их тела, наконец, не рухнули, обессиленные, или, по крайней мере, обессиленные с его стороны. Если бы она захотела, она могла бы продолжать, доводя его до изнеможения, пока он не был бы настолько истощен, что не мог двигаться. Она должна была признать, что эта мысль вызвала улыбку на ее лице, но Каэнис была гораздо более внимательна к своему Мастеру, чем она готова была признать. С неожиданной осторожностью она протянула руку и вытерла пот с его лба. — Теперь, когда мы все это сделали… Я хочу, чтобы ты знал, что тебе никогда не сбежать от меня, Рицука. — У меня… нет проблем с этим. — выдохнул подросток с ленивой улыбкой на лице. — И теперь, когда мы подошли к этому моменту, Каэнис, я хочу, чтобы ты знала: если у тебя когда-нибудь возникнут сомнения, просто помни об этом… ты моя Слуга, и, в общем, только моя. Я хочу сказать, что это все, что имеет значение, но если тебе когда-нибудь понадобится… Приложив палец к его губам, она заставила его замолчать. Обычно она использовала бы для этого копье или кулак, но она смирилась с тем, что она — Каэнис, женщина, которой восхищались и желали, но которая, наконец, нашла свою любовь. В какой-то степени уместно, что это произошло в объятиях мужчины, а не бога, хорошего человека. — Эти твари… это все, что мне когда-либо будет нужно, Рицука. Что касается тебя… просто продолжай быть тем, кто ты есть сейчас, и позволь мне позаботиться об остальном. Кто бы ни встал у тебя на пути… что бы ни встало у тебя на пути, я использую все свои силы, чтобы сокрушить их. — Похоже, ты немного взволнована, когда делаешь это, — заметил он со смешком. Ее уши возбужденно дернулись от возможности сделать это. — Ну, предположим, что это говорит Кенида, и я полагаю, что с этого момента я буду проявлять некоторую сдержанность. Даже здесь, в спальне… то есть… если только ты не захочешь чего-то большего. Он просто рассмеялся в ответ на ее шутку, и его смех постепенно перешел в зевоту, свидетельствующую о том, что он устал. Каэнис наклонилась вперед и поцеловала его, призывая закрыть глаза и задремать. Она будет рядом, когда он проснется, и на следующее утро снова и снова, пока они не вернутся в реальный мир. Мир, где они будут сами прокладывать себе дорогу в жизни, своими собственными руками. Впервые за несколько столетий, показавшихся ей столетиями, Каэнис закрыла глаза и позволила истинному покою окутать ее, пока она спала, чувствуя себя в безопасности и утешении в объятиях другого человека, обеспечивая такую же безопасность и им.