ДВА ДНЯ СПУСТЯ
Сегодня Гермиона проснулась раньше детей. Это случалось крайне редко, чаще всего именно Рон просыпался и мог провозиться с ними лишние минут двадцать, чтобы жена могла доспать. Но сейчас Рона не было. «И уже не будет», - завершила ее измышления трагически поданная мысль. Нет, Гермиона не терзалась чувством вины. Наоборот. Где-то в самой глубине души теплилась надежда на то, что ей обязательно станет легче по итогу. Хотя сейчас она ощущала себя полнейшей развалиной и растяпой без Рона. Всё сыпалось из рук! Да и сам дом начал, словно в знак протеста, разваливаться по кусочкам: например, вчерашним утром потекла ржавая вода, из-за чего Гермиона потеряла уйму времени, чтобы разобраться в этом вопросе, а вечером лопнул кран в ванной комнате (вишенка на торте, не иначе). Она не знала никаких технических заклинаний по уходу за домом, а воспоминания еще, как назло, подкинули ей образ бывшего супруга с гаечным ключом в руке и добродушно брошенную фразу: «Что? Не все можно магией починить!». Тут Рон был как никогда прав. Отношения тоже магическим образом не исцелялись, как бы не хотелось. Обращаться к нему за помощью Гермиона, разумеется, не хотела. К кому бы то ни было из семейства Уизли - тоже. К Гарри? Определенно, нет. Не хватало еще дергать его из под носа у Джинни, которая, судя по своему выразительному молчанию в сторону бывшей невестки, бескомпромиссно вычеркнула ту из своей жизни. А потому Гермиона набирала тазы с водой, поднималась на второй этаж, применяла разогревающее заклятие, выливала все в закупоренную ванну, и проделывала эту процедуру раз за разом, пока жидкости не оказалось достаточно, чтобы искупать в ней каждого ребенка по очереди. И попробовать помыться самой, пока дети будут предоставлены сами себе. Острее всего ощущалось отсутствие Рона именно во взаимодействии с Рози и Хьюго. Гермиона внезапно осознала, что все это время была, как бы отпочкована от их любимого папы, и шла как дополнительный бонус к нему. Оказалось, что Гермиона уже не знает, какая игрушка у Рози любимая, без которой дочь никуда не выезжает; не знает и того, что Хьюго разлюбил её фирменную сладкую кашу с орехами, предпочитая теперь есть спагетти на завтрак. И множество других мелочей, которые накопились, как разбросанные вещи, создавая невыносимый хаос и беспорядок. Будучи рядом с Роном, она могла долго прятать голову в песок, предпочитая игнорировать тот факт, что она не уделяет своим детям должного внимания, но сейчас все вышло на поверхность. И больше прятаться было не за кем. Гермионе предстояло заново завоевать доверие своих детей. Когда она тихонько спускалась вниз по лестнице на первый этаж, то увидела за окном огромного филина с терракотовыми глазами. Он даже не стучал в окно, он просто сверлил Гермиону недовольным взглядом. В клюве не было письма, но девушку это не удивило. Шел уже третий день, как начался этот малфоевский ритуал молчаливой «поддержки» - птица доставляла ей Умиротворяющий бальзам каждое утро, ровно в 7:30. Началось все на следующий день после их жаркой встречи в ее кабинете, Рона, собрания и Гарри; продолжилось вчерашним утром, и вот, не заставило себя ждать и сегодня. Было ли зелье сварено Драко лично, или куплено в магазине - определить было сложно. Но каждый раз, поднося бирюзовую жидкость к губам, Гермиона ощущала прохладную тень слизеринца позади себя и еле слышный бархатный шепот: «Умница». Она не писала ему ответных записок, лишь улыбалась филину, будто тот был способен передать хозяину её спокойное и беззвучное «спасибо». Они не виделись с того сумасшедшего дня, когда вышла статья Скитер. Они втроем вместе с Гарри пришли к выводу, что им действительно нужно создать ответный переполох в газетах, но только на этот раз правдивый. Скитер явно хотела выйти на какую-то сделку (как утверждал Драко), иначе она бы не пошла на такой риск сейчас, обвиняя в порочной связи двух высокопоставленных сотрудников Министерства. Так что они составили письмо, с просьбой о конфиденциальной встрече с Ритой, отправили его через сотрудников и принялись ждать. Да, Малфой явно был искуснее их в этих играх, но Гермиона тоже кое-что понимала во взаимодействии с Ритой Скитер, а потому предложила найти какие-то рычаги давления на строптивую репортершу. На всякий случай. — Грейнджер, это, конечно, очень по-слизерински. Но я бы не стал ее запугивать, это не приведет ни к чему хорошему. Ей нужно предложить что-то лакомое, именно так это работает. Выгода, - Драко поднял большой и указательный пальцы на уровень глаз и слегка потер подушечки пальцев. - И тогда человек у тебя под каблуком. — А в чем выгода писать такую мерзость? - раздраженно проговорил Гарри, шумно вдыхая воздух. — Поттер, это очевидно. В том, что вы выдвинете заманчивое предложение. Подумай вот лучше о чем: что такого можно дать Скитер, чтобы ей было легко написать опровержение и выпустить откровенное, скучное и унылое в своей правде интервью с вами двумя? И тогда они не придумали ничего лучше, кроме денег. Большой суммы денег. Но репортерша, с которой они договорились встретиться в неприметном маггловском кафе ранним утром следующего дня, отказалась от внушительной суммы галлеонов. И переговоры, казалось, зашли в тупик, но пронырливая журналистка затребовала от них документ, что они будут сотрудничать с ней в работе над её книгой, раскрывая истории и личные тайны членов Отряда Дамблдора. Гермиона видела, как гуляют желваки на напряженном лице Гарри, и понимала, что сейчас они могут начать войну с прессой, которая играла грязно. И, очевидно, такое противостояние два гриффиндорца не потянут. Но, к удивлению самой умной волшебницы современности, Поттер демонстративно спокойно проговорил: — Нет, все будет не так. Я даю своё согласие на то, что только Вы, Рита, напишите мою монографию. Больше я не буду сотрудничать ни с каким другим издательством и писателем до самой смерти. Только Вы. Эксклюзивно. В единственном и неповторимом экземпляре. Глаза у репортерши алчно вспыхнули. Она в сомнении закусила губу острыми зубками, быстро-быстро соображая. — Мое предложение краткосрочно. Или соглашайтесь… — Или мы уходим, - уверенно добавила Гермиона, придя в восторг от находчивости Гарри. Все-таки, он не зря считался одним из лучших авроров - что-что, а взаимодействовать с подлецами он умел. И Скитер попалась. Она поспешно вскинула руку, цепляясь коготками в предплечье Гарри. — Стойте! Да! Я согласна! — Хорошо. Тогда обсудим, что вы напишите в следующей статье… — А вы что, не будете давать интервью? - тонкие нарисованные брови взлетели вверх в наигранном изумлении. — У Вас 10 минут, чтобы узнать личные детали, а в остальном, я уверен, Вы отлично справитесь. Пером Вы владеете, как никто, - безапелляционно отрезал Гарри, даже не постаравшись вложить в голос хоть толику уважения. — Благодарю за комплимент, мистер Поттер, - Скитер визгливо хихикнула, пошло поправив волосы и облизнувшись. О, она точно была счастлива заполучить себе такую крупную добычу. Гермиона сдержалась от того, чтобы не поморщиться, а Гарри холодно улыбнулся (со стороны могло бы показаться, что высокомерно) и едва слышно, но с нажимом проговорил: — Но. Если нам что-нибудь не понравится, то я разорву контракт в одностороннем порядке. Учтите. Скитер застыла лишь на мгновение, а затем, быстро переменившись в лице, хитро оскалилась и подмигнула сидящему напротив мужчине (Мерлин, это что, был флирт?): — О-о, будьте уверены, чтобы заполучить Вас, я напишу именно то, что Вам хотелось бы увидеть. В этот раз Гермиона все же закатила глаза. На следующий день после разговора с журналисткой «Пророка», произошло решительно ничего, кроме возникшей во второй раз птицы с Умиротворяющим бальзамом за окном её дома. В остаток дня высокопоставленная сотрудница Отдела магического правопорядка просто работала. Разбиралась с домом, детьми и няней, которой нужно было уходить до окончания собственного рабочего дня Грейнджер. Это было проблемой. В голову пробирались мысли о том, что нужно поговорить с Роном, но гриффиндорка оттягивала этот момент, так как знала, чувствовала, что это будет очень и очень тяжело. Также она знала, что Рон, в принципе, мог бы отпустить няню, но просить его о чем-то после инцидента в Министерстве… Нет, бывшего мужа лучше оставить в покое и не трогать какое-то время. Это было бы лучшим решением. Чудесным образом Гермионе удалось уйти раньше с работы, наготовить для всех еды и встретиться с взорвавшимся краном. А потом лечь спать в полнейшем раздрае. И вот сегодня, проведя все банные процедуры для детей, приготовив всем завтраки и оставаясь в абсолютном спокойствии (спасибо Драко за это), Гермиона почувствовала, что остро нуждается в том, чтобы побыть наедине с собой. И понять, как двигаться дальше. И откуда ей брать силы на ту жизнь, что она выбрала. Умиротворяющий Бальзам не будет возникать за окном каждый день. — А папа с нами больше не живет? - карие глаза дочери впились в Гермиону, пока они все сидели за столом, и гриффиндорка не нашла, что ответить, кроме: — Да, дорогая. Мы с папой больше не будем жить вместе. — Почему? - грустно спросил Хьюго, вяло расковыривая в своей тарелке слипшиеся макароны. У Гермионы сжалось сердце. Как объяснить этим крохам, что такое случается? Что они совершенно не виноваты, что родители расходятся? Что мама больше не может жить с папой и делать вид, что счастлива, потому что она влюблена в другого мужчину? — Мои хорошие, послушайте. Это ничего не меняет! Папа будет приходить, когда у него будет время после работы. Ничего не изменится, кроме того, что он не будет тут ночевать. — Я хочу к папе, - уверенно произнесла Рози, демонстративно сложив руки на груди и хмуро глядя на мать исподлобья. - Я люблю его больше! Это звучало, как самый страшный приговор. Слезы моментально встали в горле, но Гермиона постаралась сглотнуть подступивший ком. Это ужасно. Ужасно. Ужасно. — Рози… я. Я попрошу его, чтобы он сегодня приехал… - задушенно начала она, доставая палочку, чтобы - каким-то неведомым образом - создать Патронус, но у малышки вдруг задрожал подбородок, а слезы брызнули из глаз, когда она сорвалась на крик: — Я ХОЧУ ЖИТЬ С ПАПОЙ! Рози плакала. Громко. Не сдерживая себя. Хьюго, глядя на мучения сестры, тоже хлюпнул носом, намереваясь разрыдаться. Если бы не Бальзам, то Гермиона бы уже не выдержала, пустившись в истерику. Но сейчас она держалась на неведомой силе зелья, и наблюдала за болью своих детей. И за дырой, что вихрем раскручивалась внутри неё самой. — Рози. Мне тоже плохо без папы. Но такое… случается. Юная Грейнджер-Уизли подскочила со своего места и начала яростно утирать рукавом кофты слезы с лица. Свет в доме опасно усилился, замигал и лампочки лопнули, разлетаясь осколками во все стороны. В ушах звенело. Гермиона бросилась к детям, чтобы закрыть их собой, параллельно создавая первый магический щит, который пришел на ум. Благо, палочка уже была в руке. Звенящая тишина пронеслась по дому, а три фигуры так и стояли, обнявшись друг с другом. Дети прижимались к матери и молчали. — Вы в порядке? Вы не ранены? - суетливо прохрипела Гермиона, оглядывая каждого на предмет царапин или крови. Дети в шоке помотали головами, все еще тесно прижимаясь к ней. Секундное мгновение растянулось, казалось, на несколько долгих минут, прежде чем Рози высвободилась из объятий и пораженно спросила: — Это… я? — Да, Рози. Такое бывает у волшебниц, - участливо произнесла Гермиона, присаживаясь на корточки перед дочкой и вытирая остатки слез с её щечек. Малышка обняла её и снова заплакала: — Мамочка, прости-и-и-и! Хьюго взвыл, сильнее стискивая мать в объятиях, и оба ребенка принялись горько всхлипывать. Гермиона успокаивающе поглаживала их макушки ладонями и тоже плакала, не сумев более удерживать все эмоции при себе. Кажется, Бальзам не был рассчитан на такую бурю чувств. *** Сегодня вышла статья-опровержение. Конечно, Скитер не обошла стороной внешний вид Гермионы, сравнив её с высохшей веткой и упомянув об особенной траурной скорби в потухших глазах из-за разрушившейся личной жизни. Да. Развод все еще остался темой для этой желтой газетенки. Скитер мягко обошла конфликт, недопонимание репортеров, которые не удосужились перепроверить информацию, сообщив, что Гарри Поттер - счастливый семьянин, с тремя очаровательными детьми, который, к слову, ни разу не был уличен в порочащих его репутацию отношениях. Но что до Гермионы, то Скитер обошлась скудным набором сухих фактов, особо не заморачиваясь на тему того, в каком образе предстанет «Золотая Девочка» в прессе. «Плевать», - подумала Грейнджер, замечая теперь вместо осуждающих взглядов - настороженные. Наверное, это к лучшему? В этот день она часто думала о Драко, ощущая жгучую тоску и желание хотя бы увидеть его. Но тот не подавал никаких знаков, кроме подарков в виде зелий, и хранил молчание. Малфой всегда был для неё загадкой, и его таинственное исчезновение с радаров её жизни, точно сбивало с толку. Гермиона несколько раз на дню порывалась отправить ему письмо, но останавливала себя, чувствуя, что не может навязываться ему. Она всего лишь «любовница». «Я не могу жениться на тебе», - вымученно произнес он тогда. Эта тема была камнем преткновения в тот раз. Тот самый ужасающий раз в ресторане «номер 58». Сейчас Гермиона дала понять, что больше у неё нет цели выйти замуж и сохранить остатки гордости, придав отношениям определенный статус. Она изменилась. Но Малфой почему-то все равно дает ей время, самоустранившись на время и прячась в тени. Напоминая о своем существовании, но тонко, ненавязчиво. Не так, как он делал это раньше: резко, грубо, манипулируя и угрожая. Кажется, они оба изменились. Время подмяло их под себя, пережевало и выплюнуло такими, какие они есть сейчас. Все же она не сумела сдержать себя: Гермиона написала письмо для Драко, совсем коротенькое. На огромном листе пергаменте было выведено лишь одно:«Как ты?»
Она сидела и тупо смотрела на черную кляксу посреди белизны, погрузившись всем своим существом в чернильные закорючки. Как ты. Как ты. Как ты. Когда мы увидимся? Почему ты молчишь? Ты передумал? Ты наигрался? Что происходит? «Интересно, увидит ли он столько всего в этих буквах? Или посчитает меня надоедливой?». Гермиона быстро скомкала листок и метнула комок в урну под столом. «Какой бред!». Чем она вообще занимается? У неё что, нет других проблем? Драко - взрослый мужчина. Он сам выйдет на связь, если захочет. Гермиона уже высказала все свои намерения ему в лицо - теперь ход за ним. И точка. День закончился позже, чем предполагала Грейнджер, а потому домой она буквально бежала. Точнее, летела до каминной сети, чуть ли не расталкивая коллег на своем пути. Выйдя из едковатого облака пороха, Гермиона тут же почувствовала запах. Приятный запах еды. Ужина. Сердце иррационально подпрыгнуло. «Драко?» - проскочила шальная - глупейшая - мысль, сменившаяся на чуть более логичную: «Или он послал мне сюда домовика?». «Нет-нет, это должно быть Рон, кто же еще», - старалась осадить она себя, но беспричинное веселье уже ударило в кровь. Смесь легкого приятного ожидания обожгла грудь, и девушка, все еще улыбаясь во весь рот, крикнула: — Я дома! Рози вылетела из столовой первая. Она светилась от счастья, а за её спиной послышался смех Хьюго и какой-то голос. Мужской. Гермиона не сумела никуда деть дурацкую улыбку, так и продолжая шумно дышать. — Мама, для тебя тут сюрприз! — Та-а-ак, - деловито протянула Гермиона, попутно стряхивая золу с плеч. Как хорошо, что она сегодня нашла в себе силы привести себя в порядок, и сейчас выглядит прилично! Она прошла на кухню и тотчас же застыла на месте вместе с приклеенной ко рту покореженной улыбкой. Широкая спина. Рыжие волосы. Конечно. Конечно. Кто же еще это мог быть? В реальном мире не случается сказок. Это не книжный роман, которыми грешила Гермиона в юности, представляя, что встретит однажды своего «принца», который будет совершать ради неё безумства. Наверняка, по типу такого: уйти вечером от жены с ребенком и заявиться домой к ней, чтобы приготовить ужин для неё и ее детей. «Гермиона, ты просто дура», - укорила она себя, готовясь встретиться взглядом с бывшим супругом. Как она и ожидала, вышло тяжело. Рон развернулся и сухо кивнул ей, пробурчав: — Привет, Гермиона. — Привет, Рон. Рози тотчас же потянула мать за руку, заставляя ту сесть за общий стол. — Мама, папа готовит пасту с креветками! - гордо заявила дочурка, смешно вздернув подбородок вверх. — Здорово, солнышко, - бесцветным голосом, почти на автомате произнесла Гермиона. Черт, она сама виновата! Ожидания не совпали с действительностью, и теперь она расстроена так, будто Малфой предал её! Хотя он и не обязан был здесь оказаться. «Гермиона, он даже не знает адреса», - подтвердило сочувствующим голосом сознание. — Налетай, - Рон в своем излюбленном цветастом фартуке поставил две тарелки перед детьми, а те, в свою очередь, завизжали от восторга. — А маме? - спросила Рози, укоризненно глядя на отца. — Мама это не ест, Рози. — Я не ем крев... Хором проговорили они, а Гермиона неловко замолчала, позволяя Рону договорить фразу. — Вы пока побудьте с папой, я пойду приму душ и присоединюсь к вам, - из последних сил Гермиона выжала из себя улыбку, уже поднимаясь с места, как вдруг Хьюго, в силу своего характера предпочитавший отмалчиваться, внезапно звонко спросил, наивно глядя своими огромными голубыми глазами попеременно на обоих родителей: — Пап, ты же останешься с нами? Рози замерла с занесенной ко рту вилкой. Гермиона напряженно застыла с неестественно выпрямленной спиной, а Рон мягко улыбнулся сыну одними лишь уголками губ: — Нет, Хью. Но мы увидимся завтра. У меня выходной, так что отправимся в Хогсмид, и прихватим с собой Джеймса с Альбусом. Пауза. Раньше бы от этой новости стоял такой визг, что впору было бы заклеивать уши. Но сейчас дети задумчиво молчали. Хьюго понуро опустил голову, чуть ли не утыкаясь носом в тарелку, а Рози обиженно отложила вилку в сторону. Гермиона встретилась взглядом с Роном. «Надо им рассказать. Сейчас», - негласно передавала она ему эту мысль одними глазами, после чего воинственно откашлялась и повернулась корпусом к обоим детям. Рон тут же уселся на свой стул. — Ребята, мы с папой разводимся, но это не значит, что вы должны переживать. Наша семья все равно останется семьей. У вас есть папа. И мама. И мы вас очень любим, - Гермиона тепло улыбнулась каждому, стараясь не разрыдаться, потому как застилающие слезы уже начинали жечь глаза. — Да, я буду приходить, все будет, как раньше. Понимаете? - поддакнул Рон, стараясь не смотреть на свою бывшую жену. — Вы не любите друг друга? - Рози посмотрела прямым взглядом точно на отца, а тот стушевался и мигом поник. — Я люблю папу, но только как вашего папу, - решительно проговорила Гермиона, уверенно глядя в искренние маленькие личики, жаждущие ответов на такие сложные жизненные вопросы. — А ты? - прищурилась с подозрением Рози, вновь возвращая внимание к Рону. Тот глубоко вздохнул и с невероятной тоской посмотрел на своих детей. — Да, я тоже люблю вашу маму, - глухо проговорил он, принимая поражение. — Тогда почему? - не унималась Рози, допытывая родителей до самого конца. — Рози, дорогая, - шепотом проговорила Гермиона, уже чувствуя, что еще пару секунд, и голос её предательски дрогнет и затухнет в беззвучных рыданиях. - Так просто случается. Это… бывает. Ты поймешь, когда станешь старше. Рон прочистил горло и надавил двумя пальцами на веки (он всегда так делал, когда пытался сдержать слезы). Очевидно, он не смог справиться с эмоциональным накалом - об этом отчетливо свидетельствовали его красные от полопавшихся капилляров глаза, которые он открыл и оглядел присутствующих: — Ребят, мы с мамой приняли решение. И это не обсуждается. Давайте классно проведем время, вместо того, чтобы плакать и пересаливать спагетти. Кто потом будет их есть? Хьюго хмыкнул, уже растягивая рот в несмелой улыбке, а Рози все еще хмурилась. Тогда отец нежно улыбнулся ей и невесомо погладил по щеке: — Кушай, принцесса. Все будет хорошо. Что-то в нотах его голоса заставило детей расслабиться и приступить к ужину. Гермиона благодарно улыбнулась ему, но Рон моментально отвел от неё взгляд, будто не хотел никоим образом взаимодействовать с ней. Тогда гриффиндорка тихо поднялась и вышла из-за стола, пробормотав «я в душ, скоро вернусь». Она чувствовала себя лишней. *** Рон ушел сразу после того, как уложил детей спать, ни слова не сказав ей. Гермиона попробовала его остановить, но бывший муж делал вид, что её попросту не существует. На жужжание комара он откликнулся бы с куда большим рвением, чем на её мольбы: «Рон, подожди! Мне нужно с тобой поговорить! Рон!». Наблюдая за тем, как его широкая спина исчезает в вихре аппарации за калиткой дома, Гермиона не могла понять, что чувствует в этот момент. Страх? Горечь потери? Боль? Или весь коктейль сразу? Рон никогда не был к ней так суров. Но, видимо, ситуация в Министерстве его допекла окончательно. И Гермиона не могла его винить.«Напиши адрес и открой каминную сеть. Нужно поговорить»
Страх, что её оставят одну, в наказание за все то, что она успела совершить за свою недолгую жизнь, накрыл её внушительной волной. Гриффиндорка призвала перо и чернила, расплескав последние по подоконнику и стене, и быстро набросала ответ, свернув лист бумаги. Филина не было видно. Гермиона отчаянно махнула рукой, привлекая внимание темной мрачной птицы белоснежным бумажным свертком, и это сработало: воздух просвистел рядом с ней в опасной близости от лица, а острые когти цепко ухватили пергамент, вырывая его из женских рук. Гермиона закрыла окно. Поднялась на второй этаж, призывая себя к спокойному и размеренному дыханию. Заглянула в комнаты детей, удостоверившись, что они мирно спят. Переоделась во что-то посимпатичнее растянутой пижамы и махрового халата. Причесалась. Плюнула на эту затею. Спустилась вниз, заварила кофе в турке. Достала красивые чашечки, тарелочки и припрятанное на верхней полке печенье (Мерлин, его еще пекла миссис Уизли несколько дней назад). «Как будто это было в прошлой жизни». Камин запыхтел, сообщая о прибытии. Не к месту Гермиона вспомнила, что не чистила его, а это значит, что Драко вымажется в саже, когда пройдет сквозь ядовито-зеленое пламя. Гермиона услышала шаги, и вылетела в гостиную, представляя, как неловко будет смотреться лощеный аристократ с перемазанным лицом. Но Драко сейчас выглядел… не как Малфой. На нем были какие-то темно-синие штаны, такого же цвета футболка с глубоким вырезом, и серый кардиган с длинными полами, на манер укороченной мантии. Обычно люди так ходят по улице, особенно лондонская маггловская молодежь, но зная Драко… Это было скорее чем-то из разновидности домашней одежды. Серый капюшон с темными вкраплениями, который он предварительно накинул на голову, спас его взлохмаченные волосы от сажи. На плечах тоже ютились темные следы пороха. Малфой откашлялся и заметил Гермиону. По его взгляду и залегшим синякам под глазами можно было сказать, что он ужасно вымотан. Сердце подскочило до самого затылка, отключая разум и все меры «предосторожности» (на случай, если он пришел порвать с ней), и Гермиона подлетела к Драко быстрее, чем тот успел открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, и порывисто обняла его, утыкаясь носом в оголенную ключицу. Мужские руки моментально обвили её талию, притягивая ближе, а сам блондин прижался щекой к её виску, словно бы закрывая собой от целого мира. Его ладонь скользнула вверх, нежно поглаживая плечо. Она скучала. Как же она скучала. «Может быть, он тоже?»