Совершенно спокойное и уединённое свидание

Парк находился в отдалении от города – такое расстояние, пусть и не очень большое, спасло его зелень хотя бы в некоторых местах. Есть в парке своего рода достопримечательность, по факту являющаяся пустяком. В разных парках таких пустяков полным-полно: особо ухоженная клумба, арка посреди дороги или маленький фонтан в центре территории. А в этом парке стоит скамейка. Вернее, скамеек тут много стоит, конечно, но есть одна особенная. Её место на холме. С левого бока растут пышные кусты, с правого – невысокое, но мощное дерево с густой кроной. Спереди раскинулся вид на парк. «Как тут романтично!» – сказали бы некоторые. «Сидя на этой скамейке, можно окунуться в природу и забыть про шумный город и его заботы, буквально оставить его позади ненадолго и наконец не видеть хотя бы пару минут!» «Хорошо тут. Развалин не видно», – подумал камерамен Джон, в котором романтическая часть цифровой личности сегодня не включилась до конца. Не выспался, наверное. Сегодня это было как нельзя некстати, всё-таки, уже через пару минут у него свидание. Ах, их первое свидание… Как тут не волноваться? В голове, под корпусом камеры, мысли скачут так долго и бешено, что Джон устаёт от них больше, чем от недавней пробежки. Время на телефоне – ровно 18:00. Камерамен замирает, но проходит несколько секунд, а ничего не происходит. Он медленно обводит взглядом лежащее впереди и по сторонам пространство парка. «Может, он передумал?» – не успевает Джон это подумать, как рядом раздаётся знакомый звук телепортации. Повернувшись, камерамен видит клубы чёрного дыма, развеивающиеся и показывающие явившегося ТиВимена. «Ты уже тут?» – на экране появился восклицательный знак, показывая удивление. – Не хотел опаздывать, вот и пришёл заранее. Я же не могу, как ты, быстро попасть, куда надо, и тебе пришлось бы ждать меня. Телевизор засиял улыбкой. «О, Джонни, это очень мило с твоей стороны! Но ты-то сам меня не заждался?» – ТиВи присел к нему на скамейку со стороны дерева. – Нет, я тут всего-то минут пять, – камерамен почувствовал, как Саймон взял его руку и закинул себе на плечо, а сам пододвинулся ближе, впритык. «Поскольку у тебя было время осмотреться, хочу спросить. Как тебе местечко, нравится?» – Джон и на собственном плече ощутил чужую ладонь. Широкую, большую – такую, что при желании ТиВимен мог уложить в рукопашную кого-нибудь, пусть даже и немногим его крупнее, одним хорошим таким лещом. Однако на практике камерамен знает только то, как ласково эта ладонь гладит по белому корпусу, или сплетает пальцы их обоих вместе, или, как сейчас, любовно приобнимает за плечо. Джон с удовольствием прильнул к телевизионщику. Через перчатку, пиджак и рубашку меньшего грело приятное тепло от накрывающей ладони. Правда, Саймон в своём плотном плаще вряд ли чувствовал то же от руки камерамена. – Красиво. Очень, – включилась романтичность, словно отогретая. Объектив, однако, направлен не на распростёршийся впереди парк, а на экран, чтобы не пропустить ни слова, посланного его светом. Создавалось впечатление, будто Джон и говорит не об окружении. – Мне нравится. Но почему именно здесь? «Потому что тут мы можем побыть одни, а, в отличие от нашей спальни, тут посветлее, попросторнее, да и точно приятнее серых стен» Саймон становится инициатором того, чтобы взяться свободными руками. Из-за переведённого внимания камеры это превращается в очередную демонстрацию в некоторой степени изящности кисти телевизионщика. Пальцы у него тонкие и округлые, как и ладонь, а также гибкие, сразу обнимающие. – Шэйанз, – сказал ТиВимен, заставляя Джона вновь поднять объектив. С обновлённой системой приёма звука у камерамена, тому не составляет труда обрабатывать ревёрснутые сообщения ТиВи. И всё равно Саймон продолжал общение светом, как сейчас: «Я рад, что ты согласился прийти сюда. Иначе мне было бы трудно удержаться и не нарвать тебе букетик, а природа и так не в лучшем состоянии» – Букет? Для меня? «Для тебя, конечно. Тебе бы не помешало разбавить серость в объективе чем-то красочнее боёв» – Нет, насчёт этого я согласен. И очень благодарен, что ты вытащил меня подальше, – камерамен замялся и, перестав держаться с Саймоном за руки, стал задумчиво перебирать пальцами в воздухе. Пусть язык жестов перестал быть в обиходе в большинстве случаев, такая привычка помогала подобрать слова. «Не нравится получать цветы?» – по-доброму усмехнулся телевизионщик. – Скорее, подарки в целом, – Джон пожал плечами чуть ли не равнодушно, лишь малость смущённо. Поэтому ему было сложно понять Саймона, когда тот вывел на экран «'О_О». – Понимаю, что это забота и вроде как проявление любви, но я правда не очень умею принимать подарки. Он убрал и вторую руку с плеча с ТиВимена, чтобы пожать плечами. Саймон поднял экран и смотрел куда-то за спину меньшего агента, как показалось Джону, рассеянно и печально. Камерамен неуверенно прикоснулся ладонью к боку телевизора, словно виновато его погладив. – Ты хотел подарить мне что-то, да? «Да», – сокрушённо отвечает Саймон, прижимая его руку своей, и продолжает чуть погодя: «Однако я не хочу ставить тебя в неловкое положение, поэтому, знаешь, это действительно не так важно», – для большей убедительности ТиВи слегка покрутил в воздухе свободной рукой, которой после накрыл вторую кисть Джона. – Спасибо, – камерамен признательно кивнул. Телевизионщик не успел промигать ответ, как на секунду замерцал ярче. Это были его обычные помехи, а не специфический свет – Джон понял, что краткая тревога произошла не из-за внезапно появившегося скибидиста по этой причине. Почему-то Саймон всё равно резко вскочил с лавочки, и сделал это за секунду до звука падения за спиной камерамена. Повернувшись, Джон обнаружил второго ТиВимена, тоже ему знакомого. Эрик под взглядом обоих перевернулся со спины на бок, подставив под телевизор руку и согнув одно колено. «Привет, ребят, а что вы тут делаете? ;)» Саймон закрыл экран ладонями в знак морального поражения. – Ротка йынсажу ыт, – не то скуля, не то смеясь, сказал он. – Тавонив тсук отэ, – Эрик изменил эмоцию на «-_-», недовольно указывая на куст, об ветки которого он споткнулся и упал. – Саймон… «Ничего не говори, я сам», – ТиВи перебил камерамена. «Я хотел подарить тебе кое-что. Да. И я хотел, чтобы это выглядело по-романтичному внезапно. Мы с тобой говорим про подарки, а потом я неожиданно, практически с пустого места достаю из-под куста это» Саймон подошёл к растению и всё ещё валяющемуся другу, присев, поднял низкие ветви и достал небольшую коробку. Обычная картонная коробка без опознавательных знаков, серая, с крышкой, примотанной к основной части при помощи яркой фиолетовой ленты. «Я успел подготовить почти всё – только сам подарок спрятать не получилось. Тогда мне оставалось надеяться, что ты немного опоздаешь, а Эрик его принесёт», – Саймон стыдливо опустил экран к поднятой коробочке. – Отэ отк а? – второй ТиВимен прервал извинения. Глядел он куда-то в сторону кроны дерева. За ним поднимает голову сначала Саймон, потом и Джон. Свет телевизионщика ещё немного попадает в кадр. «А это не-» – Райли! – Это не я, – единственная фраза, которую получается придумать у застигнутого врасплох спикермена, который до обнаружения тихо лежал на основании особо крупной и прочной ветви. Со старым-новым другом Джон вчера разговорился как будто по привычке. От оригинального Райли у этого спикера почти ничего и не видно – что есть, то скрыто либо под синтетической кожей, либо в накопителе с не очень-то и большим шансом на полное восстановление. Дурацкая система сжатия файлов памяти. Ещё камерамен зачем-то рассказал про предстоящее свидание, раз уж переезд в другие штабы перенесли на вечер. А ведь не более двух недель назад именно оригинальный Райли уговорил написать на полученный номер ТиВимена. – Слезай оттуда! Вдруг ты упадёшь! Спикермен издал звук, обозначающий чуть ли не детскую обиду, и пополз ближе к стволу. Судя по тому, что он сразу начал заваливаться набок, Райли не умеет спускаться. Непонятно было то, как вообще спикер умудрился на дерево забраться. Вот Джона больше волновало, как бы старый-новый друг не сломал корпус колонки обо что-нибудь. Камерамен быстро встал на скамейку и дотянулся до тихо ойкнувшего сваливающегося Райли, подхватил под мышки за грудь и сам осторожно стянул. Спикермен оказался довольно лёгким. Пускай обычный человек так бы не отозвался о весе робота, но среднестатистический камерамен вроде Джона заметно тяжелее. По тому, как Райли смиренно висел в руках, можно было подумать, что он вовсе отключился. – Просто я не познакомился ни с кем другим отсюда, а одному сидеть скучно, вот я захотел проверить, как у тебя всё пройдёт, – он запрокинул динамик вверх. – Ты классный. Я решил, что было бы круто провести с тобой ещё немного времени перед переездом. Джон не рассказывал, что они знакомы не в первый раз – боялся, что сломается что-нибудь важное для работоспособности спикера. Тогда уж он точно, окончательно и бесповоротно, потеряет друга. Хотел рассказать, конечно, очень хотел, особенно когда убедился, что это не добитый код с его фантазиями. Желание это резко убралось куда подальше, когда Райли во вполне обыденной манере рассказал о сразу нескольких примерах спикеров, буквально убитых попытками быстро, эффективно и во всех подробностях восстановить память. С другой стороны, было что-то милое в том, как за недолгое время они снова привязались друг к другу. Но поведение спикермена хоть и списывалось на съехавшую из-за поломок программу морали… немного беспокоило. – Райли, ты, – Джон стал опускать спикера ногами на землю и, не уверенный в том, стоит ли друг твёрдо, сменил направление мысли: – ты можешь встать? – Просто отпусти, это баг системы – когда хватают, то двигаться не могу. В штабе, где я сейчас живу, меня из-за этого планируют не выпускать на поле, пока совсем с агентами не припрёт, – отпущенный спикермен слегка покачнулся на месте, но потом встал прямо и поправил задравшуюся рубашку. – Джон, а на этой базе мало агентов, получается? В памяти Райли остались только несколько уголков штаба, пусть они с другом обошли все места штаба со свободным доступом – по инициативе спикермена. На новом "обиталище" по его серийному номеру нашли предыдущее и, раз дело шло к переезду, отправили помогать. Авось заодно что-нибудь в накопителе разблокируется. – Не много, – уклончиво согласился камерамен. – Итди угом ай, силарбозар тут ыв илсэй? – поинтересовался Эрик. Он также сделал мягкий намёк Райли: – Ташэм мав эшлад и ончилирпэн от-как от а. Спикер повертел головой от одного участника сцены ко второму и третьему. – О. Да. Точно. Извините, – он пристыженно вперёд-назад и сунул руки в карманы пиджака. – Подбросишь его в штаб? – попросил Джон, качнув камерой в сторону его примерного местоположения. – Мэлборп зэб! – Вы не сердитесь… слишком сильно? – на вопрос Райли пришлось отвечать камерамену, так как Саймон слишком занят коробочкой; с экрана у него уже минуту не сходит весьма выразительная текстовая эмоция «TヘT», а в процессорах так же засело непонимание дальнейших действий с подарком. – Я бы на тебя не рассердился, даже если бы ты притащил Кайла, – Джон усмехнулся словно куда-то в сторону, заранее понимая, что Райли названного робота не вспомнит. Он просто чувствовал нужду высказаться. – Кого? – Потом расскажу, – через час Райли, скорее всего, уже увлечётся чем-то другим и забудет про имя Титана Спикера, с которым вступил в отношения ещё до становления последнего титаном. – Хорошо, тогда буду ждать тебя на базе! Ты ведь вернёшься до начала переезда? – Да, – вот тут Джон не соврал. Успокоенный спикер позволил Эрику взять себя за плечо и телепортировать на базу. Саймон несмело подошёл к всё ещё возвышающемуся на скамье камерамену, заняв место ушедшего телевизионщика. Ход свидания нарушен. Дважды. Экран у Саймона теперь пустой – то ли он не знает, что и чувствовать, то ли не хочет показывать эмоции. Напрягающее мерцание тоже не передаёт ничего поначалу. «Подержи», – коробочка толкается в одну из ладоней Джона, свободно висящих по бокам. Когда камерамен берёт её, первым же его действием становится внимательный осмотр полученного предмета. Это проявление заложенного при создании "инстинкта" на визуальное изучение – камеры, что с них взять. Он опускает объектив и поднимает вещь на уровень груди. Коробка прямоугольная и довольно плоская, сделана из серого мелованного картона и состоит из раздельных дна и крышки. По бокам у неё идёт широкая фиолетовая лента, на крышке завязанная в пышный бант. Раз подарок оказался в руках Джона, он может оценить небольшой вес содержимого. Увлечённый коробочкой, камерамен чуть ли не испугался, когда Саймон его поднял. ТиВимен обхватил его под коленями, заставляя опереться о своё плечо. Выглядело это опасно, так как Джону нужно было только накрениться вперёд ещё не очень-то и много, чтобы упасть. Но Саймон держал его крепко и, как только ноги меньшего агента перестали касаться скамьи, использовал вторую руку и быстрым движением изменил позицию Джона с вертикальной на скорее горизонтальную. Продолжая держать камерамена на руках, телевизионщик развернулся и опустился на дощатое сидение. Джона он усадил себе на колени. Теперь грязная обувь на скамейке виделась совсем некультурным образом, пусть никому нет дела до чистоты какой-то несчастной парковой мебели. – Саймон, – снова тихо начал камерамен, не в силах оставить без внимания внезапно подавленное состояние ТиВи. Начал, но не продолжил, остановленный крепкими объятьями. Джон выпутал свои руки и положил их на вздрогнувшую спину Саймона. Почувствовав, как молчаливый экран упёрся в его плечо, камерамен принялся успокаивающе гладить любимого. ТиВимену понадобилось пару минут, прежде чем отлипнуть от чужого пиджака, осторожно повернуть объектив к себе и промерцать: «Джонни, я буду волноваться» Впереди у них невесть сколько дней без хотя бы намёка на общение, ведь ТиВи практически полностью переходят только на внутреннюю связь – контакт останется лишь с директорами штабов. – Можно спросить? «Если это не входит в список неразглашаемых вещей, я даже смогу ответить» – Насколько слухи о присвоении скибидистами технологий ТиВи просто слухи? – Джон слышал разговоры о научившихся телепортации туалетах и вчера, и сегодня с утра. Вместо ответа Саймон пусто на него посмотрел несколько секунд и провёл рукой по корпусу камеры. «Береги себя, насколько отдалённым от массы событий ты бы не казался, ладно?» – Буду стараться, – это единственное правдивое обещание в грядущем времени. Огромное количество вещей элементарно не зависит от маленького робота с головой-камерой. «И не мог бы ты, пожалуйста, всё же открыть свой подарок?» – телевизионщик старается прогнать ужасно тоскливую атмосферу. «Если тебе не сложно, я бы хотел увидеть твою реакцию» Джон неуверенно опускает объектив к коробке; пальцы перебирают концы и складки ленты, пока не решают, что из цветастого нагромождения отвечает за его развязывание. Фиолетовые полосы невесомо сползают с картонных боков, больше крышку ничего не держит, и вот интерес становится награждённым победителем. В коробке лежат чёрные перчатки, не то из искусственной кожи, не то из какой-то резины, они блестящие и почти гладкие. «Почти» – потому что на костяшках проглядывается что-то рельефное. Взяв одну из перчаток и прощупав, Джон пришёл к выводу, что внутри у неё вшито несколько твёрдых пластин для более жёсткого ведения рукопашного боя. Руки у агентов и так железные, но удар смягчают провода, кожа и стандартные тканевые перчатки. На стороне ладони у подаренных имеют выступающие линии для лучшего сцепления. Но самым притягательным элементом перчаток была вышивка чуть ниже запястья, которую при ношении всё равно закрывал бы рукав рубашки. Узор незатейливый и при этом занятный, всего из двух символичных, если подумать, цветов – голубой и фиолетовый. Нити в вышивке органично переплетаются, заходят одну под другую. «Тебе нравится?» – Они выглядят круто. «Это старый прототип части специальной формы. Выпросил со склада для тебя, в честь обновления» – Не знал, что ты умеешь вышивать, – камерамен снял свои перчатки и провёл голым пальцем по линиям из ниток. «Разве что немного» Джон примерил подарок, отмечая, что перчатки ему очень даже впору. Саймон помог заправить их под рукава – и вышивка действительно пропала под одеждой, став секретом только для этих двоих. «У нас есть ещё… двадцать семь минут, и мне нужно будет вернуть тебя на базу для общей проверки» – Почти полчаса вместе, – повторил Джон, убрав старые перчатки в карман и прижавшись к Саймону. Тут же, не дожидаясь конца срока, когда всё придётся делать в суетливой спешке, он сказал: – Люблю тебя. Уже жду нашей следующей встречи. «Я тоже. Очень люблю и очень сильно буду ждать» Внутренний таймер отсчитывал неполные двадцать семь минут. Солнце всё сильнее клонится к горизонту, окрашивая оставшуюся зелень в золотой рыжий. В этом городе было тихо, и камерамен с ТиВименом старались набрать побольше этой редкой спокойной тишины, как и радости от нахождения друг с другом.