***
За пару месяцев до Нового года. Ежедневное явление взъерошенного парня ровно в девять утра, Юнги напоминало «День сурка». Вместо будильника звонок в дверь и за оной, тот самый пацан. Отличались только сами причины утренних вторжений. А Юнги уже и не удивлялся. Двух недель вполне хватило, чтобы пару раз удивиться, разозлиться и безоговорочно принять. А тупые причины явлений пацана не только удивляли, а иногда вгоняли в откровенный ступор. Юнги хорошо помнит первый раз, когда паренек ввалился в его квартиру в разодранных джинсах, из прорех которых выглядывали острые, со свежими ссадинами коленки, а на светлой футболке виднелись грязные и четкие отметины звериных лап. — Хён, хён, хён, — завопил пацан влетая первый раз в чуть приоткрытую дверь. Юнги едва успел удивиться необычной ловкости и вовремя отпрыгнуть, чтобы не получить дверью в нос. Незнакомец проскочил в квартиру как в воду, без лишних брызг и аплодисментов. Торопливо объясняя, столь необычный визит к незнакомому человеку, пацан сбиваясь от волнения затараторил: — Я мусор выносил... — И? — А там собаки… — Они отобрали у тебя мусор? — Нет... - и смущенно потупил глаза, — Я кинул и промахнулся. Ну, там, они спали, собаки то есть... — Понятно, — Юнги хмыкнул. Ему сразу представилась картинка: заспанный пацанчик, в шлепках на босу ногу, летящий мимо контейнера пакет с мусором и испуганные, внезапной атакой мусорного мешка собаки. «Кто бы сомневался», подумал Юнги вздохнул и вслух добавил: — В шлепках на три размера больше бегать от собак, так себе занятие, — и мазнул взглядом по испачканной футболке. Паренек понял без слов: — Я упал… и я Чимин. Он стоял потупив взгляд, теребил край футболки, пристраивая голую пятку на единственно уцелевшем резиновом тапке, второй он, по видимому, потерял в погоне или отобрали преследователи. В его блестящих глазах плясали безумные огоньки, а расстройства, так характерного для травм и потерь, Юнги не заметил. Он недовольно хмыкнул, почесал взлохмаченную макушку и махнул рукой в сторону кухни. А пацану, казалось, только это нужно было. Шустрой ящеркой он проскользнул в темноту коридора, сбрасывая на ходу, как та же ящерица хвост, единственный тапок. День Сурка продолжал доказывать свое право на существование не только в сознании Мин Юнги. На циферблате горящие голубым неоном цифры 9:00, длинная трель звонка и довольная мордаха с очередным тупым подкатом в вихрастой голове. Иногда Юнги ловил себя на мысли, насколько хватит полёта фантазии и что будет, когда идеи иссякнут? И все чаще его одолевали сомнения, что Чимин придумывал всю эту оригинальную херню самолично. Юнги не заметил, как эта самая херня становилась утренним ритуалом не только для него. Появляясь на пороге Чимин светился огоньками как новогодняя гирлянда, внося ароматы свежезаваренного кофе с карамельным сиропом в пластиковом стаканчике. А Юнги очень уважал и то, и другое. И уже не так было важно с какой целью тот обозначился сегодня. Юнги просто начинал его ждать..***
Одно утро запомнилось особой придурковатостью. Настойчивый звонок в домофон и белозубая улыбка в фокусе рыбьего глаза не удивила. Часы высветились неоновыми цифрами: ровно 9:00 утра. Юнги обреченно открыл дверь и прислушался к тарахтению поднимающегося лифта. Пусть Мин и живет на пятом этаже, что для паренька—спринтера бег с препятствиями на пятый этаж — дело чести, но и лишить себя удовольствия прокатиться на старом дребезжащем лифте, Чимин не отказался бы ни за что. Двери лифта смыкались не плотно и сквозь щель мелькала серая строчка бетонных ступенек. Чимин от нетерпения почесывался. Лифт внезапно остановился на третьем этаже и в кабинку влетел паренек в яркой кепке доставщика пиццы и в огромном зеленом шарфе, обмотанном вокруг тощей шеи. Он задвинул Чимина в угол, держа в вытянутой руке исходящую ароматом огромную пиццу «Четыре сыра», еле поместившуюся в узком пространстве между ними. Чимин хитро прищурил глазки и широко улыбнулся, подмигнув парню... На пятом этаже Чимин вышел из лифта и направился к знакомой двери. Запах от пиццы растекался по всему подъезду и не переставал будить слюноотделение, как у собаки Павлова. Подойдя к двери, Чимин растопырив коротенькие пальчики под картонной коробой на манер заправского официанта, поправил свисающие с неё, похожие на щупальца мертвого кальмара, оборванные завязки от пакета переноски и зацепившись кроссовком о придверный коврик, чуть не вывалил пиццу на него же. Двери лифта захлопнулись, скрывая от посторонних глаз безуспешно дергающегося курьера, надежно примотанного к металлическому поручню его же зеленым шарфом. Юнги сегодня лечь даже не успел, поэтому открыл дверь почти сразу, уставившись красными, после бессонной ночи глазами. На пороге стоял донсен с улыбкой до ушей и слегка помятой коробкой с пиццей в руках. Юнги даже заглянул за Чиминово плечо, обшарив взглядом площадку и не обнаружив знакомой кепки доставщика, раздраженно спросил: — Пиццу зачем отобрал? — Хотел сделать тебе сюрприз, хён! — звонкий голосок разнёсся под сводами гулкого помещения. — Тебе удалось, — хмуро добавил Юнги не двигаясь с места. Он еще не решил, пускать ли этого засранца в дом. Спать и жрать хотелось одновременно. Но, засранец, потеснив Юнги в дверном проеме, прошмыгнул в квартиру, шлепнул помятой коробкой об стол, синие пакетные щупальца взметнулись над столом. Он примостился на неудобном кухонном табурете, словно встрепанный воробей в ожидании угощения. Обладая уникальной способностью бережно заботиться не досаждая излишней опёкой, Хосок часто заказывал еду и сегодняшнюю пиццу в том числе для Юнги, зная, что Мин третьи сутки почти не вылезал из студии. И немного чувствовал себя виноватым, что другу приходилось тащиться спать домой потому, как наличие даже крохотного диванчика в студии не предусматривалось. Они долго спорили с Хосоком, когда обставляли студию, больше похожую на каморку папы Карло. Не хватало только нарисованной картины с очагом на стенке и потайной двери за ней. Юнги сделал ещё одну попытку перетащить свой старенький диванчик из бывшей студии, но Хосок оборонял территорию, как тигр во время брачных игр. — Если это жилище клопов будет стоять здесь, то ты вообще перестанешь выходить из студии, — верещал он на ультразвуке упершись руками и ногами в дверной проем, когда грузчики попытались внесли диванную рухлядь. Найдя рациональное зерно, хотя и маленькое, в словах друга, Юнги еще немного поломавшись, позволил вынести диванчик на ближайшую помойку. Теперь волей-неволей ему придется возвращаться домой в любое время, потому, что спать на офисном кресле, идея так себе и совершенно неудобно, голова съезжает. Не выспавшийся и злой Юнги сверлил взглядом незваного гостя, но запах горячей пиццы, наполнял рот слюной и раздражение потихоньку уходило, освобождая место здоровому аппетиту. Да и пацан, сидевший тихо, как мышь начал вызывать легкий интерес. — Это мне друг заказал, — хмыкнул Юнги, понимая что совсем не злится. — А я знаю, он часто тебе делает доставку. Юнги показалось, что улыбка паренька, если и не осветила всю кухню, то по крайней мере по стенам проскакало пара солнечных зайчиков. Юнги потер глаза, уселся напротив, открыл крышку и обжигая пальцы достал кусок пиццы: — Угощайся, добытчик.***
День сурка все еще продолжался. В которое по счету утро, Юнги уже точно не помнит, но очередной звонок вырвал его из тяжелого сна. Шлепая босыми ступнями по полу он подошел к двери и не посмотрел в глазок. Да и зачем? Он и так знал, кто за дверью в такую рань. Ту самую рань часы отщёлкали ровно — 9:00 утра. За дверью, как и ожидалось, стоял запыхавшийся Чимин с мокрой от пота челкой, прилипшей ко лбу. Юнги выглянул на площадку, но звуки доносившиеся от шахты лифта, говорили, что тот работал исправно. На недоуменный взгляд хмурого Мина, тот быстро залепетал, протискиваясь под рукой в квартиру: — Там собака на улице, совсем голодная. Хён, дай кусочек колбаски, а? Юнги обречено вздохнул и поплелся к холодильнику. Достал с верхней полки заветренный кусок колбасы и кинул в сторону пацана. Чимин подхватил летящую к нему снедь и быстро выскочил за дверь. Надеясь, что визитер сегодня не вернется, Юнги прошлепал к кровати и рухнул на подушку, стремительно погружаясь в сонное забытье. Сегодня суббота и на работу вечером он не пойдёт. Вечерком он закажет доставку еды из любимого ресторанчика на соседней улице и посмотрит наконец тот самый сериал, который советовал Хосок ещё месяц назад, а главное - ляжет вовремя спать. Конец года вносил суматоху в привычный распорядок, в виде раздраженных заказчиков, да и толкотня на празднично украшенных разноцветными гирляндами улицах вгоняли в тоску. У дверей магазинов выставленные ёлки, слегка припорошенные искусственным снежком с блестящими разнокалиберными шарами, с замысловатыми пластиковыми снежинками и огромными бантами в кронах, просто кричали, что Новогодние праздники не за горами и добавляли еще больше суеты среди людей. Со стороны лестничной клетки донеслись громкие голоса и оглушительный лай соседской собаки, довольно грубо выдернув Юнги из неглубокой дрёмы. Женщина кому-то за что-то громко выговаривала, ее писклявый голос проникал с площадки в квартиру и иголками ввинчивался в уши. Юнги обреченно поднялся с постели, понимая, что поспать сегодня вряд ли удастся, и открыл дверь. На площадке стояла соседка, с трудом сдерживая черного питбуля на поводке, рвущегося к Чимину. А тот вжался в стенку и мелкими шажочками передвигался в сторону квартиры Юнги. — Ты ж подумай, что учудил, — кричала соседка и высокое ноты сплетаясь с собачьим лаем, усиливались отражаясь от стен подъезда, и без того оглушая нежные уши музыканта. Юнги приложил палец к губам и женщина, закрыв рот ладошкой и ее псина, как по команде замолчала. Повисла вязкая тишина, едва нарушаемая шумом лифтового механизма. Он махнул рукой парню и тот не дожидаясь повторного приглашения быстро просочился в квартиру Юнги. Мин сложил руки на груди и приготовился выслушать соседку. — Понимаете, я только заскочила домой на минуточку и этот ваш товарищ, — она метнула гневный взгляд в сторону двери, где сквозь маленькую щель поблескивал карий глаз, — Хотел накормить моего Гектора, — и женщила ласково погладила пса по большой плоской голове. — Ну, это похвально, разве нет? — Юнги растерянно посмотрел на соседку и обернулся к собственной двери. Дверь тихонько скрипнула и закрылась. — Не спорю, но то, что пёс в наморднике, его не остановило? — язвительно заметила она. Юнги хмыкнул. Верно, черная огромная псина, со строгим шипастым ошейником и мощным железным намордником. Не остановило. И как Юнги сразу не сообразил? — Простите, госпожа Ким, — Юнги вяло улыбнулся и поклонился, — Мой друг слишком любит животных, — и неуверенно в сторону, — Наверное... — Вы ему передайте, что если я его ещё раз увижу около Гектора, то откручу его лопоухие уши! - и гордо развернувшись на каблучках она зацокала к своей квартире. — Непременно передам, —кивнул Юнги ей в след и закрыл за собой дверь. В темноте коридора слышалось недовольное сопение. — И ничего они не лопоухие, — на раскрасневшимся лице пацана эмоции от возмущения до обиды, быстро сменяли друг друга, — Она лопоухих не видела, вот у моего друга Техёна… Он не успел закончить, как Юнги впечатал его в шкаф. С полки полетели шарфы и шапки, жалобно звякнуло дверное зеркало. — Ты, засранец, вообще попутал? Какая, блять, бродячая собака? Ты совсем слепой или дурак? Намордник на её морде тебе ни о чем не говорит? И как ты хотел её покормить? Засовывая пальцы в пасть? Хоть Гектор и был соседской собакой, и Юнги знал его со щенячьего возраста, но сам его всё равно немного побаивался. Псина была довольно крупной, с мощной широкой грудью, большой головой и короткими острыми ушами, огромные челюсти не в счет. Юнги передергивало, особенно, когда собака была без намордника и радостно набрасывалась на Мина брызгая слюнями на одежду. — Я кусочками, маленькими, через решетку… — Чимин моргнул и съежился перестав дышать. «Кусочками, через решетку», эхом прозвучало в голове Юнги. Он представил эту картину: маленькие пальчики Чимина проталкивающие колбасу через отверстия в наморднике и круглые от неожиданного счастья глаза Гектора. Юнги сильнее придавил парня к шкафу, ощущая крепкое тело под расстегнутой курткой и с него моментально слетела сонливость. Он глубоко вдохнул и шумно сглотнул. От парня пахло теплой карамелью и немного корицей, пухлые влажные губы, тронутые робкой улыбкой безумно манили, а хитрые глаза, опушенные ресницами с бесячьими плясками огоньков на темных радужках, завораживали. Сердце глухо стукнуло и Юнги почувствовал, как медленно растекалось желание по телу, собираясь комочком в паху. — Блять, — глухо выругался Юнги в манящие губы. — Согласен, — хихикнул Чимин и … лизнул. Юнги опешил, в глазах потемнело и не отдавая себе отчета, с силой впился Чимину в губы. Мир в голове Юнги завертелся калейдоскопом красок, каждая клеточка его тела вибрировала, вызывая желание. Мягкие податливые губы Чимина, его юркий язычок, творивший беспредел, привкус карамели оглушали и делали ноги ватными. Тихий стон в губы моментально отрезвил и Юнги открыл глаза. Чимин, свободный от крепкой хватки съехал по стене с глупой улыбкой на губах, вдруг сделал характерный недвусмысленный жест рукой: — Йес! — Пиздец ты карамельный…— выдохнул Юнги.***
Солнечный луч проскользнул в комнату сквозь неплотно задернутые шторы. Нагло пробежался по светлым волосам, скользнул по темным ресницам и разбудил Чимина. С трудом силясь понять, где он находится, Чимин пошарил по кровати и нащупал теплую спину. Грудь затопило ликованием и улыбка засияла на счастливой мордашке. Квест по охмурению хёна прошел с успехом и добрался до поставленной цели. Теперь оставалось только сообщить об этом Техёну и сказать огромное спасибо за его невъебенные идеи, которые в здравом уме и трезвом виде априори существовать не могут. Но это потом. А сейчас, самое время насладиться первым утром в постели с любимым мужчиной и ещё раз загадать желание в предстоящую новогоднюю ночь, но теперь уже про долго и счастливо. Петля времени сделав виток с умилением присматривалась, но подумала и решила, что для этой парочки пока рановато и пошла на очередной виток. А, Юнги безмятежно спал, пуская на подушку слюни и о своем приближении к самому эпицентру пиздеца с карамельным вкусом, даже не подозревал… День Сурка странен по своей сути. Крутясь в петле времени, мы часто боимся отойти от своих рамок, боимся меняться. Цепляемся за зону комфорта и не торопимся заглядывать в будущее, так настойчиво требующее впустить в своё сердце пусть и с дурацкими подкатами.