Денег нет

Кориоланус представить не мог, что Сноу может опуститься до такого. Спустя неделю он уже, пусть со скрипом, но успешно давил в себе огромное тошнотворное отвращение, а сейчас, спустя еще месяц, раскрывал рот, почти не задумываясь. Внутренний голос еще шептал о том, как низко он пал, но еще тот же голос напоминал о кислом супе из капусты. Смешно, но у бедности и низости вкус был одинаков в любых его проявлениях. Она еще давила гадкой рукой на голову, вынуждая склонять ее чаще. Кориоланус очень быстро понял, что чтобы получить заветные деньги, нужно молчать и показывать поменьше отвращения на лице. Он умел и молчать, и показывать меньше отвращения — учеба научила его этому. Он не терпел, Сноу не терпят, он выжидал. Выжидал, беря в рот чужие члены, с каждым разом заглатывая глубже, внутренне содрогаясь от омерзения. Он начал не с этого, он трогал их нервными руками, пряча взгляд, и первый же «клиент» посмеялся над ним. «Строишь из себя опытную шлюху, а сам-то член хоть раз в руках держал?». Кориоланус не держал. Но показывать этого не собирался. Его кошмарно возмущало то, как первые его клиенты смеялись, говоря, что он не стоит столько, сколько запрашивает. Если он собирался продавать свои услуги, то не собирался делать это за гроши. Он не на помойке себя нашел. Никому из пользовавшихся его услугами нельзя было этого знать, но он носил фамилию Сноу и учился в Академии. Никого из тех, кто платил ему, не взяли бы и уборщиком в ее стены. Особенно этого. Мужик давил на его затылок и тянул за волосы, которые он вымыл и уложил только этим утром. Жмуря глаза, Кориоланус не мог перестать хмуриться, сводило брови от того, как усердно он это делал. Рот от усердия сводило тоже. Он бы откусил этот вонючий член, но тогда он не получит денег. Его отстранили так резко, что Кориоланус не успел этого понять, и член выпал изо рта со смешным нелепым звуком, и его обдало жарким стыдом. Он подавил желание передернуть плечами и скривиться. Привкус в горле остался мерзкий, он чувствовал его каждый раз, как делал вдох, и его внутренне продирало. — Эй, детка, — позвали его. Кориоланус даже вскинул глаза от возмущения, уставился на мужика снизу вверх, раздувая ноздри, забывшись на секунду, где он, что делает и зачем. Его покровительственно похлопали по щеке. — Сосешь ты так себе. Да как он смеет! Кориоланус ничего не ответил, вспомнив, что сидит на коленях, что рот у него в чужом члене, что волосы засалены от чужих рук, и что он отчаянно нуждается в деньгах. — Заплачу тебе еще дважды сверху, если подставишь другую свою дырочку, — продолжал мужик, держа Кориолануса за подбородок. Тот дернулся. Сквозь зубы заявил: — Это не продается. — Ага. Ему нужны были деньги и срочно. Но никакие свои «дырочки» — тьфу, ну и словечко — он подставлять больше не собирался. Наверное.