Мы встретились не знаю для чего

– Что…что случилось? Ты вообще видел, сколько сейчас времени? –, его тон не выражал ничего кроме усталости и раздражения таким поздним звонком. Ване захотелось сквозь пол провалиться, ну вот так получилось. Он прикусил язык, чтобы не сказать чего лишнего вдруг, а держаться было ой как непросто. – Понимаю, прости, – голос тут же предательски дрогнул, а потом всё. Покатился, как с обрыва, совсем отключив мозг, – я не знаю, как мне ещё это вынести. Эта хуйня просто... просто жрёт меня, понимаешь? Сердце бьётся так сильно, что я, кажется, не доживу до утра. Ещё сон этот, ну ты помнишь, где ма-..м –, он всё тараторил на одном дыхании, пока не осёкся на последнем слове. Даже при том, что это уже как-то вошло в привычку – обсуждать такие моменты с друзьями, рассказывать о том, что тревожит особенно сильно Азамату или Андрею, обсуждать регулярно с психоаналитиком, но всё равно было сложно. Невыносимо было вот так выговорить это слово на букву «м» сразу же после.. боже, опять это чувство. Повисла неловкая пауза. Абрамов уже успел себе надумать чего только можно, приготовился заранее к любому возможному сценарию. Как же было глупо рассчитывать, что его захотят терпеть более одного раза. Наверное, весь интерес закончился уже тогда на крыше, просто прошёл. Он должен был пройти. Он не мог не пройти. Нет, не с таким человеком, как Ваня, да никогда. – Я приеду. –, коротко отозвался в миг очнувшийся Андрей, – Ты сейчас дома? Хотелось съязвить, мол, нет блин, в офисе торчу. Но ком в горле позволил только слабо угукнуть. – Хорошо, сейчас вызову такси. Я так понимаю, Эля ещё в Оренбурге?.. Ладно, на месте расскажешь. –, и отключился. Разве всё могло получиться так просто? «Я приеду», – всё ещё звучало у него в голове, как заевшая пластинка. Приедет. Посреди ночи, возьмёт и подорвется практически на другой конец Москвы. Ваня откинулся на спину. Не может быть. Да, это уже не первая ночь, но… всё равно так паршиво. В последнее время так вообще может спать только после пары капель корвалола. Словно бы всё хорошо ровно до заката. А ночью, как только он ложится спать, вся эта дрянь, до сих пор сидевшая где-то внизу, растекается по телу равномерно и, что самое ужасное, оседает в голове. И рвёт, рвёт, рвёт на части его, терзает душу. Эти раны не затянутся, эти раны болят ежечасно, при каждом упоминании и навязчивой мысли. Просто невыносимо. Привёл в сознание звонок в дверь. Тут же подскочил к двери, на ходу накидывая на плечи халат, лежавший на гладильной доске. Холодный подъездный воздух ударил в лицо, но это не критично, совсем. Ведь вместе с ним пришёл и такой желанный гость. Бебуришвили, раскрасневшийся с улицы, стянул шапку и расстегнул душную куртку; бегло оглядел Абрамова. – Привет, ты проходи, проходи.. тут бардак правда, ну, как всегда в общем. –, ох, Ваня был совершенен в своей безнадёге. Как ни объясняй, что всё нормально, и что плевать ему на беспорядок («Боже, да у меня не лучше, знаешь же!»), всё равно вечно оправдывается по поводу и без. Ваня не плакал, по крайней мере внешне. Но всё, абсолютно всё в нём до того было трогательно беспомощное. Его скованные движения, обветренные губы, иногда лепетавшие что-то совсем неразборчивое, и жалобно ломающийся голос, с каждой секундой всё явственнее. А руки, без нужды касающиеся лица, не находя себе места, так и молили об одном. «Обними… обними, обними, обними!» Андрей и не стал противиться. Он переступил через порог, захлопнул за собой дверь и без разрешения загрёб Ваню в медвежьи объятия. Руки его были такие же ледяные, на плечах и чёлке блестели крупные хлопья снега, но не смотря на это ощущался очень тепло. Не физически, а как-то по-другому, от него шёл какой-то невероятный настойчивый свет, ослепляющий и успокаивающий одновременно. Абрамов же в свою очередь тоже не спешил говорить что-то. А что скажешь, если тебя и без слов поняли? Только вежливо обнял в ответ, скрепив руки в замок. – Всё настолько плохо? –, первым решился Андрей, но лишь в полголоса, чтобы не «спугнуть», – Ты говори если что, что нужно будет, только дай разуюсь хотя бы. Ваня кивнул и отошёл в спальню, чтобы надеть хоть что-то более-менее приличное. Быстро вернулся: нацепил какую-то футболку и явно потрёпанные пижамные штаны. Андрей к этому времени успел разуться и повесить верхнюю одежду на крючок в прихожей. С его появлением стало на порядок уютнее, темнота и серость собственной квартиры вмиг перестали пугать. Ваня застыл в проходе всего на секунду. – Знаешь, Андрюш, с тобой мне не плохо. –, заговорил неожиданно ласково, – Не страшно, не тревожно, ни разу мне с тобой не отвратительно.. мне с тобой так хорошо. Ты мне как защитник от меня самого. Но я обязательно когда-нибудь от тебя уйду. Бебуришвили за пару шагов пересёк небольшую комнатку, приблизился почти вплотную. – Не уйдёшь. –, прозвучало так твёрдо, но по-доброму. И правда. Никуда уже он не убежит. Нежный взгляд ему стал оковами, а тихое «не уйдёшь» теперь уже как новая глава в их личном маленьком аду.