Зависимость

Чертов Александр Шепс выглядит как ебаное божество. Как человек, которому до простых смертных, к коим себя относит Константин, нет никакого дела. Впрочем, это какое-то заблуждение. Шепс-старший общается на съемках с братом (естественно), с Матвеевым, с Викторией, Марьяной, с Надеждой Эдуардовной, с Владом, с Линой… Со всеми. Кроме самого Константина. Константин удостаивается редкого взгляда исподлобья, в котором презрения больше, чем каких-либо других эмоций. Константин не знает, чем это заслужил. Но это злит. Они знакомы давно, а ничего, кроме презрения от его Величества Александра Шепса он не видел. Чем заслужил? Чем не заслужил? Константин по началу, правда, пытается быть вежливым, пытается завести разговор — но общих тем нет, а на болтовню ни о чем Шепс-старший отвечает односложно, всем своим видом показывая, что ему неинтересны ни беседа, ни сам Константин. А через минуту улыбается своему брату, ласково поправляя воротник рубашки. Сука ебаная. Чертов Александр Шепс — эгоцентрик, перетягивающий одеяло на себя, эпатажный, яркий, мерзотный, плюющийся ядом направо и налево, не видящий никого, кроме себя. И, возможно, брата. Но брат не в счет. Олег хороший, для Гецати даже удивительно то, насколько они разные, но Олег глаза при его виде не закатывает, может даже беседу поддержать, но при этом и дистанцию держит, вежливый нейтралитет. От него Константину большего и не нужно, младший — неинтересный на фоне старшего. Хороший, но неинтересный. Константина раздражает, как старший относится к младшему. Раздражает, что младший позволяет старшему так к себе относиться. Но при этом видит нечто, что никак не может охарактеризовать. Не будь они братьями, он бы сказал, что эти перебранки ни что иное как завуалированный, но наглый флирт. Как там любит говорить Романова? Кусают они друг друга. Сладко, со вкусом. Константин хотел бы также. Но они — братья, и Гецати плюет на их взаимоотношения с высокой колокольни, потому что разбираться в перипетиях коннекта не хочется совершенно. Неинтересно. Интересно только, как Олег продолжает брата своего терпеть. Гецати бы давно втащил за все выходки. Втащил-вытащил, грубо уткнув лицом во что-нибудь. Шепс-старший бесючий. Гецати таких ненавидит. Гецати ненавидит Шепса так же сильно, как и хочет эту бешенную суку. А бешенная сука на него внимания никакого не обращает. И это бесит. Константин — далеко не идиот, он прекрасно осознает, что отношения с таким человеком — это погибель, и их ему точно не нужно. Ему нужно втрахать Шепса-старшего в любую поверхность, чтобы рот этот пиздливый, способный, кажется, только на ядовитые колкости, мог только стоны издавать. И ничего больше. Или заткнуть собственным членом так, чтобы давился со слезами на глазах, принимая полностью. И вверх смотрел своими глазищами в линзах, и слезы бы по щекам текли. Красиво. Константин сам не осознает, когда начинает вестись на провокации, когда начинает отвечать, когда начинает наезжать. Но это — о, чудо — имеет свой результат. Презрение сменяется злостью в чужих пронзительных глазах, и он считает это своей личной победой. Склоки и стычки становятся почти регулярными, и это — единственный вариант их взаимодействия. Хоть так. Хоть что-то. Константина устраивает. Константину нужно еще больше. Это как наркотики, с каждым разом ты хочешь все больше и больше. Они находятся в состоянии вечной войны, в огонь которой Гецати подкидывает все больше и больше дров. Коалиция с Викторией нужна лишь для того, чтобы вывести Шепса еще больше, и это работает. Говорить об уважении к женщинам смешно, смешно говорить о том, чего у самого никогда не было, но Константину не привыкать играть в рыцаря и джентльмена на публике, да и заполучить по итогу в союзники Шевченко — весьма неплохой вариант развития событий. Хоть кто-то же должен быть на его стороне. Но Константин слишком поздно осознает свою ошибку, когда подходит близко в одном из готзалов. Когда смотрит сверху вниз, а кажется, что снизу вверх. Когда видит полный взгляд презрения без капли страха. Почему — становится понятно через пару секунд, когда стоящий через одного человека Олег иронично тянет «не переживай, Марат, я здесь». Выдрессировал братца. Сделал из него ручную псину, готовую броситься на любого, кто старшего тронет. Молодец, Александр, браво. Впрочем, неважно. Важно то, что Константин чувствует запах. Духи, очевидно дорогие и выебистые, как сам Шепс-старший, что-то очень терпкое, с привкусом каких-то цитрусов. И от этого сносит крышу. И даже закладывает уши, Константин не слышит, что ему говорят, только смотрит чуть ли не впервые за долгие недели с такого расстояния. Желание надавить на плечи и уткнуть в собственный пах просто нестерпимое, ему даже кажется, что Шепс повинуется, но. Но. Во-первых, рациональная часть Константина понимает, что это ошибочное суждение. Во-вторых, рациональная часть Константина вдруг чувствует бешенную злость, которая буквально бьет в бочину, выбивая весь воздух. Он косит взгляд и натыкается на глаза Олега. Тот все еще выглядит расслабленным, даже улыбается, но смотрит поверх очков, и даже больной глаз не делает его менее устрашающим, потому что Константин чувствует э т о. Преданная псина своего бешенного хозяина любит. Оттого и Александр внутренне совершенно спокоен. Он знает, что ему ничего не сделают. Просто не успеют. Это не ревность. Это злость на то, что кто-то посмел посягнуть на его. Константину интересно, считал ли Олег его желания в отношении старшего брата. Константин еще никогда не чувствовал себя таким обнаженным. Олег будто бы ставит барьер между Александром и Константином, окутывая первого в свою ауру, спутываясь с его, показывая только этим — нельзя. Не твое. И твоим никогда не будет. Константин видит легкую, мимолетную торжествующую ухмылку Шепса-старшего. Но запах духов все еще кружит голову, когда Константин возвращается на свое место. Его война была проиграна, даже не начавшись, на самом-то деле. Он может сколько угодно пытаться вывести на эмоции Александра, сколько угодно получать ответ, но это не будет значить ровным счетом ничего. Словно он пустое место. Грязь под ногами, не более. От этого мерзко. Однако картинки голову не покидают, они захватывают разум настолько, что после съемки Константин наспех прощается со всеми и сбегает в самый дальний туалет. Он не видит, как кривит губы Олег, как он ласково проводит по спине брата, бросая короткое «скоро вернусь». Александр знает о намерениях, они читаются слишком легко, особенно для него, но брата не останавливает. Хотя и смысла в открытом конфликте не видит. Константин для него — ничто. Даже не никто. Олег об этом знает, что посягательство, пусть даже мысленное, на свое бесят. А Гецати давно нужно было приструнить за его мысли. Никто не имеет права так думать о е г о мужчине. Константин дрочит быстро. Насухую почти больно, но как-то не додумался он взять с собой смазку, когда сегодня собирался на съемки. Перед глазами только презрительное выражение лица, и дальше фантазия плывет к тому, как все-таки хотелось толкнуть в этот рот с искривленными губами. О, он уверен, что Шепс бы принял полностью. Погруженный в мысли, он не замечает энергетику еще одно человека. Олег терпеливо ждет за дверью, невольно постукивая носком ботинка по стене. Он не читает мысли людские с точностью, но с ног сшибает почти безумной жаждой обладать. Губы кривятся в ухмылке. Как же. — Олег? Константин, очевидно, не ожидает его тут увидеть. Растерянность провидца Олег чувствует кожей. — На пару минут, не больше, — он улыбается обманчиво спокойно, пихая Гецати обратно внутрь туалета и закрывая дверь. А дальше — бьет. Коротко, без сильного замаха, впечатывая кулак в скулу совершенно не ожидавшего такого Константина. Целился бы по носу, но сломанный нос скрыть гораздо проблематичнее, чем синяк на щеке. Олег не хочет особых проблем, тем более, что от удара кровь все равно хлещет. Так-то лучше. Ответа ждать не приходится. Олег знает, что Константин не полезет в эту драку. Потому что уже проиграл. — Еще раз, — шипит он, наклоняясь к Гецати, который нависает над раковиной, — еще один гребаный раз я считаю эту хуйню, еще раз ты решишь протянуть к нему свои лапы, и я тебя уничтожу. Оставь свою мерзость при себе. Олег покидает туалет, оставляя Гецати в полном одиночестве. Кровь из носа заливает белоснежную раковину, и он смотрит на нее рассеянно, словно не осознавая, что она — его. Нельзя потерять то, что тебе не принадлежит. Непреложный закон жизни.