Обстоятельства вперемешку с виной

      – Вы же согласны, дорогой брат, что стоит истреблять этих исчадий ада? Пусть в королевстве Роан религия Солнца не является ведущей, но в этом-то вы меня поддержите?       Адин хитро ухмыляется, будто знает, а у Альберу подкашиваются ноги. Ситуация патовая: тысячи глаз устремлены на общение наследников двух государств. Аристократы вьются вокруг, выуживая каждое слово из речи Альберу: ещё бы, ведь близятся политические переговоры, обыкновенный съезд глав и потенциальных правителей государств Западного континента. Каждое слово влияет на ситуацию на континенте, имеет неоспоримый вес и давит кандалами.       Альберу не может высказаться за тёмных эльфов, несмотря на то, что их кровь течёт в его венах. Такое отношение лишило бы потенциальной поддержки и королевство Роан, и его самого – Альберу, пусть и забытый в Роане принц, но здесь может заручиться влиянием и приблизиться к престолу. К тому же, один неверный шаг, одно неосторожное слово, грозящее ухудшением отношений с империей, и Альберу стоит ожидать конвой убийц от королевы-мачехи. Он, конечно, отобьётся, однако потеряет всякое право на наследование. Провал недопустим, и всё же язык отказывается даже шевельнуться.       Альберу не хочет предавать свой народ, прекрасных тёмных эльфов, столько раз спасавших его жизнь и искренне посвятивших себя его благополучию. Он не хочет предавать тётушку Таше, боится расстроить мэра Обантэ, опозорить свою покойную матушку – никогда Альберу так не мутило. Руки не чувствуются и стремительно бледнеют, а улыбка чуть меркнет. Профессионализм и годы тренировок, однако, не позволяют лицу омрачиться: Альберу стоит рядом с наследным принцем империи Могору, самого могущественного королевства на континенте, улыбчивый и весёлый, чувствуя себя преступником пред гильотиной.       Аристократы смотрят голодными волками, готовые растерзать его за каждое неверное слово. Что он должен ответить? Глупый вопрос; ответ очевиден изначально. Но как? Как он должен одной фразой отречься от всех, кого трепетно любил, охранял и на алтарь чьей безопасности положил жизнь? Альберу открывает рот, не осознавая, что говорит, что это он говорит. Ожерелье, скрывающее его облик на четверть тёмного эльфа, жжёт ключицы.       – Конечно, дорогой брат, за кого вы меня принимаете?       Отвращение, презрение и гнев по отношению к самому себе поджидают на задворках. Альберу всё ещё не до конца осознаёт произошедшее, лишь издалека ощущает дружеское похлопывание Адина по спине; пропускает все светские беседы аристократов и правителей, открывая рот, лишь когда его спрашивают, отвечая заученными фразами. Конференция не забывается в тумане, а просто проходит мимо, быстротечная и незаметная. Какие-то новости, происшествия; Альберу до них нет дела. Он сидит в кресле своего кабинета, машинально заполняя документы, как вдруг понимает.       В тот же момент назад дороги уже нет. Альберу трясёт, мозг после долгого затишья натурально гудит, его бросает в жар и холод. Невесомое ощущение пустоты, будто что-то из груди на секунду вынули, будто закончился воздух и дышать больше не нужно. Тело теряет вес и ощущения притупляются. Что он сделал?       По документам, которые Альберу начинает судорожно просматривать один за другим, становится ясно, что после съезда началась великая очистительная компания. Церковь бога Солнца начала самый масштабный в истории поход против тёмных существ. Всё из-за неосторожных слов ничего не смыслящих аристократов, праздных рассуждений о том, что их не касается, вопроса-намёка Адина к Альберу. Погибшие исчисляются сотнями.       Для одной из самых малочисленных рас последствия колоссальны; Альберу теряет над собой контроль и почти всхлипывает, внезапно странно ощущая неестественную округлость своих ушей, бледность кожи и яркость волос.       Это не он, а образ, маскировка; настоящего себя Альберу предал, как и всех, кто был ему хоть сколько-нибудь важен.       Ввечеру в кабинет входят личные слуги Альберу – замаскированные тёмные эльфы, пожелавшие сопровождать его во дворце и защищать. А он их не защитил. Альберу подхватывают нежные руки, разжимают сомкнутые на голове пальцы, трепетно обводят кровоточащие царапины на предплечьях и заглядывают в глаза своими карими. Во взглядах скорбь, сожаление и понимание, ни грамма презрения, которого Альберу заслуживает.       Что-то внутри него с сокрушительным треском ломается в этот момент.       Мгновенная телепортация в подземный город Жизни, населённый тёмными эльфами, где Альберу не был с малолетства, и становится ясен траур, в который погрузилась целая нация. В который Альберу их погрузил.       По улицам несут вереницу гробов, прозрачных и неумолимых.       У Альберу подкашиваются ноги.       Час, второй, третий – он теряет счёт времени, когда приходит на церемонию захоронения. Нет саможалости или рефлексии неправильных решений, есть только скорбь и осознание, насколько он необратимо покалечил судьбы тёмных эльфов, насколько ухудшил их ситуацию и сломал жизни. Всё было хуже некуда и раньше, но теперь? Уже сотое дно пробито: Альберу стоит перед рядом открытых гробов, смотрит в лица умерших, скользит взглядом по тёмной коже, заострённым ушам, жёстким каштановым волосам, как у него, и рушится на землю.       Текут безмолвные слёзы. Простите, простите, простите-простите-простите-       Но извиняться уже слишком поздно.