Жадность.

      Глубокой поздней ночью домработница Альма спала в своей постели. Благодаря тяжёлым плотным шторам, в комнату не проникал лунный свет. В комнате была кромешная тьма. Замёрзнув и натянув на себя одеяло, Альма повернулась на другой бок и почувствовала что-то мокрое и липкое на простыне и одеяле. В нос ударил металлический запах. Открыв глаза и дотронувшись до мужчины, лежащего рядом, она нежно погладила его по плечу, пытаясь разбудить. Плечи мужчины были в чём-то странно липком. Руки Альмы запачкались в этой липкой жиже. Не откликнувшись на её прикосновения, мужчина продолжал безжизненно лежать.       — Том, ты спишь? — Не услышав ответа, Альма потянулась к прикроватной тумбе и зажгла лампу.       Привыкнув к свету, она заметила красное пятно от её пальца на выключателе лампы. Альма обернулась и посмотрела на спящего рядом мужчину. Увиденное подвергло её в ужас. Том лежал в её постели, глаза его были закрыты, словно он всего лишь спал, лицо нездорово бледное, а его шея, его подушка, простыня под ним были окрашены в алый цвет.       Альма издала истошный крик. Она вопила от дикого ужаса. Пытаясь сдержать свой крик, Альма зажала себе рот руками. Поняв, что её руки в крови, она вздрогнула и вскочила с постели, словно это не её руки, словно чужие окровавленные руки тянутся к её лицу. Она стояла у кровати, смотрела на Тома и не верила своим глазам. Том был мёртв.       Всё было как в тумане, Альму трясло, словно от холода, от металлического запаха наступила тошнота, сердце бешено стучало в ушах, голова закружилась, тело стало ватное. Последнее, что ей удалось увидеть перед тем, как упасть в обморок, — то, что кто-то вошёл в комнату, а затем темнота.       Альма очнулась сидящей в кресле в своей комнате. Мария стояла рядом и водила ваткой, смоченной в нашатыре, у её носа. Голова у неё жутко раскалывалась. Оглядевшись, она заметила незнакомых людей в своей комнате. По форме она поняла, что это полиция. Мужчина в костюме фотографировал труп, другой мужчина в форме что-то записывал, пока Себастиан давал показания, Рэнсом успокаивал плачущую Лиз, Джульет театрально завывала, обнимая Ноа, и Том по-прежнему лежал на кровати, весь в крови. Альма не могла поверить, что всё это правда. Она надеялась, что это просто сон. Страшный сон.       Спустя несколько часов, собрав со всех показания и забрав тело Тома, все наконец-то уехали. Остались только те, кто был на вчерашнем званом ужине. Кто, возможно, причастен к смерти Тома. Один из которых, возможно, убийца.       Все расположились в гостиной. Мария обслуживала присутствующих, разливая всем по бокалам напитки. Альма сидела в кресле, обхватив ладошками горячую кружку с ромашковым чаем, и, словно в прострации, смотрела на огонь в камине.       — Не могу поверить, что его больше нет. — Лиз ходила по комнате, словно зверь в клетке. — Я не понимаю, кто мог это сделать с ним? — Взгляд Лиз упал на Альму, и её словно током ударило.       Лиз подлетела к Альме и со всего маха влепила ей пощёчину, так, что горячий чай в руках Альмы выплеснулся ей на колени. Альма вскочила с кресла, размахивая руками у обожжённых ног. Мария подбежала и стала размахивать полотенцем у ног девушки. Рэнсом стоял у камина, наблюдая за этой сценой, словно за спектаклем в театре. Он ещё при знакомстве с Томом, на первом их совместном ужине, заметил, что у Тома роман с Альмой. Но даже после того, как он ближе познакомился с Лиз, не стал ей об этом рассказывать. Это ведь было всего лишь его предположение. Рэнсом надеялся на удачный случай, когда сможет доказать Лиз свои догадки. А он в угоду себе очень хотел открыть ей глаза.       — Ты шлюха. — Лиз смотрела на Альму глазами, полными ненависти. — Это ты убила его!       — Что? Нет! Это неправда. Я любила его, — последние слова Альма произнесла почти шёпотом.       — Ну да. Конечно. Любила она его. — Джульет закатила глаза. — Деньги ты его любила.       Альма, не решаясь поднять свой стыдливый взгляд, исподлобья взглянула на Джульет. Лиз посмотрела на мать и снова приблизилась к Альме, та вздрогнула, ожидая от неё новую пощёчину.       — А она права. Ты трахала моего мужа у меня за спиной и высасывала из него деньги, — сквозь зубы проговорила Лиз. — Я нисколько сомневаюсь. Ты убийца. Даже не смей строить из себя жертву. Убийца!       — Лиз, ты не можешь так бросаться обвинениями. — Ноа подошла к сестре и взглянула ей в глаза, словно пытаясь что-то в них разглядеть. — У каждого присутствующего здесь был повод убить Тома.       Всех словно пчела ужалила. Они стали возмущаться от слов Ноа, перекрикивая друг друга.       — Что ты несёшь?! — Лиз была в шоке от слов сестры.       — Ты знаешь, о чём я говорю.       Лиз хотела что-то сказать, но вовремя себя заткнула, поняв, что Ноа имеет в виду.       «Она знает», — пронеслось в голове у Лиз.       — Я не собираюсь выслушивать беспочвенные обвинения Ноа. — Рэнсом всучил стакан недопитого виски в руки Марии и направился к выходу.       — Рэнсом, а где ты был вчера ночью? — не позволив ему уйти, спросила Ноа.       — Я был дома, — огрызнулся Рэнсом.       — Это правда, мисс Ноа. Я провожала мистера Рэнсома и мистера Себастиана и видела, как они уезжают, — поспешила ответить Мария.       — Но это не значит, что они не могли вернуться, — глядя в глаза Рэнсому, ответила Ноа.       — Я не понял. А кто тебя назначил детективом? — недовольно взглянув на Ноа, сказал Себастиан. — Том был мне другом. И мне не нравится, что ты обвиняешь меня в его убийстве.       — Никто тебя не обвиняет, Себастиан. — Даже не обернувшись в его сторону, Ноа продолжала смотреть на Рэнсома.       — Тогда я не вижу смысла в дальнейшем разговоре. — Себастиан поставил стакан с виски на журнальный столик и подошёл к Ноа. — Мне вот вдруг стало интересно, а где ты была этой ночью?       Ничего не ответив Себастиану, Ноа продолжала смотреть Рэнсому в глаза. Напоследок одарив Рэнсома недовольным взглядом, Ноа вышла из комнаты и направилась в свою спальню.       Альма сбежала из этого дурдома, где все стали обвинять друг друга, и закрылась в своей комнате. В комнате до сих пор стоял странный запах разлагающегося тела и металлический запах крови. Посмотрев на свою постель, которая до сих пор была окрашена в алый цвет, она схватила простыню и подушку, срывая бельё с кровати. В голове словно туман, глаза заплыли слезами. Альма продолжала бороться со своим бельём, срывая пододеяльник с одеяла, наловочки с подушек, простыню с матраса. Прекратив борьбу с собственным постельным бельём, Альма без сил упала на пол и разревелась. Окровавленное бельё лежало у её ног, а она смотрела на него, и перед глазами стояло серое лицо Тома, его разрезанное горло и кровь… Так много крови.       Взяв себя в руки, Альма поднялась на ноги и открыла окно, чтобы проветрить комнату. Обернувшись, она посмотрела на свой матрас, который пропитался кровью Тома. Зайдя в ванную и взяв ведро с водой, тряпки и химикаты, Альма судорожно стала оттирать кровь от матраса, но вместо того, чтобы очиститься, кровь вперемешку с пеной лишь окрасила руки Альмы. Её руки снова были в крови. Бросив тряпку, она забежала в ванную и попыталась отмыть свои руки. Кровь словно въелась в кожу. Руки стали розового цвета, а кожа уже стёрлась от усиленного трения губкой по рукам.       Альма взглянула на себя в зеркало. Лицо бледное, глаза были красные, щёки мокрые от слёз.       Как так случилось, что она даже не услышала, как его убивают? Почему она не проснулась? Кажется, она уже начала сходить с ума. Неужели это она убила его? Нет. Не может этого быть. Не может же она не помнить того, как она кого-то убила. Или может?