Жадность.

      — Дорогой отец. Мне тебя ужасно не хватает. Прошёл год с твоей смерти, а такое чувство, что это было вчера. Больно было смотреть на то, как ты мучаешься. Никогда не прощу себя за то, что не смог помочь тебе. Да, я прекрасно понимаю, что я ничем не мог помочь, но чувство безнадёжности меня просто убивало. Больше всего я ненавижу Тома. Ты бы сейчас сказал мне:       «Себастиан, ненависть пожирает человека изнутри. Будь добрее. Учись прощать».       Но я не могу простить его. Он был мне другом. А в трудную минуту, когда мне так нужна была его помощь, он не воспринял меня всерьёз. Не принял во внимание моё положение. Насколько нужно быть алчным человеком, чтобы так трястись за свои миллионы?! Я понимаю, что твоё лечение обошлось бы в крупную цифру с шестью нулями, но… Но для него ведь это не проблема.       Когда он не дал мне денег на твои инъекции, я понадеялся, что смогу заработать, но не вышло. Том тогда как раз написал очередной сценарий и пришёл ко мне за советом. Не знаю, что его не устроило в этом сценарии, потому что он был бесподобен. Да. Этого у него не отнять. Тогда я здорово поддержал его и убедил снять по этому сценарию фильм. Я так надеялся, что Том возьмёт меня в качестве режиссёра. Я смог бы заработать кругленькую сумму и купить тебе инъекции, хотя бы на год облегчить твои страдания. Потом я что-нибудь бы придумал. Но Том снова предпочёл мне другого режиссёра. В итоге фильм стал бестселлером, и Том заработал на нём охренительно крупную сумму. А я остался ни с чем. Никогда не прощу его за его жадность, ведь ты бы мог прожить ещё долгое время, или хотя бы я смог облегчить твои страдания. Но, увы, я лишь весь год наблюдал за тем, как ты мучаешься и медленно угасаешь. Не прощу Тома за то, какой он хреновый друг. И мне жаль, что то, что случилось, не случилось гораздо раньше.       Сразу после разговора с Рэнсомом, когда тот напомнил ему о ссоре с Томом, Себастиан поехал на Бромптонское кладбище. Сейчас он стоял у могилы своего отца, с болью в груди вспоминая его и проклиная Тома. Ему было больно вспоминать лицо отца, искажённое гримасой мучения. Вспоминая отца, он машинально думал о Томе, о том, как ненавидит его, о том, как он терпел дружбу с ним весь этот год. Но вчера на званом ужине, перебрав с алкоголем и услышав, как Том снова говорит с каким-то режиссёром по телефону, Себастиан взорвался. Он больше не смог терпеть такого отношения друга к себе. Себастиан последовал из гостиной прямиком за Томом в его кабинет. Он весь кипел от злости. Ворвавшись в кабинет, он не стал дожидаться, когда Том завершит разговор, а сразу же напал на него, крича и обвиняя во всех грехах.       — Что ты за друг такой хреновый? Почему ты всегда так поступаешь со мной?       — Себ, с тобой всё в порядке? Ничего, что я говорю по телефону? — Том потряс телефоном в руках, напоминая Себастиану о том, что он не вовремя.       — Да. Я вижу, что ты говоришь с каким-то режиссёришкой. Только вот не пойму зачем, если твой друг — режиссёр.       — Я вам перезвоню, — сказал Том в трубку и положил телефон на стол.       — Почему ты не попросил меня быть режиссёром? Чем я так для тебя плох?       — Ты не плох, Себастиан. Ты очень даже неплохой режиссёр.       — Видимо, недостаточно хороший для тебя. Сколько возможностей я упустил из-за того, что ты не видишь во мне достойного режиссёра.       — Я не буду оправдываться перед тобой, Себастиан, но если ты недостаточно хорош, я не собираюсь терять свои деньги, взяв тебя в режиссёры по дружбе.       — Ну ты и скотина, Том. Алчная мразь. Чтоб ты подавился своим богатством!       — Кажется, ты перебрал.       — Нет. Я не перебрал, Том. Я изрядно пьян и зол.       — Что же тебя так разозлило, мой друг? — Том обошёл стол и сел в своё кресло, закинув ногу на ногу, скрестив пальцы, облокотившись на стол.       — Друг! Друг, говоришь?! Ты мне не друг после того, как отказал мне в просьбе.       — О-о-о, — Том закатил глаза. — Ты снова о своём отце.       — Да. Я снова об отце. — Себастиан весь покраснел от ярости. — Как ты можешь быть таким бесчувственным? Он умер! — Срывая голос от комка в горле, Себ старался не показывать ему своих слёз.       — Я соболезную тебе, Себастиан. Но при чём здесь я? — Том оставался хладнокровен.       — Ты мог помочь мне. Помочь ему.       — Себастиан, это была слишком большая сумма.       — Для тебя она была ничтожна мала.       — Ну не скажи. У него была спинальная мышечная атрофия. И одна ампула инъекции стоит больших денег. Это одно из самых дорогостоящих лекарств. А ему нужно было принимать их пожизненно.       — Смотрите-ка, запомнил болезнь. Молодец. Память у вас хорошая, мистер Томас.       — Хватит паясничать, Стен.       — Ты хоть знаешь, как он мучался? Он не мог стоять, сидеть, двигаться, глотать, он дышать не мог. И самое ужасное, что он не был овощем, его интеллект полностью работал. Ты хоть знаешь, как тяжело было наблюдать за ним и быть бессильным?       — Но чем я мог ему помочь? — Тому было словно плевать на истерики Себастиана. Ему наскучило слушать очередные жалобы друга. Том хотел поскорее освободиться от этого бесполезного разговора и заняться своими делами.       — Ты мог помочь! Не отрицай этого. Ты мог хотя бы облегчить его страдания. Но ты просто не захотел.       — Хочешь услышать правду? — Налив себе в стакан виски из графина, стоящего на столе, Том сделал глоток и продолжил: — Да. Мне было плевать на него. Все умирают. И твой отец не исключение. Я не собирался отдавать такую сумму впустую. Он был уже не жилец. Это всё равно, что выкинуть деньги на ветер.       — Ах ты мразь! — Слова Тома словно пощёчина по лицу Себастиана. Он сжал кулаки и направился к Тому. Том же даже бровью не повёл, продолжал сидеть за своим столом, как в VIP-ложе в театре, наблюдая за истериками Себастиана и попивая свой виски. — Ты-ы-ы… Бесчувственный ублюдок. Надеюсь, тебе это аукнется, сукин ты сын. — Себастиан подошёл к столу и с силой ударил кулаком о стол, затем развернулся и вышел из кабинета, направляясь прямиком к выходу.