Опьянение

      Тойя волновался. И не просто так.       За окном уже сияла луна, своим отсветом накрывая кухонный стол, за которым сидел Аояги. Уже был поздний вечер, а Акито все еще не вернулся домой, хотя должен был быть уже давно. Тойя не переставал накручивать себя от волнения, что же могло стать с его любимым, раз он уже так давно не возвращается. Может, его сбила машина? Нет-нет-нет, он не должен думать о таких вещах, не может быть, чтобы с ним произошло что-нибудь серьезное, он бы точно такого не допустил!       Если бы он был занят, он бы ему написал или позвонил, чтобы предупредить. А так, Тойя сам уже позвонил ему несколько раз, еще пару часов назад, но он не ответил, и, видимо, даже еще не заметил звонки своего парня. Но вдруг и вправду случилось что-то серьезное? Он бы не делал бы такого без поводу, он всегда отвечал на его звонки и сообщения сразу же, даже когда был на рабочем месте. А сейчас—       Из стороны входной двери послышался звук ключа, поворота, после чего дерганья за ручку, – это точно был Акито, ведь он единственный кроме Тойи у кого были ключи от их квартиры. Он, что, не мог открыть дверь?       Аояги подскочил, сразу же прибежав в коридор, когда дверь уже открылась.       Да. Акито.       Тойя сразу же подбежал к нему и обнял, носом утыкаясь в его шею, настолько он успел соскучится и переволноваться.       Погодите.       Что это за запах?       От него несло... алкоголем?       Тот захлопнул за собой двери, усталым взглядом посмотрев на парня, который сильно удивился, — Акито, где ты был? И, ты что, выпи—       Он не успел договорить, как только его заткнули достаточно грубым поцелуем, прижимая к стене слева от входной двери, — Тойя, — рыжеволосый прервался, выдохнув и с силой обхватив того одной рукой за талию, — я безумно хочу тебя.       Что он несет? Неужели алкоголь так повлиял на него? Тойя широко раскрыл глаза, смотря на его лицо, а потом на руку, которая также обхватывает того за талию, а после, опускается чуть ниже, ниже, еще ниже...       — Что ты творишь? П-прекрат... а-ах... — Тойя прервался, когда холодные руки залезли прямо под боксеры и с грубостью обхватили его ягодицы, сильно сжимая, даже до боли. Акито собственной грудью, силой прижимал того к стене, отчего тот старался двигаться, чтобы Шинономе выпустил его.       — Ты и вправду говоришь, чтобы я прекратил? Да ты весь пылаешь, я знаю, как сильно ты этого хочешь, — Акито проговорил субтоном, носом утыкаясь в шею возлюбленного. Он еще никогда не был таким настойчивым. Он всегда вежливо спрашивал, хочет ли тот продолжать, и если Тойя скажет «прекрати» или «остановись» Акито сразу же его слушался. Теперь, он, видимо, натерпелся, и выдает свое настоящее нутро, будучи в хлам пьяным.       Шинономе довел парня до ближайшего дивана, и небрежно кинул на него, — было бы у меня меньше терпения, трахнул бы тебя прямо в коридоре. — Рыжеволосый навис над ним, наблюдая за его лицом, полностью рассматривая его тело... черт. Сейчас его заводил каждый его уголок и каждый идеальный изгиб, что было не менее идеальным чем его смущенное лицо. Акито резко стянул с него брюки вместе с боксерами, откинув их в другую сторону комнаты. Тойя даже немного боялся его сейчас, это совершенно не тот Акито, которого он привык видеть во время этого. Но почему его слова и действия возбуждают его еще больше? Может, все из-за его настойчивости и грубости?       — Подними свои ноги и держи.       Тойя полностью подчинялся и слушался его приказам. Но все равно его все это время не покидало волнение. Почему он напился, разве просто ради веселья? Акито совершенно верно осознавал и понимал, что дома его ждет его парень. Аояги даже... чувствовал небольшую ревность, — а что, если он пошел в клуб, напился там, и также флиртовал и с другими девушками? Нет-нет, Акито совершенно не тот, кто изменил бы ему, но он ведь наверняка уже был тогда пьян, а в нетрезвом состоянии он становится совершенно другим человеком... Все. Хватит. Тойе нужно успокоиться и перестать накручивать себя, пьяным он был или нет, он бы точно такого не сделал! Тойя ни за что бы в это не поверил. Полный бред.       Аояги резко почувствовал прикосновения на бедрах, обе его руки слегка придерживали его ноги, помогая тому. Погодите, если он не будет входить в него пальцами, что он тогда собирается сделать? Он войдет просто так, на сухую? Тойя не мог бы сказать, что у него настолько большой, чтобы подобное было слишком сильно болезненно, но, ох...       Акито опустился перед ним на колени, придвигаясь ближе. Его дыхание начало обжигать чувствительную кожу ягодиц.       — А-акито, что ты собирае– А-ах... что ты...       Теплая текстура языка прошла вдоль его заднего прохода, осторожно поласкивая, — ты только посмотри, какой ты мокрый здесь, хотя я почти не прикасался к тебе. И чего ты мне врешь, что не хочешь этого, м-м? — Одна его рука отпустила одну из его ног, и, опускаясь, освободила собственный стояк из оков тесных брюк и боксеров.       — Нет, Акито, пожалуйста... я не хоч... а-ах! С-стой—!       Шинономе явно его не слушался. Его язык резко проник внутрь него, напористо двигая, стимулируя чувствительные стенки. Он явно делает это специально, он специально совсем его не слушается. Рыжеволосый силой обхватил свой возбужденный орган, начиная быстро водить по нему рукой, в то же время и лаская своего партнера.       Из члена Тойи тоже уже выделялся предэякулят. Нет. Ему это совсем не нравится. Он хочет видеть обычного Акито, он хотел бы заниматься этим с тем нежным и заботливым Акито, а не тем, кто сейчас с грубостью языком долбиться в его вход. Ему не хотелось быть с таким, ему было неприятно, как бы ему не нравились и не возбуждали его действия, как бы ему не нравились движения его языка внутри, он не хотел это продолжать. Ему хотелось это остановить. Ему хотелось бы лежать рядом с ним в обнимку, заботливо поглаживая по голове ладонью, успокаивая его из-за той причины, по которой он так сильно напился.       Ему было страшно.       — А-ах... пожалуйста.. Акито, умоляю тебя... — Тойя слегка выгнулся в спине, когда Шинономе языком достиг его чувствительной точки.       Он резко отстранился, поглаживая его по бедру, в то же время мастурбируя самому себе, — что, хочешь чтобы я ускорился? — Акито ухмыльнулся, снова заныривая внутрь и продолжая ласкать того, уже быстрее.       — Н-нет, я... о-ох...       Перед Акито открывался такой чудный вид, пусть его взгляд уже был слегка размылен, ему хотелось кончить еще больше, — ты так сжимаешь меня внутри, явно не хочешь меня отпускать, да?       — Стой, нет... я... ах... пожалуйста, хватит... — Внутри его живота разливалось медовое наслаждение смешанное вместе с колкой паникой и тревожностью. Да, ему было бы приятно, ему было бы хорошо, но если бы не раздирающее живот жуткое чувство волнения. Даже не за себя. Нет, он не боялся что Акито сделает ему больно или причинит ему какой либо вред. Этого волнения не было бы, если бы Акито не был пьян, если бы пришел домой вовремя, так он бы принял его целиком, но сейчас... тревога перекрывала все чувство возбуждения.       — У-уф... я... я уже близок. Можно я кончу в тебя?       Он все еще спрашивает его разрешения? Разве он не должен просто без спроса взять и закончить внутрь?       — Д-давай уже...       Акито резко отстранился, поднявшись с коленей и поднося головку члена прямо к его входу, все еще двигая по нему рукой. Как только Шинономе ощутил, что уже кончает, он резко и полностью входит в Тойю, заполняя того теплым и приятным ощущением члена и вязкой жидкости. Это ощущение будто резко размыло всю тревожность в животе, в то же время и возбуждение, что также заставило чувствовать его резкую усталость. Руки, которые крепко держали свои ноги, начали вместе с ними опускаться вниз, разваливаясь на диване.       Он начал терять сознание.

***

      Тойя протер свои глаза, устало зевнув. Уже наступило утро. Синеволосый ощущал болезненные ощущения в районе ног и особенно бедер, видимо, Акито вчера сжимал их слишком сильно. Но... он не помнит, что вчера он накрывался пледом, и его штаны с боксерами тоже, Акито бросил их, а сейчас он был уже одет в чистое белье. Но где он сам сейчас был? С самого начала момента как он проснулся в ушах был сильный звон, из-за которого он не услышал звук душа из ванной комнаты. Но сейчас ему не хотелось смотреть ему в глаза, наверное, таким же желанием было и у Акито сейчас.

*** (около часу назад).

      Шинономе, проснувшись, ощутил у себя в горле ком, который говорил ни о чем ином кроме того, что его сейчас вырвет, — блядь... как же хуево... — Акито схватился за собственную голову, наклоняя ее в другую сторону. В другой стороне... лежал Тойя, который мирно спал.       Блядь.       Что он здесь делает?       Акито искренне надеялся, что ничего не натворил, и просто пришел пьяным домой и завалился спать рядом с Тойей. Но он был без штанов.       Нет-нет-нет. Акито ведь не мог ничего такого натворить, верно? Он ведь ничего с ним не сделал?       Ему стало страшно. Ему не хотелось вспоминать ничего с прошлой ночи. Он просто хотел надеяться, что он ничего не сделал с ним.       Последним его воспоминанием была... крупная ссора с сестрой. Он был очень зол, и хотел чем-то себя успокоить, но в таком состоянии он не хотел идти домой чтобы не навредить Тойе в порыве гнева. Он зашел в ближайший круглосуточный магазин, и купил целую бутылку пива. Выпив ее, ему было недостаточно одной, поэтому за первой пошла вторая... а дальше все совсем забылось. Все что он помнит после этого это лишь слегка освещенные дороги улицы, а дальше... дальше ничего. Совсем. Все будто погрузилось в густой туман.       Но что, если он навредил Тойе еще больше, чем думал, если он пришел бы сразу?       Ладно, ему стоит пока одеть его, еще и холодно было этой ночью, он, возможно, замерз.       Акито достал чистую пижаму из шкафа в их комнате, придя обратно к нему и заботливо натянув ее на возлюбленного. То же одеяло, он взял с их кровати и осторожно укрыл его. А теперь... теперь ему нужно сходить в душ. Мерзкий, – какого этот запах алкоголя ощущался для Акито теперь, до сих пор не выветрился. И Тойе пришлось им дышать целую ночь. Шинономе бы уже вырвало, хотя, он и так уже был близок к этому.       Парень взял полотенце и направился в ванную. Когда Тойя проснется... ему будет очень неловко смотреть ему в глаза, когда он даже и вовсе не подозревает, что натворил.       «Я ненавижу тебя. Я не хочу больше видеть твое мерзкое лицо. Ты и@и%2/;—»       Отвратительный ком подходил еще ближе и ближе, он почувствовал, что его сейчас точно вырвет.       «Это конец нашим отношениям. Никогда больше не попадайся мне на глаза, я те—»       Пожалуйста, хватит. Я сделаю все, чтобы исправиться. Мне очень жаль.

*** (настоящее время).

      Аояги постарался приподняться с дивана. Он был довольно твердым и неудобным, не таким, как его теплая кровать, поэтому у него слегка начала болеть спина. Когда он поставил ноги на пол, по всему телу прошло колючее ощущение резко впившихся в ступни острых гвоздей. Он слегка зажмурился, сгибаясь, стараясь успокоить боль. В ванной уже не было слышно звука воды, значит, Акито сейчас выйдет. В животе снова появился тот сгусток паники, который, наверное, стал больше чем вчера. Хотя, он не уверен, было ли это уже вчера, возможно, они закончили это совсем недавно. Судя по тому, что за окном было еще темно, сейчас было не больше шести утра.       Дверь в ванную открылась, и из нее вышел Акито с полотенцем на голове. Встретившись взглядами, обоим стало еще больше тревожно, — один все отлично помнил и волновался, а второй ничего не помнил и из-за этого тоже волновался.       — Доброе... утро.       В комнате была гробовая тишина, никто из них не двигался и не издавал никаких звуков, совсем. Они, что, будут стоять так вечность? Оба знали, — лучше взять и решить все словами прямо сейчас, не теряя времени, но почему-то сказать хоть что-то не получалось совсем.       Тойе, вроде, стало легче и спокойнее, когда они наконец увиделись. И Акито больше не казался таким злым и настойчивым как в прошлый раз, он просто был... чем-то обеспокоен. И это было очевидно, чем именно.       — Давай поговорим.       Акито осторожно присел к нему, стараясь не спугнуть, потому что он явно замечал, что сейчас ему было некомфортно.       «И кто же, думаешь, в этом виноват, ублюдок?»       Аояги почувствовал лезвия, которые по очереди вонзаются в его сердце протыкая насквозь. Подобная атмосфера давила на него последний раз когда он был совсем маленьким. Это же давление, сгусток эмоций в животе был и тогда, когда его заставлял погружаться в мир классической музыки его отец. Точно такие же эмоции. Он чувствует, будто его заставляли говорить, вытягивали из него слова. Если не ответишь, — ударят. Сильно. Ему страшно, потому что вдруг он разозлит Акито сильнее? Он и так был недоволен.       Он зол на него, потому что в тот раз он просил его остановиться? Надо было терпеть. Терпеть. Как и тогда, когда он был маленьким. Он бы выдержал, не сломался.       «Лучше бы терпел и держал рот на замке» — Акито сидел рядом с ним и ничего не говорил, но в воображении Тойи он четко проговорил эту фразу. От его пристального взгляда прямо ему в глаза он начал чувствовать вину. Но почему он должен был молчать? Одновременно несколько вариантов бегали по голове задевая те или иные причины и последствия.       Если бы молчал, полностью принимая его и делать вид что наслаждался, — было бы лучше? Сейчас бы не было этого неловкого молчания?       Если бы сразу же его оттолкнул, — Акито разозлился бы еще сильнее? А что, если он бы ударил его?       По лбу пробежала капля холодного пота. Тойю резко выдернули из мысли прикосновения двух холодных рук по обеим его щекам, — пожалуйста, скажи мне, что вчера случилось.       Что? Он ничего не помнит?       Видимо, алкоголь и вправду повлиял на него так сильно, что разум был настолько затуманен, что он вовсе ничего не запомнил.       — Это... это не важно, все в порядке...       — Не ври мне. Ты ведь знаешь меня. Я своего добьюсь.       Глаза Тойи нервно бегали по комнате, стараясь уцепиться взглядом хоть за какую-нибудь, любую вещь, но только не глаза Акито. Только не его лицо.       Шинономе нахмурился. Он знал, что все не так просто как ему кажется. Но зачем он врет? К чему это все? Он просто так легко хочет увернутся от проблем? Акито это совсем не нравилось. Он хотел поговорить и решить все здесь и сейчас, в отличии от его парня.       Тойя никогда не хотел долго копаться в проблемах, даже если он был обижен, если ему было не приятно или больно, морально или физически, не важно, его ответом всегда было «все в порядке» или «не важно», Акито должен был успокаиваться после такого ответа, но ему ставало еще больше тревожно.       — Лучше ты мне расскажи, Акито, почему... — Тойя своими ладонями осторожно прикоснулся к его рукам, которые по прежнему были такими же холодными даже после горячего душа.       — Я... просто... ох.. — Шинономе выдохнул, опуская свои руки и снова схватившись за голову, в которой резко, как порезом лезвия почувствовалась колючая боль, — мы просто, это, с Эной поссорились, и я так разозлился что, ну... херово мне было. Поэтому я решил запить горе.       Тойя, кажись, успокоился, и с этим успокоением он почувствовал будто все внутренности свалились вниз, а сердце продолжало биться с бешеной скоростью. Значит, он не ходил в клуб? Не то, чтобы это хоть как то его оправдывало но... все же он сделал не просто потому, что ему было скучно.       — Я боялся, что ты... мог пойти в бар и...       — Тойя.       Аояги резко вздрогнул, услышав свое имя, и резко поднял голову, наконец посмотрев его парню в глаза.       — Я бы никогда. Ты значишь все для меня, и я бы даже не вздумал, чтобы я вчера здесь не натворил, я никогда не прощу себя за это, а если бы я сделал то, о чем ты думаешь, то тем более.       — Акито, я...       — Я первый. Можно я тебя поцелую?       — Да... конечно.       Шинономе начал нежно поглаживать большим пальцем чужую щеку, осторожно прильнув к мягким губам.       — Я люблю тебя.