Не/мой и не/любимый

На рассвете нас ждал Лю и приведенная тройка лошадей. Сероглазая красавица, не боясь строгой статуи ворковала что-то о красоте живности и схватив большую ладонь увела за дом, думаю показать строптивую козу, что отличалась дурным нравом. Я облачился в голубой наряд из струящегося шелка и ощупывал приятную, но забытую ткань. Хан молчаливо прощался с дядей, я специально отошел подальше, чтобы не слышать дурных слов о себе, но как бы не прислушивался, старик лишь бормотал о здоровье племянника и о том, чтобы берег себя. Счастья и невесту премилую пожелали и мне, я сдержанно кивнул. - Вы юная госпожа, не отчаивайтесь, женихов достойным в моих кругах достаточно, найду кого-то вам вровень по возрасту и если пройдет проверку он на мужество и честь, то приведу вам показать, а дальше уже решение за милой девой, - улыбаюсь девчушке, что красные от смущения щеки прячет за ладонями. - Вы и без женихов в гости заходите, - ворчит она и ступает за отца, вот-вот расплачется. - Здоровья вам, хозяин, благодарю. Не скажу, что я рад вернуться в родные стены. Но мысль о мягкой постели и горячей воде сводят меня с ума. Мы добираемся, и я наивно представляю свои лучшие дни в обнимку с человеком, что заставляет моё сердце обливаться горячим воском. Но Лю упрямо ведет меня в кабинет и глаза мои широко распахиваются от количества бумаг, что ожидают на столе. - Я специально смешал их между собой там и важные и не очень в разнобой, чтобы вы не схитрили. - Ты мне указывать, что делать решил? Подумал о своем господине? Я мог устать с дороги и … - Мы рады, что вы вернулись! Похлопал меня по плечу и улыбнулся выходя прочь. Встал за дверью, словно я пленник здесь и не выбраться мне. Хоть так оно и было, но все же неприятно. Соён расцвела за время моего отсутствия терпкая вишня теперь напоминала разбавленный нектар, что был так приятен и оставлял легкий вкус сладости на языке. Даже улыбка лисья смягчилась, неужели статуя растопила лёд на сердце или же… Отбросил дурные мысли глядя на талию девушки, что стала шире, чем прежде и отмахнувшись головой из стороны в сторону отпустил лицо в бумаги. Читал прошения и письма, отвечал. А в голове лишь мысль о горячей ванне, да о парне, что проходил у меня под окнами оставляя шлейф любимого аромата. Я закончил ближе к полуночи, ел в кабинете, глаз не сомкнул и остался почти без сил. Иду не живой по коридору и захожу в свои покои. От большой деревянной ванны за ширмой к потолку струится пар, облегченно выдыхаю и отпускаю прислугу, что, дергая головой борется со сном, ожидая меня. Мне не сложно самому убрать свои вещи, не сложно и самому ухаживать за своим телом. Я не нуждаюсь в них и не люблю чужого присутствия, но всю мою жизнь они упрямо следуют некому протоколу и борьба моя напрасна. Тем не менее, что-то изменилось и сегодня без лишних упоминаний, кто в этом доме главный, безымянная кивнула и вышла прочь. Горячая вода напитывала тело бодростью и тут же расслабляла. Я опустился по самые плечи и чувствовал, как покалывают щеки. Волосы волнами вырисовывают игры на неспокойной от каждого моего движения водной глади. Мыло приятно пахнет, вдыхаю легкий остаток на своей коже и в шее раздается колючий удар. Дверь приоткрылась, а с ней комната наполнилась будоражащим душу ароматом. От чужих глаз меня отделяет ширма и я тянусь за полотенцем, чтобы успеть прикрыться, но серые глаза застывают на мне, а чужая ладонь касается моей собственной, что зависла в воздухе. Хан смотрит привычно упрямо, не стесняется опускать взгляд на линию моих плеч и останавливается на шее, от чего мне хочется прикрыться как нагой девице. Холодная ладонь касается моего лба убирая влажные пряди, а после плавно опускается по щеке и сплетая волосы останавливается на затылке грубо подтягивая в свою сторону. Мое лицо горячее, его отдает холодом. Он склонился надо мной и силой тянет из воды, всё крепче сплетая пальцы в захваченной ладони. Его губы жадные, я не нахожу в себе сил вдохнуть и закрываю веки, пытаясь скрыться от дурного смущения, что сковывает с ног до головы. Пока я упрямо пытаюсь прикрыть тело водной гладью, мне продолжают тянуть наверх. Чужой язык касается губ, ласково поглаживая те, словно умоляет, чтобы уста распахнулись. Я покорно следую за каждым его жестом. Морщусь от томной боли, что расходится от затылка к шее, он молча тянет меня вверх и сил противиться уже не осталось. Выпрямляюсь в полный рост с громким звуком окатившейся воды. Хватаю чужую талию ладонью и прижимаю к себе. Он едва заметно улыбается, я все еще не могу открыть глаза, как бы не хотел, но чувствую, как уголки холодных губ дрогнули. Ладонь ослабла на моих волосах и скользнула вниз, оставляя волну мурашек по позвоночнику. Он осторожно тянет меня за собой, и я мокрый с головы до ног покорно следую, выходя из ванны. Чужие губы опускаются к моей шее, рушат последние границы, что я так стараюсь отстраивать в самом разгаре битвы. Мое дыхание прерывается, а тело сковывает лишь одно желание, ведомое грубой силой. Похотью. Прижимаю его к стене позади. Руки скользят под рубашку, чувствую, что она вымокла от моих касаний. Бархат кожи щекочет мои ладони. - Откройте глаза, господин. Прерываю поцелуй и застываю. Но решиться никак не могу. - Лиувей, взгляни на меня. Серые блики напротив отдают искрами, теми же, что горят в моей груди. Щеки окрашены румянцем. А мокрая одежда смята от моих ласк и как не посмотри, Хан в ней больше не нуждается. - Скажи если я должен остановиться, - мой голос хриплый, я и сам удивляюсь, услышав его, осторожно целую чужой лоб и боюсь услышать отказ. - Если вы не продолжите, я поверю, что демоны существуют. Мои веки вновь смыкаются, но теперь не смущение, а лишь тянущая истома тому виной. Я нырнул с головой в саму пучину греха и улыбаюсь как дурак. Вздрагиваю словно обжигаясь от каждого его вздоха, бесстыдно смотрю в столь красивое лицо человека, что извивается в моих объятиях. Теряюсь и нахожу себя вновь, но уже абсолютно другим. Сон одолевает лишь на рассвете. Он мирно сопит рядом, а я прижимаюсь щекой к холодной груди, всё ощущается сном. Громкий стук дверей и крик Соён заставляет меня вздрогнуть, я поднимаюсь в постели забыв о виде оголенного тела и смотрю на прислугу, что, рухнув на колени в извинениях так бесцеремонно распахнула двери в мою спальню. Хан вздрагивает рядом, но я укладываю ладонь на его плечо: - Что случилось, Соён? В моем голосе нет и доли грубости, я знаю, что даже она не станет делать подобного без причин и от этого каждая секунда ее молчания сжимается тисками страха на моем горле. - В..в…ваш отец, господин, он… он у ворот. Тишина окутывает всё вокруг. Я вижу, как дрожит девушка, чувствую любимый аромат, но сознание словно улетучивается застила взор темной пеленой. Ладонь Хана касается моей щеки, серые глаза, разбитые бегают по моему лицу, оно явно бледное, чувствую, как кровь отступила. Выдавливаю улыбку и осторожно беру его запястье целуя худые пальцы. - Уведи Хана и сделай что требуется, чтобы его не нашли. Соён кивает, а я поднимаюсь в одних штанах от исподнего и стараюсь не выдавать своего волнения трепетному сердцу, что смотрит на меня застыв в постели. Я не видел отца семь лет, получал от него лишь скупые письма и те были не о вопросах моего здравия. Причин, чтобы явиться у него было две и обе меня пугали, сковывая цепи на шее.