Не/мой и не/любимый

Меня все еще сковывает дрожь. Зал для приемов заметно изменился за это время. Не знаю ради чего, но Хана тоже приволокли со мной и кажется, что этот парень волнуется меньше моего разглядывая угощения. Мы сидим напротив родителей, их взволнованные лица не лучше мертвецов. И смотрят так, что я тут же теряюсь. Отец разочарованно вздыхает, прикрывая глаза ладонью. А матушка растерянно смотрит то на меня, то на него: - Вы друг нашего сына? – тихо спрашивает она, глядя на Хана. - Он немой, - сухо прерываю ее я и вижу, как в лице рядом мелькает обида. Неужели он говорит лишь с императорской семьей и тут решил вести диалоги? - Ваше сердце полно доброты, мой принц, вы его опора в борьбе с недугом. - Я ведь тоже болен, так чего уж тут, - откинулся чуть назад, а вперед страха ринулась обида, обнажая мое истинное лицо. – Ну так мне говорила матушка, а теперь даже не знаю, кто из нас более безумен. - Я… я должна была раньше признаться в этом, - едва слышно шепчет она. - Совести лишился матери подобное говорить с тоном, прежде не слышанным? Или решил, что я тебе вольности спущу лишь от воскрешения твоего? Отчитывает меня как мальчишку, а я и возразить ему не могу. - На что гордость твоя способна мы уже все узреть смогли, только вот скажи, чем любовничек твой краше родителей, если же он знал, что жив ты, а мы богам за покой твой молили? - А я и не знал, - проворчал Хан. Я действительно удивился, он боится говорить с кем угодно, кроме этих пугающих людей! - Даже он не знал! - Любовничек? – шепчет матушка. Я проваливаюсь под землю от происходящего и устало закатываю глаза в потолок. - Мне следовало ждать, когда мне петлю на шее затянут? Я может и не против дела ваши перенять, может из меня действительно выйдет наследник, только вот как жить я могу с человеком, что в глаза не видел? Как могу… - Тебе следовало поговорить со мной! - А вы бы слушали? Вы о здравии моем не спросили, когда явились спустя семь лет! С чего вдруг станете переживать, что в сердце моем? - Жить будешь при дворце! - сухо отрезает отец и смотрит на Хана глазами стеклянными. – К вопросу о твоем браке мы еще вернемся, живи как вздумается, с тем, что люди судачить будут сам разбирайся. - Я могу остаться здесь с ним? - Если обязуешься быть учеником прилежным. Сыном, что перед лицом матери двери не запирает и сыном, чья гордость отцовского сердца не разбивает, тогда да. Я обязуюсь беречь человека, что сердцу твоему мил. Отодвигаюсь и смотрю на императора, на фоне моего молчания все берут приборы. Только вот касаюсь я рукой ладони Хана. Не хочу, чтобы тот торопился пробовать, боюсь. Император тяжело вздыхает и берет угощения из блюдец, что стоят перед Ханом. Демонстративно жует и смотрит на меня, лишь тогда успокаиваюсь и киваю парню, что невозмутимо трапезничает в то время, как у меня внутренности сжимаются. Я не отходил от него даже когда тот принимал ванну, он определенно радуется выпавшей на его долю возможности и нежится в горячей воде, пока я неотрывно смотрю на дверь. Мое воображение рисует страшные картины, что пугающие стражники ворвутся и окрасят воду в ванной ярко алым. - Тебе следовало бы родиться принцем, только взгляните на эту неженку, - возмущаюсь, бросая в его лицо полотенце, а он смеется. Сижу на краю кровати, что укрыта белым паланкином. Руки скрестил на груди и борюсь со сном, что смыкает веки. Хан укладывается на спину, так что лицо его с краской от горячей воды останавливается возле моих бедер. Моргает глазами холодными, а волосы еще влажные. - Не дергай бровями, голосом спрашивай. Не упрямься. Не стану отвечать пока не спросишь. – Закатываю глаза спустя десяток попыток. – Не могу спать, не доверяю я этим людям. А ты спи, тебе усталость ни к чему. - Вы вновь стали собой, - улыбается он. - Нет же, я вновь обрел то, что потерял так давно, теперь боюсь, чем это всё обернется. - Счастливой историей о слуге, что полюбил своего господина. - А может о господине, что до беспамятства влюбился в своего слугу?