3 года спустя
— Черт, — хнычет Тэхен, насаживаясь на член Чонгука. Сделать это непросто: они находятся в машине альфы, между ними беременный животик Тэхена, в котором поместились близняшки, а в спину болезненно упирается руль, и как бы альфа ни прижимал омегу к себе, ему все еще было неудобно. Тэхен вытянул шею, стараясь найти удобное положение, и вгляделся в тусклое свечение фар на пустой парковке возле университета. Они наконец нашли минутку для себя, хоть и не в самом подходящем месте. Напряжение между ними было ощутимо, как будто проводник заряженного тока пробегал по их телам, вызывая дрожь и азарт. Чонгук прикусил губу, смирившись с неудобством, которое приносила машина. — Давай, малыш, — почти рычит Чонгук, насаживая вплоть до шлепка яиц об ягодицы, раздвигая аппетитные половинки, чувствуя, как по собственному члену стекает смазка омеги и двигает рукой вверх и вниз по чужому возбуждению, шипя от сжимания узких стеночек. — Еще, — стонет Тэ, заламывая вверх брови, с силой кусая нижнюю губу и опрокидывая голову назад, чтобы в эту же секунду получить обжигающие поцелуи в шею, что, естественно, приближает его к оргазму. — Еще Чонгук, пожалуйста, — скулит младший, цепляясь за крепкие плечи, чтобы было удобнее насаживаться на член, — Блять, Гук-и, не останавливайся, — и вновь протяженно стонет, когда горячая рука коротким, но болючим шлепком проезжается по ягодице, — Узел, — скулит, выгибаясь сильнее, часто дыша. Омега не собирается вставать с чужого члена, неистово прыгая на нем так, как позволяет ему беременный живот, прося сцепку, зная как этого хотят близняшки внутри него. — Малыш, — тяжело дышит Чонгук, вновь толкаясь в горячую узость. — Аг-р, — шипит Чон и из-за покалывающего чувства в руке вновь шлепает попу Тэхена, — если я сейчас дам его тебе, то мы опоздаем на встречу. — Зализывает укус на шее. — Похуй, — цедит Тэхен, но останавливается. — Блять, не похуй, — вновь скулеж, он интенсивнее двигается на члене, каждый раз содрогаясь от стимуляции, которую дарит ему рука Чонгука, и, протяжно простонав, замирает, кончая на чужой голый торс. Чонгук предусмотрительно снял с себя верхнюю одежду, зная, что, если ее испачкать спермой, то придется ехать домой и переодеваться, а у них и так мало времени. Альфа из-за судорожного сжимания ануса омеги вокруг собственного члена кончает следом и выходит до образования узла, получая новый нуждающийся скулеж младшего. — Сегодня ночью я подарю тебе столько узлов, сколько захочешь, — целует взмокший висок, — сколько захотят мои малыши, — укладывает руку на животик и чувствует толчки внутри, — они такие активные сегодня, — пробормотал Чонгук, проводя ладонью по животику. Тэхен, тяжело дыша после оргазма, хитро улыбнулся, чувствуя, как сердце его бьется в унисон с сердцем Чонгука. — Ну а вдруг они уже сейчас прислушиваются? Может, их будоражат звуки? — предположил он, прикрывая глаза и хихикая, замечая волнение на чужом лице. Чонгук заметно напрягся, вслушиваясь в чужие слова. А, если, действительно, близняшки только что почувствовали член собственного отца? Нет-нет-нет, Чонгук не будет об этом думать. Доктор Ё, который с энтузиазмом взялся за вторую беременность Тэхена, заверил их, что дети не могут чувствовать ничего подобного, а секс во время беременности только облегчит роды. Тэхен приподнял голову и смотрел своим благодарным взглядом на Чонгука, словно хотел сказать многое, о чем не мог говорить вслух. Чонгук понял его без слов и, наклонившись, прижал губы к его шее, целуя каждый сантиметр его кожи с нежностью и страстью, будто пытался передать через поцелуи все чувства, которые трепетали внутри. — Пойдем, — шептал Тэхен, отдавая рубашку в чужие руки, — нас уже заждались, — хихикал он и, приведя себя в порядок, открыл водительскую дверь, чтобы, держась за Чонгука, выйти из машины. — Папотька, — Тэхен обернулся и увидел, как альфочка бежал в его сторону, а затем присел, насколько это позволял сделать животик с близнецами, чтобы обнять запыхавшегося сына. — Привет, сынок, — целует в лоб, — как дела? — спрашивает, улыбаясь, и смотрит снизу вверх на подошедшего Донхёна. — Холосо, — быстро кивает Мингю, оглядываясь на старшего омегу. — Холосо, — передразнивает и смеется Донхён, теребя светлые волосы альфочки. — А где отец? — оглядывается малыш в поисках Чонгука. Тэхен кидает быстрый взгляд на машину и думает, что Чон уже должен был переодеться. Поднимается с помощью папы с колен и чуть приоткрывает дверь автомобиля. — Тебя сын потерял, — шепчет он, улыбаясь, наблюдая за тем, как мужчина застегивает последнюю пуговицу на рубашке. — Оте-ец, — кричит альфа и, открыв дверцу пошире, прыгает на коленки смеющегося Чонгука, чтобы в секунду покрыть чужое лицо множественными короткими поцелуями. — И я совсем не ревную, — дует губы Тэхен, наблюдая за этой милой картиной. — Спасибо, что посидел, — шепчет он папе. — Как ты? — спрашивает родитель. — Как близнецы? — Хорошо, — улыбается младший, — иногда у меня такое ощущение, что они устраивают внутри меня бойцовские игры, — смеется, поглаживая животик. — Какие планы? — осторожно спрашивает папа Тэхена, умиляясь с картины того, как Чонгук щекочет ребенка. — Чимин с Намджуном прилетели и уже ждут нас в ресторане, — кивает Тэхен и, подойдя ближе к машине, берет сына за руку. — Пойдем.***
— Ты слишком резок со своим папой, — мягко говорит Чимин, щекоча Мингю на своих коленях. — Извини, Чим, но семнадцать лет боли и страдания просто так не забываются, — шепчет он, аккуратно поглядывая на сына, который, слава богу, не вслушивается в разговор взрослых людей, а только заливисто смеется от очередной порции щекотки,— но я стараюсь, — кивает он, поглаживая живот. — Дядя Тим, — начинает альфочка. — Какой я тебе дядя? — удивленно спрашивает Чимин резко перестав щекотать ребенка, — я тебя старше всего на... — он задумался, наигранно стукая указательным пальцем по подбородку, — восемнадцать лет, — улыбается Пак, вновь приступая к щекотке, — можешь звать меня просто Чимин, — и когда ребенок уже заметно устает, омега перестает его мучать. — Холосо... — отдышавшись, проговаривает альфочка, поудобнее устраиваясь на чужих коленях, — Тимин, — вновь повторяет он и заметно грустнеет на глазах. — Да, малыш, — улыбаясь, отвечает омега, смотря в большие карие глаза ребенка, — что такое? — заинтересовано спрашивает он, ожидая ответа. — В спальне лодителей отец бьет папу, — со слезами на глазах говорит он, дует губы и лезет обниматься, чтобы взрослый обнял его в ответ. В помещении воцарилась гробовая тишина, словно каждый звук был заглушен невидимой барьером. Даже ритмичное тиканье наручных часов Чонгука, обычно четко слышно в паузах разговора, кажется, потерялось в глухоте этого момента. Все присутствующие как будто затаились, погруженные в вихрь недоумения и тревоги. Чон, с удивлением и сильно расширенными глазами, скользит взглядом по ребенку и как будто окаменевшему Тэхену, а затем снова на Мингю, выражение лица которого сложно было прочесть. Сердце Чона стучит в такт с ошеломлением его мыслей, и он наклоняется через стол, практически пытаясь перебраться на другую его сторону, чтобы приблизиться к маленькому альфочке. Намерение Чона ясно – ему нужно подтверждение, требуется понимание, истолкование слов, которые скользнули от сына к Чимину, слов, что бросили тень на Чонгука, слов о том, что Чонгук причиняет боль его папе. — Малыш, что ты сказал? — тихо, едва слышно проговаривает удивленно Чон через сгустившуюся атмосферу, пока все взгляды сталкиваются, искрятся зарядом напряжения и ожидания разгадки этой мучительной сцены. — А папа кличит и плосит еще, — продолжает ребенок, не услышав слова отца, всхлипывая, чувствуя поглаживания по спине. Чонгук не решается смотреть на Тэхена – он чувствует, как щеки омеги охватывает огонь стыда. Альфа сам не может скрыть багровый румянец, расплывшийся на его лице, и он нервно сканирует ресторан, искренне надеясь, что слова ребенка не достигли чужих ушей. Взгляд Чонгука скользит к Чимину, который с трудом сдерживает улыбку, старательно игнорируя забавный инцидент с семьей Чонов. Наконец, его взгляд встречается с взглядом Намджуна – альфа уже не скрывает своих эмоций, громко смеется, услышав как малыш на коленях Чимина заявил подобное искренне беспокоясь за папу и не понимая, чем там родители занимаются в их комнате. — Ты можешь сказать отцу, чтобы не бил папу? — отодвигается Мингю и большими заплаканными глазами смотрит на Чимина и не понимает, почему Пак пытается сдержать смех. — Малыш, — сквозь сжатые губы произносит Чимин, пытаясь держаться, — может быть твой папа плохо себя чувствовал, а отец ему помогал? — и хихикает, вытирая слезы с детского лица. — Никакого секса, — шипит Тэхен в ухо Чонгука, в надежде, что ребенок его не услышит, — ни-ко-гда, — и, отодвигаясь, складывает руки на груди и дует губы, краснея сильнее прежнего. — Сынок, — протяжно стонет Чонгук, забирая маленького альфочку из рук смеющегося Пака, — я бы никогда не причинил боль ни тебе, ни твоему папе, — улыбается Чон, целуя сына. — Значит, — задумчиво начинает Мингю, переводя свой взгляд на Тэхена, — папотьке это нлавилось? — Затаив дыхание и подавлено хихикнув, Намджун обменялся с Чимином взглядами и извиняющеся выскользнул из-за стола. Спустя мгновение его гомерический смех прорвался сквозь тишину ресторана, и он ошибочно полагал, что остался незамеченным. — Нлавилось, — передразнивает Чонгук сына, улыбается и смотрит на все еще дующегося Тэхена, — очень нлавилось, — пододвигается ближе к мужу и целует красную щечку, — так ведь? — мурлычет Чонгук, не отпуская Мингю из рук. — Я тебе уже всё сказал, — сквозь зубы цедит Тэхен и расслабляется, когда альфа начинает расцеловывать его шею. — Иди погуляй с сыном, а я поговорю с Чимином на разные омежьи темы. — И, поцеловав сына, встает из-за стола, пропуская Чонгука. — Какой кошмар, — хихикает он, закрывая краснеющее лицо от стыда руками. — Боже, поверить не могу, что Мин-и всё это услышал. — Вот она — взрослая родительская жизнь, — смеется вместе с ним Чимин, отпивая холодный чай. — Не беспокойся, Тэ, я уверен, что после покупки вкусного мороженого или какого-нибудь другого лакомства ребенок забудет это потрясение. — И что же теперь? — смущенно посмотрев на друга, начинает омега. — Не заниматься сексом до его восемнадцатилетия? До тех пор, пока он сам не подрастет и не подойдет ко мне с фразой: «Да ладно, пап, я всё понимаю»? — смеется Тэхен, отпивая свой напиток. — Мы и так уже в основном в машине это делаем... — Так-так, стоп, притормози, — вытягивает руки перед собой Чимин. — Избавь меня от подробностей вашей с Чонгуком сексуальной жизни, — хихикает омега и, встав из-за стола, присаживается рядом с Тэхеном. — Хорошо, — кивает младший, — тогда расскажи мне про вашу сексуальную жизнь с Намджуном, — улыбается Тэ. Чимин перестал улыбаться, коротко оглянулся, чтобы убедиться в том, что Намджун далеко и не возвращается к ним, потому что сам Пак не планировал обсуждать своего парня при его присутствии. Снова посмотрев на Тэхена, он увидел озабоченность на чужом лице и понимает изменения эмоций младшего, потому как сам немного напрягся, ведь тема действительно серьезная и уже не до шуток. — Чимин, что происходит? — шепотом спрашивает он, кинув быстрый взгляд позади Чимина. — Намджун он... — Пак нервно жует пухлую нижнюю губу и вновь оборачивается, чтобы убедиться, что позади него никого нет. — Он... — Что? — настороженно спрашивает Чон. — Изменил? Сказал, что уходит к другому? Решил, что он гей? — Боже, Тэ, — Чимин улыбается, слушая переживания друга, и это помогает ему в какой-то степени расслабиться. — Думаешь, я бы не выяснил это спустя три года отношений? — Что тогда? — Тэхен хмурится, поглаживая свой живот. Мысли в его голове крутятся одна за другой, и он не понимает, по какой причине Чимин так переживает и уже хочет услышать ответ друга. — Он... Боже, Паку так сложно признаться в этом. Он понимает, если произнесет это вслух, значит поверит в то, что это действительно происходит с ним. — Он...— Глубокий вдох, чтобы собрать всю волю в кулак. — Хочет сделать мне предложение. — Глубокий выдох. Ну вот, он это озвучил. — И? — Тэхен сильнее хмурит брови и не понимает причину волнения. — Это же хорошо? — спрашивает, чтобы понять чувства друга. — Я... Я не знаю. Хорошо ведь? — сам спрашивает у Тэхена, желая получить ответ. —Должно быть хорошо. Мы же столько лет вместе... Чонгук тебе предложение сделал спустя четыре месяца знакомства, а Намджун... Он, — Чимин вновь поник, нервно перебирая подол свитера, избегая взгляд друга, — понимаешь, я увидел это кольцо три месяца назад и каждый день думаю, что вот оно, тот самый день, когда он наконец-то спросит, а он... — Я не понял, — перебивает его Чон, — так ты рад этому или нет? — Я не знаю, — пожимает плечами и с грустью в глазах смотрит на друга. — Вся эта семейная жизнь, замужество... Я думал, что готов к этому, ведь я люблю Намджуна и считаю, что он самый лучший человек из всех, кого я когда-либо встречал. Он действительно замечательный, но если кольцо у него уже столько времени и он не делает мне предложение, значит ли это, что он... Не уверен во мне? — Ты говорил с ним об этом? — осторожно спрашивает Тэхен, приближаясь к другу и обнимая того за плечи, чувствуя, что Чимин вот-вот расплачется. — Спрашивал про кольцо или про свадьбу? — Нет, — всхлипывает Пак, обнимая Чона сильнее, — я думаю... думаю, раз он не подарил мне его в течении трех месяцев и не попросил меня выйти за него, значит что... — Нет, Чимин, — вновь перебивает друга и ласково гладит его по спине, — это точно твое кольцо, и я уверен, что у Намджуна больше никого нет. — Ты не можешь это знать, — бормочет он в чужую шею, вдыхая тропические фрукты, которые смешались с молочным ароматом. — Но я знаю, — просто отвечает омега, пожимая плечами, — знаю, как он смотрит на тебя, как сильно любит и как сдувает с тебя пылинки. Знаю, что это... — Тэхен резко останавливает себя на полуслове, замечая Намджуна, который направляется в их сторону. Тихая музыка завораживала воздух в уютном ресторане, когда Намджун вернулся к омегам, его сердце билось бешено от смеси нервозности и волнения. Вид плачущего Чимина, уткнувшегося в плечо Тэхена, заставил его сердце сжаться от боли. Он резко остановился, не понимая, что ему сейчас делать: выполнять задуманное или при виде своего плачущего возлюбленного бежать к нему на помощь? Несколько мгновений Намджун наблюдал за их тихой беседой, чувствуя, как накатывает волна решимости. У него уже было запланировано сделать это иначе, но, увидев слезы своего Чимина, он понял, что терять время больше нет смысла. Сердце подсказывало: именно сейчас, и он послушал его. Подав знак официанту, Намджун направляется к Чимину, чьи глаза заплыли от слёз. Альфа решительно встаёт на колено прямо перед ним. Внезапно в помещении становится тише, и все присутствующие обращают внимание на происходящее. Музыканты понимают нелепо данное знамение и начинают играть мягкую и романтическую мелодию. Чимин поднимает свои удивленные, еще недавно печальные глаза на Намджуна и не находит слов. Губы его дрожат, сердце бешено колотится, а воздух опален чем-то чудесным. — Чимин, — говорит Намджун, его голос звучит уверенно, но плавно, каждое слово наполнено любовью. — Я люблю тебя больше всего в этом мире. Ты принес в мою жизнь столько счастья и света, что я не могу представить день без тебя рядом. С того самого дня, когда я тебя впервые встретил, я понял, что не смогу без тебя ни секунды больше. Если тебя нет рядом, то мое сердце болезненно ноет и успокаивается только в тот момент, когда ты приходишь ко мне. Без тебя я не вижу смысла моего существования. — И открывает красную бархатную коробочку, в которой блестело ювелирное изделие. Тэхен ахнул, увидев кольцо: оно было истинным произведением ювелирного искусства — изумительно изящное и изысканное. На первый взгляд казалось, что оно словно живое, излучая свет и тепло. Серебряная основа кольца была украшена изящными узорами из золота, которые переливались на свету, словно живые огоньки. В центре кольца располагался огромный алмаз, который был окружен мелкими бриллиантами, словно сияющей короной. Каждый камень на кольце был тщательно выбран и уложен в правильном порядке, чтобы создать неповторимую симфонию красоты и блеска. Это кольцо было не просто украшением, это было символом истинной и вечной любви, которая цветет и процветает, как цветы весной. — Пак Чимин, — продолжает Намджун, смотря на заплаканного омегу снизу вверх, — ты выйдешь за меня? В ресторане наступила тишина, все глаза были прикованы к этой паре. Свет теперь казался мягче, воздух наполнился волшебством, а в сердцах присутствующих зрителей расцвела надежда на любовь и счастье. Чимин, все еще потрясенный, ощутил, как слезы радости сменяют грусть на его лице. Он оглядел помещение, полное ободряющих улыбок, и вернул взгляд на прекрасного мужчину перед собой. Ответ пришел естественно, как дыхание ветра, как восход солнца после долгой ночи. — Да, — прошептал он, и чудесная музыка вновь наполнила пространство, словно отражая радость их объятий. И в тот момент все вокруг поняли, что искренняя любовь способна преодолеть любые сомнения и неуверенность, а семейная жизнь и замужество — это всего лишь новые захватывающие главы в книге их жизни вместе.