***
Собрать все свои небольшие пожитки для них было делом минут пятнадцати. Хотя какие пожитки у двух бродячих детей? Единственной ценностью, и то, скорее памятной, было платье Мани, которое сшила ей мама. Красивое, с разными блестяшками, пусть часть из них отвалилась со временем. Хати было даже немного завидно, потому что мамы и каких-то дорогих сердцу вещей у него никогда не было. Как и отца, так что его хотя бы никто не выкидывал из дома на улицу, когда после смерти матери появилась новая женщина. Он сам из приюта сбежал накануне набора новых воспитанников для храма и нисколько об этом не пожалел. Не хотелось оказаться со своими «талантами» среди храмовников. А ещё у него появилась Мани. В любом случае, собрать вещи было просто. А вот выйти из города было куда сложнее, в основном из-за огромной собаки. Но всё же каким-то чудом они проскользнули через ворота, проведя псину с каким-то торговым караваном. Они замирают на обочине дороги, и Хати улыбается. У них получилось. Даже дышать легче. — И куда мы теперь? — тихонько спрашивает его подруга, цепляясь за локоть. — Не знаю. — он пожимает плечами. — У нас теперь полно возможностей. А куда ты хочешь? — Мани словно бы ждала этого вопроса и нетерпеливо закрутилась на месте, выбирая направление. — А давай туда! — парень поворачивается в указанную сторону и вздыхает. — Хочешь ночевать в лесу? — и косится на собаку. Если её хозяин не врал, то она когда-то задрала медведя, так что с хищниками у них проблем не будет. — Да! Нас там точно ждёт что-то хорошее! — Мани смеётся и Хати сам ловит себя на том, что улыбается. В городе всё время ощущалось какое-то давление и неприязнь, а тут словно камень с души упал. — Ну, раз ты так говоришь, то пошли. —парень улыбается, а затем подсаживает подругу на спину собаке. Он-то не маленький, может и ногами пройтись.***
Утро встречает их внезапным гостем. И если в понятие Мани о «чём-то хорошем» входил огромный эльф, то Хати, пожалуй, больше не будет верить её предчувствиям. — Я не хочу вам вреда. — незнакомец медленно и осторожно поднимает руки, показывая, что безоружен. Пф, будто бы парень ему поверил. Он задвигает Мани себе за спину, пятясь от эльфа подальше. Кто его знает, что он подразумевает под вредом? Может, для него продать пару детей в рабство вовсе не вред. Особенно если к каким-нибудь богатым господам. А что? Они же будут в тепле, накормлены, одеты… А что периодически у них будут совсем не детские развлечения никого не волнует. Хати видел, как иногда так забирали детей прямо с улиц, обещая тёплое место. И они же соглашались! Хотя, парень не мог их осуждать. Иногда хотелось жить где-то в более безопасном месте, а не коченеть на холоде зимой. — Будто бы кто-то настолько хорошо одетый будет шастать по лесу просто так. — незнакомец и правда одет слишком непривычно. Чёрная длинная мантия с редкими фиолетовыми вставками, да и ещё так строго выглядящая, будто бы мужик из какого-то храма пришёл. — Хати, но он же хороший? — недоуменно дёргает его за рукав Мани, но он отмахивается. Кажется, они повстречали мага, который пытается запудрить мозги. Хати тоже чувствует какие-то отголоски приязни к эльфу напротив, но старается отмахнуться. — Хватит копаться у нас в головах! — парень прикрикивает и отступает ещё на шаг. Блин, где же эта псина, когда она так нужна? Или… — Ты из храмовников, да? — у него непроизвольно ломается голос. Если это так, то, значит, кто-то заметил их. И доложил в храм. — И знаешь, кто мы? — Знаю, но не из храма. — эльф продолжает сохранять какое-то ненормальное спокойствие, — Давайте для начала представимся. Меня зовут Бенедиктус, и я рад вас встретить. — Хати хорошо чувствует ложь, но им кажется и не лгут. Он действительно рад. — А я Мани! — радостно встревает девочка, — А это-… — …Хати. — сумрачно заканчивает за неё парень и сразу же, практически без перехода добавляет, — Где псина? Она была с нами. Вместо ответа эльф поворачивает голову куда-то в сторону чащи, и Хати замечает странные чёрные извилистые полосы у него на шее. Они кажутся отталкивающими и неприятными, словно эльфа коснулась какая-то порча. Он хочет взболтнуть что-то неприятное, чтобы задеть его побольнее, вывести из себя, но слова застревают у него в горле. Из кустов выходит та самая собака. Он старается найти ту тонкую, почти незаметную связь, которая соединяла его с нежитью, но словно натыкается на глухую стену. — Совет тебе на будущее. Не оставляй нежити расплывчатых приказов, их очень легко исказить. Дракон его сожри, он что, тоже некромант?***
Путешествовать с компании с кем-то взрослым оказалось удивительно удобно, пусть и непривычно. А ещё за Мани приглядывал кто-то помимо него, и у Хати самого появилось время и возможность побыть ребёнком. Ничем иным он не мог объяснить произошедшее для себя. — Итак, вы ограбили чей-то огород. — папа вздыхает, и парень ещё сильнее горбится, виновато вжав голову в плечи. Глава не кричал на них, но от этого спокойного голоса стыд одолевал ещё сильнее. Каково было Мани, привязанной к папе Бенедиктусу ещё сильнее, было страшно даже представить. Всё же, как потом узнал Хати, никто не пытался влезть им в головы. Это вполне нормальная ситуация, когда к старшему магу дети так привязываются. Так куда легче их обучать, да и по семье мало кто горюет, если ребёнка приходится забирать. А ещё такие упрямцы, как он, даже не лезут в драку. В принципе маги с одинаковой силой тянулись друг к другу, например как они с Мани. Ну и как вишенка на торте, нашёл их аж глава ордена. А когда Хати спросил, почему такая важная шишка шатается по лесам в поисках детей и сколько вообще людей в ордене, папа Бенедиктус ответил, что четверо, считая их, и очень странно на него посмотрел своими жуткими глазами. До сих пор пробирает. И почему у него белок одного глаза чёрный вообще? — …чья это была идея? Ну? Я жду. — М… м-моя… — Мани не сдерживается и всхлипывает. — Нет, это всё я! — Хати тут же встрепенулся. — Цыц, к тебе тоже есть вопросы, но сначала я послушаю Мани. — огромный эльф садится на корточки перед девочкой, даже так возвышаясь над ней. — Что случилось? — Мы просто, ну… — Мани виновато мнётся на месте, — Там были такие цветочки красивые, как снежинки! Только большие! —Трихозанты это. — внезапно блеснул ботаническими познаниями парень. — Ага! Эти вот трих… трёх… снежинки в общем! И я подумала, может, госпоже Ориаде тоже понравится? Молитвы и дары божеству-покровителю тоже были важной частью обучения. Папа достаточно много рассказывал им о Смерти, её духе-воплощении в этом мире и о её долге. В любом случае всё сводилось к тому, что она была источником их сил, практически матерью для каждого некроманта. И правильно возносить молитвы и дары тоже учил. Хотя иногда уточнял, что важнее не слова, а само намерение что-то подарить духу. — И поэтому вы оборвали половину цветов, зачем-то забрали ещё и эти огурцы, а потом сожгли всё на самодельном алтаре, я правильно понимаю? — Да… — снова опускает взгляд в землю Мани. — А ты чем был занят? — эльф поворачивается к Хати и тот вздыхает. Настала его очередь получать выволочку. — На стреме стоял, чтобы хозяин огорода не видел. — И? — Он нас увидел. — угрюмо повесил нос парень. — И запер в сарае, пока ты не пришёл. — Да, а мне пришлось с ним договариваться, чтобы вас выпустили. — папа вздыхает и поднимается во весь рост. — И какой вывод вы должны из этого сделать? — Огурцы плохо горят? — ляпает Хати, и тут же получает лёгкий, но вполне заслуженный подзатыльник.