Тепло в снежной буре

      На самом деле, как бы ни казалось со стороны, спокойствия со своими знакомыми и друзьями Оти никогда не ощущал. Он вынужденно следил за каждым их движением, диалогом и поступком — чуть ли не как за малыми детьми, которые в момент, когда ты отвернёшься на полсекунды, успеют подорвать не только твой дом, но и всю планету разом.       В одиночестве пусть и спадал груз с плеч, но отдыха испытывать магу почти никогда не доводилось. Скорее он, даже наоборот, испытывал жгучее ощущение тревоги, так как ребята во время его отсутствия успевали натворить излишне много не самых хороших дел, которые ему приходилось разгребать вместе с ними.       Но, так или иначе, он всё-таки смог найти своё успокоительное там, где даже не искал и не пытался. В одиноком домике в просторном поле, где, сам того не ожидая, ему посчастливилось на повторную встречу с вежливым и несколько игривым призраком. Буквально с собственным убийцей, который, несмотря на свою изначальную цель, неоднократно спасал его.       И будет очень глупо отрицать, что Оти чувствует себя в его компании спокойствие и в безопасность. Чувствует свободу и тот самый жар в груди, распространяющийся по шее прямо к лицу — влюблённость. Фара единственный, кто понимает его с одного взгляда, кому он позволяет к себе прикасаться и даже тянется к этому, за кого он не чувствует беспокойства, потому что тот достаточно умён, чтобы не влезать в неприятности.       Последний их диалог состоялся летом, в прощальных днях августа, где призрак пообещал ему вернуться тридцать первого декабря, прямиком на праздник. Тогда маг и понял, что их интерес к друг другу взаимен, от чего сердце билось невероятно быстро, вынуждая неприкрыто радоваться такому счастью и слегка краснеть от притока крови.       Тем не менее, сейчас эти чувства становились слабее. Совсем не потому, что Фара перестаёт ему нравиться, а из-за каждодневного стресса, напряжённости и ожидания. В этот день Оти проснулся очень взволнованным: наступило долгожданное тридцать первое декабря. Один из важнейших праздников в году, на который он желал получить всего-лишь один подарок — вновь встретиться с Фарой.       Время в такие моменты длилось до ужаса медленно, постепенно приближаясь к полудню, что разжигало волнение ещё сильнее. Его друзья давно позавтракали, завершили подготовки зимних декораций и, как и планировалось, отправились за свежими продуктами, чтобы приготовленная еда была в разы вкуснее. Пришлось отказаться от походов куда-либо, больно уж были сильны несвойственные ему эмоции.       Сидит на кровати, практически не вчитываясь в какую-то книгу, которую он взял лишь ради отвлекающего эффекта. Внутри ломит от нетерпения и незнания того, насколько долго времени придётся ждать. Не сдерживаясь, книга бережно ложится на кровать, а сам маг выходит из своей комнаты вниз, дабы приготовить себе успокаивающего чая. А потом смотрит на вид из окна, такого манящего к себе, приглашающего выйти...       И тогда Оти решает, что ему необходимо отправиться в путь самостоятельно. Он просто не мог сидеть и ожидать каких-нибудь чудес, пока время до праздника достаточно быстро тикает. Мало ли, может быть, Богиня просто-напросто запретила покидать Фаре гору, вынуждая её контролировать даже в праздник? Вдруг эта причина не настолько весомая, как поиск своего брата?       Маг с необычайной скоростью собирается, напялив на себя зимние сапоги, куртку и шапку, дабы его волосы не стали элементом снега в лёгкий снегопад. Думает, что неизвестно где гуляющих ребят ему дожидаться незачем, а потому в спешке, небрежным и быстрым почерком оставляет им записку на бумажке. Вероятнее всего, разобрать эти китайские иероглифы им будет достаточно тяжело, но давайте будем честны: сейчас его это ни на грамм не волновало. Так и захлопывает за собой входную дверь и, позволив глазам привыкнуть к яркому белому миру, создаёт под собою платформу, отправляясь в путь.       Перед глазами за пол часа проносилось множество знакомых пейзажей: границы их мелкого городка; бесконечные белоснежные поляны, разбавляемые лысыми деревьями; уже знакомая заброшенная деревня, из-за снега выглядящая не настолько разрушено и ужасно; густые тёмные ели, сдерживающие на своих ветвях толстый слой белого покрывала; даже маленький уютный домик в просторном поле, принадлежащий дедушке, спасший его после неудачного похода в горы. Он его поздравит, обязательно, но не прямо сейчас, когда времени и вероятность того, что призрак заметит его, становятся всё меньше и меньше.       И, наконец-то добравшись до горы через удручающе долгий путь, приземляется подальше от неё, ближе к наиболее открытому пространству, чтобы его было виднее. Ноги ступают в холодный, очень глубокий никем не тронутого слоя снега, чувствуя, как его прошибает излишне неприятной температурой. Только тогда Оти осознаёт, что в спешке он совершенно не подумал о том, что будет пить и есть за это время, как будет согреваться в усиливающийся снегопад и не загибаться от понижающегося тепла. Но терпеть ещё один как минимум час он не намерен, пол дня и без того прошло впустую, чтобы беспокоиться о подобной лёгкой проблеме. Маги выносливее, чем люди, всё должно пройти не так плохо.       Думая, как заставить время ожидания «сократиться», он начинает лепить из снега своеобразного снеговика. Катит снежки, налепливает их друг на друга, делая шары для основания тела как можно больше. Руками продавливает глаза и пуговицы, а нос нелепо доделывает из раскатанного снежка, получая не пародию морковки, а какой-то колбасы. Не то, чтобы своё творение ему нравилось, а потому половина снежной скульптуры сразу же разрушается от одного лишь удара руки, оставив после себя остатки от шаров.       А снегопад усиливался, заставляя увеличиться количество падающего снега, пока ветер становился всё холоднее. Оти становится прохладнее, от чего он начинает активно заниматься самыми различными упражнениями, принуждая себя двигаться для сохранения тепла. Так или иначе, этот способ слишком недолговечный: маг доходит до своего предела, облокачиваясь спиной об ель, дабы хоть как-то расслабиться и отдохнуть. В самом деле, стало немного теплее, но слишком ненадолго, ведь порыв ветра вновь начал сильно дуть и пробираться во все доступные в одежде щели, охлаждая тело.       От него можно было спрятаться в густой части леса, но тогда далеко не факт, что Фара его заметит, чего допускать нельзя. Передохнув, Оти снова старается двигаться, но с каждым разом его попытки становились всё более короче и слабее от надвигающейся усталости, пока буря и не думала успокаиваться, пуская всё больше снега и очень холодного ветра. Становится ощутимо холодно и, откровенно говоря, он абсолютно без понятия, что делать. Использует своё теплое дыхание, пропуская его под перчатки и куртку, надеясь получить хоть какой-то эффект, но ощутим он оказался исключительно для рук.       Постепенно наступает вечер, пока призрака до сих пор не видать. Сил пытаться выдвинуться назад в город уже нет: маг осел на землю, опираясь на ель, чтобы сохранить равновесие от невероятно ужасного состояния, лишившись возможности по нормальному контролировать свою магию и хоть как-нибудь двинуться. Всё тряслось от нескончаемого холода, судорожное горячее дыхание больше не было способно немного помочь ему. Он замирает, сохраняя оставшееся тепло внутри себя и больше ничем его не подогревая, потому что на это просто не осталось сил.       В обнимку с самим собой продолжает ждать Фару, искренне молясь, чтобы его заметили до того, как он может погибнуть. Теперь, как и желалось ранее, время совершенно не ощутимо. Оти просто теряется среди потока мыслей, бесконечной боли, пытаясь подавить нарастающую панику. Старается до того момента, пока на него не накатывает сильнейшая сонливость, а голова, сопровождаемая головокружением, становится по странному лёгкой, абсолютно пустой. Он из всех сил держится, эта «сонливость» была ловушкой и последней стадией переохлаждения. Однако, как бы он ни старался, истощённый организм всё равно берёт своё, вынуждая скатиться с ели в снег и больше не обращать внимания на больно обжигающий холод, поддаваясь переходу в некую кому, после чего его воспоминания полностью обрываются.       Очередной неприятный кошмарный сон обрывается от какого-то странного, резкого звука, будто битья посуды, сопровождающийся тихим шёпотом матерного слова. Оти подскакивает на месте, принимая сидячее положение, ощущая под собою мягкую кровать, да мыльным взглядом осматривает помещение, в котором оказался. Стандартная деревенская кровать, деревянные стены и шкафчики, приукрашенные новогодними элементами декора, а также двигающаяся фигура, смотрящая прямо на него. Такая чёрная, от одежды до цвета кожи, рога... И в голове оглушительно щёлкает.       — Фара?.. Ты всё-таки вернулся за мной? — маг не обращает внимания на боль, исходящую от не до конца «размороженного» тела, испытывая перекрывающую все остальные не шибко приятные чувства радость.       — А не должен был? Я обещал тебе, как минимум, — призрак медленно подходит к нему, усаживаясь на край кровати. — Только у меня чуть другой вопрос: что ты делал около горы в такую бурю? Я тебя нашёл без сознания, всего синего и холодного, как труп, да занёс нас к старику, чтобы успеть тебя спасти. Ты меня знатно напряг, так сказать.       Неловко промолчав несколько секунд, испытывая жгучий стыд за доставленные неприятности, Оти продолжает:       — Боялся, что богиня могла запретить покидать гору и решил прийти к тебе сам... Сильно понервничал, поспешил и ничего не взял с собою. Довольно глупо.       В комнате виснет тишина, перебиваемая настенными часами. Собеседник слишком поражённо и оценивающе смотрел на него, над чем-то раздумывая, а затем садится к Оти ещё ближе, наклонившись к нему, заставив опешить и слегка отодвинуться, проявляя всё своё непонимание.       — Ты настолько желал увидеться со мной вновь? — вопрос вгоняет мага в жар, потому что, по факту, так оно и есть. Он чертовски желал их встречу, так хотел на протяжении всех месяцев хотя бы разочек заговорить.       — Да, — смысла врать нет, Фара всегда видит даже самые малейшие изменения в людях.       — Вот как, — тот отодвигается, всё ещё не отводя взгляд своих алых глаз. — Я тоже.       В груди ёкает, вынуждая сердце забиться так, словно оно птица в клетке. Чувствует, как жар стремительно идёт по шее, ползёт выше, до щёк, вызывая такой пожар, что никакая помощь обмороженному телу уже не пригодится. Счастье, влюблённость, смущение — всё вместе взятое заставляет буквально взрываться на месте. Хочется подскочить, самостоятельно обнять призрака, но нельзя, согласия на это не давали.       — Тогда проведём праздник вместе? Заодно поможем дедушке, у него ещё немало дел, — предлагает, кажется, сверкая глазами.       — Не имею ничего против, но как же твои друзья? — выглядит озадаченно.       — Можно успеть к ним позже, — вздыхает Оти, осознавая, что лучше всего в данный момент ему сейчас здесь. — Честно сказать, если бы не твоё присутствие, я бы вряд ли смог испытывать спокойствие и радость с ними. Меня очень выматывает ответственность за них и я просто хочу отдохнуть.       А он, несомненно, очень удивляется, и настолько, что маг невольно начинает задумываться, не сказал ли тому лишних слов, но слышится ответ:       — Не знал, конечно, что вызываю у тебя такие благоприятные чувства и эффекты. Тогда пойдём помогать? — Фара встаёт и наклоняется к ему, протягивая одну из своих рук так, будто принцессе на балу.       Оти из всех сил подавляет свои реакции, не сопротивляясь жесту вежливости, и кладёт свою ладонь на чужую, вставая с его помощью на ослабевшие от обморожения ноги. Но ничего страшного, требуется просто немного размяться, чтобы всё пришло в норму.       Они вместе покидают спальню и заходят на кухню, пару секунд наблюдая за старательными попытками дедушки украсить стену близь потолка мишурой. Недолго думая, призрак подлетает к нему, помогая справиться с не самой лёгкой для старческого здоровья задачей, цепляя мишуру за заранее неполностью вбитые в стену гвозди. В принципе, достаточно экономно, да и не попортит украшение, как тот же скотч.       — Не нужно так напрягаться, мы поможем вам, — подходит к тому маг, придерживая шатающуюся лестницу, дабы тот мог спокойно спуститься с неё. — Займитесь чем-то менее изматывающим для вашего здоровья.       — Вы мне совсем как два внука, — делится с ними радостными эмоциями дедушка, пока спускается по лестнице, заставив тех переглянуться между собой. — Украсьте две оставшиеся комнаты, а я займусь готовой новогоднего печенья. Ничего вкуснее не попробуете, мы в детстве всей компанией налетали на него! Особая сладость под новый год.       И с этими словами разворачивается к шкафчикам и холодильнику, выискивая нужные себе ингредиенты. Фара и Оти, вновь переглянувшись, одними лишь взглядами разбираются, кто где будет украшать, да расходятся. Призрак остаётся в кухне, в самой наиболее высокой комнате, пока маг направляется к спальне владельца домика, сразу же встречая в правом уголке комнаты скромную коробочку с новогодними декорациями. Негусто, но всегда есть следующий год, чтобы исправить это.       — И в чём же секрет успеха этого печенья? — доносится из соседней комнаты голос Фары, делая ситуацию не такой тихой и неловкой.       Пока Оти разгребает коробку, выбирая из них самые целостные и красивые игрушки, диалог продолжается:       — Вкус, креативность и красота! — отвечает старик, загремев какой-то посудой. — Имбирные, с молотым орешком, глазурью и с одной из новогодних формочек, которые можно украсить по своему желанию. А ещё вкуснее, когда ты готовишь это сам.       — Так может, мы поможем вам в готовке сразу, как закончим с украшениями? — маг немного сипит, потому что его роста не совсем хватает, чтобы дотянуться до гвоздей. Но, к счастью, всё проходит удачно.       — Разве вас это не затруднит? А особенно тебя, Оти, ты выглядел так ужасно...       — Сейчас я в порядке, — отрезает маг, делая это вежливо.       — Поверьте, он намного выносливей, чем может показаться, — продолжает вместе с ним Фара, вызвав приятную волну благодарности в теле. Значит, он его не считает слабым...       — Вспоминая, в каком состоянии я нашёл его в первый раз... Пожалуй, вы правы, внучата, — Оти немного забавляло его новое прозвище, слегка ухмыляясь и уже развешивая на окне гирлянду.       Проходит, по ощущениям, всегда пара минут, когда с украшением спальни было наконец-таки завершено. Такая праздничная, яркая, в самом духе новогоднего праздника, несмотря на свою старость. Правда, бушующая метель за окном до сих пор вызывала неприятные ощущения после пережитого.       — О, так ты закончил, — он сильно удивляется, обнаружив у себя за спиной оценивающего помещение призрака. — Пойдём готовить? Довольно красиво вышло, к слову.       — Спасибо, у тебя тоже довольно красиво, я наблюдал через открытую дверь в кухню, — и только желал развернуться, чтобы уйти, не зная, как реагировать на внезапную похвалу, как его приостанавливает рука.       — Ни одна гирлянда не светит ярче твоих глаз, — шепчет Фара на ухо и, не без удовольствия отпустив ошарашенного Оти, выдвигается вперёд. — Догоняешь?       Какое-то время тот тупит на месте, почувствовав прилив крови к щекам, но с уверенным лицом последовал на кухню, пробурчав «козлина» призраку. Лишь при дедушке оба слегка утихомирились, дожидаясь следующих команд. Кажется, печенья были близки к финальному этапу, судя по раскатанному на дощечке тесту.       — О, вы закончили! Мойте руки и помогите мне вырезать формочками тесто.       И в момент, пока Фара моет их, не удерживается от острого желания забрызгать водой Оти, пока направляется к полотенцу и демонстративно вытирается. Маг терпеливо наблюдает за этим, быстро промывается и, совсем не отряхивая руки над раковиной, со всей резкостью направляет капли воды на призрака, старательно пытающегося защититься полотенцем. Удовлетворённо выдохнув, он неспеша, со всеми знакомыми ему манерами аккуратно забирает полотенце из чужой хватки, вытирая ладони. И они оба тихо хихикают с этого, пока уходят, задумываясь о том, насколько похоже их поведение на двенадцатилетних детей.       — Выбирайте любые понравившиеся формочки и просто вдавливайте их в тесто, работы здесь хватит на всех, — поясняет им старик, немного отодвинувшись от стола, дабы показать все три формочки: ёлочки, человечка и снежинки.       Оти решает, что зимних радостей с него на сегодня достаточно, а потому выбирает ёлочку, пока серая рука тянется за снежинкой. В принципе, в плане «доставучести» они одинаковые, только если одна убивает, то другой вызывает радость.       И так в течение, наверное, тридцати секунд, все трое выдавливают тесто, будто бы соревнуясь, у кого получится больше всех. Несмотря на свой возраст, дедушка оказался достаточно быстр, чтобы обойти их обоих, оставив молча недоумевать с чужих навыков.       — Я пёк эти печенья многие годы, вам меня не победить, — хвастается он, перекладывая получившиеся формы на противень. — Помогли бы лучше, чем с открытым ртом пялились.       — Что? Я не... — и Оти замолкает, принимая правду, после чего подходит ближе и помогает перенести оставшиеся.       — Бедняга, — подшучивает над ним Фара, прикрыв рот рукою.       — Сам не лучше, — фыркает в ответ. — Зато загружался дольше всех.       И только маг хотел взять противень в руки, желая помочь поставить их в печь, как его шустро выхватывает чёрная рука, передавая его взлетевшему позади призраку. Он быстро устанавливает его самостоятельно, лишая возможности предпринять хоть что-то, и усмехается.       — Ты... — не договорив, разворачивается и уходит, махнув рукой в жесте «да ну тебя».       Но добраться до спальни не успевает — чёрная рука хватает и его, зажав руки и приподняв над землёй. Оти расслабляется, вздохнув и не желая сопротивляться из-за собственной замученности.       — Я всего-лишь помог не напрягаться тебе, — подлетает к нему Фара, принимая сидячее положение в воздухе.       — Ты считаешь меня настолько слабым? — нет сил даже позлиться.       — Нет, но ты рисковал погибнуть от переохлаждения. Прекрати обращать на всё внимание, расслабься и пойми, в каком состоянии сейчас.       Из интереса так и поступает, расслабляясь настолько, сколько может себе позволить. Как оказывается, ноги до сих пор были слабыми и дрожащими даже без напряжения, да что там ноги: всё тело оказалось достаточно слабым, из последних сил выдерживая стойкость и упёртость его владельца.       — Ладно, в чём-то ты прав, — нехотя признаёт он, в недовольстве отвернувшись.       — Отлично, — и, кивая руке, заставляет её двинуться в спальню, мягко уложив поражённого мага на кровать и исчезает, тем самым обеспечив долгожданный отдых.       Призрак влетает в спальню следом и, как в прошлый раз, усаживается на краю кровати, что-то разглядывая на чужой голове.       — Позволь мне... — и аккуратно что-то поправляет своей ладонью в волосах, к чему Оти, сам не осознавая, тянется, искренне наслаждаясь касанием, да так, что прикрывает глаза. Обычно сторонние касания непривычны и очень неприятны, но Фары...       И когда всё заканчивается, он даже немного расстраивается, пока их двоих не заставляет вздрогнуть от неожиданности голос дедушки:       — Чевось сидите? Печенья уже давно готовы, потом наиграетесь! — заглядывает к ним и подзывает, после чего уходит.       Переглянувшись, они наперегонки поднимаются с кроватей, потому что остался финальный этап: украшение печенья глазурью, в котором каждый рассчитывает на свою некую «победу». Вбегают в кухню, совсем как малолетние дети, а потом тихонько стоят, когда на их шум обернулись, делая вид, что совершенно не при делах к нему.       — На этот раз оставлю дело на вас. Очень надеюсь, что вы не взорвёте мою кухню, пока буду включать телевизор.       — Мы не подростки, всё будет хорошо, — вежливо отвечает тому Фара, с прищуром покосившись на Оти.       — Прошу, можете проходить ко столу, — лыбится ему Оти, вставая, как те самые джентльмены, пропускающие даму.       — Вы так благосклонны, — кланится призрак, забирая со стола мешочек с белой глазурью. — А теперь покажите, на что вы способны.       И всякая взрослость улетучивается, вынуждая обоих буквально сражаться за пустые печенья, помечая их красным или же белым цветом, дабы сделать красивый рисунок позднее. В результате «битвы» те пачкаются, подсчитывая количество каждого вида печенья. Победителем из столь жестокой хватки выходит Оти, чувствовавший себя так приятно от того, что наконец-то обошёл хитрости Фары.       — В следующий раз выложусь на полную, учти, — глаза мага, кажется, сверкают от радости. Это не последний их праздник вместе.       — Ага. Побереги силы, нам ещё к моему дому лететь, — и, пока говорит, попутно из всех сил старается красиво рисовать глазурью на сладости.       — Намекаешь, что опять будешь замерзать до полусмерти и мне придётся тебя нести из-за нехватки сил для длительного использования магии? — и призрак довольно наблюдает, как тот аж сбивается с курса, выводя линию не туда, куда нужно. — Теперь буду тщательно проверять местность вокруг горы, спасибо.       — Что?       — Что? Так ведь и есть, сейчас ты ослаб.       Далее они украшают в тишине: у Оти просто не нашлось, чем возразить, потому что это правда. Нужно подождать дольше, чем какой-то там час на восстановление.       Полюбовавшись получившимся результатом, Фара снова успевает первее схватить поднос и отнести в зал, да ещё и с таким взглядом, будто великодушно помогает не напрягаться. Какой же он, всё-таки, козёл...       — Наконец-то вы закончили! Присаживайтесь, тут такой интересный фильм... — почти не отрывается от просмотра дедушка, наблюдая за, судя по всему, каким-то эпичным моментом.       Поставив печенья на стол, оба не без облегчения буквально падают на диван, расслабляясь от не самого простого дня.       Пока Оти с полным отсутствием интереса наблюдает за телевизором, Фара неожиданно подсаживается к нему ближе, выжидает около десяти секунд, а потом наклоняется к чужой голове:       — Знаешь, чем можно добавить красок на новый год? — шёпотом спрашивает мага.       — Нет? — в свою очередь недоумевает он.       — Я люблю тебя, Оти. Теперь наш праздник будет совершенно иным.