Бракованный товар

Аен задумчиво смотрел в окно поезда. – Мы почти покинули Темные миры, – сентиментально отметил он. – Следующий шаг уже будет в Средние. – Тебе не нравятся Средние миры? – я ковыряла зубочисткой в зубах и думала, какое еще коленце может выкинуть Аен. – Это как переехать из шумного мегаполиса в глухую деревню, – озвучил свое мнение Аен. – Не каждому такое по духу. – Да и жить, я как посмотрю, не каждый хочет, – я зевнула: поскорее бы добраться до гостиницы и хорошенько выспаться. – Тебе по Темным мирам вообще ходить небезопасно, придурок. – Почему? – с наигранным удивлением кокетливо спросил Аен. Я подумала, что стоило оставить палку, чтобы бить ей его по башке. – Если хоть одна падла узнает твою наглую рожу – тебе конец, – я думала это и так понятно, но на всякий случай напомнила. – И мне заодно. Не хотелось бы помирать молодой и богатой, только из-за того, что у моего раба слишком крутая родословная. – Я могу замаскироваться, – пожал плечами Аен, словно речь шла не о нашей с ним смерти, а о мелкой неприятности, по типу плохой погоды или подгоревшего завтрака. – Меня никто не ищет, так что… – Может так и придется сделать, – не спорила я. – Но по возможности лучше не рисковать, – мне вдруг вспомнилась одна деталь: – Ты провел на рабском рынке шесть лет и за все это время не встретил ни одного знакомого. – Просто повезло, – отмахнулся Аен, но увидев, что этим только рассердил меня, поторопился объясниться. – Ты, конечно же, права: я из очень известной семьи, но сам по себе я не очень известный. Ну представь, у меня четырнадцать старших братьев, здоровых как быки, да меня даже не видно за ними. К делам меня особо не подпускали. Мало кто из больших шишек видел меня, а кто видел – не запомнил. В Слепых змеях принято подавлять людей морально, папа рабов не заводит, и все вокруг ему подражают. Вот так. Да, моя фамилия Аратон, но у тех, с кем я на самом деле больше всего общался, за редким исключением, не столько денег, чтобы покупать себе рабов. На рынке я видел пару крупных предпринимателей, с которыми был шапочно знаком. Они не узнали меня, много времени прошло. Я задумалась над его словами. Очень странно, что такой амбициозный человек не обзавелся связями. Но похоже, Аен не шутил, когда говорил, что его заперли дома, как комнатную собачку. Меня никогда никто не удерживал, потому что я на хрен не была никому нужна, что меня совершенно не огорчало. Как хорошо, когда ты сама управляешь своей жизнью, и никто не вправляет тебе мозги. Впрочем, сочувствия к малопонятным мне проблемам богатого холенного мальчика у меня не было никакого. – В технологических мирах амулеты работать не будут, – сказала я. – На кой ты мне тогда нужен? Вопреки своим словам я просунула руку под разделявший нас столик вагона-ресторана и погладила его тощую коленку. – Мы что-нибудь придумаем, – промурлыкал Аен, откровенно распаляясь от моих невинных поползновений. – Извращенец, – констатировала я и, отпустив его коленку, откинулась на спинку сидения. – Еще какой, – не стал спорить Аен, и мне стало немного спокойней, что он постепенно раскрепощается в этом плане. – Куда едет поезд? – Этот мир местами покалечен Высшим демоном, – рассказала я, ковыряясь зубочисткой в зубах. – Здесь много пространственных дыр. Поэтому его используют для транспортировки. Через него людей везут прямо туда. – Куда? – нахмурился Аен. – А ты как думаешь? На фабрику, – я увидела, как он скривился, и отвернулась к окну – пейзаж медленно менялся. – Поэтому я ничего не говорила, пока мы ели. – Все-таки решила меня сдать, – плоско пошутил Аен, он тоже смотрел, как кончается горный массив, перерастая в покрытое зеленой травой поле. – Не сейчас так точно, – я поднялась на ноги и направилась к выходу. – Не знаю, что внушили этим людям, но здесь никого не держат насильно. Мы просто выйдем на следующей. Словно в подтверждение моих слов, поезд, заскрипев, остановился. Мы спрыгнули через открывшуюся дверь на землю и побрели через залитое ласковым солнцем поле. Плетясь позади меня, Аен умудрился нарвать полевых цветов и вручил мне этот скромный букетик. Я понюхала цветы, оторвала пару бутонов и выкинула его на хрен. Тоже мне романтик хренов. – Ну что, – я отмахнулась от привязавшейся пчелы, – покидаем Темные миры? Аен печально вздохнул, наверное, думал, что возвращаться я не собираюсь. Я взяла его за руку, и из зеленого моря трав мы переместились на пыльный пустырь, утыканный высушенными кустами и кактусами. Было душновато, но, честно говоря, идти по твердой потрескавшейся земле куда легче, чем утопая по колено в мокрой от россы траве. Через четверть часа мы не спеша доползли до пустынной трассы. Глаза слепила ржаво-красная пустыня. – Что дальше? – оглядываясь по сторонам, полюбопытствовал Аен. – Ждем транспорт. Я села на стоящий у дороги нагретый солнцем камень, но отдохнуть не успела – грохоча суставами, в нашу сторону шагал пятнадцатиметровый робот. Оказавшись рядом, он остановился. Кабина открылась, сидящий в ней пилот жестом предложил нам залезть внутрь. Мы запрыгнули на опустившуюся ладонь робота, а когда она поднялась, забрались во внутрь. Крышка закрылась, и робот, сотрясая свой груз, то есть нас, отправился дальше. В кабине было тесно. Аен каким-то чудом втиснулся на левый подлокотник, я развалилась по правую сторону, закинув ноги на колени пилота и облокотившись на расставленные по периметру мониторы. Туловище хозяина механического гиганта на вид ничем не отличалось от обычного человеческого. А вот голова. Левой стороной он смотрел вперед невидящим взглядом, всю правую занимал темный экран, по которому бегали синие строчки кода. – Куда он нас везет? – спросил Аен, с его стороны была видна только человеческая часть лица киборга – не очень информативная. – На апгрейд, – поведала я очевидную вещь. – Хочет, чтобы нам в голову напихали железяк, и мы стали такими же. – А чего ты улыбаешься? – с подозрением спросил Аен. – Говорит, я ему понравилась, – продолжая читать бегущие по экрану строчки, ответила я. – После моего преображения предлагает пожениться. Но ты сильно не расстраивайся, малыш, ты ему тоже понравился. У него уже четыре жены и три мужа, но этого мало для полноценного кластера киборгов. – Думаешь согласиться? – недовольно поинтересовался Аен, его откровенно бесило то, как я развалилась на коленях другого мужчины, даже если у того вместо мозгов был металлолом. – У него же сознание почти на нуле, – холодно ответила я. – Вообще не смешно. – Я знаю, что тебе нравятся только люди, – уже менее борзо сказал Аен, поражая меня тем, что он хоть в чем-то прав в отношении меня. – Но он тоже человек. – С разумом вместо сознания, – я поймала себя на мысли, что только с этим придурком могу говорить на такие философские темы. – Судя по примитивному уровню технологий этот мир делает только первые шаги к перерождению. Сначала сознание полностью заменится разумом, лишив этих людей человечности. Потом у разума появится свое сознание, подобное человеческому. Эти веселые ребята в шаге от того, чтобы стать полудемонами. Такие товарищи мне тоже не интересны. Мне нравятся только самые обычные люди. Такие, как мы с тобой. У Аена отчего-то покраснели уши, как будто я призналась ему в любви. Я решила, что безопаснее помолчать. Тем более, что робот двигался гораздо быстрее, чем мне казалось, и за разговором мы не заметили, как оказались в городе. Кабина открылась, вниз нас спустили так же, как подняли – на роботической руке. А там, уже на улице высотного шумного мегаполиса, мало отличимые на вид киборги затолкали нас в длинную очередь. Большинство людей, судя по возмущенным возгласам, попало в нее не по собственной воле. У меня тоже не было особого желания в ней торчать. – Ненавижу очереди, – сказала я и, взяв Аена за руку, сделала шаг вперед. Мы оказались посреди обросшей машинами парковки. – Выбирай, – сказала я Аену, и он задумчиво осмотрелся. – Хочу красненькую. Мы выбрали самую «красненькую». Я достала телефон и, поймав ее сигнал, взломала управление. Дверцы приветливо открылись. Аен недовольно косился на меня, словно хотел что-то сказать. – Что? – раздраженно поинтересовалась я. – Ничего, – многозначительно отказался говорить Аен и полез в машину. Я забралась во внутрь следом. Нас поприветствовал приятный женский голос ИИ. – Что тебе не нравится? – не выдержала я напряженного молчания. – Ты же сам выбрал эту машину. – Дело не в этом, – продолжал выделываться Аен. – А в чем? – У тебя там что, – нехотя заговорил он, – какое-то приложение? Ну понятно, Аен злился, потому что я лишила его желанного развлечения. Он хотел посмотреть, как я ее угоню. А я, в свою очередь, как любой человек с мозгами, выбрала самый легкий способ. В Темных мирах продавалось бесчисленное множество примитивных игрушек, за которые там тебя разорвали бы на куски. Но которые прекрасно работали в Средних мирах, где народ был непуганный, наивный, и для них даже такие примитивные штуки были в новинку. – Я что, – вкрадчиво спросила я, запуская машину, – здесь для того, чтобы развлекать тебя? Аен растерялся и занервничал. Пока он думал, что ответить, я отключила автопилот и все исходящие сигналы. Мы поднялись в воздух и заскользили между бесконечно высоких небоскребов, затерявшись в шумном потоке таких же машин. Этот шнырь продолжал молчать. Наверняка, Аен хотел оценить мои способности, но теперь, заметив, что я злюсь, не решался признаться в этом. – Я просто переживаю, – выкрутился он, – вдруг ты потеряешь телефон, что будешь делать? – Обменяю тебя на машину, – парировала я, только второй день пути, а Аен уже затрахал своим любопытством. Раб не должен совать нос в дела хозяйки, все что должно интересовать его – это исполнение приказов. – Надо бы снять номер и поспать. Мы сменили еще пару миров и проехали три города, прежде чем я, выискав глазами банкомат, припарковала возле него машину. Под недовольным взглядом моего спутника я снова воспользовалась телефоном, и через щель терминала ко мне в руки выскочила пластиковая пластинка со светящимся на ней числом – местные деньги. Надеюсь, этого хватит, не хотелось бы бегать к банкомату. Следующей остановкой была гостиница. Если судить по округлившимся глазам привратника – снятая мной сумма оказалась довольно приличной. Мы сняли лучший номер и заказали всяких вкусностей – число на пластинке уменьшилось совсем чуть-чуть, сигнализируя, что можно кутить во всю. Вкусности были для меня, Аен выбрал себе блюдце овсянки и жменю салата. И пока он ножом и вилкой, с видом благородной особы, ковырял в своей тарелке, я пихала в себя одновременно мясо омара и мраморную говядину, закусывая все это клубникой и тирамису и запивая дорогим шампанским, словно была не голодна, а беременна. – Тебе плохо не будет? – спросил Аен, вытирая рот салфеткой. – Пофел в фопу, – с набитым ртом ответила я. – Я пфоголодавась. Фто смефного?! Чтобы он меньше с меня ржал, я макнула его лицом в недоеденную овсянку. Ему почему-то сразу стало несмешно. С мрачным видом Аен встал из-за стола и пошел умываться. – Это полезно для кожи, – наконец разжевав все, что напихала себе в рот, крикнула я ему вслед. Мне отчего-то резко стало скучно, и я отправилась к нему. Аен еще даже не успел открыть кран, рассматривал в зеркале свое измазанное кашей лицо. – Посмотри, как ты измазался, – стоя у него за спиной, сказала я прямо ему в ухо. – На кого ты похож? Тебе не стыдно? Он промолчал. Поджал губы. Его огромные серые глаза блестели. То ли умоляюще, то ли от обиды. Черт его разберет. Я обняла его сзади, прижала к себе. Погладила бедра. С них поднялась вверх. Грубо потерла пах. Аен не шевелился, только еле заметно вздрагивал. Он все еще кусал губы, глядя в сторону. – Давай тебя умоем, – предложила я, дразня языком его ухо. Я открыла кран на всю и попробовала воду. – Ледяная, – сообщила я своему рабу. – Тоже полезно для кожи. Сжав в кулак его волосы, я сунула его лицом прямо под сильную струю холодной воды. Меня тоже окатило, но веселье того стоило. Мысленно досчитала до десяти и позволила ему выпрямиться. Аен фыркал отплевываясь, лицо его стало белее обычного, губы посинели, тушь потекла. – Еще грязный, – вынесла я свой вердикт и сунула его обратно под воду. Я проделала это с ним три раза, пока не сжалилась. Мокрого и продрогшего, я прижала Аена спиной к кафельной стене и, удерживая его навесу просунутым между ног коленом, впилась поцелуем в посиневшие губы. Кусучий поцелуй. За губы и за язык. Щипая рукой за сосок. Я простонала в его рот и кончила, так ни разу себя не коснувшись. Космический костюм оказался не таким уж водонепроницаемым, как обещалось, и я быстро скинула его, переодевшись в мягкий сухой халат. Промокший насквозь Аен обиженно смотрел, как я выхожу из ванны. Заливая стекающей с него водой паркет, он забежал следом в комнату. – А дальше? – дуя губы, спросил Аен. – Что дальше? – зевнула я, забираясь под одеяло. – Спать. – А я? – Ты тоже спи. – Я хочу тебя, – заламывая руки, заявил Аен. – О дьявол, Аен! – пробормотала я в подушку. – Я устала! Он продолжал стоять и сверлить меня взглядом. – Высушись и ложись в постель! – не выдержав, рявкнула я. Аен подпрыгнул на месте и с недовольной мордой отправился выполнять мой приказ. Он вернулся в таком же халате, но под одеяло не полез, а уселся рядом со мной на постели и осуждающе смотрел. Не отрывая головы от подушки, глядя на этого засранца сонными глазами, я одной рукой распахнула его халат – у него до сих пор стоял. Вот озабоченный. – Лучше б я завела собаку, ты меня совсем не слушаешься, – устало сказала я. – Позаботься о себе сам. Давай, покажи мне, как ты это делаешь. Аен взял возбужденный член в руку и, пристально глядя на меня, начал его надрачивать. Взгляд у него был пьяный и несчастный. Умоляющий. Он потянулся ко мне, и мы поцеловались. – Почему ты не можешь просто меня любить? – спросил Аен, или мне так послышалось. Вместо ответа я положила свою руку поверх его и погладила большим пальцем сочащуюся головку. Он закусил губу и кончил. Пока Аен искал салфетки, чтоб привести себя в порядок, я незаметно вытерла руку о его подушку. Так ему и надо. Он вернулся и наконец утихомирился в моих объятьях. Глаза слипались. – Ты так любишь деньги, – сказал Аен, не давая мне уснуть, – но ты с такой легкостью все бросила и сбежала. Ты не жалеешь ни о чем? О своем поместье и дорогих вещах. – Что у кого есть, чего у кого нет, – зевая ответила я, прижимая его к сиськам, в надежде, что он быстрее заткнется. – То что-то есть, то чего-то нет. Ха-ха! Рождаешься ни с чем и умираешь тоже. На самом деле ни у кого ничего нет. Любое обладание – иллюзия. Вещи не привязаны к нам, – на волне этой демагогии меня внезапно осенило: – Только ты ко мне привязан. Точно, так и есть. Все что у меня есть это ты. – Да, – ворчливо ответил Аен, – я и еще семеро. Я уткнулась лицом в его макушку и сказала: – Но здесь со мной только ты.