Не-свидание

      Саске, задрав высоко голову, неотрывно смотрел на ночное небо. Вглядывался, пытался отыскать хотя бы одну мерцающую серебром точку. Но вместо этого всполохи искусственного городского освещения разрушали всю магию звёздного зимнего полотна, придавая его черноте с редкими проблесками огней оттенки грязного фиолета и блёклой серости. Безлиственные ветви невысоких деревьев, усыпанные тонким слоем снега, и светящиеся разными цветами фасады домов проплывали мимо, разрушая и без того хрупкую атмосферу позднего вечера.       Улицы были абсолютно пустынны, и даже ни одного заблудшего бедолагу, перепутавшего соседние кварталы, они не повстречали на своём пути. Ни одной проезжавшей мимо машины, ни одного знакомого, что мог бы выгуливать пса в это тёмное время суток. Ни единой души. Лишь одинокие столбы уличных фонарей своим мутным жёлтым светом разбавляли холодную зимнюю ночь.       Саске ленивым взглядом провожал кружившие редкие снежинки, мелкой трухой оседавшие на бёдрах, рукавах и приземлявшиеся на румяные от мороза щёки и дрожащие ресницы. Лёгкие порывы ветра остались где-то позади. Где-то в недалёком прошлом — там, на фестивале. И сейчас царил абсолютный, но такой приятный морозный штиль.       Даже звенящая своей беззвучностью тишина казалась магической. Никакого звонкого смеха, никаких радостных криков и мешающихся в толпе разговоров с обрывками брани и шуток. Лишь хруст рассыпчатого хрупкого снега и шорох скользящей резиновой поверхности по кристально-белому полотну дороги.       Ох, ну и ещё, разумеется, извечная болтовня одного идиота, которую он прерывал только для того, чтобы вдохнуть побольше холодного воздуха, а затем выдать новый поток слов, что вылетал туманным облаком вперёд и ввысь, растворяясь, мешаясь с атмосферой.       Саске не слышал и половины, а смысла улавливал и того меньше. Голова была забита несколькими липучими, но важными факторами.       Первый: вечер и наступавшая на пятки ночь были просто волшебными. Саске то и дело отвлекался, разглядывая дома по бокам дороги и по висевшим на фасадах украшениям зачем-то пытаясь припомнить, кто именно из соседей там проживал.       Второй: голос у идиота своей хрипотцой забирался под все слои тёплой плотной одежды и разбегался россыпью мурашек по коже.       И третий: каким, в общем-то, образом он оказался в дутой большущей «плюшке»? И почему уже добрые полчаса ехал молча и без возмущений?       Время от времени эти факторы перемещались по шкале важности и приоритета. Но неизменным оставалось одно — Саске, к своему удивлению, по-настоящему наслаждался сегодняшним вечером.       Отчего-то, когда идиот мистическим образом уговорил его плюхнуться задницей в центр тюба с задранными на воздушной подушке ногами и с задорным смехом повёз сквозь галдящую толпу, Саске расхотел выплёскивать таившийся с собственного рождения едкий яд. Он, конечно, попричитал, ворча себе под нос скорее для приличия, чем для того, чтобы идиот действительно услышал. Но затем, когда спустя примерно полчаса они ступили в начало своего тихого спального района, причитания по-странному застряли в горле, растворяясь приятной сладостью на кончике языка.       Наруто о чём-то шумно тарахтел, утягивая за собой полноценный вес Саске и изредка оборачиваясь. То просто через плечо, кидая немного серьёзный и словно бы проверяющий взгляд: «Я слежу за тобой, Учиха. Попробуешь слинять, и я догоню, а потом заставлю катить меня оставшийся путь до дома». То всем своим корпусом, перехватывая двумя руками верёвку от тюба. И тогда сипловатый от мороза и лёгкой отдышки голос звучал громче и увереннее, а довольная улыбка освещала не только лицо, но и ярко-синие глаза, что сверкали тысячами разноцветных искорок соседских гирлянд. В такие моменты у Саске замирало не только сердце, но и мозг словно блокировал все органы чувств, кроме, разве что, зрения и острого слуха, улавливающего глубокие низкие нотки и едва слышные смешки от очередной шутки.       — И я ей говорю… — звучал его голос, который Саске ловил практически с предыханием. — А знаешь, что она ответила… это вообще улёт. Хорошо сидишь, хах? Потому что ты сейчас упадёшь! В общем…       Саске пытался прислушиваться, искренне старался разобрать суть, но то и дело отвлекался. Вот они проплывали мимо причудливого полулысого деревца на соседском участке, увешанного десятком небольших красно-золотых шаров. Вот слева стояла баснословно дорогая тачка, которую он мог видеть, разве что, в центре Нагоя, дрифтующую и выкручивающую финты похлеще бесконечного «Форсажа», и нелепые, ненужные мысли сами собой лезли в голову: «И к кому же этот Вин Дизель приехал? Может, к Карин? Хотя… тогда бы Наруто точно был в курсе».       А затем Наруто, вероятно, заскучавший от монотонной медленной езды по прямой, сам начал слегка закручивать тюб, плавно утягивая верёвку в разные стороны. Но Саске не обращал никакого внимания. На смену идиотским мыслям о соседях пришли не менее нелепые, но такие тёплые воспоминания.       Когда-то в детстве, кажущимся сейчас таким далёким и словно бы ненастоящим, дядя Обито — на тот момент предпочитающий встречать праздники в кругу их семьи — приезжал в резиденцию Учих, оставаясь минимум на пару недель. И Саске помнил, что в ту пору зима тоже выдалась морозной и поистине снежной. Примерно как сейчас. Ещё до всемирного глобального потепления.       Он забирал его и Итачи со школы, и, не успев толком пообедать и переодеться, они забирались в подобные плюшки, а Обито устраивал им настоящее ралли по близлежащей территории. Саске помнил свой искрящийся смех, широкую улыбку, от которой немели щёки, и такого же счастливого румяного Итачи, сидевшего позади и крепко обнимающего со спины. Помнил, каких красивых снежных ангелов они делали втроём, падая в сугробы на счёт три, и какие прелестные снеговики у них получались: с мелкими морковками вместо носа, тонкими прутиками-ручками и в качестве финального штриха — по три пуговички в центре.       Пятилетний Саске тогда выучил новое слово — «импозантный» — благодаря смеющемуся дяде, что пытался слепить нечто, хотя бы отдалённо напоминавшее шляпу с широкими полями. А после Саске хвастался перед пришедшим в гости маленьким Наруто и крутыми снеговиками, и новым знанием, похрюкивая от смеха над насупленными светлыми бровями и недоумевающими попытками выговорить слово и понять его смысл.       Потом он утягивал Наруто в собственную комнату, где их ждала классная навороченная железная дорога, которую подарил Саске дядя Обито чуть раньше праздников. И они зависали там до позднего вечера, выстраивая причудливые дорожные пути и пуская по ним громко гудящий разноцветный поезд с тоненькой струйкой пара, пока за Наруто не приезжал отец. Но бывали и дни, когда они, собравшись в кучку возле Итачи, шумно умоляли отпросить Наруто на ночёвку, и старший брат всегда хмурился, но в итоге тяжёлыми мелкими шагами спускался на первый этаж, в гостиную, где приводил не по-детски серьёзные аргументы родителям, а те непременно соглашались, принимаясь уговаривать уже чету Узумаки.       Это было действительно прекрасное время, которое до сих пор отдавалось лёгкой болью воспоминаний в груди. И прямо сейчас остекленевший взгляд Саске опустился на скрещенные ладони, облачённые в тёмную кожу перчаток, застыв там и не двигаясь с места. Мысли горчащим, но приятным ворохом окутывали сердце, на мгновения заставляя его замирать.       И Саске даже не заметил, что Наруто, полностью обернувшись, неотрывно смотрел на него сверху вниз. Тюб продолжал медленно катиться вперёд, изредка подскакивая на невысоких снежных ухабах, а воспоминания из беззаботного детства никак не хотели отпускать.       Внезапно движения остановились, и край «плюшки» врезался во что-то твёрдое. Саске вздрогнул и поднял глаза вверх, встречаясь с обеспокоенной синевой, обрамлённой длинными подмёрзшими ресницами. Наруто смотрел молча и словно бы выжидающе, но Саске не хотел ничего говорить. Тогда Наруто присел на корточки, упираясь коленями в резиновую подушку, и наклонился ближе, безбожно врываясь в его личное пространство. Но за столько-то лет дружбы Саске даже бровью не повёл. Привык.       — Чего загрустил? — слова, вырвавшиеся вместе с мелким облаком пара, коснулись щёк Саске, согревая.       — Просто задумался.       — Не-а, — отмахнулся Наруто, приближаясь ещё сильнее. — Это точно грусть.       Саске задержал дыхание. Привычка привычкой, но каждый раз, когда Наруто нарушал границы, забывая о всевозможных правилах приличия, прописанных стандартной крепкой мужской дружбой, был как в первый.       Наруто пристально вглядывался в глаза несколько долгих мгновений, скользил по лицу, пытаясь отыскать только ему известные ответы. И кажется, нашёл, потому что на смену хмурому выражению пришло светлое и улыбчивое. Саске назвал бы это белой ночью, но в их стране подобное явление попросту не могло случиться.       — Держись крепче, ковбой. Сейчас прокатимся с ветерком, — произнёс Наруто, поднимаясь.       И Саске хотел бы запротестовать, но лишь расцепил ладони, крепче впиваясь пальцами в специальные ручки по бокам тюба. Наруто не заставил себя долго ждать. Обернулся через плечо с насмешливой ухмылкой, коснувшейся не только губ, но и тёмно-синих глаз, словно проверяя, готов ли Саске к настоящему веселью.       Они на мгновение встретились взглядами. И Саске ощутил внутренний отсчёт, начавшийся с собственным учащённым сердцебиением. Он знал — ничего хорошего этот взгляд не сулит, и потому вновь пришлось обратиться ко Вселенной лишь бы… лишь бы остаться в живых, чёрт возьми! Как там идиот говорил? «Вечер в самом разгаре»? А раз так, значит, Саске ещё в большей опасности, чем был часом раньше.       Наруто отвернулся, перехватил покрепче двумя руками верёвку от тюба, и Саске тяжело сглотнул.       Три…       Сердце колотилось в груди, мечтая вырваться и сбежать домой, в покой, тепло и безопасность.       Два…       Пальцы с силой впивались в ручки. Кожа перчаток трещала едва ли не по швам. Ками-сама, я же не часто обращаюсь к тебе…       Один…       Поясница внезапно начала затекать, а копчик неприятно заныл, заставляя Саске поёрзать, чтобы устроиться поудобнее, перед тем как…       Старт!       Наруто сорвался с места так же быстро, как Усейн Болт на олимпиаде двенадцатого года, и Саске не знал, хотел ли идиот взять золото или чтобы Саске откинулся от сердечного приступа в этой дурацкой «плюшке» посреди их пустынного спального района. Но, учитывая, с какой скоростью тот нёсся по просторной заснеженной дороге, на финише его явно ждал как минимум олимпийский комитет в полном составе с медалями наперевес.       Саске ощущал порывы морозного ветра на покрасневших щеках. Мелкие снежинки неприятно разбивались о веки и лоб, а шапка так и норовила сорваться с макушки, но отпустить ручки тюба значило неминуемо вылететь в простирающиеся по бокам дороги сугробы. И Саске не мог себе этого позволить! Сцепив челюсти, чтобы не издать ни единого звука рвущегося наружу страха и будоражащего адреналина, он летел вперёд, подпрыгивая на кочках словно бы на несколько кэн. Казалось, ещё немного, и он коснётся макушкой высоких заснеженныех ветвей и разглядит крыши соседских домов с высоты птичьего полёта.       Но, крепче вцепившись в плюшку, он молился лишь, чтобы Наруто не начал закручивать её на этой смертоносной скорости. И, будто прочитав его мысли, Наруто громко захохотал, кинув беглый взгляд из-за плеча, и сменил траекторию, слегка заворачивая вправо, а затем влево. Саске готов был поклясться, что Наруто издал смех, схожий с Джокеровским! И сердце в груди пропустило удар, забившись следом с удвоенной силой.       Саске и его родимую плюшечку (о да, после такого-то приключения они точно породнились) мотало из стороны в сторону. Они едва не касались припаркованных по краю дороги автомобилей, и всякий раз, когда это происходило, Саске выдыхал с облегчением, после чего Наруто углублял траекторию, набирая скорость.       Саске не знал, что этот идиот сделал, но через несколько минут убийственных финтов его начало закручивать ещё и по собственной оси. Он ехал то спиной вперёд, то едва не целовался носом с боком машины — отчего тюб пружинисто рикошетило в сторону, — то с трудом успевал поймать равновесие, когда его подбрасывало вверх.       На молчаливо-пустынной улице раздавалось лишь тяжёлое дыхание несущегося вперёд придурка в оранжевой парке, его оглушающий заливистый смех и звуки скольжения резиновой роднульки (Саске заберёт её себе, если они выживут!) по снежному полотну.       И Саске не знал, сколько ещё удивлений — приятных или не очень — он испытает за этот вечер, но спустя несколько бесконечно длинных кэн откуда-то из глубины начало пробиваться чувство опьяняющего азарта, захватывающего каждую клеточку тела. Он больше не боялся, не задыхался от каждого взлёта ввысь, не страшился встретиться лицом к лицу с полированными боками автомобилей. Наруто не останавливался ни на секунду, бежал вперёд, изредка крутясь всем корпусом, отпуская верёвку и вновь подхватывая её руками. Смех заливал улицу, отражался от переливающихся огнями стен домов и заставлял Саске широко улыбаться, а редкие тихие смешки срываться с обветренных губ.       На каждой встречающейся кочке они с плюшечкой подпрыгивали вверх, и Саске сам пытался взлететь повыше или закрутиться в воздухе посильнее. Цель достать макушкой хотя бы до крыш машин сама собой установилась в голове, и Саске не собирался сдаваться. Он же Учиха, чёрт возьми!       Однако внезапно что-то пошло не так. Наруто в очередной раз потянул верёвку влево и, не сбавляя скорости, выпустил её из рук, чтобы в следующий миг обернуться всем корпусом и подхватить её, но… Именно в это мгновение Саске приложил все свои усилия, чтобы подпрыгнуть как можно выше, из-за чего верёвка взлетела вместе с ним и Наруто не успел за неё ухватиться.       Последнее, что видел Саске — это испуганный взгляд голубых глаз, а после с грохотом приземлился на дорогу, тут же со смертоносной скоростью ускользая в кювет. Он остановился так же внезапно и резко, как и в своём полёте осознавал, что, собственно, произошло. Тюб валялся в нескольких сяку, пока он, лёжа на спине, морщился от забирающегося под пуховик холода и пытался отдышаться. Его определённо спасло, что каким-то космическим чудом ни сугробов, ни припаркованных машин не оказалось в этой части улицы.       Наруто упал на колени сбоку, так же тяжело дыша, и сразу принялся ощупывать руки и торс Саске на предмет открытых переломов.       — К-ками… ты живой..? Только не иди на белый свет, слышишь?! — паниковал он, ладонями переходя на нижние конечности Саске. — Не иди туда! Слушай мой голос и иди ко мне, Учиха!       Саске слушал этот задыхающийся лепет и не мог сдержать дурацкой улыбки. Ками-сама, ну какой же этот идиот…       — Идиот, — выдохнул он, медленно открывая глаза.       — Саске! Ты жив!       — Ты точно хочешь угробить меня сегодня, — недовольно прокряхтел Саске, хотя чего уж скрывать. Волнение идиота приятно грело, не считая, конечно, сугроба, что сейчас таял у него под свитером.       — Вообще-то, это ты…       Но договорить не дал ком пушистого колкого снега, прилетевший в его румяную взволнованную физиономию. Наруто тут же умолк, не ожидавший такой подлости, а затем принялся забавно отплёвываться от прилипших к губам мелких снежинок, хмуро уставившись на тихо посмеющегося Саске.       — Ещё одно слово, что в этом виноват я, — выделив последнее слово особенно чётко, произнёс Саске, — и я исполню своё обещание похоронить тебя под этим снегом.       Наруто молча смотрел на него сверху вниз. Брови сошлись к переносице, а губы сжались в тонкую линию. И Саске хотел бы посмеяться над этим хмуро-недовольным выражением, если бы не одно весомое и красноречивое но — глаз это расстройство не коснулось никоим образом. В них вспыхнула та самая искра, которую Саске боялся как огня. И вспыхивала она лишь в нескольких случаях… В детстве, когда они оставались на ночёвке друг у друга и в самом ближайшем радиусе располагались пуховые подушки; летом, когда они ходили на речку, чтобы спастись от душной жары; и зимой, когда на Нагоя опускался сильный снежный циклон… А раз сейчас так некстати попавшийся конец декабря и тот самый циклон, то это могло означать лишь одно…       — Ну ты и ублюдок, — буквально прорычал Наруто, и Саске осознал, что пришло время уносить ноги.       Он резко дёрнулся в сторону, но Наруто оказался быстрее: перехватил Саске за лодыжку, опрокинул на спину и, набрав ладонями охапку снега, зловеще прошептал:       — Ты испачкался, Саске-ку-ун… Надо тебя умыть как следует…       Саске предпринял ещё одну попытку вырваться, бросив немного снега прямо в ухмыляющееся лицо, и откатился вбок как раз вовремя, чтобы не быть погребённым в той тонне снега, что Наруто успел собрать.       А дальше… дальше началась настоящая суматошная вакханалия, и Саске показалось, словно он вернулся в то самое беззаботное далёкое детство. Он убегал по чужим дворам, перепрыгивая через невысокие сугробы, оставшиеся после расчистки придомовых дорожек; наспех лепил снежки, что рассыпались в воздухе, отбиваясь от преследующего его Наруто; уворачивался от его цепких рук, что так и норовили зацепиться за пуховик и уронить его прямо в те самые сугробы. И смеялся так громко и ярко, что лёгким, горящим от холодного мороза и быстрого бега, не хватало кислорода.       Наруто что-то кричал ему вслед, но Саске не обращал внимания. Лепил снежки и тут же кидал в широко улыбающегося идиота, пытаясь попасть точно в лоб. Хватал куски заледеневшего снега, скатившиеся с крыш соседских домов, и не глядя швырял их в наступающего Наруто, попадая лишь в спину и бёдра.       Внезапно Саске заметил свисающую огромную сосульку с водостока и спешно направился к ней, намереваясь сразиться с идиотом на «мечах». В голове так и крутилась та самая фраза из «Звёздных войн»: «Ты недооцениваешь мою мощь!». Однако он не ожидал, что сосулька окажется так высоко, потому пришлось приложить немало усилий, чтобы до неё добраться. Но вдруг его грубо сбили с ног, заваливая на мягкий холодный снег и выбивая из лёгких остатки воздуха.       Саске вырывался отчаянно, брыкался яростно, отбивался чувственно, но это не приносило ровным счётом ничего, потому что он то и дело отвлекался на забивавшийся под пуховик снег. Да и Наруто не оставлял никаких шансов на достойное сопротивление. Он одной рукой удерживал Саске за грудь, пока другой нагребал побольше снега, чтобы наверняка утопить Учиху в нём — не иначе.       — Сдаёшься? — тяжело выдохнул Наруто, останавливаясь и укладывая уже обе ладони на рёбра.       Саске пыхтя продолжал свои попытки, но чувствовал, как силы стремительно покидают тело с каждым резким движением. Наруто прижал бедро Саске к земле и, перекатившись, оказался между его ног, надавливая ладонями сильнее, затем низко наклонился, заглядывая в глаза.       — Сдавайся, теме… ты… выбился из сил… — натужно шептал он, пытаясь справиться с собственным дыханием.       Саске на мгновение замер, а затем, не желая упускать победу из рук, схватился за ворот его куртки и, притянув к себе, отчаянно зашептал:       — Ни за что, ид…       И тут же умолк, только сейчас начиная осознавать, в каком положении они находятся. Наруто нависал сверху, слишком близко прижимаясь грудью и бёдрами, и Саске соврал бы, если бы сказал, что эта несколько… пикантная ситуация не заставила лицо залиться багровой краской. И вовсе не из-за морозного колючего воздуха.       Наруто дышал натужно, тяжело, выпуская облака пара, касавшиеся румяных щёк и обжигавшие сильнее огня. Его лицо находилось в паре сун, а широко раскрытые глаза скользили по лицу Саске и… к его искреннему удивлению, на какие-то крошечные мгновения останавливались на распахнутых от тяжёлого дыхания губах. И именно это осознание пьянило не хуже глинтвейна, не хуже скоростного спуска с высоких горок на «плюшках».       Время вокруг них словно замерло, окутало непроницаемым полупрозрачным куполом, не пропуская ни крохотного звука, ни порыва ветра, ни единой мелкой снежинки. Саске неотрывно смотрел в ярко-голубые глаза, где сейчас не читалось ни одной эмоции, и боялся опустить их ниже, на обветренные полные губы. Боялся сделать даже короткий вдох, лишь бы не спугнуть царившую вокруг атмосферу. Боялся на мгновение прикрыть глаза, чтобы не разрушить то густое тепло, что плотным коконом накрывало их обоих.       Мысли о дурацких детских салках, возможном бегстве покинули разум, оставляя за собой лишь ощущение жаркого дыхания на собственном лице и лёгкого отголоска парфюма Наруто, щекотавшего ноздри.       Пульс зашкаливал в висках, а мягкий жар растекался по венам, и Саске не знал, что с этим делать. Произнести хоть слово означало разорвать пьянящие путы. Двинуться с места значило сломать дурманящий капкан. И пускай Саске отдалённо понимал, что ситуация, в которой они оказались лишь случайным образом, никак не могла объясниться их… дружбой; никак не могла закончиться чем-то сладким и долгожданным; никак не могла дать так необходимые сейчас ответы — он всё равно отказывался что-либо предпринимать.       Пальцы сами собой крепче хватались за воротник парки, непроизвольно притягивая ближе, а дыхание замирало. Наруто не вырывался, лишь упирался локтями в снег по бокам от головы, и — Ками-сама — взгляд его уже долгую вечность был устремлён лишь на губы Саске. А затем — Саске готов поклясться — он провёл языком по собственным губам, наклоняясь ещё ниже. И мышцы в ожидании задеревенели. И вдох застрял где-то в горле.       Ещё… Ещё совсем немного…       Саске казалось, он уже мог почувствовать вкус этих манящих губ, провести по ним собственным языком, чтобы потом… Проникнуть в глубину его рта, чтобы изучить каждый доселе неисследованный уголок. Зарыться пальцами в холодные светлые пряди на затылке. Притянуть ближе, вжать в себя так крепко, насколько хватило бы собственных сил.       Саске медленно прикрыл глаза в ожидании, уже ощущая горячее дыхание на своих губах и словно бы чувствуя, как трепещут чужие пушистые ресницы, щекоча веки…       — Вы кто такие?! — раздалось внезапное, отдалённое, пробивавшееся сквозь помутнённый рассудок. Саске крупно вздрогнул, когда уже привычная тяжесть исчезла, словно по мановению бузинной палочки, а обжигающий холод вернулся на место приятному теплу.       — Я сейчас вызову полицию, если вы не… Наруто?! — голос, как узнал Саске, принадлежал Цунаде, тётушке Наруто через какое-то там колено. И Саске с трудом заставил себя сдержаться от раздражённого ругательства вслух. Такой момент испортить… это надо уметь.       — Баа-чан! — вскрикнул Наруто от неловкой неожиданности и, словно только сейчас вспомнив о Саске, принялся помогать ему встать, обхватив за локоть двумя руками.       — Не поняла, с кем ты тут обжимаешься у меня во двор… Учиха?! — тем же удивлённым взглядом обвела она недовольно отряхивающегося от снега Саске. Только сейчас он осознал, как, оказывается, успел промёрзнуть, валяясь в снегу с задранным едва ли не до лопаток пуховиком. Спину и копчик неприятно ломило от холода, а пальцев ног он и подавно не чувствовал.       — Добрый вечер, Цунаде-сама, — всё-таки поприветствовал он женщину, что сейчас стояла на крыльце в одном лишь пушистом халате и тапочках.       — Что вы здесь забыли, молодые люди?       — Э-э, ну-у… баа-чан, мы просто… — замялся Наруто, принимаясь почёсывать затылок. И вот здесь Саске точно бы излюбленно закатил глаза, если бы не её следующая фраза:       — Сколько раз говорить, не обращаться ко мне так, мелкий сопляк!       А, нет, Саске всё-таки возвёл глаза к тёмно-фиолетовому небу, предварительно отвернувшись в сторону, чтобы не заметили. Эта песня ему знакома с малых лет, сейчас Наруто точно нарвётся на что-нибудь не особо приятное, если не заткнё…       — Бабуль. — Что ж, Наруто, приятный был вечер. — Мы просто ехали с фестиваля…       — Ты нарвался! — ожидаемо взбунтовалась Цунаде, даже не дослушав до конца. — Ещё раз назовёшь меня так, и завтра жду тебя утром расчищать мне двор от снега.       Саске едва сдержал себя от подлого смешка.       — Ба-а, почему сразу я?! — А вот это тоже было предсказуемо.       — В десять, молодой человек, — не уступала Цунаде, сложив руки на груди.       — Да какого хрен… — надулся Наруто, и Саске уже хотел как-нибудь незаметно толкнуть идиота, чтобы тот замолчал, но не успел.       — В половину десятого и ни минутой позже, — выстрелила контрольным в голову Цунаде, заставляя своего недалёкого племяничка раздражённо запыхтеть от несправедливости мира. — А если ещё раз ругнёшься, сорванец, будешь до конца каникул ходить. — Нет, вот сейчас прогремел контрольный, и Саске всё-таки не сдержал короткого смешка, за что получил грозный взгляд из-под светлых ресниц. — А сейчас проваливайте, чуть тую мою не поломали… — пробубнила Цунаде, прежде чем скрыться в дверях дома.       — Не, ну ты видел?! Это надо же…— сокрушался Наруто, развернувшись на пятках и плетясь к валяющемуся неподалёку тюбу.       Саске усмехнулся, а затем неуютно поёжился. Насквозь мокрый свитер неприятно царапал спину, и руки от скорого обморожения не спасали даже кожаные перчатки.       — Сам виноват, — подлил масла в огонь Саске, медленно ковыляющий в сторону причитающего Наруто, за что едва не получил надувным боком тюба по ногам — благо вовремя успел увернуться.       — Договоришься, и со мной пойдёшь, — пробубнил Наруто, обиженно дуя губы. Саске с трудом сглотнул, потому что всего пару минут назад, возможно, мог бы наконец почувствовать их мягкость.       Или же нет. И всё это на самом деле было лишь простым наваждением, чем-то, что красочно нарисовало его воображение вкупе с многолетней безответной влюблённостью…       Они молча шли бок о бок по узкому тротуару. Глубокая ночь становилась всё ближе и холоднее, и красиво витающие в воздухе хлопья снега не добавляли ни капли хорошего настроения, потому что Саске осознавал, как стремительно близилось к логическому завершению их свид… вечер. Соседские гирлянды больше не интересовали, хруст снега не завораживал, а пальцы на ногах начинали сильнее ныть от холода, как и промёрзшая поясница. Да и Наруто, к удивлению, не спешил заводить хоть какой-то диалог — лишь молча топал рядом, изредка перехватывая поудобнее тюб одной рукой, а другой поправляя перекрученный воротник парки.       С каждым пройденным в абсолютной тишине кварталом настроение неумолимо падало, словно отметка на уличном термометре с приближающейся полночью. На горизонте уже виднелся яркий дом семьи Узумаки, а это означало, что пора придумывать либо слова прощания, либо очередной повод, чтобы увидеться через несколько дней или постоять подольше в надежде продлить их вечер. Но и с тем, и другим Саске терпел полный крах, отчего злился сильнее. И удивительно молчащий Наруто тоже начинал злить. Неужели так сильно расстроился из-за завтрашней уборки? Или пытался подобрать более-менее не обидные слова, чтобы объяснить ту неловкую ситуацию во дворе Сенджу?       От любой проскальзывающей мысли шкала раздражения полнилась засечками, и даже обледеневшие пальцы не отвлекали. С каждым шагом Саске сильнее прикусывал обветренные губы и хмурился всё глубже, пока они закономерно не остановились у дома Наруто.       Повисшее плотное молчание никто не стремился нарушать. Лишь неловкое переминание с ноги на ногу со стороны идиота и его пыхтение было единственным, что разрушало кромешную ночь.       — Эм… — начал Наруто, заводя свободную ладонь к затылку, и Саске перевёл на него хмурый взгляд. — Может… ну…       Саске в очередной раз за вечер сам себе продемонстрировал потрясающую выдержку, чтобы не закатить от злости глаза. Ну если хочешь отшить, то отшивай, чего мнёшься?       — Устроим ночёвку? — продолжил Наруто, заставляя Саске удивлённо вскинуть брови. — Как в старые-добрые, хах.       — Ночёвку? Нам что, по двенадцать? — произнёс Саске сухо, мысленно давая себе неплохую затрещину, потому что не это он хотел сказать и уж точно не таким тоном.       — Ну… да? Завалимся на диван в гостиной, посмотрим фильм про какого-нибудь мальчика, который выжил или… — он на секунду замялся, — или что-то типа того.       — Тебя же тошнит от него, — напомнил Саске, вновь отвешивая себе смачную оплеуху. Серьёзно?!       — Меня тошнит от просмотра со сладкой парочкой, — поправил Наруто, аккуратно разворачиваясь в сторону собственного крыльца. Словно, если он не будет шуметь или громко дышать, Саске не заметит подвоха. — А с тобой… ты же знаешь, я всегда рад провести побольше времени… К тому же…       Но Саске уже не слушал. Сердце радостно затрепетало в груди, а лёгкая предвкушающая улыбка накрыла губы, приподнимая лишь уголки.       Стараясь сохранять относительную тишину, чтобы не разбудить родителей Наруто, они ввались в дом, оставив тюб на крыльце. Наруто тут же унёсся в свою комнату, пока Саске не торопясь снимал обувь и промокшую верхнюю одежду. С облегчением выдохнул, когда щёк и обмёрзших пальцев рук коснулось тепло дома, и прошёл в гостиную, откуда доносилась тихая ритмичная музыка.       Прислушивавшись, Саске узнал в ней любимых Кушиной-сан «ABBA», чья пластинка плавно крутилась в допотопном виниловом проигрывателе американского происхождения. Левая стопа непроизвольно принялась отстукивать ритм известной «Dancing Quenn», а взгляд медленно заскользил по гостиной, словно Саске находился здесь впервые. Но чувство абсолютного умиротворения и комфорта разливалось где-то за грудиной, аккуратно спускаясь к кончикам пальцев, постепенно отогревая.       Десятки ярких подушек и пёстрых пледов заполоняли всю поверхность дивана; сотни зелёных растений были расставлены по периметру гостиной, и Саске каждый раз удивлялся, как Кушине-сан удавалось сохранять их в таком идеальном состоянии, несмотря на время года, царившее за окном. К слову, на окнах мерцало такое же количество золотых огоньков от свисающих вниз гирлянд, что придавало ещё больше мягкого уюта.       Неспешно обернувшись, Саске наткнулся на словно бы многомиллионную коллекцию различных фоторамок, которой не могла похвастаться даже самая известная галерея. Он сделал пару шагов, чтобы взять в руки первое попавшееся фото и разглядеть получше, но его отвлёк влетевший в комнату Наруто.       — Я принёс одежду и полотенца, кто первый в душ? — спросил он запыхавшимся голосом, будто пробежал целый марафон, не меньше.       — Иди, — выдохнул Саске, всё-таки беря в руки рамку, — я после тебя.       — Уверен? Я же видел, как ты продрог.       — Да, только быстрее.       — Как скажешь, Гринч, — подмигнул Наруто и тут же затерялся в полумраке коридора.       Саске лишь усмехнулся, одними губами прошептав: непроходимый идиот, а после перевёл взгляд на фотографию в руках. На снимке оказалась запечатлена вся чета Узумаки-Сенджу в полном составе, и от их широких счастливых улыбок Саске нестерпимо захотелось сощуриться, словно от яркого полуденного солнца в летний полдень. Но он лишь мягко улыбнулся в ответ, аккуратно возвращая рамку на место. Чувства, которые вызывала семья Наруто, всегда ощущались такими же яркими и невероятно тёплыми в любом возрасте.       Среди остальной коллекции раритетных и более свежих снимков Саске успел обнаружить и молодых родителей Наруто, и их с Наруто одноклассников из средней и старшей школы, и университетских знакомых, и — не то чтобы это оказалось удивлением, но всё же — несколько экземпляров фото себя в компании идиота. Каждая подобная фотография не осталась без внимания Саске — он брал их поочередно в руки и с мягкой, едва заметной улыбкой проводил кончиками пальцев по прозрачному стеклу, задерживаясь на счастливой физиономии своего… лучшего друга.       Пока этот самый лучший друг вновь не заявился в гостиную, распаренный, светящийся абсолютным довольством, с улыбкой от уха до уха и переодетый в домашнюю одежду. Саске непроизвольно сглотнул, когда обвёл взглядом набитые упругими мышцами плечи, выглядывающие из растянутой баскетбольной майки незнакомой расцветки (не чтобы Саске в принципе разбирался в баскетболе и вряд ли Наруто тоже).       — Извини за песню на повторе, надеюсь, она тебе не надоела. Ты же знаешь маму, она любит не выключать проигрыватель, надеясь на меня. И да, ванная свободна, твоя одежда там же, — прощебетал Наруто, плюхнувшись на диван за спиной Саске и тут же забравшись под один из многочисленных пледов.       Саске без слов направился к ванной, но остановился в проёме, услышав приглушённый голос Наруто:       — Скинь шмотки здесь, за дверью, я развешу, чтобы высохли до утра.       Саске согласно кивнул, не заморачиваясь, увидит ли идиот, но, прежде чем скинуть мокрый насквозь свитер в коридоре, оглянулся, чтобы проверить, не хотят ли тут всякие закомпроментировать его стриптиз. Однако, заметив, что Наруто беззаботно щёлкает пультом, развалившись на диване перед телевизором, с облегчением выдохнул.       Он искренне старался не занимать ванную слишком долго, но, оказавшись под струями едва ли не кипятка, только тогда осознал, насколько сильно замёрз. Лопатки и колени не переставали подрагивать, а пальцы ног он смог почувствовать словно бы спустя целую вечность. Но принял решение отогреться окончательно уже под пледами и за просмотром какой-нибудь части фильма про мальчика со шрамом.       Спешно забравшись в старую одежду Наруто, Саске пытался не сосредотачиваться на том элементарном факте, что когда-то, возможно, даже совсем недавно эти домашние шорты и растянутая донельзя футболка касались кожи его лучшего друга. Просеменив мелкими шагами до гостиной и перепрыгнув через всё также вальяжно расположившегося Наруто, он по подбородок укутался в несколько пледов, стараясь расслабить бившее мелкой холодной дрожью тело.       Наруто, словно и не заметив его судорожных попыток согреться, спокойно попивал чай из полулитровой кружки с «Тачками», лишь кивком указал на такую же с персонажами Хаяо Миядзаки, и Саске, сколько бы ни силился, не мог вспомнить, откуда они. Однако не этот факт заставлял позабытое раздражение вернуться с удвоенной скоростью.       Наруто беззаботно смотрел уже двадцатую минуту первой части поттерианской вселенной и даже не позаботился о том, чтобы дождаться Саске. А то, что Саске продолжал дрожать, как лист в самый ветреный день, даже находясь под тремя пледами, он вообще упоминать не желал.       Переведя взгляд с довольного Наруто на фильм, затем на свой чай, испускающий манящий полупрозрачный пар и ароматный запах трав с ноткой ягод, и потом снова на Наруто, Саске гадко ухмыльнулся. Выпрямив колени под пледами, он пошарил ногами, чтобы найти необходимую лазейку, и, дождавшись, когда Наруто поднесёт кружку к губам, двинул обеими стопами прямо к цели. Однако Саске не рассчитал, что на его пути встретится так ненужная сейчас преграда в виде майки идиота. К слову, идиот, будучи полностью сосредоточенным на фильме, казалось, и не заметил его манёвра, что сыграло Саске на руку.       Ещё немного поёрзав и убедившись, что лазейка теперь точна, как прицел снайперской винтовки, Саске снова принялся выжидать удачный момент, изредка бросая косые взгляды на ожидавший его чай, грустно остывающий в одиночестве. Но буквально через минуту удача улыбнулась ему и Наруто вновь поднёс кружку к губам, делая большой глоток. Саске, не медля ни секунды, выпрямил ноги сильнее, забираясь своими ледяными стопами под чужую майку и упираясь в упругий живот. А шипение, сменившееся глухим покашливанием, стало для ушей Саске самой прекрасной музыкой на свете, и он не удержался от самодовольной улыбки. Проигнорировав испепелявший злостью взгляд голубых глаз, он невозмутимо потянулся к своему чаю и, устроившись поудобнее в коконе из кучи пледов и подушек, сделал первый глоток.       — И какого хрена это было? — с трудом поборов кашель, прохрипел Наруто.       — Холодная месть, — сухо бросил Саске, скрывая победную улыбку за очередным глотком и уводя ликующий взгляд к телевизору.       — То, что холодная, я понял, но за что?       — За то, что начал смотреть без меня, — произнёс Саске и намеренно поёрзал, перемещая стопы повыше, благодаря чему заработал очередное недовольное шипение.       — Ты такой ублюдок, — пробубнил Наруто, но, к удивлению, больше не возмущался, лишь покрепче перехватил стопы Саске под собственной майкой, прижимая к рёбрам сильнее, и вернулся к просмотру фильма.       Саске хотел было сказать что-нибудь ещё, съязвить так, по-своему, но почувствовал, как согревающее тепло постепенно начало окутывать не только заледеневшие мышцы и кожу, но и забираться в самое сердце, плавно размягчая уставшее сознание.       И Саске не знал — всему виной волшебный уют, витавший в доме, сменяющие друг друга кадры первой части «Гарри Поттера», огромная ароматная кружка чая или же хватка заботливых рук Наруто на его ногах, но через час или же пару-тройку минут он, практически полностью отогревшийся, провалился в глубокий беспробудный сон прямо на диване, с чаем в ослабевших ладонях.

❆ ❆ ❆

      Саске нехотя просыпался, разбуженный едва уловимым шебуршанием откуда-то сбоку. Он повозился, сильнее кутаясь в пушистый плед и зарываясь лицом в подушку, чтобы удержать утекающий сладкий сон, но спастись от преследующих неизвестных шорохов не удавалось. Наверняка это Итачи внаглую заявился к нему в комнату и теперь без зазрения совести наводил собственные порядки. Ещё немного повалявшись с закрытыми глазами в ожидании, что старший брат свалит куда подальше и как можно скорее, Саске признал это дело абсолютнейше гиблым.       Кое-как выпутавшись из своего кокона, он медленно открыл глаза, удивлённо отмечая, что находится сейчас не в собственной комнате. Но озарение не заставило себя ждать слишком долго, особенно когда перед глазами возникло неловко улыбающееся лицо с копной растрёпанных светлых волос.       — Доброе утро, Саске, — поздоровался Минато, перехватывая в руках маленькую зелёную лейку. — Извини, я разбудил тебя, — он смущённо почесал затылок, этим жестом напомнив своего сына. И Саске искренне не мог на него разозлиться.       — Доброе утро, Минато-сан, — прохрипел Саске севшим ото сна голосом.       — Просто Минато, помнишь? — улыбнулся он и вернулся к поливу тех самых многочисленных растений, отвечая на его безмолвный вчерашний вопрос.       Саске с трудом выпутался из пледов, сел на край дивана и с трудом подавил широкий зевок. Прочистил горло, проверяя не простыл ли после вчерашней прогулки, и огляделся вокруг, пытаясь отыскать причину всех его жизненных передряг.       — Наруто у Цунаде, — догадливо подсказал Минато. — Должен скоро вернуться, а ты пока можешь заглянуть на кухню, Кушина уже вовсю завтрак готовит.       Саске ничего не ответил, лишь согласно кивнул, всё-таки пропуская короткий зевок, и, слегка пошатнувшись от долгого сна в неудобной позе, направился в ванную, чтобы привести себя в порядок, прежде чем лицом к лицу встретиться с мамой Наруто.       Закончив с утренними процедурами, Саске неловко ступил на кухню, где, напевая мотив какой-то знакомой песни, у плиты крутилась Кушина. И как только он оказался в поле её зрения, то тут же попал под шумное приветствие:       — Саске! Милый мой, я так рада тебя видеть! Давно ты к нам не заглядывал, — защебетала она, не останавливаясь в своих метаниях — что-то наливала, что-то помешивала, но тёплого взгляда от Саске не уводила, как и радостная улыбка не исчезала с её губ ни на миг. — А на ночёвку я уже и не помню, когда ты оставался…       — Доброе утро, Кушина-сан, — неловко попытался вклиниться в её монолог Саске, но потерпел поражение.       — Просто Кушина! Саске, милый, сколько раз уже просила тебя отбросить эти формальности, мы же семья. — Саске смущённо улыбнулся: всё никак не мог привыкнуть к радушию семьи Наруто, даже несмотря на действительно большой багаж воспоминаний, связанных не только с самим Наруто, но и его родителями. — Ты присаживайся давай, Наруто вот-вот должен вернуться, а ты пока расскажешь мне, как он умудрился нарваться на наказание от Цунаде, — она звонко рассмеялась, и Саске не смог удержаться от ещё одной мягкой улыбки. Как же сильно он скучал по этой семье.       Пока Саске медленно потягивал утренний чай и делился их вчерашними приключениями под яркий смех Кушины, так напоминавший Наруто, входная дверь шумно открылась, и следом раздалось громкое причитание одного идиота, сменившееся не менее громким радостным смехом. А через минуту тот самый идиот показался на кухне — румяный и до жути довольный, отчего сердце Саске точно пропустило пару закономерных ударов, а чай едва не пошёл носом.       Растрёпанные влажные у корней волосы стояли торчком, широкая улыбка красовалась на полных губах, а голубые глаза горели чем-то ярким, ослепляющим, и Саске поспешил увести взгляд, чтобы не опустить его ниже, на широкий разлёт острых ключиц, выглядывающих из-под вчерашней баскетбольной майки. Наруто плюхнулся рядом, бесцеремонно отобрал чай Саске и осушил его двумя глотками, облегчённо выдыхая.       — Наруто! — предприняла попытку отчитать его Кушина, но Наруто лишь отмахнулся.       Взял стоявший в центре стола чайник с плавающими в нём чайными листами и налил в кружку Саске новую порцию, одной рукой хватая онигири с тунцом. Саске перевёл на него удивлённый взгляд, так и говорящий: «Тупица, не хочешь дождаться всех? Я тут сам слюной обтекаю, а ты внаглую тыришь еду». Однако Наруто не растерялся. Аппетитно жуя рис, посмотрел в ответ, сощурившись и безмолвно отвечая: «Да брось, как будто мама сможет тебе в чём-то отказать, бери, что хочешь». Но Саске лишь обречённо покачал головой, говоря: «Ты такой идиот», за что получил лёгкий тычок под рёбра, означавший «Сам идиот». И Наруто, прямо на его глазах запихнув в рот последний кусочек онигири, с вызывающей ухмылкой потянулся за вторым. Но получил жалящий шлепок по ладони от Кушины, а следом не менее грозное:       — Дождись отца, невоспитанный ребёнок! И прекратите общаться одними мыслями, — уже обращаясь к Саске, — вы не одни в комнате.       Саске неловко потупил взгляд в кружку, Наруто насупленно дожёвывал остатки риса, но руку убрал. Словно семилетки, честное слово. Но, слава всем известным и неизвестным богам, Минато появился на кухне спустя пару минут и, оставив на полке лейку, присоединился к общему завтраку.       И Саске чувствовал себя как никогда комфортно и свободно за обыденными разговорами, между искрами витающего звонкого смеха от нелепых шуток и простых семейных перебранок. Кушина успела вспомнить их детство, когда Саске зависал в их доме едва ли не круглыми сутками; поделиться новостями и расспросить Саске об учёбе. И Саске отвечал охотно, делился в ответ чем-то своим, на первый взгляд казавшимся незначительным и неинтересным, но Кушина с Минато в секунду превращали его слова в события века. Наруто тоже активно участвовал в разговоре, стараясь не расплескать уже третью кружку чая и уплетая за обе щёки один шарик риса за другим.       — Саске, а ты знаешь, что Наруто научился готовить твои любимые онигири? — вдруг задала вопрос Кушина, на что Саске удивлённо вскинул брови, переводя взгляд на внезапно закашливавшегося идиота, сидящего по правую руку.       — Правда?       — Мам!       Одновременно отозвались они, и губы Саске растянулись в заинтересованной улыбке.       — А что? Я просто обязана рассказать, сколько риса ты истратил, прежде чем слепить хоть что-то, хотя бы отдалённо напоминавшее шар, — прощебетала Кушина, делая глоток чая.       Саске не отводил от Наруто взгляда и потому смог уловить едва заметно проступивший румянец на его щеках, отчего собственные брови взлетели чуть ли не до потолка. Наруто что-то неразборчиво пробурчал, закатывая глаза, и Саске не сдержал смешка.       — Ох, Саске, ты даже представить не можешь, вот что превратилась наша кухня во время его обучения, — продолжала рассказывать Кушина.       — Почему же, очень даже могу, — усмехнулся он, вновь смотря на Наруто. — И когда ты собирался продемонстрировать мне свои кулинарные шедевры?       — Это должен был быть сюрприз, — пробурчал Наруто, заливая в себя остатки чая, но от глаз Саске не скрылся яркий румянец, растекающийся от щёк на скулы и даже мочки ушей. И Саске искренне не мог оторваться от этого прекрасного зрелища. Мягкая улыбка коснулась уголков его губ, а в груди сердце стучало удивительно медленно и размеренно, лишь согревалось нежным теплом от ответного ласкового взгляда Наруто.       — Точно! — словно сквозь вакуум послышался голос Кушины, и Саске с трудом, но заставил себя оторваться от пронзительно голубых глаз напротив.       Где-то сбоку тихо закашлялся Минато, но Саске, даже если бы попытался, ни за что не смог бы понять почему — лишь понадеялся, что их затяжные гляделки с Наруто не выглядели как-то… двусмысленно. Хотя о какой двусмысленности могла идти речь, если наверняка она чудилась только Саске, а Наруто ничего такого даже не подразумевал… к сожалению.       — У нас же осталась парочка с последнего раза, — Кушина подорвалась с места и унеслась в сторону холодильника, — сейчас-сейчас, где-то… здесь… — шептала она себе под нос, едва не по пояс забравшись внутрь.       — Ма-ам, может, не… — попытался остановить её Наруто, но осёкся на полуслове, потому что Кушина уже возвращалась обратно, держа в руках тарелку с любовно обёрнутыми в пищевую плёнку тремя онигири.       — Нашла! Попробуй, Саске, нам интересно твоё мнение. — За что получила вздох отчаяния со стороны своего сына.       Она поставила тарелку прямо перед лицом Саске, и теперь на него смотрели три косоватых, но всё-таки округлённых небольших шарика. И он соврал бы, если сказал, что пока распаковывал их от плёнки, ладони не потели от страха возвращаться домой не спокойным размеренным шагом, а спринтерским забегом с целью успеть до бунта своего собственного желудка после дегустации.       — Да не трясись, на вкус они правда ничего, — подначил Наруто, в ожидании вердикта нетерпеливо постукивая ногой, отчего слегка задевал колено Саске.       Саске аккуратно взял один из шариков, зачем-то взвесил в руке, словно это знание могло дать ему что-то важное. Обвёл взглядом Кушину и Минато, что сидели с ободряющими улыбками, мельком задел нетерпеливо ёрзающего Наруто. Вновь посмотрел на онигири в своей руке. Глубоко вздохнул. И откусил.       К удивлению, небо не свалилось на голову, земля под ногами не разверзлась, поглощая всё живое, мир не накрыло небывалыми катаклизмами, да и на вкус онигири оказались…       — Вкусно… — неверяще прошептал Саске, а затем слегка откашлялся и взглянул на Наруто. — Это ты приготовил?       — Йеп, — самодовольно кивнул он с самой широкой улыбкой, которую Саске когда-либо у него видел.       И откусил ещё раз, пытаясь найти подвох. Но подвоха не было, как и пригоревших или непроваренных жёстких рисинок, как и пересоленной форели или слишком острого соуса. Всё действительно оказалось… и-де-аль-ным… именно таким, как всегда готовила Кушина и как всё своё детство, а затем и юношество любил Саске…       — Зачем… — он вновь встретился взглядом с улыбающимся Наруто, — кхм, зачем ты учился их готовить? — спросил Саске, медленно и вдумчиво жуя рис с мелкими кусочками форели. Ками-сама, они же идентичны с теми, что готовила Кушина…       Услышав вопрос, Наруто густо покраснел и отвернулся к родителям:       — Ха! Я же говорил, что Саске понравится! — воскликнул он и придвинул тарелку поближе к нему, уже тише добавляя: — Ни в чём себе не отказывай.       Саске хотел бы возмутиться, но рис как назло застрял в горле, и пока он пытался откашляться, разговор свернул уже совсем в другую тему. Но он пообещал себе во что бы то ни стало узнать истинную причину. Без шуток, отговорок и всего остального, чем мог бы заболтать его Наруто, лишь бы не отвечать прямо и честно.       Не в этот раз, Узумаки. Не в этот раз.       Дальше разговор пошёл своим чередом. Саске за обе щёки уплетал онигири, уже никого не стесняясь; подтрунивал над Наруто; на пару с ним успел отхватить по подзатыльнику от Кушины, как в старые-добрые, а следом услышал тысячу и одну благодарность от неё же за то, что не бросает их с Минато любовь всей жизни на произвол судьбы и помогает с учёбой. И здесь Саске покраснел до кончиков ушей, кстати говоря, снова на пару с Наруто.       Так мог бы пройти и весь день — Саске был уверен — если бы на стационарный телефон не позвонил Итачи, выискивая пропащего младшего братца, после чего подошло время плавно закругляться с затянувшимся завтраком.       Они втроём помогли Кушине убрать со стола и помыть посуду, после чего Саске пошёл в комнату Наруто, чтобы переодеться. К удивлению, Наруто не последовал за ним, оставаясь с родителями на кухне.       Уже обуваясь и надевая полностью высохший пуховик, Саске ощутил присутствие ещё одного человека в коридоре. И, разумеется, им оказался улыбающийся Наруто, что опирался плечом о стену, молча наблюдая. Но, как только Саске выпрямился и уже открыл было рот, чтобы попрощаться, Наруто уверенно шагнул к нему.       Саске отступил бы назад, если за спиной было ещё что-то, кроме входной двери, но, поскольку никаких вариантов больше не нашлось, он просто замер, ожидая от Наруто чего угодно. Но тот лишь подошёл ближе и, мягко улыбнувшись, поправил воротник пуховика, оставляя руки на плечах Саске.       — Ещё увидимся? — тихо произнёс он.       Саске открыл было рот, а затем закрыл. Постоял так молча пару мучительно долгих мгновений, стараясь запустить внезапно остановившийся мозг. Взглядом метался по улыбчивому лицу Наруто и пытался не плавиться от жара, растекающегося по шее в местах, где он случайно — случайно — касался большими пальцами кожи.       — Увидимся, — выдохнул Саске, и это всё, на что он был способен в данную секунду.       Сделал пару крохотных шагов в сторону, распахнул дверь и ступил на крыльцо, тут же захлопывая её.       Улица Нагоя встретила его тёплым послеобеденным солнцем. Яркие лучи отражались от белой поверхности дорог, заставляя глаза непроизвольно щуриться. Подтаявший снег мерно капал с крыш соседских домов. Дети, громко смеясь, лепили снежных зайчиков или снеговиков. Кто-то с визгами катался вместе с родителями на тюбах по пустой улице.       А Саске спешным шагом нёсся домой. В груди заполошно колотилось сердце, руки подрагивали, но абсолютно счастливая улыбка не сходила с его губ всю дорогу.