Рождественский подарок для Люпена

      — Ответь мне на вопрос, Люпен!       — Да, Гоэмон, внимательно тебя слушаю.       Люпен насторожился. От Гоэмона никогда не знаешь, чего ждать, а уж от его вопросов и подавно.       — Какой бы ты хотел получить подарок на Рождество?       — Эмм, — Люпен впал в легкий ступор. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Да он и не задумывался никогда о таком. И подарков ему сроду никто не дарил, да и он, если и дарил, то только Фудзико, и не на Рождество, а когда придется. То есть он готов был осыпать Фудзико подарками хоть каждый день, вот только…       — Фудзико, абсолютно без всего, перевязанную атласной ленточкой — вот о чем мечтает наш Люпен, — вклинился Дзиген, устав ждать ответа от самого Люпена.       — Чего? — вытаращил глаза Люпен, и тут же на его лицо наползла мечтательная улыбка. — Какого черта, Дзиген! Зачем ты это сказал, я теперь ни о чем другом думать не смогу. В конце концов, кто из нас извращенец, ты или я?!       — Нет, — покачал головой Гоэмон, — Фудзико не годится. Подарок должен быть теплым, мягким и пушистым.       — Так ведь Фудзичка как раз такая, — заспорил Люпен, — мягонькая, тепленькая. Ну, можно ей на ножки одеть белые пушистые носочки и заячьи ушки на голову.       — А на попу заячий хвостик, — хмыкнул Дзиген.       — Дааа, — восторженно выдохнул Люпен, — чтоб уж везде: и спереди, и сзади пушисто было!       Дзиген попытался сжать зубы, но не выдержал и заржал в голос, Люпен тут же присоединился к нему.       — Люпен, — отсмеявшись, укорил Дзиген напарника, — у тебя одна похабщина на уме.       — Да ты первый начал! И кстати, Дзиген-чан, а вот ты чего в подарок хочешь?       — Ну, — Дзиген задумался, — пожалуй, теперь и я хочу Фудзико с ленточкой.       — И хвостиком?       — Извращенец, Рождество все-таки детский праздник.       — Не детский, а семейный, — поправил буддист Гоэмон. Он был задумчив. — Люпен, ты правда хочешь такой подарок, как сказал?       — А ты можешь это устроить? — глаза Люпена алчно блеснули. — Принести мне Фудзико…       — Притормози, Люпен, — остановил его Дзиген, — а то, чего доброго, заразишь нашего самурая своим непотребством, и он тоже захочет Фудзико с ленточкой. Но если серьезно, то такое действительно не на Рождество дарить.       Люпен поскреб в затылке. Все у него было и ничего ему было не нужно, ну кроме Фудзико разумеется. Вот Дзигену можно подарить бутылку виски или коньяка, на худой конец сигары — он рад будет. Гоэмону понравятся японские сладости. А вот чего он сам любит? Ну, выпить, покурить, вкусно поесть он тоже не прочь, но вот чтоб прям подарок?              Вечером на балконе Люпен с Дзигеном курили и рассуждали на тему подарка, только теперь для Гоэмона. Ведь если он спрашивает, значит, задумал подарить, нехорошо, если они не отдарятся в ответ.       — А почему Гоэмон у меня не поинтересовался, что я хочу в подарок, — слегка обижался Дзиген.       — Да потому что твои пристрастия всем известны, — защищал самурая Люпен, — выпивка и курево.       — Зачем же так примитивно, — упорствовал Дзиген, — я может тоже что-то мягкое и пушистое хочу.       — Неважно, что ты хочешь, важно, чего хочет Гоэмон.       — Если тебе не важно, чего я хочу, — вконец разобиделся Дзиген, — то я не собираюсь помогать тебе искать подарок для Гоэмона. Сам думай.       — А давай! — обиду напарника Люпен проигнорировал. — Так лучше даже. Пусть каждый придумает для него подарок. И для Фудзико тоже.       — Фудзико-то тут при чем? — недовольно буркнул Дзиген.       — При том, — Люпен назидательно воздел два пальца с зажатой в них сигаретой, — что она тоже член нашей семьи. Слышал, что Гоэмон сказал: Рождество — праздник семейный. Предлагаю в этот раз вместе его отметить, а заодно и Новый год встретить.       И вот наступило Рождество. Все четверо собрались вместе. Они сообща, почти не ругаясь даже в шутку, нарядили Рождественскую ель. Игрушек у них не было, поэтому наряжали кто чем придумал.       Гоэмон сложил оригами: белые журавлики, котики, лягушечки расселились по зеленым хвойным лапам.       Фудзико повязала на елку ленточки, прицепила заколки, даже не пожалела бус из белого жемчуга.       Люпен тоже жадничать не стал и повесил на ель кое-что из своих запасов драгоценностей: колечки, брошки, кулончики посверкивали и искрились в свете гирлянды. Да, Люпен и гирлянду на елку смастерил из маленьких фонариков.       А Дзиген украсил елку патронами. Больше у него ничего не было. Они блестели тускло и таинственно. В глубине души Дзиген переживал, что его осудят. Все-таки праздник семейный, детский, а тут среди белых журавликов и зайчиков револьверные патроны. Но неожиданно всем понравилось. Все ж они не обычная семейка, а воровская, мафия, можно сказать. Значит и елка у них должна быть соответствующая.       А потом они стали дарить друг другу подарки. Вообще-то, подарки на Рождество обычно дарит Санта Клаус, но он приходит только к хорошим деткам. Увы, люпеновская банда не могла похвастаться хорошим поведением. Да и что это за воры, которые ждут милостей от белобородого старика в красной куртке? У Люпена тоже есть красный пиджак, а у Дзигена борода, правда черная, но какая разница! Они сами себе санты.              Первой подарками одаривала Фудзико. В руках ее был красный мешочек, размером с детский рюкзак, из него она подарки и доставала. Гоэмону она вручила небольшой сверток, перевязанный зеленой атласной ленточкой. Дзигену достался почти такой же сверток, только ленточка была синей, Люпен же получил из ручек обожаемой возлюбленной сверток, обвязанный ярко-алой лентой. При виде ленточки Люпен сглотнул и сладострастно улыбнулся. Но тут же постарался принять благообразный вид. Впрочем, Фудзико была так взволнована, что ничего не заметила.       — Можете раскрыть, — не слишком уверенно скомандовала она. Гоэмон потянул за зеленую, Дзиген за синюю, Люпен за алую ленточку. Сверточки раскрылись. Гоэмон убрал ленточку в рукав кимоно, Дзиген небрежно сунул в карман, а Люпен аккуратно смотал и вновь сладострастно облизнулся. Его фантазия уже нашла будущее применение этой ленточке.       — Ну как? — меж тем волновалась Фудзико. Гоэмон держал в руках носки, Дзиген держал в руках носки, и Люпен тоже был при подаренных носках.       — Я их по акции урвала. «Купи два и третий в подарок», ну знаете, на распродаже, — неизвестно почему вдруг решила соврать Фудзико.       — Ой, да я сам всегда так делаю, — тут же поддержал ложь любимой женщины Люпен. Он видел, как Фудзико смущается и всей душой хотел ей помочь.       Даже абсолютно ненаблюдательному человеку, а таких среди воров обычно не водится, было видно, что все носки разные.       Гоэмон держал белые японские таби. Он вертел их в руках, явно очень довольный. Таби были однотонно-белые, но зоркие глаза самурая, стрелка и вора разглядели на самом верху вышитую серебряной нитью кошачью мордочку.       Люпен с Дзигеном обменялись быстрыми улыбками: их Гоэмончик — кошачий самурай.       Носки, подаренные Дзигену, были черные, только на верхней части белела заячья головка с длинными ушками.       Люпен чуть нахмурился. Ни с милым зайчиком, ни с плейбоевским кроликом Дзиген не имел ничего общего. Вот же Фудзико выдумала! Но тут Люпен развернул собственные носки и обрадовано заулыбался, потому что на поголенке его синих носков красовались два соприкасающихся бочками алых сердечка, одно побольше, другое поменьше.       Вроде бы совсем обычный подарок, но Фудзико сумела угодить каждому. Гоэмон любил все японское, Дзиген был рад, что носки теплые и плотные, а Люпен впечатлился сердечками.       Следующим подарки раздавал Гоэмон. Фудзико он преподнес маленький бархатный мешочек цвета бордо, из которого воровка достала…игрушку. Эта была мягкая, пушистая, рыженькая лисичка. На грудке у нее был повязан красный фартучек. Хитро поблескивали глазки-изумрудики, пушистый хвост с белым кончиком вздымался гордо и дерзко. Зверек чем-то неуловимо напоминал саму Фудзико. Люпен подумал, что если бы он подарил нечто подобное, то получил от Фудзико по шее, но из рук Гоэмона она приняла эту безделушку с очевидной радостью. А может, Фудзико тоже хотела в подарок что-то пушистое и мягкое. Или просто прониклась атмосферой праздника.       Оставив Фудзико любоваться подарком, Гоэмон повернулся к Дзигену.       — Дзиген, я тоже купил тебе носки, — несколько смущенно признался Гоэмон, — а еще вот. И Гоэмон протянул Дзигену носки и это самое вот: игрушка, такого же размера, что и у Фудзико, только не лисичка, а черный пушистый котенок. Мордочка у котенка была белая, круглая. Блестели изумрудные глаза, а пушистый черный хвост обвивал лапки. Дзиген принял игрушку бережно, словно котенок был живым и тут же сунул за пазуху.       А Люпену Гоэмон вручил коробочку, обвязанную красной атласной ленточкой. Люпен и эту ленточку скрутил и убрал в карман. Осторожно открыл коробочку и обомлел. В коробочке лежала шоколадная фигурка Фудзико. И эта Фудзико была абсолютно без ничего. Все как он заказывал. Гоэмон даже учел его страсть не только к красивым женщинам, но и к вкусной еде. Люпен подмигнул Гоэмону, облизнулся и побыстрей коробочку закрыл, чтоб Фудзико не увидела. Дзигену незаметно показал оттопыренный большой палец, поясняя, что подарок — во!       Впрочем, Фудзико была так увлечена собственным подарком, что на Люпена и внимания не обращала, тем более, что давно к его ужимкам привыкла.       Настал черед Дзигена. Стрелок был человеком практичным, а слова Гоэмона, что подарок должен быть теплым, мягким и пушистым, крепко засели в его голове. Поэтому он одарил всю компанию шарфиками. Фудзико тут же повязала на шею белый шарфик из ангорки. Гоэмон благодарно принял чуть менее пушистый серый шарф. Люпен получил шарф неожиданного розового цвета. Вора такая странная расцветка ничуть не смутила, розовый цвет ему нравился.       Последним подарки раздавал Люпен. В некотором смысле, ему было сложнее всех. Его друзья успели уже трижды удивиться и обрадоваться. Но Люпена не пугали никакие трудности.       — Фудзико-тян, милая, — Люпен согнулся в наигалантнейшем поклоне и протянул возлюбленной упакованный в целлофан сверток. Атласная ленточка и тут присутствовала — ярко-розовая, и это в очередной раз доказывало, что розовый цвет нравится Люпену ничуть не меньше красного. Под ленточкой, сквозь прозрачный целлофан, виднелись белые пушистые носочки. Фудзико шутливо погрозила Люпену пальчиком и улыбнулась: теперь и у нее были носки.       — Там не только носки, — туманно пояснил Люпен, — так, наборчик, как-нибудь оденешь. «Для меня», — мысленно прибавил Люпен.       — Неужели заячий хвостик? — одними глазами спросил его Дзиген.       — И не только, — подмигнул ему Люпен.       Полюбовавшись на Фудзико, Люпен вновь повернулся к Дзигену и вдруг раскинул руки:       — Дзиген, дай я тебя обниму!       — Как, Люпен, у тебя нет для меня подарка? — тут же расшифровал его действия стрелок.       — Есть, Дзиген-тян, есть у меня для тебя подарок, — Люпен лукаво улыбнулся. Я много над ним думал. Виски и коньяк, конечно, согревают, но они не мягкие и не пушистые, да и для здоровья не полезно. Была у меня идея подарить тебе книгу «1000 рецептов приготовления вкусной и здоровой пищи», но это могло показаться намеком. И вот я думал-думал, чтобы такое мягкое-теплое подарить и придумал…       — Неужели, носки? — догадался Дзиген.       — Ну, да, это было вполне очевидным решением. Но я же не люблю себя ограничивать, поэтому вот, целый набор теплого, мягкого и пушистого, — жестом фокусника Люпен выхватил из воздуха сверток без всяких ленточек, — можешь его развернуть и восхититься!       Дзиген осторожно, чтоб не сказать настороженно, принял из рук Люпена набор «мягкого и пушистого». Развернул. Сверток оказался темно синим шарфом с пушистыми белыми комочками пуха. Очевидно, они должны были символизировать снег. В шарф были завернуты теплые перчатки и теплые, под цвет шарфа, только без белого пуха, носки.       — Тут в комплекте еще и шапочка прилагалась, но я знаю, что даже лютый мороз не заставит тебя расстаться со своей шляпой, поэтому, Гоэ-чан — это тебе. С этими словами Люпен протянул Гоэмону шапочку:       — Примерь!       Гоэмон покорно натянул шапку. Ничем она не была похожа на шарф Дзигена. Очевидно, по неведомым причинам, Люпен решил пойти стопами Фудзико и не признаваться, как тщательно выбирал всем подарки. Шапочка была серая, с небольшими кошачьим ушками и кошачьей же мордочкой на лбу.       — Ну, а если зайчику — котика, то котику — зайчика, — выдал непонятное Люпен и протянул Гоэмону белого пушистого зайчика. Игрушечного, разумеется. — И еще, — добавил Люпен и сунул Гоэмону в руки нарядную коробочку, аппетитную даже с виду.       Гоэмон не сдержался и облизнулся. Он уловил пряный, сладкий, дразнящий аромат, что исходил от съедобного подарка.       А потом они откупорили шампанское, разлили его по фужерам и начали праздновать. Откуда-то появилась еда на столе: настоящие японские суши и моти, горячая пицца, тарталетки с салатами и красной икрой, мясная и сырная нарезка, рыженькие мандарины и сизо-фиолетовый виноград, и большой, причудливой формы торт с горящей свечкой.       В кои-то веки никто не ссорился, все улыбались друг другу, чокались фужерами и были довольны и веселы.       — Как хорошо, когда вся семья вместе, — счастливо произнес Люпен, и вдруг на его лицо набежала тень. Он подумал об инспекторе Зенигате. Вот они сейчас празднуют, смеются, дарят друг другу подарки, а Папаша совсем один, сидит в своем унылом офисе и никто ему ничего не подарит.       — Дзиген, а про Папашу-то мы забыли, — улучив момент, шепнул Люпен напарнику.       — Не думаю, что все здесь ему бы обрадовались, — хмыкнул Дзиген, — все-таки не всегда он нам друг.       Люпен пожал плечами. В этом вопросе он с партнером согласен не был, но спорить не стал, а сказал другое:       — Как думаешь, Дзиген, а чтобы Папаша хотел получить в подарок на Рождество?       — Да тут и думать не надо: конечно же Люпена, перевязанного ленточкой.       — С хвостиком? — хитро улыбнулся Люпен.       — Это вряд ли, потому что все твои хвостики имеют обыкновение взрываться в самый неожиданный момент.       Люпен прищурился и вдруг просиял улыбкой:       — А ведь календарный Новый год еще не наступил, а потом есть православное Рождество, русский старый Новый год и Новый год по лунному календарю.       — Точно, мы вполне еще успеваем подарить Папаше что-нибудь эдакое.       — Ага, — хихикнул Люпен, — с ленточкой!       Настроение Люпена вновь пришло в норму. Все было хорошо, просто замечательно все было. И тут к нему подошел Гоэмон, был он слегка опечален.       — Люпен, я так хотел подарить тебе что-то особенное. Но вот сейчас я понял, что у меня останется твоя игрушка, а мою ты съешь и все.       — Ну нет, Гоэмон, вначале я буду ее долго облизывать, а когда съем, я испытаю мгновение счастья!       — Но мгновение — это так мало, его не остановить, оно пролетит и ничего не останется.       — Останутся приятные воспоминания, и не только о съеденном шоколаде, но и об этом вечере, как было здорово, тепло и весело. Кроме того, все в мире преходяще. Носки, шапочки и шарфики тоже когда-то сносятся и от них так же останутся лишь воспоминания.       — Но я подарил не мягкое, теплое и пушистое.       — Зато ты исполнил мое желание. И от этого мне очень даже тепло и пушисто.       Успокоенный Гоэмон улыбнулся и пошел есть моти. В чем-то он был согласен с Люпеном. Шапочка прикольная, шарфик теплый, носки красивые и зайчик очень милый. Но мысли его упорно сворачивали к вкусно пахнущей коробочке. Он предвкушал, как останется один, раскроет ее, развернет упаковку и отправит в рот вожделенное лакомство. Да, это действительно незабываемые моменты. Хотя эти моти тоже очень даже ничего.       А Люпен растроганно смотрел на своих друзей и думал, что однажды судьба уже сделала ему отличный подарок, подарив этих замечательных людей. И этот подарок он готов получать каждый год снова и снова. Никаких других подарков и не надо, лишь бы близкие люди были рядом. А поскольку народная молва гласит, что с кем Новый год встретишь, с тем его и проведешь, то надо постараться всегда встречать его именно в этой компании. Да еще и Папашу прихватить, должен же тот хоть раз в году расслабиться.              — Дзиген, а когда куранты бить будут?       — Какие куранты, Люпен, о чем ты? Это Рождество.       — Точно, а я уже про Новый год думаю. И у меня, Дзиген, есть идея по поводу его встречи.       — Давай завтра обсудим, пока еще у нас Рождество.       — Ура! — закричал вдруг Люпен, — вскидывая руку с бокалом шампанского, — счастливого Рождества!       — Счастливого Рождества! — дружным хором откликнулись Дзиген, Гоэмон и Фудзико, а их руки взметнулись вверх. Четыре хрустальных фужера задорно дзинькнули, соприкоснувшись боками, и всех оросили брызги шампанского.