***
Аня снимает комнату в «Доле Ангела», но приходит туда исключительно для того, чтобы поспать. Ее жизнелюбивая натура требует действий и приключений. Дилюк сам не понимает, как вообще согласился на ее уговоры обучить сражаться. Однако регулярно занимается с ней, постепенно изучая. И подмечает то, чего не замечал раньше. Аня знает многих жителей города, хотя раньше здесь никогда не бывала. Он наблюдает за тем, как девчонка ненавязчиво помогает сойтись Альбедо и Сахарозе. Уже весь город ждёт не дождется, когда те начнут официально встречаться. Оба учёных настолько поглощены наукой, что стараются лишний раз ни на что не отвлекаться. А ещё Дилюка раздражает тот факт, что неугомонная девчонка периодически вытаскивает на опасные вылазки и его, и его сводного брата. И слышать ничего не желает о том, что они не общаются. Только улыбается мило и напоминает о том, что семья — это важно. — Знаешь… Я уже и забыл, каково это, вместе с тобой сидеть у костра в походе, — тихо произносит Кэйя и грустно усмехается, наблюдая за языками пламени. — Если ты забыл, то сам все испортил, — холодно бросает некоронованный король Мондштадта и подбрасывает в костер немного сухих веток. — О чем искренне жалею сейчас… И все же благодаря Ане мы тут вместе сидим сейчас. Она странная, конечно. Но неплохая, — капитан кавалерии выжидающе смотрит на него, и Дилюк замечает вновь нечто новое. Его сводный брат действительно искренне жалеет о том, что случилось несколько лет назад. И не говорит ни слова. Только отправляет Кэйю спать, а сам дежурит у костра, иногда бросая взгляды в сторону Ани. Та кутается по самый нос в походное одеяло, однако выглядит счастливой. И это против воли озадачивает его.***
Аня часто пропадает на Драконьем Хребте вместе с Альбедо и Сахарозой. Изучает что-то, пытается разгадать загадки исчезновения прежней цивилизации. Порой возвращается вся в синяках и царапинах, а на губах сияет счастливая улыбка. Дилюк нехотя поддерживает ее разговоры. Не привык к тому, что его дёргают порой даже по маленькой ерунде. А Ане словно мало. Она порой даже вытаскивает его танцевать, когда в таверне вовсю царит веселье. Он не говорит этого, но на самом деле искренне благодарен ей за подобное. За то, что не даёт вновь и вновь погружаться в тягостные воспоминания. За то, что просто всегда рядом и поддерживает. Даже тогда, когда это не нужно ему. В один из дней Аня ураганчиком влетает в таверну и едва ли не прыгает от счастья, демонстрируя ему Гео Глаз Бога. Дилюк кивает ей, но молчит. Сложно сказать хоть что-то сейчас, поскольку не может найти слов. И мысленно ругает себя, заметив, как в ярких, словно весенняя листва, глазах поселяется грусть и отчаяние. Аня выбегает прочь так же быстро, как и пришла. Он не идёт за ней, поскольку не может сам себя понять. И не хочет вновь стать причиной для ее слёз.***
Аня все ещё зовёт его с собой исследовать окрестности, но уже не так часто. Больше пропадает на Драконьем Хребте вместе с Альбедо и Сахарозой. Дилюка это злит неимоверно, но он прекрасно понимает, что виноват во всем сам. Не следовало обижать ее. Не следовало вообще впускать в свою жизнь и душу. Он понимает, что все это время чувствовала к нему эта странная девочка. И ужасается, поняв, что чувства ее не так уж и невзаимны. — Прекрати строить ему глазки! Ты же видишь, что мастер Дилюк не интересуется тобой, — слышит он разговор вечером и замирает, так и не завернув за угол. Голос определенно принадлежит Донне, что не может не напрягать. Девушка так давно вздыхает по нему, что сам хозяин таверны не знает, что делать. — Это уже не твое дело. Если ему нет до меня дела, как до девушки, то это не значит, что он не может быть просто моим хорошим другом. Оставь меня в покое, Донна, — слышится усталый до боли знакомый голос. Голос, в котором столько усталости и грусти, что Дилюк против воли хмурится. — Просто оставь его в покое! Лучше бы ты никогда не появлялась в Мондштадте! — запальчиво восклицает Донна. И в ответ тишина. Дилюк осторожно выглядывает из-за угла и мрачнеет ещё сильнее. Обычно бойкая Аня смотрит потерянно перед собой и явно не собирается превращать все в шутку. — Ты права… Мне вообще не следовало оказываться в вашем мире. Хотя и дома меня не ждало ничего хорошего… — сдавленно произносит она и устало прикрывает глаза. Он видит, что сил бороться у нее просто уже нет. — Вот и убирайся отсюда! — Донна явно собирается сказать ещё что-то обидное, но замолкает, так и не озвучив свою мысль. — Донна, ваше поведение крайне недостойно воспитанной девушки. Анна вполне может и сама решить, жить ли ей здесь, или в каком другом месте. Идём, — Дилюк приобнимает удивленную Аню за плечи и уводит прочь из города. Ему все равно на то, что Донна так и смотрит им в след. Куда важнее вернуть доверие той, которую так глупо оттолкнул своим молчанием. — Почему ты вступился за меня? Разве тебе… не все равно? — шепчет Аня и осторожно смотрит на него, словно боится поверить собственному счастью. — Не люблю, когда дорогих мне людей обижают. И как ты могла столько времени быть такой жизнерадостной вдали от дома только? Глупая ты девчонка, Аня, — Дилюк едва слышно вздыхает и лишь сильнее прижимает ее к себе. — Я встретила тебя… И мне стало плевать на все остальное. Мне так хотелось, чтобы ты забыл о грусти. Чтобы улыбался больше и вообще… А ты все молчал и вообще нехотя на контакт шел. Если честно, то я подумывала уже в Фонтейн отправиться на время, чтобы развеяться… — произносит она, старательно пряча взгляд. — Никакого Фонтейна. Здесь ты намного нужнее. Запомни это, — Дилюк едва заметно улыбается и заставляет ее смотреть ему в глаза. Впервые спустя несколько недель он вновь видит искреннюю радость и счастье в столь знакомом и любимом взгляде. И понимает, что отдавать никому это чудо не станет. Будет оберегать сам, чтобы никто не мог больше обижать и говорить обидные слова в ее адрес. Солнце уже встаёт над горизонтом, а они не обращают внимания ни на что. Стоят обнявшись и улыбаясь друг другу. Такие непохожие, но такие близкие по духу. И больше им не нужен никто.