О смакующих

Чхон Мун отводит глаза и отворачивает голову к стене, когда Чхон Мён-а заглатывает его член, будто это патока; Чхон Мён-а дышит горячим воздухом на его кожу у основания, слегка шевеля волосы, и стонет, словно он получает здесь наибольшее удовольствие. Чхон Мун напрягает плечи от вибрации чужого горла, и напоминает себе дышать. Ему кажется, что всё его тело — это натянутая тетива, когда горло его саджэ сжимается вокруг его члена, когда тот сглатывает; и Чхон Мун пытается вспомнить, почему он вообще согласился на это? Ах да, потому что Чхон Мён-а умолял его об этом с его большими глазами, в которые он не может сейчас посмотреть сверху-вниз, потому что те выглядят слишком опьянёнными, а Чхон Мун никогда не мог ему ни в чём по-настоящему отказать. Сахёнг, пожалуйста… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — грустным голосом просил его саджэ, надувая губы, как ребёнок, будто он отказывает ему в чём-то без чего тот не сможет существовать. Действительно, как он мог забыть. Чхон Мён отодвигается назад, не вынимая его член изо рта, со столь влажным звуком, что смущение течёт по его венам, вместо крови. Он думал, что хуже того чмокающего, смакующего звука в самом начале, быть не может; очевидно, он ошибался, когда чувствует холод на своей, мокрой от слюны, коже, прежде чем снова наполовину погрузиться в приятный жар, и снова потерять это тепло. Чхон Мун сдерживает собственные стоны, держась за плечи Чхон Мёна, он чувствует, как его руки дрожат; сейчас, чёрт подери, всего лишь обед, кто угодно может войти в его двери, и… Мён-а смеет вобрать его член в себя одним быстрым движением обратно. Как будто он занимается этим каждый день. (И это должно быть тревожно, ему нужно спросить, где Чхон Мён вообще научился подобному, ибо он знает, что не с ним). — Мён-а… — выдыхает он, сжимая его одежду на крепких плечах дрожащими пальцами, — не так… стремительно, пожалуйста. Чхон Мун смотрит на своего саджэ краем глаза, и это стало его наибольшей ошибкой за день; казалось, Чхон Мён-а не слышит его, занятый тем, чтоб нежиться и сосать его член, словно никогда не делал ничего более приятного; его щёки раскраснелись мягким розово-красным оттенком, а глаза расфокусировались, потемневшие от расширенных зрачков; слишком погружённый в сладость того, что делал. Чхон Мун резко отворачивается, когда тяжесть собственного возбуждения проходит через его тело, и ему приходится сдерживаться, чтобы не кончить своему саджэ прямо в глотку. Он осторожно, успокаивающе больше для себя, гладит Чхон Мёна по голове, поощряя продолжать, и решительно смотрит в прикрытое окно, стараясь вышвырнуть этот излишне развратный образ из своих мыслей. Как ни странно, у него не получается.