Вне системы.

Конечно, за свой эмоциональный порыв ДаФак получил выговор с последующим наказанием, хотя оно было не таким болезненным и долгим в виду того, что ребёнок ещё только начинал отходить после нумерации. В итоге половина отведённого на наказание времени была сменена на посещение психолога. В этот раз он говорил по-другому, не так как раньше – не обходился общими фразами и не пытался как-то скрасить происходящее. То время, когда с ними говорили, как с детьми, закончилось. Можно сказать, на протяжении получаса ДаФак слушал о том, что в стенах приюта некорректно такое проявление эмоций и что агентов периодически отключают – это нормально, ведь они не люди. Также ему объяснили, что у его воспитателя был критичный для работы сбой, поэтому он не мог продолжать выполнять свои обязанности, да и вообще, у него будет новый воспитатель, отвечающий за десятилетних, поэтому о старом волноваться не нужно. Всё что его хоть немного утешает – из-за того, что корпус воспитателя совершенно не повреждён, вероятно, его не разберут, а просто перепрошьют и приспособят для работы на другой должности Как и всегда, когда приходилось бывать у психолога, зеленоглазый мальчик просто кивал, смотря куда-то в пол, разглядывая на нём незамысловатые узоры паркета и стараясь пропустить всё сказанное мимо себя. Слова о том, что его воспитатель просто бездушная машина, забота которой была вызвана программным сбоем его совсем не успокаивали, даже наоборот. Но ему приходится натянуть спокойное выражение лица, чтобы в итоге его выпустили и отвели в новую группу. Это не сложно, плакать ему было уже нечем, поэтому слёзы давно высохли, из-за чего он был похож на смирившегося ребёнка. Как и ожидалось, после того, как ДаФак соглашается с тем, что поступил неправильно, привязавшись к воспитателю, психолог кивает и вызывает нового воспитателя для сопровождения мальчика – за окном уже стемнело, а ребёнок ещё не был на новом этаже, по этому его требовалось проводить до нового спального места и помочь перенести вещи. Скоро в дверь заходит точная копия их воспитателя, только имеющая другой номер и синюю рубашку – таких он ещё не видел, видимо им запрещено покидать свои этажи. ДаФак хочет взять его за руку, но агент только отстраняется и жестом показывает, что пора идти. ДаФак не сопротивляется и покорно покидает кабинет психолога. Пока новый воспитатель рассказывает ему расписание на следующую неделю. Как и говорил их воспитатель, различия колоссальные. Теперь весь упор шёл на учёбу, ну, по крайней мере в группе ДаФака, а там, куда попадали дети менее одарённые, всё же оставалось побольше личного времени. Ему же скоро придётся подниматься в восемь утра и учиться допоздна, чтобы оправдать надежды Альянса. Как говорит новый робот, у него перспективное будущее, что мальчик, впрочем, и так знал. Правда, зачем ему это, если воспитатель обещал, что его подарок, возможно, поможет найти его родителей? Быть может ему и не придётся больше так старательно учиться. В комнаты казарм его запускают одного, чтобы не разбудить остальных, уже спящих, детей. Он, собственно, и не собирался с кем-то прощаться, потому что так и не сблизился с кем-то кроме двух ребят и так ждущих его на другом этаже, поэтому он очень тихо собирает свой скудный набор личных вещей и не забывает о подарке воспитателя – его он заворачивает с свою рубашку и кладёт на самое дно небольшого чемоданчика. Он не смог спасти воспитателя, но не собирался отдавать последнюю память о нём. ДаФак последний раз осматривает так хорошо знакомую комнату казарм, после чего покидает её и отправляется на третий этаж приюта. Тишина и приглушенный свет коридоров отлично передаёт его настроение, кажется ещё немного и ребёнок окончательно уйдёт с головой в апатию, но он обещал быть сильным, поэтому держится. Всё же он даже не посмотрел то, что ему оставил воспитатель перед тем, как его забрали. Интересно, он поэтому отдал коробочку заранее? Думать об этом было неприятно, ведь при каждом воспоминании о том моменте, он ощущал, как сила в нём начинает гореть и искриться, требуя просто выпустить её и отдаться на волю случая. Новая комната встречает его ярким светом и ещё не спящими приятелями, которые, кажется, планировали заниматься минимум до двенадцати. В прочем так даже лучше, если бы он остался в тишине, снова бы начал думать о том, что вообще мог сделать чтобы спасти воспитателя. Собственная беспомощность в купе со скрытой разрушительностью порождала смешанные чувства. Он мог разнести весь приют и при этом не мог сделать ничего для близкого ему оператора. ДаФак прощается с новым воспитателем и проходит в комнату, кивая своим соседям. Двое мальчишек кивают в ответ – они тоже были под впечатлением от отключения агента, пусть и не горевали так сильно. ДаФак занимает своё место на втором этаже двухэтажной кровати, после чего принимается раскладывать вещи в небольшую тумбочку. В отличии от второго и первого этажей, здесь комнаты делились на мужские и женские и находиться в них могли только четыре ребёнка, условия чуть более комфортные, может он даже порадовался бы, да только как-то не хотелось. Разложив вещи и повесив новую форму в шкаф, он берёт с собой небольшую коробочку и забирается на своё спальное место, решив приступить к учёбе завтра, в отличии от других детей. Свой подарок он запихивает под подушку, решая открыть его ночью, когда ребята уже лягут спать – кто знает, что там может быть и как поведут себя другие, узнав, что ДаФак имеет при себе не совсем разрешённые в приюте вещи. Но, кажется, его общую отстранённость от коллектива замечают, потому что самый старший из них всё же решается завести разговор – сидеть в тишине им двоим надоело ещё пару часов назад, да и их младший друг определённо нуждался хоть в какой-то поддержке. Всё же трудно было не замечать, что среди них всех ДаФак был больше всех привязан к воспитателю. — Даф, ты как? — Марк отодвигает от себя тетрадку и выходит из-за общего рабочего столика, чтобы пододвинуть стул ближе к чужой кровати и сесть неподалёку. — Конечно, воспитателя очень жаль, но я уверен, его починят и вернут обратно, верно? — Даниель – средний из них троих, пока не подключается к разговору, но поднимает взгляд на старшего. Марк всегда старался поддерживать других детей, но сейчас его попытки навязать разговор были очень не к месту. Видно же было, что ДаФак не хочет об этом разговаривать. — Его не вернут. — Мальчик подтягивает колени к груди и обнимает их, толи стараясь стать меньше и незначительнее, чтобы никто не видел насколько он сейчас жалок, толи четно пытаясь окончательно успокоится. — Психолог сказал, что если его и починят, то отправят в другое место. Мы больше его не увидим. — Его слова заставляют старшего опечалится немного больше. Разговор не задаётся, и он понимает это даже без вмешательства Даниеля, поэтому возвращается к столу, оставляя младшего в покое. Может воспитатель был прав, говоря, что порой каждому нужно побыть одному, чтобы обдумать всё произошедшее. Быть может завтра они поговорят немного дольше, всё же стоило пользоваться тем, что после нумерации у них имеется недельное освобождение от занятий.