Жизнь — это игра, в которой выигрывает тот, кто первый понял, что правил в ней нет.
Тrust Nobody - Hippie Sabotage
4 утра. Город ещё спит. Но только не Мафия Сеула. Мужчина в дорогом костюме выходит из своего карбонового McLaren 765LT и направляется в сторону клуба с горящим неоново-красным названием «Snake», который своей вызывающей вывеской буквально кричит о том, какие грязные вещи там происходят на самом деле. Буквы на вывеске чуть ли не извиваются, словно настоящие змеи. В клубе кипела жизнь именно ночью, где нет рамок, нет границ и все вольны делать, что хотят, ведь каждый свободен. Пусть мир погряз в дерьме, но кому сейчас какое дело до этого. На входе, открывая двери, его встречает охрана, уважительно склонив голову перед их хозяином. — Добро пожаловать, Господин Чон! — говорят охранники в один голос, не смея поднять глаза на мужчину. Заходя в клуб, Чон чувствует, как в его лёгкие забивается аромат похоти, разврата и грязного секса. Светодиодные фонари, встроенные в напольную поверхность, ведут прямо к танцполу, набитому людьми. Чуть правее находится огромный бар с довольно симпатичным барменом. Массивные столбы с ослепительными фонарями создают особо развязное настроение. За микшерным пультом стоит диджей, миксующий очередной трек Рианны для развязной молодёжи. На втором уровне здания для претенциозных посетителей находится изысканное VIP-ложе, оформленное в кроваво-красном цвете, с роскошными чёрными кожаными диванчиками. Третий этаж предназначался для особых гостей, ведь там находились конфиденциальные комнатки, позволяющие придаться своим грязным и животным желаниям с каким-нибудь смазливым пареньком или девушкой. На минуту он задумался, как он был бы не против просто потрахаться и напиться, ведь день для него выдался тяжёлый. Но тут резко его вырывает из мыслей управляющий клуба и по совместительству его старший брат — Чон Хосок. На Хосоке белая рубашка с закатанными рукавами. На руках виднеется большое количество татуировок, и каждая из них имеет своё значение для их обладателя. На запястье красуются бриллиантовые часы Ролекс за несколько миллионов, на его крепких бёдрах — чёрные свободные брюки, а на ногах так и отблёскивают в свете софитов дерби, начищенные до блеска. — Чонгук! — крикнул Хосок. — Нахер ты орёшь мне на ухо? — раздражённо выплёвывает Чонгук. — Чего приехал? Я думал, у вас с Намджуном дело есть, — Хосок совсем не боится брата и его положения в этой пищевой цепи, разговаривая с ним на равных. — Мы справились раньше. Решил приехать голову проветрить, — Чон достаёт пачку Данхилла из внутреннего кармана своего пиджака, закуривая очередную сигарету и выпуская дым в потолок. — Надо кое-что обсудить, Хосок-а. Пошли в кабинет, — не дожидаясь ответа, Чонгук проходит вглубь клуба. Толпа танцующих людей в алкогольном и/или наркотическом угаре расступается перед ним. И никто не смеет поднять свои глаза, пока рядом находится глава Чон. — Что произошло? Ты сам не свой, — с долей переживания за младшего спрашивает Хосок. Чонгук и правда нервный. От него исходит сильное напряжение, которое старший почувствовал сразу же, как только увидел брата в своей скромной, по мнению самого Хосока, обители. По одному только взгляду можно понять, как тот злится и не может успокоиться от терзающих его мыслей. Заходя в кабинет Хосока, Чонгук чувствует облегчение. Интерьер сдержанный, нет ничего лишнего. Просторный тёмно-серый кабинет цвета Чонгуковой души, коллекционные картины, украшающие пустые стены, чёрные шкафы, расположенные возле окон, таящие в себе коллекцию дорогого и редкого алкоголя со всего мира. Дым Чоновой сигареты струями вырисовывает несуразные узоры, возвышаясь вверх и утопая в свете ламп. По центру кабинета находится огромный стол из чёрного дуба, а рядом стоит чёрный кожаный диван, в который по-хозяйски падает Чон младший, пока Хосок наливает ему лучший из лучших в его алкогольной карте односолодовый виски. — Я тебя слушаю, — Хосок садится за рабочий стол и начинает просматривать бумаги чёрной бухгалтерии с серьёзным выражением лица. Ведь он знает, что брат, если и приезжает в таком состоянии, значит, что-то пошло, мягко говоря, по пизде. — Склад, где был основной товар, подорвали вчера ночью. Я не знаю, кто этот самоубийца, который решил пойти против меня, но он уже труп! — чуть ли не рычит Чонгук, зачёсывая пятернёй чёрные волосы к затылку и вливая в себя обжигающий виски залпом. 6 часов назад — Господин Чон, склад подорвали! — с диким испугом на лице вбегает информатор клана Чон к своему боссу во время совещания. — Что значит подорвали? Что ты за хуйню несёшь? Склад полностью оцеплён охраной, — с раздражением рычит Чонгук, не отрываясь от бумаг. Работы предостаточно, а возиться с этими идиотами хотелось в последнюю очередь. Голова гудит из-за логистики поставки наркотиков. Чон в мыслях пытается понять, кто может вставлять ему палки в колёса. Неожиданные подрывы их точек подвергают мафию большим потерям и потери авторитета. — Все убиты, товар уничтожен. Следов проникновения мы не обнаружили, — Пак Джеин знает, что последует после его ответа, и уже был готов к этому — публичная казнь прямо на месте, ведь его босс никогда не прощал ошибок. В гробовой тишине зала совещаний слышится звук затвора пистолета. Чон спокойно встаёт со своего места и простреливает голову молодому парню лет двадцати пяти, который проработал в его клане всего полгода. Он ненавидел ошибки, и за них его люди платили собственной жизнью. Тело парня рухнуло на пол, словно мешок с костями, а на его лице навечно застыла гримаса страха. Кровь растекается большой некрасивой лужей по дорогому белоснежному ковру, пока охрана убирает с глаз долой никчёмного сотрудника. Наступила полнейшая тишина. Не было слышно даже дыхания присутствующих, потому что каждый знал: одно лишь слово — и он будет следующий. Чонгук никогда не даёт вторые шансы. Это знают все. Настоящий момент — Я найду его и убью собственными руками! Вырву сердце и скормлю псам! — хриплый голос Чонгука звучит без лишних эмоций. Все эмоции сгорели безжалостно. Их сожгли на костре детской психики. Сломанный однажды будет ломать других. — Свидетели были? — нервно спрашивает старший, понимая, что влечёт за собой такой поступок. — Всех убили. Подчистили за собой слишком профессионально, — потихоньку злость начинает поглощать Чона, от чего тот сжимает кулаки до побелевших костяшек в желании найти и наказать. — Я пробью информацию и узнаю, кто за этим стоит. Главное, не совершай глупостей, брат. Мы сейчас остались без товара, — Хосок садится в кресло и задумываясь, перебирает в голове варианты, кто бы это мог быть. Кто может быть настолько безбашенным или даже глупым, чтобы переходить дорогу его брату и не побояться последствий. Очень страшных последствий. Все в их кругах знают клан Морте. Особенно главу клана Чон Чонгука. Его боятся. Каждый склоняет перед ним свою голову, не выдерживая напора настолько властного и жестокого человека, который может убить за любую оплошность. Чонгук бессердечный. Он никогда не проигрывает, всегда берёт то, что хочет. Ему плевать на всех. Его не волнуют чужие проблемы, горе и ошибки. В его глазах только холод. Аурой смерти от него так и веет. Смерть, которую он приносит всем на своём пути, идёт с ним рука об руку, словно давняя подруга. Его растили машиной для убийств, которая не будет колебаться, когда придёт время пустить пулю в лоб. Таким он и вырос. Лишает жизни каждого, кто не подчиняется и не выполняет задания, которые он поручает. Править кланом он начал, когда убил своего отца. Не хотел ждать, пока старик сдохнет. Решил поскорее прикончить его и взять то, что по праву принадлежало ему. Есть негласный закон в кругах мафии. Убил — место твоё. И не важно, отец это или кто-то ещё. В тот роковой день, когда Чонгук сместил своего отца с должности главы клана, у него было всего четыре пули для своего нерадивого папашки, что испортил ему всю жизнь. И он точно знал, что не промахнётся. Сперва Чон прострелил ему колени, чтобы «любимый отец» не смог дотянуться до своего пистолета, что лежал чуть поодаль от его рабочего стола. Следующая пуля предназначалась прямо в горло, чтобы этот ублюдок захлёбывался в собственной крови. И тогда Чонгук легко и просто сказал ему: «Пожинай свои плоды, старый ублюдок!» и пустил заключительную, четвёртую пулю прицельно в голову, не дрогнув даже ни одним мускулом на своём лице. Чонгук всегда выделялся. Он не был похож на остальных. Сильный и до чёртиков привлекательный. Чёрные, как смоль, густые волосы чуть спадали на большие, нетипичные для азиатов, карие глаза, в которых, ей-богу, можно утонуть. Точёные черты лица, о которые, дотронувшись, можно порезаться. Даже маленький шрамик на скуле чертовски привлекателен. Накаченное крепкое тело, на котором идеально садилась любая одежда и подчёркивала его физическую подготовку. И его главная слабость — тату. Он сам уже не помнит количество рисунков на его теле, но с каждым разом их становится всё больше. Хосок даже перестал считать, когда сбился на пятьдесят пятой. Они полностью покрывают его тело, но самой любимой была змея на всю спину, которая напоминала ему о том, через что он прошёл, чтобы забраться так высоко. Его хотели все. И он этим пользовался. Ему было плевать на пол партнёра, главное то, какой он в постели. Ведь трахаться грязно и жёстко Чонгук любил больше, чем гонки без правил, которые давали ему возможность почувствовать свободу и закипающую кровь в венах от адреналина и бешеной скорости. Даже в гонках он был лучшим. Непобедимый. Так его называют в кругах гонщиков. *** Французский клуб «Le Montana» этой ночью погрузился в безумие: все веселятся, лапают девушек и парней, которые и вовсе не против. Клуб полностью налился развратом и похотью. Стоны и смех слышатся здесь отовсюду, будто мелодия безумного маэстро. Мужские баритонные голоса разбавляют женские радостные вопли. Алкоголь и наркотики льются рекой. Кто-то уже ловит приход от очередной дури, а кто-то только собирается испытать девять кругов ада добровольно. — Вы сделали всё, как я просил? — спрашивает мужчина по телефону, отпивая терпкий дорогой виски из стакана и ровняя дорожку кокса своей чёрной кредитной картой. Рядом сидит девушка и молодой паренёк. Ластятся к мужчине, оглаживают все доступные места, позволяют себе запускать руки под рубашку, оглаживая торс, целуют оголённую песочную шею. — Да, господин Ким. Склад уничтожен, свидетелей нет. Глава клана Морте в бешенстве и уже ищет виновников, — отвечает другой мужчина на том конце телефона своему боссу хриплым низким голосом. — Прекрасно. Может не искать, я сам приду за ним, — в голосе Кима слышна усмешка и азарт, а уголки пухлых губ ползут вверх в хитром оскале. Молодой парнишка расцеловывает пальцы на его руках, каждую косточку, прося ласки и внимания. Нагло перелазит к нему на колени и ёрзает своими ягодицами, заставляя мужчину зарычать. — Глупый Чон Чонгук мог бы постараться над охраной своего склада. Так легко я ещё не добивался своего, — продолжает Ким, уделяя внимание парнишке, оглаживая ягодицу. Не обращает внимания на девушку, она ему не интересна. Киму никогда не были интересны женщины. Они нужны ему для формальности. Разбавить коктейль, так сказать. — Подготовьте самолёт. Я должен быть в Сеуле через семь часов, — говорит Тэхён и, не дожидаясь ответа на том конце, сбрасывает звонок, откидывая телефон на графитовый стол. Ким наклоняется к столу, зажимает указательным пальцем одну ноздрю и втягивает в себя первую, а затем и вторую дорожку в свой персональный