Studente preferito

Слёзы тут же подступают к глазам… Дамиано увидел Джорджию, которая прижимала Итана к стене и страстно целовала. Торкио положил руки на тазовые косточки девушки. Учитель попытался отстранить ученицу как только услышал, что кто-то зашёл в кабинет, но Солери требовательно вплела свои пальчики в его волосы, прижимая к себе ещё теснее, продолжая целовать. Итан буквально оторвал её от себя, на что та зло пискнула. Торкио посмотрел на дверь. Солери тоже развернулась. И оба застыли, увидев, кто именно стоял в дверном проёме. У Дамиано глаза грустные, руки с зажатой тетрадкой дрожали, всё его тело говорит о том, как сильно ему больно. — Дамиано… — Дамиано… — сказали два голоса одновременно. Давид прервал обоих взмахом руки. — Простите, синьор Торкио. Я в другой раз зайду. — подрагивающий голос с головой выдавал боль ученика, хотя внешне он никак не изменился. Опять же, если не считать глаза, в которых собирались слёзы, и губы, которые сомкнулись в тонкую линию. — Дамиано, это не то о… — начала Джорджия. — Больше не мешаю. — Давид вышел за дверь. Уже там он ели сдерживал слёзы. Слава всем Богам этого мира, что это был последний урок. Юноша быстро схватил свои вещи и выбежал из школы. Мысли путались, жужжали в голове, отвлекая. Ноги сами несли юношу домой. Он не обращал внимания ни на кого. Ни на людей, что проходили мимо, ни на машины. Казалось, что за спиной он слышит знакомый голос, что кричал «Дамиано?». Давид поспешил смешаться с толпой. Ему было больно. Безумно… Он думал, что они будут вместе навсегда, но все изменилось в один момент. Он узнал, что его девушка изменила ему с учителем. Два человека, которым он безгранично доверял предали его… Это было для него настоящим шоком. Он не мог поверить, что Джорджия, которую он считал своей единственной и неповторимой, могла его так предать. Он чувствовал, что его мир рушится, и все его мечты о счастливом будущем с Джо разбиваются вдребезги. Страдания Дамиано были неописуемы. Он не мог понять, как она могла его так обмануть и изменить. Он чувствовал себя преданным и уязвленным. Его сердце было разбито на мелкие кусочки, и он не знал, как собрать его обратно. Он злился. Он был обижен. Он расстроен. Ему очень больно. Юноша не помнит, как и когда он переступил порог своей комнаты. Не помнит того, как мама обеспокоенность спрашивала, всё ли хорошо. Ничего не помнит. А нет… Кое-что осталось в его памяти. И это бесконечная боль. Болит сердце, голова. Дамиано вспомнил его поцелуи с Джо, касания девушки. Сразу же захотелось пойти в душ и отмыться от них. Как она могла его предать?.. Как?! Зачем?! Больнее всего было то, что она целовалась с Итаном. С его Итаном. С тем человеком, которого Дамиано любил больше жизни. Они его обманули. Розовые очки в момент разбились об жестокие вершины скал реальности. Он падал с высоты, грозясь разбиться, но теперь ему никто не подаст руку. Итану он не верит, Джо не верит… Его предали самые дорогие ему люди. Дамиано обессиленно сел посреди комнаты. Мать хлопнула дверью, уходя на смену на работе. Отец в очередной командировке. Давид выдохнул побольше воздуха. И зарыдал. В голос. Плакал, кричал, всхлипывал, вплетал пальцы себе в волосы, проводил коротенькими ноготками по нежной коже рук, оставляя красные полосы. Сжимал свою одежду. Изливал душу в слезах. Его телефон безумно часто вибрировал, но юноше было всё равно. Ему плевать. Плевать на всех. — Как Итан мог так поступить со мной?.. Я ужасный человек. Ужасный. Не смог удержать девушку. Но почему? Почему?! За что?! За что мне эта боль?! Она выжигает изнутри, отравляя душу… Нет, я знаю… Я просто плохой человек. Я не заслуживаю её. А Итан… Как он вообще обратил внимание на такое ничтожество, как я? Правильно отец говорил. Я просто неудачник… — Дамиано унижал сам себя, от этого становилось только хуже. Теперь он просто не видит смысла в жизни. У него забрали всю радость. Нагло отобрали, даже не предупредив. Итан… Итан… Дамиано безумно сильно влюблён него. От этого ещё больнее. Торкио никогда не полюбит такое ничтожество, как Давид. Так думал сам юноша. От этого хуже. Учитель был его кислородом, его миром, а теперь… Сейчас просто незачем жить. Дамиано срывает голос от криков, голова безумно болит, глаза неприятно щипят от количества выплаканных слёз. Юный организм не выдерживает. Дамиано засыпает прямо на полу. Сквозь сон он чувствует, как любимые руки бережно поднимают его, укладывая на кровать. Слышит всхлипы, тихий плачь. — Мальчик мой, ничего не было… Между мной и ней ничего нет… Прости, прости, прости меня! Умоляю! Дами, пожалуйста, прости. Если понадобится, то я буду молить тебя об этом. Умоляю, не делай с собой ничего!.. — Молил голос Итана, прерываясь на всхлипы.

***

Итан спокойно сидел в своём кабинете, разбирая бумажки. Настроение было не очень, так как сегодня одна ученица явно проявляла знаки внимания. Так нельзя. Нет, нет, нет! Он совершенно точно не будет влюбляться в учениц! Итан гей, но детям об этом знать необязательно. Его мысли прервал звук открывающейся двери. Учитель поднял глаза и увидел ту ученицу, про которую думал пару мгновений назад. Джорджия Солери… Девушка Дамиано. Он прикрыла за собой дверь, но не закрыла её. — Добрый день, Джорджия. Вам нужна помощь? — безэмоциональный голос Итана явно говорил, что не хочет диалога. — Синьор Торкио, не могли бы Вы ответить на один вопрос? — Задавайте. — Какие девушки Вам нравятся? — Вам это зачем? Это моя личная жизнь. Этот вопрос неэтичен. — А если я скажу, что Вы мне нравитесь? — сердце Итана ушло в пятки от такого заявления. Нет, эта девушка ему однозначно противна. — Нет. У Вас есть парень, я знаю. Вы мне не нравитесь. — Торкио встал, собираясь выпроводить незваеную гостью. — Дамиано? Плевать. Я его уже давно не люблю. — Джорджия резко подлетела к нему, впечатывая в стену. И поцеловала. Итан пытался её оттолкнуть. Положил руки на тазовые косточки в потытке оторвать её от себя и выпроводить. Но девушка настойчиво продолжала его целовать. И именно этот поцелуй вызывал массу отвращения. Аж блевать потянуло… Повторный скрип двери помог Итану оторвать от себя ненавистную Джорджию. Увидев, кто именно стоял в верном проёме, всё в Торкио сразу же оборвалась. Видеть эти полные боли глаза, подрагивающие губы… Он будто пнул своего любимого щенка. Итан знает его безумно долго. Он видит Дамиано насквозь. Учитель буквально видит как сердце ранимого юноши рассыпается на кусочки. В глазах столько боли и ненависти. Непонимания… Его Дамиано до безумия больно. — Дамиано… — Дамиано… — сказали два голоса одновременно. Давид прервал обоих взмахом руки. — Простите, синьор Торкио. Я в другой раз зайду. — подрагивающий голос с головой выдавал боль ученика, хотя внешне он никак не изменился. Опять же, если не считать глаза, в которых собирались слёзы, и губы, которые сомкнулись в тонкую линию. — Дамиано, это не то о… — начала Джорджия. — Больше не мешаю. — Давид вышел за дверь… Итан тут же бросился за ним, мысленно наплевав на ученицу, что до сих пор стояла у стены. Накинул куртку, упрямо шёл, коря себя за тот идиотский момент. Ну как он мог такое допустить?! А Дамиа… Торкио шёл домой к Давид, намереваясь объясниться. Мысли, шум дороги, разговоры людей слишаюися в один раздражаюший звук, который угнетает, поселяя панику в учителей. Тот безумно сильно злиться на себя. Ему показалось, что он видит родную макушку. — Дамиано! — крикнул он в толпу, но никто даже внимания не обратил. В подъезде он пересёкся с Розой, но ему нужно к Дамиано. Безумно сильно. И вот он видит, как мальчик влетает в комнату, но не успевает за ним. Давид запирается в комнате, а Торкио снаружи. Он слышит крик Дамиано, слышит его плачь, всхлипы. Сердце кровью обливается, в душу вонзаются тысячи острых кинжалов. Совесть мучает. — Как Итан мог так поступить со мной?.. Я ужасный человек. Ужасный. Не смог удержать девушку. Но почему? Почему?! За что?! За что мне эта боль?! Она выживет изнутри, отравляя душу… Нет, я знаю… Я просто плохой человек. Я не заслуживаю её. А Итан… Как он вообще обратил внимание на такое ничтожество, как я? Правильно отец говорил. Я просто неудачник… — от этих слов ещё больнее. Мальчик ненавидел самого себя, унижал. Итан, словно верный пёс, осел под дверью. Слёзы медленно начали стекает по его щекам. В трудом выудил телефон из кармана, набрал номер Давида. Он не брал трубку. Ни на первый звонок, ни на второй, ни на двадцатый… Отложив бесполезную вещь в сторону, Итан услышал, что юноша сорвал голос и теперь просто всхлипывает. Стал скрестись под дверью, скребя короткими ногтями дерево двери. Он проклинал всех и вся: себя, Джорджию, которая пристала к нему, отвратительный поцелуй, идиотский день, себя, дверь, телефон. Всех. Вдруг его голову посетила идея. Он начал рыться в своей сумке, пытаясь найти невидимку. Нужная вещь попалась ему в руку спустя пару минут поиска. Дамиано затих в своей комнате. Торкио кое-как открыл дверь, увидел спящего Дамиано. Его милое лицо залито слезами, на красивых рука царапины чуть ли не до крови от собственный ногтей. Дыхание сбитое, оно прерывается тихими всхлипами. Учитель поднял лёгкое тельце на руки, прижал к себе. Он хотел забрать всю боль. Чтобы юноше стало хоть на мгновение легче. Итан просто не может видеть Дамиано таким… Таким разбитым, грустным. Торкио не может видеть эти глаза, что полны болью. Не из-за того, что они некрасивые, нет, они просто прекрасны! Вся боль, злость, разочарование, грусть произошли по его вине. Итан винит себя за это, он ненавидит этот ебанный день. — Мальчик мой, ничего не было… Между мной и ней ничего нет… Прости, прости, прости меня! Умоляю! Дами, пожалуйста, прости. Если понадобится, то я буду молить тебя об этом. Умоляю, не делай с собой ничего!.. — Молил голос Итана, прерываясь на всхлипы. Торкио долго сидел у кровати Дамиано. Плакал, тихо просил прощения. Нет… Он не заслуживает прощение этого прекрасного мальчика. Он не смог сдержать пыл девушки. Он виноват… Эти мысли совершенно выбивали из колеи, оставляя после себя противное чувство пустоты. Синьор Торкио… Дамиано его так не называл. Даже при посторонних Давид обычно звал его по имени. В классе он обычно говорил «Извините пожалуйста!», будто имени не помнил. А тут… Однозначно обиделся. Миллиард процентов из ста. Такое холодное обращение… Его мальчик злится, он обижен, а больно обоим…

***

19 января — Синьор Торкио, можно выйти? — родной голос стал до безумия холоден. Итан поднял глаза на ученика. Измученное слезами лицо, круги под глазами, заметное похудение. Потухший взгляд, скованые движения. Сталь голоса заставляет боль тут же разлиться по венам. Они так и не поговорили. Дамиано избегает Торкио. — Да, конечно, иди. Как только дверь закрывается за спиной ученика, учитель вновь утыкается в бумажки, совершенно игнорируя шёпот девочек, которые уже обсуждают с кем трахался Итан и какой у него член. Джорджия подходит к его столу со своей тетрадкой. Сегодня на ней топ с глубоким вырезом, поэтому она не упускает возможности покрасоваться своими сиськами перед учителем. Тот совершенно не обращает внимания на прелести женского тела. Всё его внимание сосредоточено на ошибках в её тетради. Десять. Десять ошибок.

***

Дамиано пошёл в туалет. У него нет никакого желания возвращаться в кабинет. Нет. Он не хочет видеть Джорджию. Он не хочет видит грустные глаза преподавателя. Только он понимает, что Итан плакал. От этого ещё больнее. В итоге получается замкнутый кргу. Дамиано не может простить измену Джо, ему больно, от того, что ему больно, больно Итану, от того, что больно Итану, больно Дамиано, он знает, что надо простить измену, но не может. Кргу замкнулся. До конца урока он не появляется в кабинете. Просит Лео собрать его вещи. Друг не знает, что случилось. Никто не знает. Кроме тех, кто был, в кабинете итальянского 10 января в 14:25…

***

Дамиано не вернулся на урок. Не отвечал на сообщения Итана, не поднимал звонки. Почти не общался, спрашивая только по делу. Когда он приходил в гости к семейству Давидов, то Дамиано запирался в комнате. Сейчас Итан понял, что окончательно потерял доверие Дамиано, которое выстраивалось долгим и упорным трудом все восемнадцать лет. И это всё разрушилось в один миг... О нет...