* * *
В университете было шумно, учебный день в самом разгаре сессии перед летними каникулами, ведь всем не терпелось отправиться домой или поехать в путешествие с друзьями и возлюбленными. Никто не спешил на обед, было не до этого, учёба и сдача долгов по предметам важнее. Минджи находилась в просторной аудитории, в расписании стояла мировая история, где ей уже поставили автомат за красивое личико. Это был не основной предмет, а дополнительный, отметку получить было не очень сложно, лишь помахать пару раз длинными ресницами и помочь донести учебники из библиотеки. — Минджи, меня не было на прошлой паре. Какая была тема? — высокий парень присел рядом с девушкой. Везде слышались перешёптывания, преподаватель ещё не появился, студенты занимались своими делами. — Что-то про Англию, — тихо сказала Минджи, всё ещё погружённая в мысли. Её не привлекал этот бессмысленный разговор. Сынмин непонимающе посмотрел на подругу, Минджи дёрнулась, когда до её плеча дотронулись. Она поняла, что чуть не закричала, выдав своё пограничное состояние. Студентка отдёрнула руку и погладила её, пытаясь хоть так избавиться от неприятного ощущения. — С тобой всё в порядке? Сынмин беспокоился. Он всегда был таким, хорошим другом, влюблённым в неё, как и все остальные. Но не парнем, предназначенным ей. — Да, просто не обращай на меня внимания, мне нужно подумать, — вымолвила, опустив голову. Ей стало стыдно, что она не могла больше сдерживать эмоции. — Это же из-за Хёнджина? Про него в последнее время ходят странные слухи, — Сынмин задумчиво провёл рукой по подбородку. — Ты сомневаешься в своём парне? — Не говори ерунды… Мы всё ещё вместе, эти слухи — ложь… — Да, то, что Хёнджин — гей, звучит как бред. Но парень, с которым Хван общается в последнее время, и вправду гей, поэтому и пошли эти слухи, — Сынмин нахмурился. — Может, тебе следует намекнуть ему, чтобы перестал заводить подозрительные знакомства? — Субин, этот подонок, всё из-за него… Минджи прервалась, ощущая, как горечь поднималась в её горле. Её глаза наполнились слезами, но она насильно подавила их. Она отвернулась от друга, не желая показывать слабость. — Даже если всё правда, Сынмин… Тогда что мне делать? — спросила с ужасом, осознавая, насколько это обременительно — догадываться об измене. Напряжение в воздухе стало ощутимым, тяжёлым, почти как заряд перед громом. Наполненная тревогой и наставленная адреналином Минджи решила спросить прямо. Она поставила стены, мощные и непробиваемые, и прилагала все усилия, чтобы удержать себя на плаву. В мире, где даже самые прекрасные цветы могли скрывать тёмные тайны, она была вынуждена маскироваться и защищать себя, как воин в шлеме и доспехах. Сынмин почувствовал, что она отдалялась, и неуверенность, как плотный туман, затмила его глаза. Он не хотел потерять свою подругу, был готов принять любую борьбу, но она стала недоступной, как загадочная, закрытая страна. — Минджи, пожалуйста, доверься мне, — вымолвил он, смотря на девушку с бесконечной заботой в глазах. — Я здесь и, как твой лучший друг, помогу узнать всю правду… Их разговор был прерван внезапно, когда преподаватель вошёл в аудиторию — нежданно и бесцеремонно, нарушив личную беседу в самое неудобное время. Минджи и Сынмин отвернулись друг от друга, возвращаясь к делам учебного дня, словно забывая, что было минуту назад. Но у них оставалось много недосказанного и неразрешённого, а значит, они вернутся к этому моменту снова.* * *
Высокий, как настоящая модель, парень, на которого падали лучи летнего солнца, направлялся домой из уютного кафе. В его руках были два стильных стеклянных стакана с латте, в которых виртуозно плавали кубики льда. Волосы парня блистали и переливались разными оттенками, словно цветной кристалл, когда лучи солнца играли с ними своеобразный танец. Его глаза были прищурены от яркого света, а вокруг него таилось несказанное очарование, загадочный мерцающий огонь, привлекавший всеобщее внимание попадающих в радиус его ауры. Особенно уязвимыми перед его чарами казались девушки-прохожие, которые одна за другой оборачивались, пытаясь уловить взгляд этого нереального красавца, а то и обменяться парой слов, но парень был невероятно притягательным и… полностью недоступным. Ибо в его жизни уже были отношения — и при этом не просто с одним человеком. Два — вот количество сердец, которые успело завоевать это музейное произведение искусства в образе парня. Он отворил дверь своего просторного гнёздышка, располагавшегося в самом центре города. Клочок роскоши от родителей, которые продуманно вручили его в честь поступления в университет. Сладостный, притягивающий запах поступившего из кухни тумана ударил молодого человека по носу, и он аж завертелся, словно на шпильках. Его совершенные черты лица украсила светящаяся улыбка, заполненная случайной радостью и глуповатым обаянием. Сколько бы ни казалось странным, но парень не являлся единственным обитателем этого дома. Это был его сосед, время от времени готовящий великолепные обеды… — Хёнджин, ты вернулся? — чёрная голова высунулась из соседней комнаты. Глаза прищурились из-за плохого зрения, а голос прозвучал эхом, просачиваясь через тонкий слой воздуха. И это было так странно, что могло случиться лишь по нелепой причуде судьбы, что эти двое вдруг оказались влюблёнными. — Субин, я купил твой любимый кофе, — замечательная ухмылка играла на лице Хёнджина. Он с придыханием наслаждался окружающей его атмосферой, которая явно принадлежала Субину. Хван медленным движением снял обувь и аккуратно поставил её посередине помещения. Он направился на светлую кухню, точно желая насладиться восхитительным видом Чхве в розовом фартуке. Субин был красавчиком в полном смысле этого слова: высокий, с лицом, как у щеночка, и широкими плечами, которые идеально подчёркивались нежно-розовой полосой фартука — подарка Хёнджина на общий праздник, тот самый день, когда прошло ровно сто дней их совместной жизни. — Поставь кофе на столик и иди мыть руки, — голос Субина был мягок и строг одновременно, как зимний мороз на солнечном свете. В нём звучали забота и приказ, который Хван с готовностью исполнил. И это случилось так быстро, слишком поспешно. Субин с Хёнджином учились в одном и том же университете, стали друзьями и позже — любовниками. Но его связь с Чхве зашла слишком далеко, за границы обычного друга, когда они стали жить вместе. Совершенно тайно, пряча свои чувства ото всех. Была большая проблема. У Хёнджина уже имелась девушка. Да, они могли бы расстаться, но парень не был готов потерять обоих, чтобы быть одиноким. Неуверенность в отношениях разъедала его душу, но он нашёл выход. Хван крупно соврал и продолжал обманывать долгое время. Потому что любил обоих и не готов потерять ни одного из них. Хёнджин оказался в сложном положении, зажатый между запутанными эмоциями, Субином и узами обязательств перед Минджи. Чхве был тем, на кого он мог положиться, тем, кто заставлял чувствовать себя совершенно беспомощным, словно Хван был маленьким мальчиком, потерявшимся в огромном мире. С одной стороны, это было странно и напряжённо, но, с другой стороны, эти чувства позволяли ему ощутить новый уровень близости и нежности, которых он не испытывал. Отношения с Минджи были другой историей. Она являлась девушкой, которую Хван должен был защищать, исключением, которое требовало от него проявления силы. Именно поэтому Хёнджин вынужден был притворяться сильным человеком, чем себя чувствовал. Он продолжал утверждать перед Субином, что Минджи — всего лишь подруга, отмахиваясь от множественных слухов, которые ходили по университету о том, что они пара. А Минджи, бедная Минджи, она была убеждена, что Субин — его лучший друг. Все эти ложь и обман, которые пронизывали повседневную жизнь, превратили Хёнджина в маленького шарлатана в собственных глазах. Хван считал себя подлецом, обиженным и усталым от необходимости непрерывно участвовать в этой игре. Младший пожинал плоды своей лжи, сеющей семена сомнений и страха не только в себе, но и в людях, которые его окружали. Но, может быть, наиболее серьёзным преступлением было то, что он позволил доверять себя тем, кто на самом деле заслуживал намного большего. Всё произошло в одночасье, по университету стали ходить слухи, что Субин — гей. — Виделся сегодня с Минджи? Наверное, она удивлена сплетнями, — промолвил Чхве, хитрый взгляд парня сводил Хвана с ума. — Что у нас сегодня на ужин? — Хёнджин быстро перескочил с темы. — Паста с томатами, — Субин опустил голову. — Минджи ничего не сказала? — Я с ней сегодня не виделся… — Позвони ей, хочу поговорить с ней, чтобы она не драматизировала. Я знаю, что она влюблена в тебя, — он косо посмотрел на совершенно спокойного Хёнджина, который и не думал проявлять страх быть пойманным. — Она твоя подруга, нужно поддержать её. Хёнджин приблизился к Субину, обняв того со спины, и прошептал: — Ты самый лучший… Жаль, что Хёнджин не увидел, как после этих слов улыбка Чхве померкла, а его взгляд стал серьёзным. В начале всего Субин был недоумевающим наблюдателем. Он с болезненной ясностью признал игру, которую проводил Хван с Минджи. В начале он думал, что он, Субин, был всего лишь заменой, жалкой тенью той истинной любовной истории, которая разворачивалась перед его глазами. Субин проницательно изучал каждый их взгляд, каждое движение, каждый шёпот, который ловко скрывался за маской невинности. Каждый раз, когда он видел Хвана, его охватывала череда эмоций: острое разочарование, переплетённое с горькой завистью, а руки стискивались в кулаки от бессилия и обиды. С ухмылкой, от которой в груди всё сжималось от негодования, он наблюдал за тем, как Хван бегал за Минджи, как будто она была стеной, укрывающей их от любопытных глаз. Его актёрская игра была отвратительной, несмотря на то, что Минджи с увлечённостью покупалась на его страстные объятия и поцелуи. А Чхве, это бедное, беспомощное звено в их скомканной любовной цепью, был вынужден тайком наблюдать за ними, его сердце трепетало в боязни быть обнаруженным. От мысли о том, что правда могла быть жестоко раскрыта, в сердце сверлило страхом и пронзительной тоской. В конце концов, он решил оставить всё как есть. Продолжать спать с Хёнджином и наблюдать. Ведь любовь так дурманила. Субин проклинал ту долю секунды, в которую открылся перед его близкими друзьями. Эта горькая печать несказанной вины и стыда, которые не переставали мучить его с тех пор, как узнал о своей ориентации, теперь тяготила душу. Болезненная грусть, словно горечь кислоты во рту, разъедала изнутри. Слухи о его ориентации распространялись, словно дикое пламя пожара, сжигая всё на своём пути — его надежды, радость и прежнюю жизнь. Они проникали в каждый уголок знакомого пространства, делали убийственные кружения по университету, проникая сквозь однокурсников и внося хаос и пылающую боль в уже затемнённое сердце. Минджи знала, это стало слишком явным. Понимая, что мир внезапно перевернулся, Субин был вынужден сохранять холодный разум. Он не мог позволить худшим обстоятельствам оказаться перед его лицом. Чхве завернул свою боль и страх в вуаль улыбки и с уверенностью отправил сообщение Минджи, такой отчаянно доверчивой, но при этом такой нежной. «У меня есть свободное место в шкафу, приходи, не стесняйся…»* * *
Минджи, вздыхая от взволнованности, два раза повернула ключ, чтобы открыть замок в квартиру её парня после того, как получила любопытное сообщение от ненавистной персоны. Дверь открылась, и она тихо проскользнула внутрь — сердце бешено стучало в груди. Шаги глушили свой шум, лишь небольшой шорох одежды выявлял её присутствие. Не снимая обувь, она, словно кошка, направилась в спальню, глаза привычно описывали контуры комнаты в полумраке. Девушка бывала здесь однажды, как желанный гость, но теперь союз с врагом превратил её в нарушительницу тишины, боящуюся быть пойманной. В спальне, как и в обычное время, стоял шкаф, в котором ей нужно укрыться и просидеть несколько долгих часов в ожидании. Её кулаки сжались, глаза наполнились отголосками бесконечности. Она была настоящей, а не любовницей, и находилась здесь, чтобы заявить это всему миру. Раскрыть правду, убедиться самой. Но тревога не отступала, она поступала с каждой секундой, превращая времяпровождение в мучение. Минджи, жадно прислушивавшаяся к внешнему миру из своего укрытия, с волнением и радостью выслушала возвращение жильцов. Её дыхание смешивалось с чувством обречённости. В шкафу, в котором она пряталась, было достаточно щелей, чтобы, открывшись, они позволили ей стать очевидцем преследующей измены, увидеть коварство собственными глазами. Хёнджин — человек, выдававший себя за верного, вошёл в спальню. Его движения были решительными. С эффектным хлопком расстегнул ремень, устраняя досадное препятствие. Он снял его и рассеянно бросил в угол комнаты, оставляя повисеть на крюке. Его рубашка была, как всегда, небрежно расстёгнута, а на шее сверкал кулон — подарок Минджи. Беззаботный голос Хёнджина раздался в комнате: — Субин, тебе так идёт эта чёрная рубашка, — слова были проникновенными, слегка изменяющимися в тональности. Минджи заметила улыбку на лице Хвана. В порыве отчаяния она кусала изнутри щёку, чтобы заглушить поступающую в сердце боль. За ним вошёл Субин. Он был в той же чёрной рубашке, его волосы были идеально уложены назад, он казался безупречным, столько элегантности и шарма выдавал его стиль. Минджи невольно разглядывала гея, нервничая, она ничем не уступала ему. Хёнджин стал немного смущённым, неожиданно сползшие штаны упали на пол, не дав ему отвлечься. Теперь он был только в нижнем белье и белой рубашке. Парень на миг присел на кровать, демонстрируя длинные ноги, его фигура говорила о твёрдой уверенности в себе. Сквозь затуманенный желанием взгляд Субин щедро облил вниманием стройные бёдра Хёнджина. Видна его интенсивная реакция: кулаки слегка сжимались, а губы приоткрыты. Ладони дрожали от нахлынувшего возбуждения. Его желание настолько велико, что он не мог стерпеть, и вмиг оказался сверху Хвана и посмотрел, как тот словно издевался над его выдержкой. Но Субина кое-что смущало, щёки невольно розовели. — Повернись, — звучал его сдавленный приказ. Хёнджин, уже подчинённый его сильной воле, послушно повернул тело. Чхве затянул манжеты на руках младшего ещё больше, переворачивая младшего на живот, и надавил на него сверху. Затем бросил взгляд в сторону одинокого шкафа, почему-то кивая. Минджи в это время дрожала от страха быть пойманной, но, видя уверенность Субина, она взяла всё в свои руки и включила камеру на телефоне. Но картинка на видео без конца дрожала, а слёзы лились, не переставая. — Хочешь поиграть сегодня? — глумился Хёнджин, не подозревающий, что творилось за его спиной. На кровати Чхве нашёл галстук, который он затянул на шее любовника. Потянул тело к себе, сильно стискивая ткань в кулаке, стараясь выдавить из него больше стонов, которые настолько смущали собственные чувства. Будет сложно провернуть весь план, но он насладится этим по возможности. Его твёрдые ладони щекотливо двигались по чувствительной внутренней стороне бедра Хёнджина, соблазнительно очерчивая линию подбородка и скулы младшего. Хван чувствовал, будто он где-то на грани, толкаемый обстоятельствами, которые всё ещё не раскрылись полностью, и он уже готов без стыда сдаться, наверное, облегчению. Оба, не в силах остановить сильное дыхание, жаждали неотложной удовлетворённости. Чхве тихо рычал, его заводила игра. Рывком сдирая рубашку с Хёнджина, пронзил его взглядом, так сильно, что некоторые пуговицы сами выпали и со звонким звуком рассыпались по кровати и полу, знаменуя начало поединка. Субин позволил рубашке сползти до локтей, чтобы оставить открытыми только его плечи, затем он обвязал им запястье жертвы, заставляя парня стонать от боли. В его раскалённом сознании пронеслись ясные образы того, что он хотел бы увидеть на хоум-видео. — Больно, — промолвил Хван. — Не нужно было играть со мной, Хёнджин, — его слова содержали более глубокий смысл, но Хван не поймёт так просто. — Ты сегодня будешь наказан. Он резким движением спустил боксеры Хёнджина и шлёпнул того по заднице. У связанного парня округлились глаза от неожиданности. Штаны Субин сбросил молниеносно, чёрная рубашка полетела по направлению к двери. Чхве любовался своим творением, ему нравились куклы. — Будь хорошим мальчиком ради меня, — шепнул и проник в Хвана без подготовки, удерживая за бёдра. Старший зафиксировал ёрзающую задницу, которая хотела вырваться, но Субин, зажимая рот Хёнджина, уверенно толкался, заполняя узкое пространство. Младший не отвечал, он даже не плакал. Ему хватило одного уверенного движения, чтобы проглотить язык и отдаться, наконец, ощущению эйфории. Толчки такой силы, что шлепки двух тел друг о друга перебивали стоны. Субин в этой узости раствориться готов, теряя связь с реальностью. Хван шумно втягивал носом воздух и со вздрагиванием реагировал на каждый последующий толчок. Субин резко сбросил темп, он входил медленно, плавно, словно зализывая раны. Контрасты играли как надо, Чхве чувствовал, как Хван излился прямо на простыню и хныкал от переполняющих эмоций. Последние рывки особенно болезненны, Хёнджин будто потерял связь с реальностью, когда его наполнила тёплая струя. Его тело перестало чувствовать боль, вместо него ощущал блаженство. Он заснул в процессе, Субин медленно завершил свою месть, стряхивая член до последней капли в Хёнджина. — Хороший мальчик, поспи, — но младший не слышал, даже не чувствовал, как ему развязывали руки и накрывали одеялом. — Он уснул, выходи, — прошептал Субин, пробираясь сквозь мрачную тишину и ожидая внезапного отклика, который так и не последовал. Это был голос, напряжённый и полный конфликтующих желаний. Он продвинулся дальше, поднявшись в полный рост, обнажённый. Чхве осторожно открыл дверцу шкафа в тёмном углу, внутри которого сидела Минджи. Её глаза, широко раскрытые от ужаса и изумления, были прикованы к светящемуся телефону. Субин, даже на мгновение не потерявший самообладания, перехватил устройство мягким, но твёрдым движением. В следующий момент его лицо озарилось улыбкой, которую трудно было назвать любезной, скорее она была сдержанной, почти саркастической. Минджи упустила момент и заткнула себе рот ладонью, чтобы не разбудить Хвана своими возгласами. — Тебе пора… — прозвучало как приказ, его лицо стало ещё более упрямым. Но вступая в сговор с Минджи, он подкрепил разговор ещё большей жестокостью. — Ты не хочешь ничего сказать? В Минджи проснулась решимость и даже нечто большее, чем простое желание контролировать. Обнаженный вид Субина ввёл её в замешательство, взгляд бегал, пытаясь избежать прямого контакта с Чхве. — Можешь и дальше с ним встречаться, я не против… — Я не собираюсь расставаться с ним, — твёрдо промолвила она сквозь стиснутые зубы. Злость пожирала её изнутри, но осознание того, что произошло в этой комнате, заставляло переосмыслить некоторые вещи. — А я не собираюсь переставать его трахать, — он посмотрел в сторону Хвана. — С видео можешь делать всё, что угодно, хоть шантажировать им Хёнджина, но в мои отношения с ним не лезь. Его голос стал твёрдым и отрешённым, взгляд был тяжёлым. Такое утверждение наполнило комнату ещё большим напряжением. Словно намекая на грядущую бурю. Субин погладил её по щеке, вызывая дрожь в теле девушки. Это было похоже на издевательство, на игру, поддерживающую иллюзию равенства, но только усиливающую неприязнь и конфликтные эмоции. Намекая на продолжение, он почти безмятежно следовал сокровенным желаниям, игнорируя опасения Минджи и возражение. — Можешь остаться, я как раз созрел для второго раунда…