Проигравший

      Солнце слепит по-зимнему беспощадно. Тепла оно не дарит совсем, а вот светом, кажется, стремится выжечь глаза, мешая продвигаться вперёд. По щекам то и дело скатываются слёзы, от холода трясутся руки — не спасает даже золотое ядро — а ноги уже болезненно ноют. Ощущения крайне непривычные для прославленного мечника, но в этом месте духовные силы что-то почти полностью блокирует. Даже на мече полететь не выходит.       Вокруг простирается снежная пустыня. До самого горизонта нет ни единого дерева или пещеры, негде укрыться от пронизывающего ветра. Земли эти, по слухам, всегда были пустынны, но так плохо не было уже много лет. Как минимум, не должно быть заснеженных просторов. В нынешних обстоятельствах это уже мало походит на испытание своих сил. И, возможно, есть смысл отступиться — ведь никто Муана сюда лезть не просил (напротив, все советовали не соваться), защита никому не требовалась, и его присутствие здесь — лишь прихоть, продиктованная жаждой славы.       Но сдаться — значит, признать свою слабость. На это Муан не согласен — гордость его такого никогда не позволит.       Продвигаться дальше всё труднее. Силы покидают слишком быстро, словно не прославленный мечник сейчас пересекает проклятые земли, а простой человек. По щекам всё продолжают струиться слёзы из-за слепящего солнца и резкого ветра, режущего глаза, но слезинки эти срываются с подбородка, обращаясь льдинками. От холода уже немеют конечности. Но остановиться сейчас — верная смерть. Приходится продираться через снега, игнорируя боль и усталость.       Заметив краем глаза что-то, выбивающееся из общей картины, Муан замирает на мгновение. Вдали темнеет провал… пещеры? Он достиг своей цели, или это лишь мираж?       В любом случае, это уже что-то. Даже если глаза обманулись иллюзией — всё равно это хоть какое-то разнообразие. Внутри даже словно силы пробуждаются, и у Муана выходит сорваться на бег.       Зев пещеры приближается. Медленно, но верно, он становится всё больше, и картина эта обещает скорую передышку. Если совсем всё хорошо сложится, можно будет разжечь костёр и отогреться. Благо, с собой есть талисманы.       В пещеру прославленный мечник почти вваливается и тут же жмурится. После ослепительно-яркого солнца полумрак лишает зрения напрочь. Температура не многим выше той, что снаружи, но высокие своды пещеры хотя бы укрывают от ветра, а духовные силы уже не кажутся столь далёкими.       Пройдя вглубь широкого туннеля, Муан скоро оказывается в относительно тёплом, укрытом от входа, уголке. Пол в этом месте удивительно плоский, из него почти не торчит сталагмитов, как и сверху нависает всего парочка небольших сталактитов. Место просто идеальное для костра и передышки. Даже подозрительно. Особенно учитывая всё, что прославленный мечник узнал о месте, в которое направлялся.       Стараясь сохранять бдительность, Муан присаживается на холодную землю. Хвороста в пещере — хотя это, скорее, система пещер — он ожидаемо не нашёл, так что приходится прилепить согревающий талисман прямо себе на грудь. Не бог весть что — настоящий костёр бы и согрел вернее, и прихваченные с собой и промёрзшие булочки можно было бы разогреть. Но приходится обходиться тем, что есть.       Время тянется слишком долго. Выходить обратно на улицу смысла нет: даже в этом укромном уголке слышно, как завывает так и не успокоившийся ветер. Муан знает, что иногда тот стихает, но подгадать момент совершенно невозможно. Так что остаётся только ждать.       Впрочем, и смысла в том, чтобы уходить, пока нет. Недра пещеры таят в себе то, ради чего Муан вообще сюда пришёл. Надо только поискать.       Когда холод окончательно отступает, а тело вновь становится лёгким и послушным, прославленный мечник вновь поднимается на ноги и тщательно отряхивает одежду. Белая меховая накидка даже почти не запачкалась, пока он отдыхал.       Вернувшись в главный туннель, Муан решительно идёт вперёд, намереваясь исследовать каждый закуток и поворот пещеры. Было бы обидно проделать такой путь ради истории-пустышки.       Проходит не меньше пары часов, за которые прославленный мечник успел обшарить пещеру целиком, когда он всё-таки выходит почти по случайности в тёмный проход незамеченного ранее туннеля. Тот ведёт к узкой расщелине, из которой Муан попадает в ещё одну пещеру. Здесь атмосфера совсем иная. Почему-то светлее, но и гораздо холоднее, почти как снаружи. У дальней стенки возвышается скопление сталагмитов, по ним струится вода, стекающая в небольшое подводное озеро. А на берегу его лежит… меч. Он убран в ножны, но даже так его духовная сила ощущается от самого прохода.       Костей, что удивительно, рядом нет. Но тогда непонятно, кто же мог оставить столь хорошее оружие здесь, не подумав его забрать. Рассудив, что дело может быть в воде, Муан решает, что просто не будет приближаться к озеру. Но вот на меч он хочет посмотреть поближе: вдруг выйдет узнать, кто его хозяин? И выяснить, что с ним стало.       Старясь держаться как можно дальше от берега, прославленный мечник опускается на одно колено, прежде чем упереться одной рукой в землю, а другой — потянуться к рукояти. Та ощущается почти тёплой в замёрзших пальцах, а духовная сила, заключённая в мече, легко поддаётся. Не заметив, что ножны зацепились нефритовой подвеской, висящей сбоку, за выступ на полу, Муан тянет меч за рукоять на себя.       И меч поддаётся.       Едва не рухнув от неожиданности, прославленный мечник с удивлением и восхищением рассматривает лезвие. Оно испещрено искусным узором и почти светится от пропитавшей оружие духовной силы, от которой дыхание перехватывает. Столь прекрасного меча Муану в жизни видеть не приходилось. О таком подарке он не мог и мечтать.       Вот только вдоволь насладиться зрелищем ему не удаётся. Меч ярко вспыхивает, а спустя мгновение оказывается, что вместо рукояти меча Муан сжимает тонкое и ледяное запястье.       Перед ним стоит, чуть щурясь и зевая… существо. Человеком его назвать язык не поворачивается — какой человек бы появился из вспышки света? Да и внешне он на обывателя походит мало. Красив и бледен нечеловечески, глаза золотом мерцают, и волосы длинные, распущенные до колен самых струятся. А ещё он почти обнажён: только широкие штаны скрывают срам, а вот торс, рассечённый чёрными линиями, словно печатями, бесстыдно оголён. Босые ноги ступают по земле так спокойно, словно холодный камень не приносит никаких неудобств этому существу. Но эту странность можно объяснить тем, что их окутывает едва видный то ли дым, то ли пар. Что тоже подтверждает нечеловеческую сущность этого странного мужчины.       Муан мгновенно вынимает меч, понимая, что нашёл-таки того, кого искал.       Незнакомец смотрит на него с интересом, и лезвие, ткнувшееся в его грудь, его словно бы нисколько не смущает.       — Хм? — он чуть поворачивается, уходя всё-таки с линии удара, и опускает взгляд, вперившись им в оставшиеся на земле ножны. — Как любопытно. Ты увидел меч?       Разговаривать с духами очень опасно. Муан знает это с малых лет и не раз видел подтверждения этому утверждению. И отвечать этой твари он точно не собирается. Он вновь замахивается, вливая в свой меч духовную силу. Но его воинственность незнакомца ничуть не смущает. Он сам шагает ближе — походка у него странная, будто он не шагает по земле, а плывёт — и оказывается слишком близко. Слишком быстро. Муан ведь успел только моргнуть — а дух уже оказался в полушаге от него и опустил руку ему на грудь, прямо напротив золотого ядра. Как это возможно? Ни один дух не обладает такой скоростью!       Тело вновь сковывает ледяным холодом, и мечник не успевает толком защититься. Так и замирает в настолько уязвимой позе, насколько это вообще возможно. Стоит духу приложить немного силы, и он разрушит ядро незваного гостя, который оказался слишком самоуверенным.       — Заклинатель… — поведя носом, догадывается незнакомец. Волосы его вдруг исходят странной рябью, как живые. Среди прядей проскальзывают юркие дымчатые ниточки, и он — удивительное дело! — отступает, опуская руку. — Вот оно что. Поэтому и меч. Приветствую, путник. Ты проделал долгий путь, чтобы убить меня?       Глаза его насмешливо мерцают. Всё ещё скованный холодом Муан не может и дёрнуться — теперь он замечает, что вокруг его тела обвились тонкие ниточки тьмы, вроде тех, что мелькали в чёрных прядях незнакомца. Видимо, так он его и обездвижил.       Отвечать мечник всё ещё отказывается. Духа это не слишком смущает. Он вновь приближается — в этот раз не так быстро, а позволяет увидеть своё движение — и замирает перед Муаном. А потом дует ему прямо в лицо, выпуская изо рта клубы странного дыма. Мечник от неожиданности даже не успевает дыхание задержать, и невольно немного дыма вдыхает.       Губы начинают двигаться словно бы против воли:       — Да… я пришёл сразиться с духом, который здесь обитает.       Незнакомец заливается радостным смехом и отступает. Двигается он так легко, будто летает. Алая ткань штанов красиво колышется, и взгляд Муана невольно впивается в чужую фигуру. Подвижный и гибкий, этот дух действительно привлекателен. Это прекрасное подтверждение слухам, что это существо завлекает в свои владения мужчин и женщин, обещая им неземные удовольствия. Может быть, он им их и давал, вот только ушедшие к нему люди так никогда и не вернулись.       — Что же я такого сделал, чтобы разгневать достопочтенного заклинателя? — щурится дух и качает головой. Волосы его дёргаются в такт движению, колышутся завораживающе. И вновь среди прядей Муану видятся ниточки живой тьмы. Он следит внимательно за незнакомцем, ожидая от него нового фокуса.       — Мне — ничего, — признаёт мечник вновь против воли. — Но я слышал о тебе много всякого. Хорошего в тех словах было мало.       — И что же людская молва несёт? — дух подаётся вперёд, заинтригованный.       — Что ты похищаешь людей и поглощаешь их энергию. Забираешь всякого, кто сунется на твою территорию, и поедаешь их плоть.       — Фу! — кривится дух и едва не отшатывается. — Человечина! Какая дрянь, тьфу! Вот и помогай этим неблагодарным, только сказок насочиняют! Да чтоб я ещё хотя бы одно желание выполнил!       Возмущение его кажется Муану… вполне искренним. Вот только эта тварь — дух, а духи лживы и опасны. Уже по своему желанию мечник говорит презрительно:       — Я не верю тебе. Исполняешь желания и человечину не ешь, говоришь? — он щурится, окидывая собеседника внимательным взглядом. — Вы, духи, хорошо врёте. Вот только где все люди, которые к тебе приходили? Ни один из них не вернулся домой. Ты обитаешь здесь, но я не нашёл в твоих владениях даже костей.       Этот комментарий незнакомца возмущает. Он скрещивает руки на груди и тычет в Муана пальцем обвиняюще.       — Это вы, заклинатели, лжецы! Бросаетесь биться, не подумав и ничего не разузнав, просто потому что считаете себя самыми умными и благородными! Мне ни к чему человечьи жизни, их плоть гадкая, а кости мне и подавно не нужны! И это ты явился в мой дом без приглашения с намерением меня убить, вот только вместо того, чтобы убить тебя первым, я говорю с тобой! Гадкий заклинатель, лживый человек! Убирайся прочь!       Он взмахивает рукой, к которой тут же устремляются ничтоки-тени, сковывающие тело Муана. Теперь ничто не останавливает мечника, но терять бдительность он не собирается.       Дух наблюдает за ним потемневшими глазами, готовый в любой момент отразить атаку. По-хорошему, стоит уйти сейчас, пока позволяют, но верить слову потусторонней твари — значит проявить небывалую наивность. Ничто не мешает ему ударить в спину.       Муан сжимает меч и бьёт, стремясь закончить всё быстро. К его удивлению, лезвие рассекает лишь чёрную дымку, а духа рядом не оказывается. Мгновение, и тело вновь опутывают нити-тени, в этот раз почти до боли, сжимают запястья так, что меч выпадает из руки, а дышать становится тяжело.       — Я дал тебе шанс уйти, — грохочет голос, чьего хозяина больше не видно. — Проявил гостеприимство, дав отогреться. Не навредил. А ты проявил невиданную грубость! Ч-человек, чужак!       Нити тянут в стороны, разведя руки и ноги в стороны, так, что и не защититься. Из облака тьмы собирается полуголая фигура, приковывающая слишком много внимания, и дух вновь приближается. В этот раз глаза его полностью черны, и никакого золотого огня в них не разглядеть. Ногти на руках тоже оказываются длиннее и острее, придавая виду незнакомца странной, какой-то притягательной дикости. Он вновь кладёт ладонь Муану на грудь, чуть давит пальцами, впиваясь ногтями в ткань верхних одежд. И в этот раз мечник отчётливо ощущает, что ошибся. Он мог бы действовать хитрее с самого начала, но тот странный дым, который дух выдохнул ему в лицо, словно заставляет действовать прямо, совсем не думая о последствиях.       — Я могу вырвать твоё с-сердце, — шипит дух, приблизившись к лицу Муана. — Но всё ещё не делаю этого, потому что ни человек, ни заклинатель мне не нужны. Я хочу свой покой! Исчезни!       Нити-тени, сковавшие тело Муана, становятся толще. И их становится всё больше — мечнику кажется, что это волосы его нового не-знакомца опутали его сетью. С каждым мгновением, с каждым ударом ещё бьющегося каким-то чудом сердца, чёрная дымка окутывает его всё плотнее, в конце концов, застив даже взгляд. Странная лёгкость охватывает тело, и на мгновение Муану кажется, что дух попросту избавил его от телесной оболочки, убил, хоть и безболезненно.       Но спустя ещё миг он открывает глаза, чувствуя своё тело вполне живым и целым. Вот только стоит он не посреди холодной пещеры, и даже не в снеженной пустыне, а на краю деревушки, с которой начиналось его путешествие. И впереди простирается не равнина, переходящая в пустыню, а стеной вставший густой лес.       Все вещи Муана, что удивительно, при нём. Будто и не было никакого путешествия в дальние земли, не было пещеры и странного полураздетого духа с золотящимися глазами. Только истаявшие силы указывают, что всё это случилось по-настоящему.       Вдоволь рассмотрев всё, что его окружает, Муан решительно разворачивается и идёт прочь. Он собирается восстановить силы, раздобыть парочку сберегающих духовную энергию артефактов, и вернуться снова. Он не намерен оставаться проигравшим.