***
Каблучки звонко стучали о каменный церковный пол, дядя Ричард шумно дышал, и это были все звуки, что занимали ее слух. Свой взор Рей заострила на свадебном наряде мистера Соло: светлые брюки и темно-синий фрак с золотыми пуговицами. Поднять взгляд выше, на лицо своего будущего мужа, она не решалась. У нее были сомнения относительно своей выдержки, а в слезы счастья никто бы здесь не поверил. Рей посмотрела на него лишь тогда, когда пастор побудил скрепить новоиспеченный брак поцелуем. Барон еле заметно улыбнулся и потянулся вниз, к ее лицу. Их губы целомудренно соприкоснулись, и она невольно отметила почти юношескую мягкость его губ. Рейлин храбрилась как могла, но стоило им оказаться в карете наедине, слезы сами брызнули из глаз. – Прошу прощения, – тихо сказала она напротив сидящему супругу. Бенджамин тактично промолчал, как подумала Рей, а может его просто раздражали ее слезы, и лучшим решением было пренебречь ими. Короткого взгляда хватило, чтобы заприметить заметно напряженный профиль. «Да, решил проигнорировать… Ну а что ты ожидала? Это вполне в духе барона.». Так или иначе, когда они добрались до мейфэрского дома Соло, где гостей ожидал праздничный обед, Рейлин смогла-таки обуздать свое трагичное настроение.***
Лица приглашенных на свадебное застолье сменялись один за другим, как и льстивые поздравления. Базин и еще несколько леди даже не думали скрывать своего желания плюнуть Рей в лицо. Искренние добрые слова она услышала лишь от членов семьи; подруг, которые светились счастьем, словно наслаждались своим замужеством; еще нескольких лиц и сэра Демерона, чье радостное настроение вызвало в Рей совершенно противоположные чувства. Еще стоя у алтаря, она по-детски надеялась, что По ворвется в церковь и горячо выскажет свое мнение против их брака. Однако события сложились менее романтично. Все прошло как в тумане. Рей старалась неустанно держать уголки губ приподнятыми, отвечать на вопросы вежливо и кратко, прятать дрожащие руки под столом. Она старалась выглядеть радостной и благодарной судьбе ровно до той минуты пока не осталась в спальне одна. Слуги, окружившие ее помощью и заботой ушли, оставив дрожащую девушку в длинной кружевной сорочке. Она не знала, чего ожидать. Что именно должно произойти на их брачном ложе? Тетушка Агнесс так и не провела с ней беседу о близости мужчины и женщины, как обещала ранее. Когда Рейлин подошла к ней с вопросами пару дней назад, та залилась румянцем, сказав, что ее добродетель – ответственность мужа. – Мистер Соло тебе подскажет, что делать. Только запомни: то, что будет происходить в супружеской кровати – твой долг, и ты не смеешь отказываться от него. Короткое наставление тетушки напугало больше, чем полное неведение. Скорее всего, ее ожидало крайне неприятное взаимодействие с бароном, способное побудить желание отказаться от него. Она вспомнила близость своего теперь мужа и мадам Маре, невольно подсмотренную в театре. Кажется, тогда они наслаждались этой связью. Или же с женами делают что-то иное? Дверь отворилась, и в спальню вошел Бенджамин. Он остановился на пороге. Его взгляд был интенсивным и тяжелым. Жар от ее щек перекинулся на уши, и Рейлин почувствовала острое желание оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Он молча закрыл дверь и прошел в глубь спальни. Повернувшись к ней спиной, также безмолвно снял фрак и расстегнул манжеты на рукавах белоснежной рубашки. Движения барона были резкими и напряженными. Рей суетливо пыталась представить, о чем он сейчас думал. Должно быть, для него предстоящее было настолько же нежеланным, насколько и для нее. – Ваша тетушка рассказала вам о том, что сегодня случится? – внезапно прозвучал вопрос. Голос выдавал явную нервозность. – Нет, – тихо ответила Рей. Кивнув, он обнажился по пояс и только тогда повернулся к ней лицом. Ни разу в жизни она не видела мужчину без рубашки, и вид был…впечатляющий. Толстая шея, широкая грудь и плечи – все было усыпано родинками. Однако заворожили ее не они. «Он огромный…». Конечно, это было очевидно и ранее, но отчего-то сейчас, без одежды, тело барона казалось еще крупнее. Он шумно дышал, и грудь заметно вздымалась. Рейлин не могла перестать смотреть и желала отвернуться одновременно. Впрочем, победило последнее, и она скромно потупила взгляд вниз. Сначала были только тихие шаги. Потом осторожные, еле ощутимые прикосновения горячих ладоней. Они прошлись по ее рукам и остановились на плечах. – Вы дрожите, – послышался ласковый шепот. – Не бойтесь. Я буду нежен. Горячие пальцы обхватили кружевные лямки ночной сорочки и потянули вниз. Девичья грудь обнажилась, и спешно закрыв ее руками, Рейлин в страхе попятилась назад. – Что вы делаете?! – трудно было понять, что преобладало в ее тоне больше: ужас или возмущение. – Всего лишь то, что делают мужья со своими женами. Она должна обнажиться перед ним? Полностью?! Грудь, живот и даже… промежность? Стыд окутал Рей с головы до пят, и без слез его было невозможно вынести. Вторя лихорадочным мыслям, первые капли покинули нижние веки. Барон не выдержал этого зрелища: сел на кровать и спрятал лицо в ладонях. Молчание сохранялось дольше минуты, затем он вымучено произнес: – Вам необязательно раздеваться. Ложитесь на кровать так. «…твой долг, и ты не смеешь отказываться от него.». Поправив лямки, она подчинилась. Бенджамин медлил, и Рей видела, насколько сильно он не желал участвовать в происходящем. Она хотела сказать: – Нам необязательно отдавать супружеский долг сейчас… Можно потом… Как-нибудь. Однако губы не хотели раскрываться, язык никак не хотел шевелиться, да и все ее тело застыло, словно превратилось в мраморную скульптуру. – Закройте глаза, – вдруг сказал барон, но поймав испуганный взгляд, смягчился в своих приказах: – Пожалуйста… Теперь доносились лишь звуки, по которым Рейлин догадалась, что он раздевается. Она пыталась успокоить себя, вспоминая всякую ерунду, пока не почувствовала, как совсем рядом просел матрац. Веки задрожали, но раскрылись окончательно с пугающим ощущением тяжелого веса на ее теле. Лицо барона было совсем близко. Всего каких-то несколько дюймов и вот его глаза, нос и губы. Вот плеяда родинок и его покрасневшие уши, что выглядывали из копны темных волн. Он рассматривал Рей какое-то время, будто спешно искал ответы на только ему известные вопросы. Мягкие, но настойчивые поцелуи обрушились на нее внезапно. Щеки, скулы, шея – ничего не осталось без мужского внимания. Все кроме губ. Она шумно дышала, боясь пошевелить хоть пальцем. В моменте ей вдруг вспомнилось, как точно также барон целовал Жюли Маре, и как та стонала от удовольствия. Прикосновения были приятными, но удовольствие… Нет, сейчас Рей определенно его не испытывала. Не прерываясь, он развел ее ноги и скользнул по ним руками, поднимая подол сорочки все дальше и дальше, к самому сокровенному… Она хотела оттолкнуть его, но слова тетушки набатом стучали в голове: «…твой долг, и ты не смеешь отказываться от него.». Все, что ей осталось – думать о благополучии своей семьи. Они сыты и довольны… В Лондоне, а не где-нибудь в глухой английской деревушке. Пожалуй, ради этого стоило немного потерпеть. Наконец барон прервал свою ласку и завозился между ее ног. Навязчивый интерес побудил Рейлин подсмотреть. – Ах! – со страхом выдохнула она, увидев между его бедер продолговатый орган, с конца которого стекала маленькая прозрачная капля. – Все хорошо, все хорошо, – стал успокаивать барон, навалившись сверху еще сильнее. – Не бойся. Все хорошо. «Что это?! Для чего это?!» – метались немые вопросы, лишая всякой возможности отвлечься. – «Это дотронется до меня там?!». Ответом ей послужило горячее, но нежное прикосновение. Рейлин замерла, пытаясь уловить ощущения. Он водил своим органом по ее нижним губам, почти также, как она своими пальцами после рокового театрального вечера. Ощущения были даже приятными, и если в такой близости и состоял супружеский долг, Рей была готова его «терпеть» хоть каждую ночь. Она расслабилась и закрыла глаза, представляя что-то приятное: улыбку сэра Демерона, их танец на балу в начале сезона. Однако сладостной фантазии не суждено было длиться долго. Все испарилось одновременно с пугающим предупреждением: – Сейчас будет больно, но только сегодня. Обещаю, в другие разы вам понравится. Барон не солгал. Рейлин не понимала, что он сделал, но боль была чудовищной. Она жгла, резала и пульсировала где-то внутри… Где-то внизу. Он продвигался дюйм за дюймом, принося все больше и больше муки. Рыдая от боли под мужем, Рей не понимала, как он мог уместиться внутри нее. Как это могло попасть в ее тело?!. Давным-давно Маз как-то скудно объяснила ей строение половых женских органов, мельком сказав об отверстии между ног, но уточнять, для чего оно предназначено, не стала. Рей тогда тайком зрительно исследовала свое женское естество, но никакого отверстия не нашла. «…твой долг, и ты не смеешь отказываться от него.». Барон стонал и извинялся, снова стонал, просил потерпеть и обещал, что скоро боль пройдет. Затем он, наконец, замер и поцеловал ее губы. Сначала нежно, едва касаясь, но его аппетит рос вместе с порочностью его прикосновений. Рейлин уняла слезы. Все, что с ней происходило – ошеломляло. Барон целовал остервенело, жадно. Его юркий язык проник в ее рот и совершал невообразимые движения. Она замерла, страшась шелохнуться. Боль, действительно, притупилась, но большой передышки муж ей не дал. Он снова задвигался, а Рей снова заскулила от рези между ног. Это длилось, кажется, вечно. Ее щеки опаляло горячее дыхание, в ушах резонировали протяжные хриплые стоны, и Рейлин уже сомневалась в том, что барон не наслаждался своими беспорядочными рывками. Она следила за родинками на его шее, груди и плечах. Они прыгали перед глазами в такт его толчков, словно маленькие мушки. Ближе к концу, боль почти прошла, оставляя неизведанное чувство наполненности. Барон дернулся, вбиваясь особенно сильно, и с ее именем на губах кончил.