Секспросвет для представителей семейства кошачьих

В ту ночь Чу Ваньнин серьезно пожалел о том, что съел за ужином тарелку тофу, пять соленых огурцов, лотосовое пирожное и выпил три пиалы вина, а почему, не дожидаясь, когда его белоснежный авторитет будет бесстыдно подмочен, летел меж спящих окон духовной школы Жуфэн навстречу одному единственному скромному деревянному строению по всем правилам цингуна. Долетел. Обратный путь наставника, более спокойный, был ознаменован тихим стрекотание цикад, глубинными мыслями о хрупкости человеческого покоя и созерцанием озаренного луной дворца. Но вот в одном из окон тускло мелькнул свет свечи, заставив взор очей феникса метнуться в рефлекторном порыве. Окно принадлежало спальне Наньгун Сы. В голове Юйхэна ночного неба, разгоняя остатки сна, заметались мысли: ночь, комната ученика, свет... Что ребенок может делать в кромешной тьме при свете одной единственной свечи? А если ничего, кто и что может делать в комнате его и... С ним? По лестнице простучали тихие шаги, и вот дверь была рывком открыта, а сжавшийся в комок с книгой в руках наследник достославного рода Наньгун издал тихий писк. В глазах его мелькнул ужас пойманного за поеданием свечи щенка, а несчастная книжонка оказалась в руках строгого наставника. Впрочем... На лице его не отобразилось ничего, кроме... Удивления?.. - Учитель, это не то, о чем Вы подумали, я могу все объяснить!.. - первым подал голос Наньгун Сы, уже сожалевший о том, что не верил другим юным адептам клана в их россказнях о том, что Чу Ваньнин бдит за порядком днём и ночью, и что Тяньвэнь его также не дремлет. Тогда он, помнится, ещё старался воззвать к совести мальчишек, утверждая, что учитель его, конечно, строг, но не сова и не нечисть чтобы разгуливать по ночам по территории школы с плетью наперевес. И где сейчас защитник? Сидит в ожидании приговора, а в руках его учителя, божества и кошмара неопровержимая улика - томик отборной порнушки, купленный через левые руки на вырученные от продажи отцовского подарка - учебника по этике - деньги. - Да уж потрудись, сделай милость. Что это за стиль боя, разрешающий бить женщин... О небо, чем он её бьёт... Никогда не думал что это можно использовать... Так. А это?.. Нет, кажется, он не пытается её убить, но... Что тогда? Наньгун Сы, я требую объяснения этого... Инцидента. Повисло неловкое молчание, и глаза мальчика, ранее являвшегося типичным представителем монголоидной расы, медленно, но верно достигали формы идеального круга. Учитель... Не знает?.. Или притворяется?.. Но зачем?.. На лице же Ваньнина постепенно расцвел румянец смущения, но смущало его во всем только то, что ученик его в чем-то оказался более осведомлен, нежели он сам. - Они... Детей делают... - Не ври, детей вырезают из персикового дерева. И вновь воздух застыл, а комната заполнилась одним лишь пением цикад. Глаза А-Сы постепенно выкатывались из орбит, а наставник его, казалось, искренне не понимал причины такого удивления, в конце концов, именно так ему ответил его собственный учитель, после приказав следить за дорогой и не задавать глупых вопросов. Тогда, кажется, Ваньнин ещё немного обиделся, и в монастыре, дабы загладить возникшее недоумение, старик показал ему стружки. Дерево было холодным и твердым, в отличие от ребенка, но задавать вопросы мальчик не решился, сочтя, что учитель, в конце концов, умнее, а значит, ему виднее. И вот вопрос встал вновь, и встал он прямо перед собственным уже учеником Ваньнина, что только добавляло неловкости. - Э... Учитель, а Вы никогда не слышали о... Сексе?.. - О чем?.. Я... Я слышал о секстанте, но его, кажется, они не используют... Да и зачем он тут... - Кхм, учитель... - на лице Наньгун Сы расцвел багровый отпечаток заката - кажется, нам нужно будет о многом поговорить.

***

Вылетел Чу Ваньнин в ту ночь из покоев учеников красным и дав обещание "ничего не рассказывать отцу", и на следующую же неделю крупнейшая типография города получила анонимный заказ на сорок томов жёлтой литературы, тридцать из которых описывали страсть мужеложцев. В конце концов... Учение - свет, а будущий старейшина Бэйдоу своим сиянием не может уступать собственному ученику.