время первых.

на дворе стоит теплое начало июня. лагерь только открывает свою первую смену в этом году. сколько же воспоминаний в своих стенах хранит это место… и хорошие воспоминания есть, и, конечно же, плохие, куда же без них. кажется, только вчера здесь бегал дурным подростком со своими друзьями и ни о чем не думал, а сейчас уже стоишь в форме вожатого и готовишься принимать автобусы с детьми, у которых впереди много веселья и беззаботного отдыха, что обязательно отпечатается в памяти на довольно долгое время. Романов, чей дедушка является владельцем лагеря, стоит у въездных ворот «Орленка», скрестив руки на груди, а прямо перед ним находится его хороший друг Константин. вокруг только лес, свежий воздух и тишина, нарушаемая шумом ветра, что колышет листья деревьев. — как ты себя чувствуешь? — начинает незамысловатый диалог Уралов, собираясь перевести его в определеную тему. — замечательно, а почему ты интересуешься? — Александр чуть сводит брови и направляет взгляд на лучшего друга. — да так… а морально? — мужчина слегка наклоняет голову вбок, переходя ближе к теме, — мне показалось, что тебе по-прежнему не очень хорошо после расставания. — Кость, прошло уже достаточно времени, — шумно выдыхает Саша и потирает переносицу. — я тебя слишком хорошо знаю, — возражает Константин и упирает руки в бока, — за эти полгода ты прекратил только рыдать последний месяц, и то я не сказал бы, что уверен в этом. — а ты весь месяц не заводил разговоров на эту тему. с чего же это вдруг начал снова? — петербуржец потирает себя по предплечьям, стоя в прохладной тени деревьев. — лучше признайся сейчас, скажи все как есть на самом деле, легче станет, — Уралов облокачивается плечом о широкий ствол высокого дуба. — прошло полгода. я уже забыл о нем, мне абсолютно все равно на него, на его жизнь и прочее-прочее-прочее. на нем свет клином не сошелся, я его больше не лю… — не успевает договорить Александр, как за спиной слышится останавливающийся автомобиль, шаги, а затем до боли знакомый голос. — всем привет, — произносит Михаил и останавливается в паре метров прямо за спиной Романова с довольной улыбкой, окидывает его быстро взглядом и переводит взгляд на уральца. Саша оборачивается лишь на несколько секунд, чтобы убедиться, что это не у него с головой проблемы и ему не послышалось, что за ним стоит реально Московский, а после хмурит брови и поворачивается к другу, наклоняясь к его уху. — ты знал и не сказал мне? — еле слышно шепчет недовольным голосом парень и после резко разворачивается и уходит за забор, на территорию лагеря. — и тебе привет, — провожая друга взглядом здоровается Костя с бывшим партнером только что ушедшего парня, мысленно говоря себе «все с ним понятно». — а чего он убежал то? еще и злой такой, будто бы его не трахали, — усмехается Миша, отпуская такую шутку, чтобы как-то разрядить обстановку. Уралов первые несколько секунд стоит молча, сложив руки на своей груди. — а ты угадай, — все же прерывает свое молчание он и тихо выдыхает, потирая лоб ладонью. — да ну нет, — опешит москвич, приглаживая волосы на своей голове, — да ты гонишь. быть такого не может. — как видишь, может. ходит постоянно нервный и злой, а на попытки познакомиться с ним огрызается, — Константин снова смотрит в ту сторону, куда ушел Романов, пожимая плечами. — довольно странно, — хмыкает Московский, поворачивая голову в ту же сторону, что и Уралов, — хотя… учитывая его характер, он и не такое вытворить может. — ты уже смотрел списки? — переводит тему мужчина, не желая больше говорить о том, что творится с его другом, дабы без его ведома случайно не сболтнуть лишнего. — да, мне Василиса присылала их, я уже посмотрел. а что? дети какие-то другие появились? — Миша снова смотрит на знакомого. — я бы не сказал, что дети появились новые, но есть кое-что другое, — Костя протягивает ему сложенные пополам листы, на которых уже распределены дети по отрядам и вожатым. — ага… из наших тут… — Московский берет листы и быстро пробегается по ним взглядом, — Саша, ты, Камалия, я, Вэйно и… вроде бы все, по крайней мере, остальные имена я не узнаю. а, нет, Уводова тоже тут. и чего только ей надо здесь? ладно, не суть, — он протягивает листы обратно. — ты уверен, что заметил все, что было нужно? — Уралов даже не тянет руку за бумагами, намекая получше почитать информацию в них, после чего Миша снова начинает смотреть на текст, в этот раз читая его внимательнее. — понял. я даже удивлен, что это так вышло. Василиса распределяла? — сразу же задает вопрос москвич, изгибая бровь в неком удивлении и непонимании. — в том то и дело, что нет. если бы их составляла она, то это бы вряд ли произошло. а это ей прислали сегодня перед твоим приездом из центра, она тут даже ничего изменить не сможет. ей не понравился этот список, но это так, к слову, — мужчина забирает листы и снова складывает их пополам. — а Саша то об этом знает? — Московский на секунду поворачивает голову в сторону приемной беседки, после возвращая взгляд к знакомому. — нет. я хотел ему показать, но тут ты приехал, а после, ты сам видел, он ушел. мне Василиса говорила, что ты должен был приехать не один. где коллегу потерял? — снова переводит тему Костя. — приедет позднее. я не стал ждать, и так полтора часа под окнами ждал, пока соберется, — Миша тихо смеется и улыбается, — представляешь, главное говорил же: чтоб к семи утра все было готово, тогда вместе поедем. приезжаю к семи, ничего еще не собрано. стою, жду, в итоге решили ехать раздельно. а вы как добрались? — мы с Сашей приехали на машине еще вчера утром, начали с Василисой и несколькими другими вожатыми подготавливать лагерь окончательно к открытию. матрасы постелили, корпусы помыли, постельное положили и все дела. было весело. столовая тоже уже работает, — Костя глядит на наручные часы и отступает от дерева, разминая спину, — сейчас дети приедут. немного погодя приезжают автобусы с детьми разного возраста и все они хлынули на свежий воздух. тишина сменилась топотом ног, детским смехом, разговорами и визгами. из автобуса выходит еще несколько вожатых, следивших в дороге за тем, чтобы никому не стало плохо и чтоб поездка до лагеря была безопасной для всех. среди них оказалась и Камалия. она Московского замечает сразу и подходит поприветствовать старого друга. диалог у них случается совсем короткий. — привет, малой, — усмехается Зилант, пожимая теплую руку. — и тебе здарова, старая, — смеется Михаил, а после наклоняется чуть ближе к уху и шепчет, — нужно поговорить. это важно. — давай потом? сейчас никак, детей надо оформлять. подходи в обед к столовой, там поговорим, — девушка кивает ему и направляется в сторону приемной беседки, жестом показывая остаться тут и следить за другими детьми, а сама подсаживается к Романову и широко улыбается, — ну что, готов к смене? — издеваешься? — Саша поворачивается к ней и еле заметно кивает в сторону автобуса, намекая на стоящего там москвича, — тут попробуй быть готовым. — да ладно тебе, ты ж по нему все еще убиваешься. уж я то знаю, — Ками шутливо пихает парня в бок и смеется. — ага, — подходит к ним Уралов, привлекая внимание, — а он уже с кем-то другим крутится. — так, Кость, — Зилант вскакивает с места и подходит к уральцу, осторожно беря за локоть, — пойдем-ка отойдем в сторону… — ну что еще? Саша то может врать в том числе и себе сколько угодно, но по нему все видно. а Миша сам сказал, что должен был совместно с кем-то приехать, стоял и ждал под окнами полтора часа. а зная их обоих, он бы не стал ждать так долго того, с кем просто дружит, — фыркает Константин, слабо хмуря брови. — скорее уж просто трахается, а тебе не следовало вообще упоминать этого сейчас, только больше загоняться ведь начнет, — Камалия опирается рукой о забор, —да и ничего серьезного у Московского сейчас нет, уж я то это знаю точно. — позагоняется, зато не станет тешить себя ложными надеждами и не подпустит близко, зная факт отношений, — мужчина недовольно закатывает янтарные глаза, действительно переживая за своего друга детства, — ты вообще в курсе того, что их на один отряд распределили? — чего? ты еще скажи, что Уводова Оксана приедет на смену, — смеется татарка, а после прекращает, смотря на серьезное выражение лица Уралова, — нет… подожди, нет, быть такого не может. как Василиса, не любящая Миху, могла такое допустить? — она и не допускала. не она составляла, понимаешь? это просто дикое совпадение, — Константин потирает висок и после машет рукой, возвращаясь к беседке и помогая оформлять приехавших детей, после направляя их в медпункт на осмотр и выстраивая, согласно списку, свой отряд. Романов берет в руки лишь первоначальный список с данными тех детей, которые должны быть в его отряде, отводит их в сторонку и по именам начинает называть, чтобы убедиться в том, что все на месте и никого не нужно бегать искать и ждать, можно начинать заселение в корпус, который он выбил для них еще вчера, что считается одним из лучших в лагере. во время переклички к нему подходит Московский и тянет руку, чтобы обнять, но ему этого сделать не удается, ведь Александр делает шаг вбок и начинает ходить из стороны в сторону, крутя на пальце ключи от корпуса и продолжая смотреть в листок, заканчивая с перекличкой. — Московский, чего тебе надо? иди на свой отряд, — спокойно произносит петербуржец и смотрит на детей, пересчитывая их по головам по двое шепотом. — так я и пришел на свой отряд, — усмехаясь, говорит Миша, — их семнадцать человек. я посчитал. — чего? — широко распахивает глаза Саша, поворачиваясь к бывшему партнеру. — семнадцать детей. что, не то число? — он намеренно делает вид, что не так понял. — я не об этом. в каком смысле ты пришел на свой отряд? быть такого не может, — парень с презрением осматривает мужчину с головы до ног. — а, ты про это. да, я не ошибся. а что, что-то не так? — Миша ухмыляется и снова подходит ближе, но ответ не получает, так как Романов отворачивается и отходит в сторону детей, направляясь вместе с ними в корпус и там указывая, какие комнаты для мальчиков, а какие для девочек. — заселяйтесь, заправляйте кровати и отдыхайте, я к вам еще зайду и сообщу об обеде и планах на вечер, — говорит Саша и уходит в вожатскую комнату, берет из тумбочки книгу и натыкается у выхода на Мишу, молча пытается обойти его, но тот словно намеренно не позволяет этого сделать, шагая в те же стороны и перекрывая выход, — ты издеваешься надо мной или как? выйти дай. — не дам, пока мы не поговорим, — слабо улыбается Михаил, специально не давая выйти. — шел бы ты к черту, мне не о чем с тобой разговаривать, кроме как об отряде и делах лагеря. вот вечером и поговоришь о чем надо, — Романов несильно толкает в грудь Московского и все же выходит из комнаты, покидая после и корпус. Александр действительно не хочет ни о чем разговаривать с Мишей, если это не касается дела, в данном случае, отряда, лагеря, мероприятий. все то, что ему надо было услышать, как он сам считает, он услышал еще полгода назад, а сейчас не хочет больше ворошить эту тему и лезть в прошлое. что было — то прошло. а Михаил считает иначе. он и прежде знал, что не все успел сказать своей когда-то второй половинке, не попытался даже разрешить ситуацию и просто позволил ему тогда уйти, громко хлопнув дверью. не пошел за ним следом, не звонил и не писал, выдерживал молчание несколько дней, а когда оказался оторван от любой связи с парнем, тогда и осознал всецело свою вину, неправоту и дурость. а ведь все могло бы быть совсем иначе… но впереди еще целое лето, если, конечно же, после такой неожиданной встречи Саша не решит уехать из лагеря, быть может они все таки смогут поговорить и все наконец разъяснить и уладить, чтоб не таить друг на друга обиды, если уж сойтись обратно не выйдет, то останутся хотя бы хорошими знакомыми. так будет гораздо легче совместно работать. конечно же и Московский не собирается сидеть до обеда в корпусе, а потому покидает его и решает прогуляться по территории лагеря, вспомнить хорошее и, если так случится, поговорить с новыми вожатыми и с теми людьми, которых он уже знает. интересно же, что у них нового случилось за то время, которое они не виделись. проходя за двумя корпусами, что расположены ближе других к забору, он смотрит на маленькую деревянную беседку-избушку, в которой всегда в конце смены расписываются дети, останавливается, окидывая ту взглядом, а после заходит внутрь, особо долго не думая над этим решением. на ней появилось немного больше надписей, по прежнему целы скамейки, и мужчина садится на левую, прячась за ее стеной, ласково улыбаясь. Миша помнит, как именно в этой беседке на тихом часу несколько лет назад у них с Сашей был первый поцелуй, когда они со сна сбежали через окно корпуса и спрятались тут. и как два лета подряд оставались здесь на все три смены, расписываясь в одном и том же уголке каждый раз. Московский поднимается с места и делает шаг в тесной беседке, оказываясь рядом с тем самым уголком и проводя пальцем по многочисленным их совместным надписям в стиле «М+С», год, смена. они тогда были так счастливы быть вместе, и дышать было словно легче, все казалось таким легким и красочным. и никто даже не думал, что через несколько лет эти отношения так глупо закончатся, что у Михаила немного погодя появится девушка, а Александр даже не захочет с ним разговаривать, не то, что подпускать к себе во всех возможных смыслах этого слова. дальше есть два поворота: один ведет напрямую к столовой, а если свернуть там раньше, то справа к корпусам, слева на плац, а следующий поворот ведет к виноградной беседке и тропинке за плацем, окруженной деревьями, чуть дальше туалет и душевые. и каждое из этих мест наполнено воспоминаниями, они все какие-то родные что ли… скоро наступает обеденное время и Миша возвращается к корпусу, около которого Саша уже выстраивает отряд, чтобы повести в столовую. москвич снова встает ближе к своему совожатому, но тот отшагивает, а после разворачивается и ведет детей на обед, идя впереди. Московский оглядывается и, понимая, что всем все равно и никто за ними не следит, осторожно касается ладони Алксандра, на что тот одергивает свою руку и ускоряет шаг, говоря ему уйти в конец строя и следить за отрядом с конца. в первый день все отряды запускают без кричалок и названий, так как дети только что приехали и им нужно освоиться, а названия и гимн отрядов они вряд ли успели придумать за несколько часов, это делается вечером. за столом Михаил надеется занять место рядом с бывшим партнером, но тот рассаживает сначала отряд, а после быстро садится рядом с Василисой, Константином, и другими вожатыми. мужчина лишь тихо выдыхает, садится рядом с Камалией и желает всем приятного аппетита. еда совсем не изменилась, оставшись по прежнему очень вкусной. это не может не радовать. долго с обедом друзья не тянут и, как и договаривались, выходят из столовой, чтобы о чем-то поговорить. Зилант смотрит на Московского и останавливается неподалеку от столовой, ближе к кусту сирени перед корпусом номер два. — так о чем ты хотел со мной поговорить? — Камалия улыбаться одними уголками губ, упирая руки в свои бока. — мне немного неловко об этом спрашивать и просить… — Миша чешет затылок, отводя взгляд в сторону. — тебе-то неловко? не смеши, приколист. говори уже, — она тихо смеется. — короче, ты не знаешь, как Саша сейчас ко мне относится? ну, там… может чувствует еще что-то, помимо обиды и злости, — шумно выдыхает Московский и вновь поднимает взгляд на подругу. — не могу утверждать точно, ведь он пытается доказать всё время то, что ему уже все равно на тебя, но видно же, что нет, — Ками поднимает брови, удивляясь подобному вопросу спустя несколько месяцев, — а тебе зачем? ты же с Надей крутишь. — не делай вид, что тебе не понятно, зачем мне это. не было бы его тут, я бы вряд ли приехал, а Надя… да что Надя? это ты тоже знаешь, — Михаил снова опускает взгляд на землю, поджимая губы. — да ладно, все я понимаю, но вряд ли смогу помочь. он был не рад твоему приезду, — девушка кладет руку на плечо мужчины, — тут только если ты сам сможешь заставить его выслушать тебя и поговорить, тогда возможно что-то поменяется. — спасибо большое, и… не могла бы ты показать мне его соцсети по возможности? вконтакте свой он удалил, новую страницу не знаю, если он вообще заводил ее, а инстаграм от меня закрыл, — негромко озвучивает просьбу Миша, даже не надеясь услышать положительный ответ. — хорошо, — легко соглашается Зилант и убирает руку с чужого плеча, — как интернет тут поймаю, так и покажу. договорились? — договорились. еще раз спасибо тебе, Ками, — Миша поднимает голову и улыбается. — а Надька то что, совсем не катит? — все же интересуется татарка, желая знать побольше подробностей, — вы ж с ней сошлись через сколько… недели через три после того, как долгие отношения оборвались. — Надя она, понимаешь, хорошая девушка, на все согласная, не ревнует, веселая и готовит нормально, но это совсем не то. мне больше нравилась еда Саши, моего Сашеньки по утрам, его дурацкие шутки, принципы, слегка взбалмошный характер и серьезность там, где она необходима. я привык к тому, что он по утрам напевал на кухне и готовил, мне нравилось подходить и обнимать его, целовать и трогать без животного желания затащить в постель для утех, просто касаться и ощущать. а с Надей я не хочу ни нежности, ни романтики. только секс, и тот… ладно, этого тебе знать явно не надо, — резко осекается Миша, понимая, что чуть не ляпнул лишнего. — нет уж, говори раз начал, — тут же начала настаивать Зилант на продолжении рассказа. — ты и не такие вещи обо мне знаешь, ладно уж, знаю, что не отстанешь от меня теперь. но пока что это серьезное и прям очень личное, я пока не готов об этом рассказывать. может если придет время и я пойму, что готов поделиться с кем-то подобными вещами, то обещаю обязательно тебе рассказать это, а пока что не могу, прости…. вот только не смотри на меня так, я тебя умоляю, — Михаил закатывает глаза и упирает руки в бока. — так если у вас все так хорошо было и ты его так любишь, то почему позволил ему уйти? — недоумевает Камалия, потирая ладонью свой лоб. — не знаю. возможно, я недостаточно его ценил, а сейчас осознал, как накосячил, — мужчина нервно усмехается, начиная крутить часы на запястье. — я так и не поняла, что ты в итоге то тогда сделал? может не просто так на тебя злится Саша, — Ками садится на траву под березой и кивает на место рядом. — да Надя ко мне зашла, я случайно пролил на нее кофе, взял одежду, чтоб кинуть в стиралку, дал свою домашнюю, чтоб в труселях по дому не прыгала, а тут Саша пришел, увидел всю эту картину: меня в шортах и Надю, одетую в мою домашнюю одежду. она пошутила как-то, а я только вышел его встречать, смотрю, а он стоит в непонимании, молчит, смотрит то на меня, то на нее, у него начали глаза слезиться и он убежал, громко хлопнув дверью. а я стоял, и даже не знал, что сказать. страшно почему-то стало, молчал потом по той же причине, страшно и не знал, что говорить, — довольно кратко рассказывает мужчина и отмахивается, чтоб больше эту тему не поднимать, хотя в рассказе явно что-то чувствуется еще, но не понятно, что же именно. — я бы на его месте сделала так же, — цокает девушка, — но Вам стоило поговорить. сказал бы ему всё так, как было на самом деле. может быть сейчас бы сидели вместе счастливые. — не нагнетай, и так тяжело смотреть на него и видеть вместо нежной улыбки и горящих глаз холод и неприязнь. еще и Надя сегодня приедет, вообще ума не приложу что делать, — он вновь шумно выдыхает и зарывается в свои волосы. — ладно, ладно… я придумаю что нибудь, не кисни. а сейчас вынуждена тебя оставить, мне пора, — Камалия поднимается с места и удаляется в сторону отряда, оставляя Мишу одного в ожидании своих детей у столовой. долго их ждать не приходится, в этот раз Московский молча помогает отвести детей обратно и уходит к выезду из лагеря мимо той самой беседки, выходит за забор и смотрит вдаль, где виднеется красная машина. из автомобиля выходит девушка среднего роста, с темными волосами и светлыми глазами, она достает свой чемодан из багажника и отпускает таксиста, подбегая к мужчине и кидаясь ему на шею. в ответ его руки обвивают ее талию, а глаза закрываются и на месте Надежды в голове возникает похожий момент из прошлого. — я скучал, — негромко произносит он, но говорит это скорее не ей, а в своих воспоминаниях. — котик, мы не виделись всего несколько часов, неужели ты так сильно меня любишь, что успел заскучать? — радостно смеется девушка и отстраняется от возлюбленного. — пойдем, — еле заметно кивает Миша и берет ее за руку, — отведу тебя в твой корпус и покажу лагерь, в котором провел детство и юность. — а мы разве не вместе живем? — Надя хлопает глазами и следует за москвичом. — нет. девушки живут с девушками, парни с парнями. тем более я живу в комнате со своим совожатым, а разнополых вожатых селят вместе только в том случае, если они женаты, — поясняет Михаил и даже не оборачивается на девушку, ища глазами на территории Александра, который при виде них только отворачивается, а скоро он уже помогает ей разложить вещи и выводит из четвертого корпуса, чтобы показать лагерь. — а если мы попросим твоего этого… совожатого, да? уступить мне место, то он согласится? — ищет выход Степанова, — нам надо пожениться… — надо, но просить не стану. это не по правилам, да и он приехал за день до начала смены и выпрашивал своему отряду лучший корпус, заслуживает в нем же и жить, — слегка раздраженно отвечает Миша и идет в сторону беседки. — ну ладно, как скажешь, котик, — Надя совсем не расстраивается, тихо хихикает и идет за ним. — я очень люблю эту беседку, — начинает более оживленно Московский, заводя внутрь Степанову и усаживая рядом с собой. — и что ты в ней нашел? старая, в писанине вся, — не слишком радостно говорит она и смотрит на любимого мужчину. — потом поймешь, —коротко бросает москвич и закрывает глаза, касаясь губами губ Надежды и утягивая в поцелуй, вновь мысленно перемещаясь в свое прошлое и подкрепляя его физическими ощущениями. ему очень хочется бы, чтобы это все было не только его фантазией и попытками осчастливить себя через воспоминания, но и реальностью. мужчина понимает, что его любимый, по настоящему горячо и крепко любимый человек, его отвергает и он в этом виноват сам, и что если у него сейчас хорошие отношения, то может стоило бы переключиться на них и перестать мучить себя попытками видеть не ее, но пока у него совсем не выходит. есть капля стыда, но как может, так с собой и справляется. и пускай Степанова совсем не похожа на Романова и является его полной противоположностью, она тоже хороша. долго держать фантазию не получается и Миша мягко отстраняется от чужих губ, выглядывает в окно и незаметно вытирает губы. *** день плавно перетекает в вечер и солнце начинает укатываться за горизонт, даря свои яркие лучи. Александр заходит в корпус и проходит к детским комнатам, стучится в каждую и заглядывает, говоря собираться на первый костер, открывающий смену. подростки лишь кивают и улыбаются своему вожатому, быстро начиная вытаскивать из сумок и чемоданов кофты и штаны. — все, всех жду через полчаса перед корпусом, — громко и весело говорит Саша, хлопая в ладони, а после разворачивается и выходит на улицу, на крыльце натыкаясь в очередной раз на Мишу и молча его обходя, но останавливаясь, когда тот осторожно придерживает его за запястье. — давай поговорим, пожалуйста, — с легкой улыбкой просит мужчина, заглядывая в серые глаза в попытках найти там хоть что-то прежнее. — руку убери. я тебе все сказал, нам не о чем с тобой разговаривать, — парень хмурится, выдергивает руку из совсем слабой и аккуратной хватки все еще тайно любимого человека и быстрым шагом удаляется в сторону пятого корпуса. из-за угла выскакивает Камалия и идет с ним рядом, продолжая нести с собой легкость и веселье. — ну ты как? — мягко интересуется Зилант, сворачивая за пятый корпус вместе с молодым вожатым. — замечательно, лучше не бывает, просто превосходно, — раздраженно и устало вздыхает Александр и останавливается, следя за тем, как готовят место для огромного костра. — почему? — девушка выглядывает из-за его плеча, стараясь не давить. — все хорошо, — глубоко вдыхает и успокаивается Романов, — просто перенервничал. — а если честно? — Ками кладет подбородок на плечо друга, зная, что при спокойном диалоге, тем более сейчас, когда он на нервах и явно скрывает эмоции, обязательно что-нибудь, да расскажет. — как бы сказать… мало того, что изменил мне с этой девушкой, так еще и притащил ее сюда, — петербуржец потирает ладонью лицо и задерживает ее на одном месте, — зачем он это делает? — не знаю, — она пожимает плечами, обходя его и вставая напротив, — а хочешь, переночуй сегодня у меня. попьем чай, поговорим, расслабишься немного, а утром уже будем все дела делать, — предлагает Камалия, желая и информацию узнать, и помочь. — но так ведь нельзя, — опешит Саша, глядя на подругу. — пф, кому нельзя? тебе? не смеши, тебе тут можно больше, чем другим, — девушка хохочет и смотрит в чужие глаза. — ладно, сегодня приду к тебе, — быстро сдается Романов и, наконец, улыбается. скоро начинают собираться отряды, солнце совсем скрывается за горизонтом и в права вступает июньская ночь. огромный костер вспыхивает и поражает детей, которые такого не видели прежде, старшие вожатые начинают что-то рассказывать, и все их внимательно слушают. Романов сидит в кругу своего отряда и чувствует себя комфортно, почти сразу же находя общую волну с ними. из-за угла появляется Московский, ищет глазами свой отряд и того, кто его слушать не хочет, но на кого ему так хочется смотреть, стремится туда и садится рядом с совожатым, но тот резко вскакивает с места и выходит к костру после предложения что-нибудь рассказать гостям лагеря. парень начинает ходить вокруг него и рассказывать о том, как проводил здесь свою юность, упуская истории о том, как он здесь любил того, кто сейчас для него совсем чужой человек и по совместительству совожатый. иногда отвечает на вопросы детей из разных отрядов, быстро занимая для них позицию классного вожатого, к которому многие теперь хотят в отряд. кончено же, не обошлось это без рассказов о том, какие были его вожатые и что он будет делать со своим отрядом. после своего рассказа он быстро ушел в корпус, чтобы незаметно перенести в комнату к Камалии пижаму и средства гигиены, вернувшись лишь минут через пятнадцать и, нехотя, садясь рядом с Мишей. Московский оглядел огромный круг и удостоверившись в том, что Наде сейчас не до него, коснулся руки совожатого, привлекая внимание, что срабатывает, ведь он повернулся к нему с холодным взглядом, заставляющим продрогнуть и ощутить этот холод, но он все же наклоняется к его уху. — может, все таки отойдем поговорить? — не сдается Михаил. — а может, ты сходишь к своей девушке? — фыркает Александр. — ты ревнуешь? — удивляется с надеждой в глазах мужчина. — еще чего, вот ты фантазер, — закатывает глаза Саша и отворачивается, находя глазами Надю и незаметно рассматривая. парень уже не слушает своих коллег. он смотрит на девушку и думает о том, почему ему изменили именно с ней. неужели она оказалась лучше него и их долгих отношений? для чего Московский ее привез сюда, что хочет сказать? добить словами? не хочется такого. и слушать его не хочется. раз уж посмел променять его, так пусть и разговаривает со своей новой любовью, а его не трогает вовсе… оставит наконец в покое, прекратит пытаться его коснуться и вызвать на разговор один на один, может хоть легче наконец станет и у него появятся новые отношения, куда более счастливые. а пока Романов в них вовсе не нуждается, ему не хочется даже знакомиться с кем-то для построения отношений в дальнейшем, только дружба. скоро первый костер, открывающий смену, подходит к концу и вожатые его тушат, а после отводят свои отряды по корпусам, чтобы провести вечернюю свечку. Александр выкатывает свою черную BMW с закрытой площадки к выездному забору и открывает багажник, позволяя нескольким другим вожатым забрать коробки с ужином и разнести по отрядам, а когда снова паркуется там, где никому больше этого делать нельзя, то берет и свою коробку, направляясь к корпусу и занося это в свою комнату, чтобы раскрыть и разнести по комнатам с напоминанием о том, что через пятнадцать минут они собираются в одной из комнат для обсуждения прошедшего дня, первых впечатлений и выбора названия отряда, капитана, хозяюшки и репортера, должности каждого тоже будут объяснены. первой оказывается комната девочек, парень стучится в нее и открывает дверь, проходит внутрь и раздает каждой сок и булочку, а после опирается о дверной косяк. — это вам на ужин, еще через пятнадцать минут все собираемся в комнате напротив, потом чистим зубы и спать, — коротко информирует вожатый и готовится идти дальше. — Александр Петрович, а когда у нас начнутся дискотеки? — резко спрашивает одна из девочек, явно бывавшая в лагерях и раньше. — пока не знаю, мы на планерке это решим. возможно, что завтра будет, — Саша скрещивает руки на груди и окидывает взглядом комнату. — поняла, спасибо, — улыбается довольная ответом девочка и убирает еду в тумбочку. — вам корпус хоть нравится? — решает поинтересоваться Романов, берясь за ручку двери, а когда получает положительные ответы, покидает эту комнату и идет по трем оставшимся, даже не задумываясь о том, где носит Московского и почему он не явился помогать с раздачей ужина. черт с ним, пусть где хочет шатается, но если не придет на свечку, то получит по голове. долго себя ждать москвич не заставляет, забегая в корпус через пару минут. интересоваться его досугом и делами Саша не собирается и молча уходит в комнату, чтобы взять из тумбочки свечу и зажигалку. Миша следует за ним и закрывает дверь, чтоб никто ничего не слышал. — ты куришь? раньше всегда спичками зажигал, — опираясь о стену начинает незамысловатый диалог мужчина. — тебя это как-то волнует или касается? нет. вот и не задавай тупых вопросов, — Александр закрывает тумбочку и запирает ее, поднимаясь и раздраженно вскидывая брови. — да ладно тебе, что ты так завелся? обычный же вопрос, — Михаил слабо улыбается и окидывает грустным, но нежным взглядом стоящего к нему боком парня. — интересуйся жизнью своей ручной дрочильницы, а ко мне не лезь, — Саша хмурится и смотрит на Мишу, а после проходит к двери и выходит из комнаты. Московский остается в спальне один и шумно выдыхает, думая, как еще можно заговорить с Александром и не напороться на его грубость и нежелание вести диалог. может, ему нудно дать время, чтобы привыкнуть к тому, что они снова находятся рядом? вдруг остынет и сам захочет наконец расставить все точки в их взаимоотношениях и пойдет на контакт. кто знает… раньше всегда все решал словами, а сейчас даже не пытается, отпуская все на самотек. и отпускает не только этот вопрос, не пытаясь его решить, но и некогда любимого человека, о котором не побоялся рассказать членам своей семьи. скоро весь отряд собирается в комнате и рассаживается по кроватям, Саша садится ближе к изголовью кровати, а между ним и Мишей садится одна из девочек отряда. парень зажигает свечку в плотном стеклянном подсвечнике и в комнате гасят свет. он, как и подобает, начинает говорить с отрядом на первой свечке первым. — вы сегодня только приехали, кто-то в первый раз, а кто-то уже нет. может бывали в других лагерях, а может быть и в этом. впереди у вас три недели, и мы с нашим педагогическим составом постараемся сделать эту смену запоминающейся, веселой и уютной. если что-то будет нужно или произойдет, то не бойтесь и сразу сообщайте нам, это важно. я не буду ругать вас за так называемую запрещенку в плане еды, если вы будете с ней аккуратными и никто, кроме нашего отряда, не будет о ней знать. думаю, не нужно рассказывать правила, взрослые уже, но если нужен чайник или зарядить телефон во время мероприятия, а вы боитесь, что его украдут пока вы отсутствуете, то подходите, все будет. больше мне сказать нечего, передавайте свечу по кругу, — парень дает свечку рядом сидящей девочке и поворачивается к ней. — я здесь уже была… — застенчиво начинает девушка, водя по кругу стеклянного подсвечника пальцем, — и мне тут очень нравится. я Вас помню. видела, когда раньше приезжала, рада видеть снова, но пока немного неудобно обращаться к Вам, Александр Петрович и Михаил Юрьевич, по имени и отчеству. но, думаю, что я смогу привыкнуть. думаю, что эта смена будет действительно интересной, нам достались хорошие вожатые, которые смогут обеспечить веселье и комфорт на смене. первый день прошел спокойно, передаю свечку, — девушка протянула свечу Московскому, смотря на выражения лиц своих вожатых, которые, кажется, начали ее вспоминать. она же правда помнит из 2017 года старший отряд «время первых», командира в лице Михаила и репортера Сашу, делавшего интересные итоги недели и смены. ей тогда было 15, а сейчас уже 17. она была из тех, кто общался с каждым отрядом и кого принимали старшие в компанию посидеть на поле во время тихого часа. — я тебя вспомнил, ты Вика, верно? Вика Оболенская. ты была в отряде «птенцы» в 2017 году на первой смене и осталась на вторую. а еще я не знаю, что говорить, потому что Саша уже все за нас сказал, — тихо смеется москвич и смотрит сначала на совожатого, а потом на девочку. — да, верно. а Вы все так же хорошо дружите? я помню, как вы всегда вместе ходили и веселились, — Вика широко улыбается, радуясь тому, что ее вспомнили и знакомым лицам. — конечно, только вместе реже ходить начали. у нас теперь много разных дел в лагере, — Михаил передает свечу дальше и первое время слушает детей, а потом уходит в свои мысли. «мы не просто дружили. мы друг друга сильно любили, потому и ходили везде вместе, а сейчас… мы не ходим друг с другим совсем не по той причине, которую я озвучил. нужно хоть как-то все исправить, но я даже не знаю, как я это сделать должен. Саша слушать меня не хочет и постоянно уходит, Камалия не так много знает, Костя не станет говорить об этом открыто…», — проносится в его голове и он переводит взгляд на красивый мужской профиль, который очерчивает лунный свет из окна. в голове сразу всплывает момент из прошлого, когда они так же сидели под лунным светом, только не в корпусе, а в виноградной беседке, сбежав после отбоя и не боясь того, что им что-то за это будет. вожатые и дети уже спали, охраннику, сидящему в каморке у забора, не было совершенно никакого дела до сидящих там подростков, да и не видно было, ведь стенки, обвитые ветвями, полностью их скрывали. Михаил тогда сидел гораздо ближе, рассматривал более мягкие черты лица любимого человека и лез к нему обниматься, получая в ответ обвитые вокруг шеи руки, а не отстранение, как сейчас. что ж, в случившемся виноват сам, так сам же и будет пытаться все исправить. через примерно полчаса вечерняя свечка оказывается потушена, а в комнате включатся свет и начинается бурное обсуждение названия и гимна для отряда, выбор ролей. абсолютное большинство проголосовало за то, чтобы взять название, которое было у отряда их вожатых два года назад, и гимн они оставили тот же. что ж, это имеет ряд преимуществ: тогда они выбрали это название в честь только вышедшей песни от исполнителя L’One, так что очень символично можно будет и танец под нее поставить на представлении отряда. командиром вызвалась Вика, хозяюшкой, чтобы следить за порядком в корпусе, ее подруга Карина, а репортером стал один из парней. — нам еще нужно будет нарисовать плакат отрядный, кто займется? это важно сделать очень красиво, ведь будет конкурс и вам потом с этим плакатом всю смену жить, — Саша облокачивается спиной о стену и смотрит на отряд. — Ваш плакат тогда занял первое место, он не сохранился? — тут же поворачивается к нему Виктория. — я понял, к чему ты клонишь. он где-то в инструкторской лежит, но если его там не будет, то у меня есть фотография. сделаете по примеру, мне идеи расскажете. на сегодня все, расходимся на ужин, чистим зубы и ложимся спать, — парень хлопает в ладоши и встает с кровати, выходя на улицу. Михаил выходит за ним следом и в этот раз даже не пытается обнять или дотронуться, стоит в метре за спиной и молчит, стараясь подобрать слова. — чего ты меня взглядом сверлишь? — резко разворачивается и нарушает тишину Романов, — ты снова со своим желанием поговорить пришел? — да, — Московский кивает и подходит ближе, убирая руки за спину, чтобы петербуржец не подумал, что он снова собирается его коснуться и не ушел так быстро. — мой ответ тот же. разговаривай с Надей, — Саша машет рукой и направляется в сторону инструкторской, доставая из кармана телефон. у него есть доступ к интернету за счет знания пароля от вайфая, потому он быстро открывает одну из соцсетей и сначала отправляет кому-то сообщение, а потом набирает номер и уходит еще дальше. из соседнего корпуса выбегает Зилант и подбегает к Михаилу, оглядываясь на ушедшего достаточно далеко Александра. — он сегодня не ночует с тобой, ты знал? — сходу начинает девушка. — не знал, но догадывался. а где он тогда будет? — Миша садится на лавочку около корпуса и заметно напрягается. — у меня. я ему предложила. после планерки попьем чай, поговорим, может быть удастся что-то узнать, — Камалия садится рядом и закидывает ногу на ногу, — расстроен? — ну, такое. пятьдесят на пятьдесят. он же у тебя будет, а не у кого-то другого, значит все нормально, — мужчина тихо выдыхает и опирается на свои колени. — ну, знаешь, где и с кем он — совсем не наше дело, мы не можем его контролировать. ты же не один, значит и он имеет на это полное право, — Ками смотрит на друга и закручивает свою косу в гульку. — а он вообще… был с кем-то? — старается тактичнее узнать Миша, чтобы дети, выбегающие из корпусов, ничего не услышали, не поняли и не заинтересовались. — нет, не был. хотя черт его знает, я за ним не следила, может и был, это у Кости надо спрашивать, на крайний случай у Вэйно, он с ними чаще всего общается, они могут знать, — вожатая закалывает волосы и выпрямляет спину. — Костя ничего прямо на это не ответил, а Вэйно я сегодня не видел, — мужчина смотрит на девушку и ее действия, а та поднимается с места и кивает в сторону, уводя подальше от детей и лишних ушей. — Вэйно приедет только завтра. пойдем, лучше отойти с такими разговорами, — наступает тишина и Зилант ничего не говорит до тех пор, пока они не приходят туда, где никого совсем нет, — почему тебя вообще волнует то, был он с кем-то или нет? это немного эгоистично. я понимаю, что у тебя чувства и все дела, но ты сам его отпустил и теперь трахаешься с Надей. ему, к слову, максимально неприятно видеть ее. он считает, что ты ему изменил тогда с ней, а теперь не понимает, на кой черт ты ее сюда приволок. почему же ему теперь нельзя крутиться с другими? думаешь, его организм такой индивидуальный, что не будет хотеть кого-то, кроме тебя? он то может и не знакомится с другими и не прыгает в постель даже на одну ночь, но утверждать точно мы не можем, я же не нахожусь с ним постоянно, да и все эти полгода я провела в Казани, хотя иногда и приезжала на несколько дней. он имеет полное право делать что хочет, да хоть с двумя сразу лечь, перестань его контролировать, он же тебе не принадлежит и за тобой не следит, — с долей иронии проговаривает Зилант, хотя прекрасно понимает, зачем и почему Михаил все это делает, а после смеется громко и звонко. — я понимаю, но он мне все еще нужен, поэтому мне было бы очень неприятно, если бы он ходил к кому-то и отдавал себя так же, как и мне когда-то, — Московский прячет свои руки в карманы и смотрит вниз. — тогда и ты себе не позволяй такого. он то почему должен себя сдерживать, если ты сам этого не делаешь? хотя, знаешь, вы не вместе, так что имеете полное право спать хоть с первыми встречными. вы ничем друг другу не обязаны, а если тебе так проще переживать свой косяк, то не лезу, — она снова смеется, зная, что это вряд ли как-то повлияет на мужчину и он, скорее всего, продолжит. хотя ее это совсем не волнует, ей неинтересны чужие интимные дела, — ладно, там планерка скоро начнется, нам пора. *** на планерке Василиса начинает с самого важного, а если конкретнее, то с обсуждений распорядка дня на завтра и с того, какие будут обязанности завтра у вожатых. принимается решение, что завтра будет первая дискотека, ведь дети этого ждут и приехали развлекаться, а не сидеть по корпусам, а днем, после обеда, начнется игра, в ходе которой дети должны познакомиться со своими соотрядниками и узнать их получше, так же начать общение с вожатыми, еще следует придумать и репетировать представительный отрядный номер, чтобы к концу недели все выступили и представили себя, а настроить аппаратуру на эстраде желательно сейчас. еще в течение дня нужно помочь с встречей запоздавших вожатых и списком кружков для детей. но это они, конечно же, решат уже завтра, а сейчас время позднее и вожатым нужно выспаться перед активным днем, потому почти всех женщина отпускает на отдых, а с кем-то уходит на эстраду. Камалия с Александром заходят в корпус, сначала проверяют детей, а после удаляются в вожатскую комнату и запирают дверь. Зилант достает и заваривает чай, протягивает одну кружку Романову и садится рядом. — ну так что у вас все же произошло тогда? мне никто так и не объяснил нормально, — сразу к делу говорит татарка, отпивая из кружки. — я тогда приехал к нему тридцать первого декабря, не сообщив, он думал, что у меня дела, а я закончил их раньше и хотел сюрпризом прийти, зашел в квартиру, даже разуться и снять куртку не успел, ко мне выбежала Надя в его футболке, которую я ему дарил, и в его шортах. ни привет, ни пока, сходу «ой, а Вы к Мишеньке? он еще сонный, я его сейчас позову», да только он сам вышел тут же, по пути отзывая ее, типо «Надя, кто там?». весь растрепанный, спокойный, а при виде меня глаза по пять рублей сделал и ни слова не проронил. я смотрел то на смущенную Надю, то на вытаращившегося Мишу, ждал объяснений хоть каких-то, но никто ничего больше не сказал. я понял, что больше не могу там находиться, что мне больше ничего не надо слышать и выбежал. он молчал несколько дней, не звонил и не писал. я решил, что в таком случае следует его убрать хотя бы для начала из своих социальных сетей и основной номер сменить на всякий случай, но это ты помнишь, а теперь он с ней на смене носится, при этом не упуская возможности потрогать меня и позвать поговорить, но я ему отказываю и отправляю говорить с Надей.