***
— И Рон Уизли отбивает мяч! Я бы на вашем месте удивилась, потому что вратарь Гриффиндора сегодня особенно рассеян. Рон, тебе стоит почаще проверять концентрацию мозгошмыгов, пока она не достигла критической массы. Драко коротко взглянул в сторону места комментатора. Сюрприз Полумны удался на славу. Мадам Хуч клялась больше никогда не подпускать Лавгуд к этой трибуне после прошлогоднего матча, весьма запомнившегося всей школе, но, видимо, что-то пошло не по её плану. — Кормак Маклагген передаёт квоффл Джинни Уизли… По крайней мере я думаю, что он хотел это сделать, но мяч уже успел перехватить Блейз Забини. О, кстати, Блейз весьма талантливый игрок, как многие из вас заметили, и это неудивительно, ведь его асцендент в деве, и это напрямую говорит о его тяге к… — Дава-а-й! — Драко поморщился от вопля Симуса, вонзившегося в ухо как ржавый нож. — Передавай, ну же! — Джин, ты лучшая! — Рон, ты ослеп?! Твою… Гриффиндор горланил, бушевал и грохотал десятками ботинок и туфель. Ещё с младших курсов у Малфоя и Поттера образовалась негласная традиция — болеть за факультеты друг друга (ну, только в том случае, разумеется, если Гриффиндор и Рейвенкло не сталкивались лицом к лицу в матче), поэтому сейчас Драко глох и тонул в буре яростных студентов на красно-золотой трибуне. Он вскинул голову, наблюдая, как Гарри проносится над головами болельщиков, завидев снитч. Либо блефуя, что вернее, потому что Грейнджер на это не купилась. Её напряжённый силуэт оставался абсолютно неподвижным, зависнув в воздухе ровно посередине поля. И уже один раз позволив себе найти её глазами, Драко потерял шанс отвернуться. Гермиона медленно сканировала пространство, изредка слегка поворачивая метлу и меняя угол обзора. Она играла совсем не так, как Поттер. Ей было не интересно обманывать его порывами поймать несуществующий снитч — эти уловки, достойные лишь скудной хитрости гриффиндорца, были ей не нужны. Её преимуществом была точность, сумасшедшая скорость и безжалостная погоня. Все знали, что не стоит преследовать цель бок о бок с Грейнджер, потому что она мастерски подрезала противника, и только самый искусный в полётах игрок мог противостоять её безбашенности. И сейчас, собираясь сорваться с места, Грейнджер источала ту сосредоточенную замершую энергию, которая бывает только у готовящегося к атаке зверя. Или у взведённого курка. Драко отдавал себе отчёт, что это оружие было приставлено и к его виску. Если бы она только захотела, то могла бы уничтожить его, растоптать в пыль, и это осознание одновременно жгло до боли самолюбие и будоражило сердце. Он терпеть не мог, когда что-то было не в порядке, не в нормальной и разумной системе. И чувства, эти чёртовы чувства всегда хуже всего поддавались классификации. Он путался в них, как в старой рыболовной сети, и с каждой попыткой разобраться увязал всё больше. Оглушительный крик снова разнёсся по трибуне. — Джинни, твои волосы сегодня прекрасно отливают медью в солнечных лучах… Ах, да! Джинни Уизли забила гол. Счёт десять-ноль. Грейнджер недовольно сжала губы, и её взгляд метнулся в сторону раздосадованного вратаря, кажется, Блетчли. И вдруг резко сорвалась с места. — Гарри, за ней! — Куда… — Не дай ей поймать снитч! Драко сощурился и на краткий миг заметил на самом краю поля золотистый отблеск, который тут же исчез. Поттер ринулся вслед за Грейнджер. Она круто вильнула вправо, заворачивая за одну из башен, и Гарри поддался на её провокацию, едва не сломав хвост метлы о деревянное перекрытие. — Гарри, Мерлин подери! — Драко не узнал свой собственный испуганный голос. — Какой ужас! Осторожнее! — Что они… Когда оба вынырнули из-за развевающегося на башне герба Хогвартса, Гермиона обернулась к Поттеру и прокричала что-то, оскалившись. А Полумна продолжала вещание. — Дин Томас действительно смело обращается с бладжером… Кажется, загонщики Слизерина совсем не могут составить ему конкуренцию. Пока не ясно, чего хочет добиться Дин, но его бита впечатляет… Я сказала что-то не то? Игроки превращались в расплывчатые пятна, проносясь мимо, передавая друг другу мячи, чудом пока не угодившие никому в голову. Когда они изредка замедлялись, то успевали переброситься парочкой ядовитых оскорблений, ещё больше накалявших и так агрессивную атмосферу матча. Противостояние Гриффиндора и Слизерина всегда было кровавым, и квиддич только подкидывал дров в костёр вражды. — Гол! Гриффиндору забивает Блейз Забини. Да, как я и говорила ранее, его потенциал значителен… Да, профессор Макгонагалл? Ах, счёт. Десять-десять, но мне видится гораздо более увлекательным то, как Рон Уизли, кажется, кого-то ищет на Слизеринской трибуне, позабыв о кольцах... — Да уж теперь понятно, кого, — усмехнулся Невилл. Драко с трудом подавил порыв закрыть уши, отмахнуться ото всех, как от назойливых насекомых. Он наклонился вперёд, прилипнув взглядом лишь к двум фигурам. Грейнджер носилась над полем, рассекая воздух, как изящная и безумная стрела. Поттер почти не отставал от неё, и от него веяло яростью, сменившей обычный задор соперничества, как будто всё это уже прекратило быть просто игрой и стало глубоко личным. Они летели практически плечом к плечу, и Грейнджер то и дело порывалась толкнуть Гарри, который успевал уворачиваться. Сердце Драко билось в ладонях, стискивающих перила, закатывалось в пульсирующие виски и с треском колотилось в груди. Борьба происходила не только на квиддичном поле, она давно проникла внутрь Малфоя, разрывая его изнутри. А выбор на самом деле был жутко прост. По одну руку друзья — те, кто любит тебя, кто всегда на твоей стороне. А по другую — она. Та, кто ненавидит. Та, кто не хочет иметь с тобой ничего общего. Очень простой выбор. Но Драко, чёрт возьми, просто хотел, чтобы она получила этот кубок, потому что это — он наверняка знал — было ей очень нужно. Он хотел, чтобы она поймала этот грёбаный снитч, потому что это хоть на один вечер точно сделало бы её счастливой. — Давай же, — едва слышно выдохнул он, ощущая, как по шее катится капелька пота. — Обратите внимание налево… Хм, теперь опять направо, — снова донёсся мягкий голос Полумны. — За снитч ведётся нешуточный поединок, и ловцы Гриффиндора и Слизерина не уступают друг другу в мастерстве, а главное — в стремлении выиграть матч. Интересно, чьё желание победит. — Грейнджер слишком близко! Её нужно остановить! — Симус, ты несёшь бред! Гарри сможет… — Да ты не по… — Смотри! — отчаянно воскликнул Невилл, дёргая Драко за рукав мантии. — Ох, Малфой, смотри! Драко повернул голову и застыл. Бладжер, как большое и тупое пушечное ядро, просвистел мимо трибуны. С Парвати слетела шляпа, плавно лавируя вниз и пританцовывая на ветру. — Грейнджер! — до Малфоя долетел хриплый окрик Забини, бросившегося в её сторону. Гермиона, не замечая ничего, кроме крошечных золотых крыльев, отчаянно тянула руку вперёд, а встречный ветер врезался в неё, растрёпывая локоны. Драко чувствовал, как сжались его лёгкие, и не мог сделать ни вдоха, ни выдоха, лишь в беспомощности смотрел, как бладжер летит прямо в Грейнджер. Забини, выхватив биту из рук обомлевшего Крэбба, нёсся мячу наперерез. — Друзья, Блейз Забини взял на себя роль защитника… — Гарри, жми! Блейз, казалось, выжимал максимальную скорость, на которую был способен, но сразу же стало ясно: он не успеет. Рука Гермионы дрогнула, через секунду раздался треск, и метла Грейнджер перевернулась в воздухе. — Нет! Грейнджер, нет. Нет-нет-нет. Всё вокруг вдруг стало глухим и ужасно тягучим, в горле что-то с болью сжалось и ухнуло вниз. И через мгновение взорвалось звуками. — Какого чёрта! — Ты видел?! Гермиона висела над полем, держась за древко одной рукой. С плеча другой руки пропала вся форменная защита, а в ткани джемпера светилась прореха. И когда подоспевший Блейз помог ей взобраться на метлу, Грейнджер разомкнула пальцы ослабевшей повреждённой руки, выпустив золотой снитч. На её лице засияла безумная улыбка. — Гермиона Грейнджер поймала снитч! Слизерин побеждает со счётом сто шестьдесят-десять! Драко закрыл глаза и медленно выдохнул. Всё. Всё, это кончилось, Малфой. Свои эмоции будь любезен оставить при себе и препарировать чуть позже. И, желательно, не под взглядами всей школы. Когда он снова посмотрел вокруг себя, то наткнулся на подозрительное лицо Невилла. — Мне показалось, или ты крикнул… — Не понимаю, о чём ты, Нев.***
Драко со всей силы хлопнул дверью. Он вообще почти никогда не позволял себе таких отдающих подростковыми нотками вольностей, но этот день, видимо, поставил себе цель вывести его из равновесия. — Ох, молодой человек! Ай-яй, как же так? Малфой сердито фыркнул. — И вам добрый вечер, господин Хойзер. Господин Хойзер пропыхтел какие-то ворчания в свои пышные усы, и его двухмерные глаза возмущённо забегали из стороны в сторону. — Это неслыханно. В наше время молодёжь не была такой дерзкой и спесивой! Нечего хлобыстать дверьми! Ты мне чуть шнур не оторвал. Драко наклонился, вытащил из-под стола большой ящик и с грохотом водрузил его на стол. — Моя дверь, — буркнул он сквозь сжатые зубы. — Хочу и хлопаю. — Молодой человек! — проскрипел господин Хойзер. — Я здесь был до вас, и, смею надеяться, буду и после вас. Так что дверь вполне себе по праву принадлежит мне. А вам, кхм, только временно. Драко зажмурился, и, взбешённо рыкнув, резко выдохнул. Всё, Малфой. Истерики — удел гриффиндорцев. Спокойно… Он медленно втянул носом воздух своего тайного убежища, пропитанный самыми разными ароматами. Тут пахло сушёной мятой и лавандой, собранными для зелий, сыростью от скопившейся в углу влаги, имбирным печеньем, которое Драко хранил на случай, если захочется перекусить. Пахло свежим ветром, тянущимся в открытое окно прямо с озера. Малфой открыл глаза. — Ладно. — Он в несколько шагов приблизился к стене и, скорее в качестве примирительного жеста, чем из реального беспокойства, проверил бечёвку, на которой держался портрет достопочтенного Карла Хойзера. — Прошу прощения за неподобающее поведение, — слегка съязвил Драко. — Успокоился? — пробубнил собеседник, насупленно вздыхая и набивая нарисованным табаком нарисованную трубку. — Вроде того. Малфой открыл хлипкие створки окна пошире и вернулся к столу, где его ждала очередная задача. Весьма хитрая и сложная, что к лучшему: это всегда помогало разгрузить мозги. Господин Хойзер закурил, и по кабинету разнеслось его кряхтение, что было верным знаком — он больше не злился. — И где же вы пропадали всё это время? — поинтересовался Драко. — Ох, мальчик, — в ответ раздался хохот. Господин Хойзер был запечатлён уже довольно пожилым джентльменом, судя по морщинистым глазам и обширной седине его причёски и усов, но несмотря на это отличался непоседливым характером и моложавой бодростью, которую люди редко проносят с собой до самой старости. Его щёки неизменно играли румянцем, а на губах то и дело возникала ухмылка. С ним всегда была огромная и причудливая трубка, которую он с большим удовольствием постоянно курил, пуская по холсту призрачные колечки дыма. Он нечасто появлялся в своей раме, но Драко, случалось, заставал его визиты «домой», пока работал с зельями или читал в одиночестве кабинета. Хойзер был немного странным стариком; чаще всего он молча курил, отстранённо наблюдая, как Малфой занимается своими делами, но иногда нет-нет, но всё же расспрашивал Драко или о зельях, или о рунах, которые тот переводил, или о каких-то школьных глупостях. — Я люблю прогуливаться по замку и навещать старых друзей, — наконец отсмеялся он. — Друзей или подруг? Портрет снова захохотал. — До чего же ты прямолинейный малый... Не твоего это ума дело, Драко, вот что я тебе скажу. А вот тебе явно хочется о чём-то рассказать. — Вовсе нет, — Малфой, стараясь сохранять безразличное выражение лица, вытащил из ящика несколько маленьких деревянных сундучков и расставил их на столе на равном расстоянии друг от друга. Это были обычные магловские шкатулки, но на каждой из них был предусмотрен простейший кодовый замок из четырёх цифр, какие обычно бывают на чемоданах. Да, вот как раз над замками и предстояло поколдовать. Драко нацелил кончик палочки на первое колёсико, и выбитый в пластмассе рисунок задвигался, изменяя форму. — Покажи, что за волшебство у тебя там, — хмыкнул Хойзер. — Меняю цифры на кое-что другое. — И зачем? — Вот если бы вы, господин Хойзер, когда-нибудь имели несчастье пожить в шкуре школьного старосты, вы бы поняли, что слово «зачем» нужно совсем убрать из лексикона, — вздохнул Драко. Старик усмехнулся, и из-под его усов вырвалось облачко дыма. — Я создаю загадку. Для умных, — подчеркнул Малфой. — А-а, значит, к мудрецам себя причисляешь? Драко приподнял бровь, сдерживая рвущуюся улыбку. — А что если и так? — Никогда не видел мудрецов, которые бы вымещали настроение на дверях. — Сегодня был интересный день. Малфой призвал с полки потёртый рунный учебник, и, пролистав пару страниц и детально проверив и так знакомые параграфы, удовлетворённо кивнул. Пары-тройки сочетаний символов вполне хватит для того, чтобы надёжно запереть первую шкатулку. В этой школе рунами вообще никто не интересовался. Никто, кроме него. И Бабблинг. И Грейнджер. Грейнджер. Ну только не снова… Малфой скривился и устало потёр глаза. — Знаешь, мальчик, я так и вижу, как каменная плита мыслей сейчас раздавит твою хрупкую черепушку. Пшик! И всё. И вместо головы — желе для флоббер-червя. — Ладно! — воскликнул Драко, хлопая ладонью по столу. Металлические застёжки сундучков жалобно звякнули. — Всё… это слишком безумно для меня. Он сжал палочку, с остервенением выводя руну на первом попавшемся замочке, и тот «чихнул» в ответ снопом искр. — Осторожнее тут. Пожар устроишь. Драко вскинул голову. Он резко вдохнул, готовый закричать и взорваться всем тем горючим коктейлем, что плескался у него в груди, да так сильно, что проявившаяся ранее маленькая вспышка показалась бы ничтожной по сравнению с этим сдерживаемым пламенем. Но вдруг он так и замер с приоткрытым ртом и сжатыми кулаками, и его руки обмякли, повиснув вдоль тела, и слова полились помимо его воли. — Я не выбирал этого. Хотя, скорее всего, я сейчас вру самому себе, и в один прекрасный день, в одну странную, нелепую секунду я всё же принял совершенно идиотское решение. Хойзер молча курил, глядя куда-то поверх плеча Малфоя. — Иронично, что я даже не помню, когда это произошло. Но теперь, когда я смотрю… — Драко тяжело сглотнул, и обеспокоенная морщинка пробежала по его лбу, — когда я смотрю на неё… Неважно, в какой момент: на скучном уроке, или, что хуже, на невероятно интересном уроке; на завтраке или ужине; на платформе Хогвартс-экспресса, или в небе… Да, в небе. Как будто она там на своём месте. Как будто мне всегда, всю жизнь дóлжно смотреть на неё только так — исключительно снизу вверх, и это лучшее, на что я могу надеяться. Задрать голову и любоваться с открытым ртом, как идиот. Потому что она стоит того, чтобы выглядеть идиотом. Эти слова и буквы казались Малфою какими-то пустыми и совсем не способными выразить всё то, что жило в нём, терзало его мысли и пронизывало всё его существо. Тишина в комнате становилась гнетущей. Хойзер всё не выпускал из руки трубку. Драко неловко повернулся и пожал плечами, как будто оправдываясь перед этими тесными стенами, которые знали о нём так много. — Просто ей идёт свобода. Его сознание беспокойно цеплялось за окружающие предметы, чтобы спастись и не утонуть в том, что Драко впервые говорил вслух. Он положил палочку на стол, и та с тихим шорохом покатилась по дереву, споткнувшись об одну из шкатулок. Драко подошёл к окну, по старой глупой привычке отмеряя шаги. Ровно семь, он хорошо знал это. Чёрное озеро было гладким, как гигантское фантастическое зеркало. Какой-то хаффлпаффец в жёлто-чёрном свитере бросил в воду камешек, и рябь нарушила идеальную иллюзию. — А сегодня, — голос почему-то зазвучал глухо, — этот чёртов бладжер. Он летел ей прямо в голову, и я… Мои пальцы до сих пор болят от того, как я схватился за ограждение. Это даже звучит жалко, потому что так оно и есть. Это боль бессилия. Мне ничего не оставалось, кроме как просто стоять и смотреть, как через две секунды произойдёт что-то страшное. Я ни черта не мог сделать. О, и знаете, что самое поганое? Я вообще не должен был захотеть что-то сделать! Мне должно было быть всё равно, — Драко усмехнулся и нервно потёр шею. — Боже, это просто безумие. — Да… — хрипло выдохнул очередную порцию дыма Хойзер. — Речь впечатляет. Но мне не совсем ясно, зачем ты, мальчик, всё простое превращаешь в сложное. — Драко кинул вопросительный взгляд в сторону портрета. — Безумие, бессилие, вид идиота… Это называется проще — любовь. — Не надо бредить, — закатил глаза Драко. — Надеюсь, ты это себе, а не почтенному джентльмену, — укоризненно обронил Хойзер. — Мальчик, ты влюбился. Всего-то делов. Драко зарылся пальцами в волосы, яростно их взъерошивая. — То, что вы говорите, просто ужасно. Пожалуйста, прекратите, — процедил он. Хойзер расхохотался, и его смех перешёл в дымный кашель. — Ну, во-первых, влюбляться, да ещё и в таком возрасте, — он ухмыльнулся, — это совершенно нормально. — В абсолютно неподходящую мне девушку, которая меня ненавидит? — Тем более. — Она способна на ужасные вещи. — Бывает. — Сегодня она шантажировала моего друга, а потом опозорила его перед всей школой. Хойзер пожал плечами. — Детские шалости. Драко издал задушенный смешок и неверяще развёл руками. — Не хотелось бы становиться предателем. — Ма-а-альчик… Сколько же у тебя мусора в голове, — старик тяжко вздохнул. — Выпьешь? Драко удивлённо прищурился, глядя, как господин Хойзер выуживает откуда-то из-под полы пыльную бутылку. Не каждый день, конечно, предлагают выпить нарисованного вина, это правда. Драко покачал головой. — Я не пью, пока колдую. Хойзер, как и полагается, расхохотался.