Теперь осталось на окне Воспоминание о тебе...
© «Давай на ты — Воспоминание о тебе»
***
Чайник противно пищит, оповещая о том, что вода вскипела. Горшенёв бросает чайный пакетик в немытую кружку и наливает кипяток. Новый год юноша фактически никак не будет отмечать — он не готовил ни праздничных блюд, не украшал квартиру соответствующей атрибутикой, несмотря на бесконечные уговоры маленького сына. Никто так или иначе не придёт, смысла нет что-либо делать. Торт, чай — достаточно на двоих. Да и Андрей вряд-ли вернётся. От него остались одни воспоминания. Спросите, почему? Измена. Банальная измена. За ней не последовало никаких скандалов и подобного: Горшок молча собрал вещи бывшего партнёра и выпроводил его за порог квартиры, напоследок крепко обняв. Но Князев не удосужился объяснить, почему так поступил. Возможно, не смог перебороть своего внутреннего ребёнка, который не привык к семейной жизни, которому нужна свобода, не лишний груз и не бытовуха; наоборот, нужно что-то новое каждый день и какофония. Влад был зачат по случайности, но Мише удалось смириться, что теперь нельзя вести себя как-либо безответственно. Про детдом нет и мыслей, брюнет не позволит себе этого. Когда сын подрос, научился более-менее понимать, что происходит вокруг, и задавался вопросом «Где папа Андрей?», Горшенёву приходилось отвечать подобным образом: «Он очень много работает и не может приезжать домой». Пока работает. Воспоминания растворились самостоятельно, когда кошка прыгнула на руки отцу-одиночке, начав тереться. И как животные чувствуют, что хозяевам плохо? Лаская Мурку, Михаил вновь смотрел на дома напротив, где на окнах пылали разноцветные гирлянды, горел свет. Все соседи отмечают новый год семьями не более трёх человек, вероятно, и друзей пригласили. Подростки орут песни на улице, ни о ком не думая. У всех царит кипиш, хорошее настроение, но не в квартире Горшенёва. Неожиданно послышался звук разбитого стекла. Кошка прыгнула в сторону, Миша едва не упал с подоконника. Парень мигом прибежал в зал: на полу лежал Владик, вокруг него — разбитые новогодние стеклянные шарики. – Влад, блин! – недовольный, Горшок начал собирать осколки. – Я же сказал, что мы ничего не будем наряжать. – он заметил, что сын поранил руку, – эх, горе ты моё луковое... Хорошо, раз ты так хочешь этого, давай украсим квартиру. Только будь осторожнее, солнышко. Малой очень обрадовался и перед тем, как начать дело, мужественно вытерпел обработку небольшой ранки, за что получил похвалу от папы Миши. Управились они быстро: нарядили ёлку, повесили украшения и гирлянду. Затем сходили в магазин за продуктами, и Владику папа купил сладкий подарок. Когда до нового года осталось два часа, Горшенёв вместе с сыном начали готовить праздничные блюда. На душе у Михаила, наверное, стало относительно лучше: квартира мелькает огоньками, настроение поднимается. Но дурачиться вместе с сыном не было сил и желания, ведь голову вновь затмил Андрей. Точнее, связанные с ним моменты. Вспоминалось, как они были беззаботны и молоды, как сильна была между ними любовь. Тоска жрёт изнутри, сердце болезненно колит. Как, чёрт побери, Миша хочет вернуть всё... Первая встреча произошла на концерте группы «Алиса», когда обоим парням было лет по восемнадцать; толпа была настолько одурманена песнями Константина Кинчева, что там толкали друг друга; так Андрей в крепкие руки Миши и свалился. В училище Горшок не ходил, прогуливал, «вертел он вашу учёбу на одном болту», — за что последовало отчисление, — играл в подземных переходах, в метро, на улице свои песни или играл по просьбам прохожих. Получалось брынчать лишь то, что знал. Неравнодушные люди подкидывали немного денег. Надо было зарабатывать на жизнь: платить за коммуналку, обеспечивать себя, ибо родители денег не давали — отец попрекал всё время и не сдерживался, подговаривая и мать к этому, но иногда ей удалось тайком от мужа просунуть Мишутке некоторую сумму и передать какую-либо еду. В один из таких дней, когда Горшок вышел играть на Дворцовую площадь (народу-то каждый день, как в циганском таборе), там он снова повстречал Андрея. На новый девяносто девятый год они признались друг другу в чувствах и, слившись в страстном поцелуе, не уследили, как это перешло в половой акт. Была мечта сколотить музыкальную группу, но помешали трудная беременность Михи и рождение ребёнка. Горшенёв ни в коем случае не перекладывает на Влада; он, наоборот, стыдится своей тогдашней глупости, что не подумал о контрацептивах, а теперь платит за это — вытягивает сыночка одного. Но если бы не он, то, вероятнее всего, брюнет давно бы лежал зарытым под землёй. Из этого «транса воспоминаний» Михаил выпал только после боя курантов. Владик сел рядом с ним, крепко обняв. – Папуль, – Горшка всегда умиляло, когда дитятко его так называет, – а ты ещё любишь папу Андрея? – любопытствует Влад. – Да, люблю... – А я загадал, чтобы он приехал к нам! – воскликнул малой, улыбаясь. Этому ответу старший только усмехнулся. Он не верит в то, что Андрей после своего поступка может вернуться. Но даже если такой вариант возможен, то... почему Княже это сделает? Расцеловать его, крепко обнимать, плакать в шею? Или орать, устроить истерику и выплеснуть на бывшего партнёра всю накопившуюся боль, наплевав даже на Влада? В квартиру громко постучали. Горшенёв дрогнул и не предположил, кто бы это мог быть. «Малыш, сиди здесь, смотри Джентльменов удачи, а я посмотрю, кому от нас что надо», – Михаил не был настроен принимать непрошеных гостей. И в целом он отторгал тех, кто навязывается, считая это неуважением. Подойдя ближе к входной двери, в глазке Миша увидел его и обомлел...