... самый страшный гнев, гнев бессилия.
— Михаил Булгаков
Жаркий вечер катился к закату. Солнце нежным оранжевым цветом заливало округу, словно кто-то пролил банку с краской. Вечер этот не отличался прохладой, вся жара поднималась от асфальта из-за чего было невыносимо душно, и люди торопились домой ближе к кондиционеру и холодной воде. Но улочки Йокогамы никогда не затихают, разве что в те дни когда день особенно жаркий или особенно холодный, но и тогда находятся люди которые, движутся, либо по делам, либо от безделья. Две девушки сидели на окраине улочки, около освежающего океана, и смотря вдаль ели что-то похожее на местные пирожки. Правда были они сухи, да и отличались безвкусностью начинки, что-то вроде бобов с побегами зелени. Но ты не ты, когда голоден, не так ли? Вот и девушки не возмущались, а лишь молча наслаждались этим сухим тестом и пресными травами. Каждый думал о своём. Это касается всех кто когда-либо был в обществе. Редко встретишь человека с такими же мыслями, это безусловно происходит, хотя шанс безумно мал... Но он никогда не равен нулю? Да, дорогой читатель, все имеет свой шанс. Вот и Анна об этом думала. Думала она и о том то что подруга её теперь может с гордостью сообщить всему свету что эспер, а вот сама Анна похвастаться таковым не может. Казалось ей что это несправедливо, они же такие похожие, в некоторых случаях и ситуациях. Что есть в них двоих что-то схожее, что сотканы они из одной ткани, что слеплены они из одного теста. Но теперь в них было различие, и между тем колоссальное. Одна могла развиться в сфере силы, а другая лишь могла быть тенью. Анна заметно поникла, мысли ей докучали, Марина доела последний кусок пирожка через силу и посмотрела на подругу. — Ну... Что делать будем? В конце то концов мы с тобой ещё не до конца разобрались во всем. Анна дернулась из-за резкости, и помотала головой. — Эээ... Ты о чем? То есть, что непонятного то? — Поднялся ветер, морская прохлада стала дуть и трепать волосы. — Например: временной промежуток. Вот вдруг мы во время зарождения агентства или скажем... Канибализма? А вдруг и вовсе во время Дазая 15 лет... Аж кровь стынет в жилах! — Девушка старалась нагнать жути или развеселить подругу. — А ещё мы не знаем как нам отсюда выбираться. Вот вдруг нам надо... Умереть? Или же вступить в организацию или... — Я и так уже все знаю. — Не дав закончить сказала Анна, её холодные глаза смотрели в океан, взгляд её был одновременно злой, но при этом в нем было что-то, что нагоняло тоску. — Да? Надеюсь ты поделишься со мной этим великим знанием. — Она закинула ногу на ногу и сказала все это слегка вызывающе, желая ввести в азарт подругу. — Да тут все даже тупому ясно. — Девушка свела брови, и немного повысила тон. — Чтобы понять в каком временном промежутке нам нужно новости почитать, на предмет чего-либо знакомого. А вот насчёт того как выбраться отсюда... — Она помолчала и потёрла подбородок. Её ответ был решительным. — Нам нужна книга. Ну, или этот листок, который делает всё явью или как его там. После этих слов Анна встала с лавочки и по ней было видно, что свои слова она говорит в трезвом уме. Марина продолжала сидеть и сказала словно напугано. — Ты предлагаешь... Победить Смерть Небожителей..? Ох, Алин... — Она помотала головой. — Ты идиотка? — Эй! Я серьёзно. Ну, их даже необязательно побеждать, украдем листок и концы в воду. Да и без листка они менее сильны. — Она говорила это с серьёзным лицом. Верила она в свои силы. — Ты идиотка. Как ты себе представляешь украсть листок? Там как минимум миллион охранников, в что если какой-то условный Фёдор узнает? Нет, если меня в бою по стене Фёдор размажет я не буду разочарована... — Это единственный выход. — Опять же монолог Марины был прерван. — Если мы просто отсидимся, нам листка не достанется и будем мы тут гнить пока не умрём. — Но как только все узнают, что листок у нас за нами начнётся охота. Да за наши головы будут такие суммы прилагать что даже полиция нам шею свернёт! Да и вдруг это не поможет? Что мы, зря будем страдать и жить в страхе что нам никто не поможет?! Анну трясло от раздражения, ее глаза наполнились долей ненависти. Вскоре из уст Анны прозвучал неестественный вопрос. — Ты скучаешь по дому? Марина аж опешила, и вытаращила глаза на подругу, опешив от ее разжражения. Вопрос был достаточно простым, но Катя расстерялась. — Ну... Это все сложно... — Кать, я жду ответа. Ответа так скоро не последовало, Катя вспоминала дом, её глаза были устремлены в пол, словно пристыженная девушка натворила бед для всего света. Алина смутилась, введя подругу в ступор она почувствовала себя худо. — Да, скучаю. — Сказала она подняв глаза, в них было видно смятение. — По маме скучаю, по брату скучаю. По папе тоже скучаю. Ну, то есть не скучаю, но не в этой сути. — Девушка подбирала слова и Анна её не торопила. — Вот ты живёшь с ними под одной крышей и ты их любишь, но ты им это не говоришь, а потом оказываешься от них далеко и появляется желание сказать: "Я тебя люблю". Но не можешь. Подло. — Подло... Да, именно так. Вся ситуация эта, сплошная подлость. — Но я рада, что ты со мной. — Сказала Катя, её тон успокаивался. — Не будь тебя, я бы просто осталась на том пляже, ожидать когда я умру от голода или пока меня не разорвут дикие псы. Но ты тут... И я жива. На лицах девушек появились спокойные улыбки. Этот диалог приносил уют. Марина поднялась и прижалась к Анне в объятия, запах гари наполнил ноздри Анны, но она не отступила, а лишь обняла её. — Сейчас ты мне дороже всех, я защищу тебя. Ещё бы пару слов и Анна бы разревелась крокодильими слезами. Она чувствовала внутри себя сожаление, от того что была раздражённа что Марина получила способность, а она нет. Но и при этом её сердце залилось нежностью и теплом, это было искренним чувством. Они стояли так на фоне уходящего солнца пару минут, наслаждаясь присутствием друг друга, пока Марина не отстранилась. В ее глазах можно было заметить проблески слез, но Анна ничего не сказала. — Тогда решено! Что тут эту нежность разводить... Ни то что мне не понравилось... Я про... — Я все понимаю. — Анна кивнула, и Марина продолжила. — Нужно купить газет и найти информацию. Любую зацепку стоит расценить как настоящий клад! — В её голосе была уверенность, как и в глазах Анны. — Да, будем с тобой как Шерлок и Ватсон! — Голос Анны был полон решительности, и она схватила подругу за руку и потащила за собой. — Идем, я видела киоск возле магазина рядом! Девушки купили 10 газет на разные дни, из-за чего половина бюджета была истрачена, это заставило их вспомнить что не дома, ни еды у них не было, но отступать нельзя. Девушки сели и стали читать газеты, просто пробегаясь глазами по самым важным статьям. Ничего кроме скучных политических бесед не было, хотя их пришлось прочитать. Мало ли где словечком обмолвились об Смерти Небожителей или ещё о ком-то? Но все чисто, абсолютно ничего. — Ничего... — Сказала Анна перепроверив последний лист 9 газеты. — Чисто. Хотя в манге те светились в телевидение... Может газеты бракованные, м? — Сомневаюсь. — Марина всматривалась в столбцы и яркие заголовки, её глаза и мозг желали знать, она не хотела думать что это все напрасно. — Погоди... Да, есть! Ура! Девушка подскочила и показала подруге заголовок "Опаснейшая инфекция". — Ну, кто молодец? А? Кто молодчина? — голос Марины был подобен детской радости, Анна дрожащими руками держала газету и перечитывала слова раз за разом. — На территории Йокогамы обнаружен вирус, который убивает в течение двух суток. Администрации города просит оставаться дома и не выходить на улицу... Звучит как... — Канибализм? Я так и думала!!! Видишь, ещё не все потеряно! — Хоть эта новость для обычного человека прозвучала больше как трагедия, Марина восприняла это как повод для радости. — Больше похоже на ранний этап ковида, но вариант с каннибализмом приемлем. — Она говорила задумчиво, переваривая это в мыслях. — Главное эту дрянь не подцепить. — Это тебе стоит беспокоиться! — Девушка демонстративно завязала шарф на лице. — У меня маска, да и ковидом я болела! Антитела передаются же так? — Хах, именно так..! — Она улыбнулась и взяла все газеты в руки и после добавила, более задумчиво. — Но нам нужно узнать, где база крыс и Фёдор... — Ах да, Фёдор... — Лицо Марины слегка побледнело от одного его имени. — Найти базу крыс и прибить Доста там... Вот тогда все станет проще. — Ты говоришь это так словно это легко. Если Дазаю это не удалось в арке каннибализма, то как мы это сделаем? Достоевский не дурак. — Цветаева стянула шарф на плечи. — У него армия, Гончаров, Пушкин... Муситаро также... — Чужими руками делать свои дела, не дурак, не спорю. — Она закинула ногу на ногу и сказала более надменно. — Но и мы с тобой не на помойке себя нашли? У нас есть особое оружие. Марина молчала в некотором недопонимании. — Мы знаем, чем кончится арка каннибализма, арка казино и арка Гоголя, впрочем, знаем довольно много. — Марину это не успокоило, по её лицу было видно, что её это пугало. — Снесут тебе голову за такие слова, либо же запрут на цепи, что бы ты им за еду рассказывала кто, где и куда свернёт. — Я не продажная. — На её лице появилась ухмылка. — Да и не буду каждому говорить что много знаю. Надо включить дурочку, кто станет тебя трогать когда ты глупая провинциальная девчушка? Марина молчала, в словах была некоторая суть, но все же она не была уверенна. — А ежели мы с тобой глупые провинциалки, от нас великих свершений ожидать не станут. — Сказала девушка слегка с ухмылкой и посмотрела в глаза подруги. Её голубые глаза блистали в свете последних лучей солнца. — Ну, что думаешь? — Вполне логично. Но все равно настораживает. — Анна поднялась с лавочки, её рост был немного выше Марины из-за каблуков. — Тебя настораживает абсурдность плана? Не спорю, сама не в восторге. — Улыбка исчезла с её уст. — Это на первое время. Наша задача найти логово крыс, не попасться Фёдору на глаза и ещё... Развить твою способность. Марина улыбнулась, но её радость быстро исчезла, вместо неё можно было услышать зевок. — Да... Но особого желания сейчас нет. Я спать хочу. — Да, верно... А спать где будем? Капсульный отель? — И есть потом что будем? Камешки жевать? Или по помойкам лазить будем? — Ладно-ладно, поняла. Пошли, придумаем что-то. И спокойным шагом они пошли опять же вдоль набережной. Прохладный ветер больше был не на радость, а на холод и он заставлял поежиться. Луна уже поднималась из-за горизонта и её маленький кусочек освещал округу. Яркие вывески на торговых центров, казалось могли осветить весь свет, а шум людей пробудить все планету Земля. Шелест листьев клёна все больше убаюкивал, а их свежий зеленый цвет в синеве ночи превратился в бирюзу. Первые звезды уже зажглись и напоминали на рассыпающиеся по небу блёстки. Девушки шли наслаждаясь красотой абсолютно иной для них страны. То что можно найти в интернете никогда не сравниться с тем что ты видишь своими глазами. Яркий пейзаж сменился более маленькими домишками и бизнес-центрами, а сама набережная сменился песчаным берегом. На противоположной стороне, за проливом было видно высокие здания и казалось знакомый городской пейзаж. Они сели возле самого пролива и наблюдали за тем как огни противоположной стороны мерцали. Вода шумела и блестела в лунном свете и казалось что лучше и быть не может. — По моему там на той стороне здание Мафии..? — Сказала Марина полусонно и указала на высокое здание. — Наверное? Ох, я честно не помню... — Анна прижалась плечем к подруге. — Представь, где-то там сидит Мори на собрании и вот Мафия... А где-то еще Ранпо, например ест сладости... А потом вот Федор например — Ее слова прервал зевок. — ... Ты вот можешь представить? — Не-а... Не могу. — Марина опустила взгляд вниз на морскую пену, что растекалась возле её ботинок. — Это казалось так далеко, а теперь... В шаговой доступности? — Да... Удивительно. Марина положила голову на плечо подруги и это оказалось довольно нежным знаком внимания. Вот так прижавшись друг к другу, лицом к проливу и ясному городу Йокогаме они и наслаждались обществом друг друга. Они не говорили, но чувствовали себя вполне уютно. Это могло им напомнить те поздние вечера на ночевках когда они наслаждались чаем и просто молча смотрели фильмы. Это не забывается, это такое же яркое воспоминание как первая любовь, как поездка за город, как выпускной и как смерть близкого человека. Она оставляет след, который не сотрется из памяти, а останется там навсегда. Это искренняя дружба. Когда она происходит тебе не жаль идти под градом пуль, в метель или в самое жаркое пекло до дома друга, чтобы сказать: "ты мой самый лучший друг." Это интимнее, чем любовь, дружба держится на времени, на годах проведённых вместе. На искреннем понимании, что этот человек знает тебя лучше, чем родная мать. Луна близилась к центру неба, и девушки уснули. Город все ещё был полон звуков и шума, но это не волновало их, это не волнует кого-то когда ты так устал физически, но и ментально. Но одна мысль крутилась перед уходом ко сну: "А если усну, и проснусь вновь дома?" Увы, такового не случилось. Солнце встретило потеряшек своими горячими лучами, погода была ещё жарче, чем вчера. Даже утром уже было ясно. Анна открыла глаза первая, желая почувствовать на своём теле теплое одеяло, но осознала что лежит уже на разогретых камнях, а над головой голубое небо. — Да уж... Значит не сон это? — Ахматова потерла переносицу и поднялась, а потом поняла что Цветаева уже не спит, а во всю практикуется со своим огнём. Она стояла возле большого валуна, то и дело выкидывала руку вперёд. Шарф был повязан на её голову, скрывая волосы. Огонь то и дело искрил в её руках, выбрасывая блеск из её ладоней, но после он затухал, едва касаясь земли. Она была обозлена на это, было заметно по её движениям рук, что делает она это уж очень экспрессивно. Ахматова поднялась и демонстративно покашляла. — Доброе утро. — Она старалась привести причёску в норму, смотрясь в собственное отражение воды. Ответа девушка не услышала. Пару раз облив голову холодной водой Анна пришла в чувства от сна. Она подняла взгляд на подругу, которая все ещё была напряжена, но из-за солнцезащитных очков та даже не могла рассмотреть глаза подруги. Ахматова была девушка любопытная и подошла к подруге, желая узнать причину раздражения. Катя даже не заметила приближения и испугалась, по её тону можно было понять что та была все ещё сонная. — Тьфу ты, напугала! — Блеск её очков чуть не ослепил подругу. — Доброе-доброе. — Чем занимаешься? Вид у тебя больно серьёзный. — Сказала с долей иронии девушка. — Да вот, пытаюсь огонь заставить выйти из руки. — Она вновь выдвинула руку вперёд и напрягла её. Выглядело это комично. — Не получается? — А ты догадливая. — Она сделала шаг вперёд. — Но при этом я кое-что поняла! Это все зависит от воображения. Смотри, сейчас эта ветка загорится, но! Она будет цела. То есть, не превратиться в уголек! Подняв ветку с земли она прикрыла глаза, и ветка загорелась. Огонь двигался более плавно, никак обычный огонь и это было удивительно. Анна молча и с удивлением смотрела на руку подруги и лишь одним взмахом ветка была потушена. Но также целая. С гордым лицом и улыбкой сказала Цветаева. — Это я решила назвать мнимым огнем! Огонь, что лишь горит, но при этом не сжигает. Чудно? — Вау... Но как? Почему он не сжигает? — Просто нужно понять что между веткой и огнём есть расстояние, его нужно сделать безопасным, но не слишком сильным, иначе этой иллюзии не получится. — Она покосилась на кучу горелых ветвей. — Я тренировались достаточно долго. Ночь не спала. Анна тоже на них посмотрела, а после спросила. — Но почему именно это? Почему не другие техники? — В зелёных глазах Марины блеснула неуверенность, стоит ли отвечать на этот вопрос. — Эээ... Это важная часть плана! Я кое-что придумала! И кое-что вспомнила! — В глазах девушки горит энтузиазм. — Вообщем, я вспомнила что во время арки Каннибализма мафия решает нападать на агентство, дабы убить Фукудзаву. — И? — Мы могли бы воспользоваться шумихой и попытаться найти Пушкина ещё до всех! Ну? Анна с непониманием посмотрела на подругу и почесала затылок. — Ты думаешь сможем? Как минимум нас потом Фёдор узнает. Да и вроде в арке Каннибализма нужно было Дазаю коснуться Пушкина. — Девушка пыталась как-то понять всю ситуацию, но была прервана. — Убив Пушкина, мы закончим цикл Каннибализма. — Она сказала в немного кровожадной ноткой. — Я даже придумала кто его убьет. Анна похолодела. Она осознавала что победу не вырвать без боя и смертей, но не так же резко? Это казалось таким страшным и то что об этом говорила её милейшая подруга, которая, казалось мухи не обидит, вводило её в ступор. — Ты... Серьёзно? Убить... Вот так просто? — Ну, а как ты хотела? Сама вчера распиналась что выбора нет, а теперь заднюю даешь. Впрочем, я все придумала!Нам нужно уехать на поиски в неблагополучный район и может там найдём. Анна абсолютно перестала понимать что-либо из-за страха вскипевшего в крови. Подруга не желала чего-либо объяснять и пошла к ближайшей остановке. Сев на первый попавшийся автобус они стали колесить по Йокогаме. Анну же бросало в дрожь, от осознания как скоро придётся справляться со всеми трудностями. Самим. Будучи подростками. Катя же не отлипала от окна, она смотрела желая узнать знакомые по манге места. Красивые дома, люди снующие по улицам. Но сегодня их было заметно меньше, кажется раза в 2, видимо вирус и впрямь сбивал с ног, прямо в могилы. Катю это расстраивало, она в принципе эмпат, а тут ещё и стресс воздействовал на девушку. Прошлой ночью она плакала, плакала от бессилия. Отвернувшись от подруги она заливалась слезами, она ненавидела это чувство словно ты один. Катя любила семью и очень боялась остаться одна, даже дома одной становилось до жути тоскливо и одиноко. А теперь на ней была ответственность. Защищать Алину несмотря ни на что. Её красные от слез глаза были устремлены на водную гладь, дрожащие плечи содрогались под давление от нервозности, а руки цеплялись, зарываясь в песок. Она плакала беззвучно, но душа разрывалась на сотни кусков. Мокрые ресницы дрожали и она пыталась сомкнуть веки, в надежде увидеть родной дом. И потеряв все силы от бессилия она перестала рыдать, лишь пустыми глазами устремившись в воду. Мысли сжирали трезвый ум, может она и хотела обговорить все свои тревоги с подругой, но девушка не хотела её тревожить. Сансара мыслей продолжала, словно клубок путаться и та даже забыла что, хотела когда-то спать и что безумно устала, так что аж глаза выкатывались из орбит. — Я не справлюсь, к чему мне эта сила если я ничего не умею? Я даже огня не смогу создать, а о каком спасении тогда идёт речь? Через пару дней мы должны будем пойти и сразиться в нашем первом сражении, а я что? — Она поджала колени к себе и обняла их. — Создам огонёк размером с комара и все. Ну молодец, куда деваться? Она просидела так около получаса, в ожидании желания и сил на подъем, пока случайно в её голове не появилась иная мысль. — Стоит перестать впадать в отчаяние. Иначе мир превратится... — Мысль была оборванна шумом прибоя, вернувшего в реальный мир. — В сущий кошмар... Слова повлияли на неё достаточно сильно, так что дрожь и слезы пропали без следов. Это была перефразированная цитата Осаму, всплыла она в памяти чисто интуитивно и врезалась в мозг, точно пуля. Она поднялась на ноги, вытерла слезы рукавом. Катя всегда знала, что слезливость её легко сведёт до кабинета психолога и возможно даже хуже, до псих диспансера. И после этого она и поняла, что настал час разжигать пламя сердца. Автобус остановился на конечной остановке. Девушки заплатили последние деньги и вышли. Солнце находилось в зените, жара обжигала легкие, а глаза слегка обжигал тёплый воздух. Они оказались на границе между новой Йокогамой; красивой и сверкающей и Йокогамой, что выглядела как сплошная печаль. Йокогама наполненная старыми развалюхами, вроде домов, что стояли на сухой земле. Это выглядело печально, Анна даже вздохнула. — Ну... Чем займёмся? Как искать? — Сделала она пару шагов вперёд и всматриваясь вдаль. — Нам нужно искать беспризорных детей! Они вероятно нас и приведут куда-то. — Её голос был полон уверенности. — Пушкин для них старший брат, если они ещё не сильно замучены и загнанны в угол, вероятно расскажут. — Звучит, хорошо... Можно попробовать задобрить... Сладостями? — Тоже верно! Дети любят сладости, тем более такие дети... — Они стали спускаться по ступеням. Жаркий день лишь усиливал свое влияние и поднимал градус. Голос Цветаевой стал вновь серьёзным, а взгляд был устремлен вниз, к ступеням. — Дети, оказавшиеся в среде насилия, либо безумно напуганы внешнего мира, либо становятся страшными маньяками. Иного не дано. Анна была согласна с этим, но говорить сейчас, считала лишним. Спустившись на пыльные улочки они купили пачку конфет, сами к сладостям не тянулись. После этого бы настигло дикое желание пить, а денег не было, так что девушки даже не знали как возвращаться в черту города. Но мысли об этом были второстепенны. Они осматривали места на предмет чего-то странного, символики или людей, что выглядели как-то непонятно. Но на улице не было никого. Все казалось опустело и люди растворились в жарком и пыльном тумане. Можно было заметить людей лишь изредка, те граждане проходили с недовольными и раздраженными лицами, держа в руках свои дипломаты или старые сумки. Сами же подруги перебрасывались лишь парой слов, изредка кидая друг другу пару коротких взглядов. И так они дошли почти до центра района, люди стали подтягивать и их становилось все больше, но детей среди них было особо не было. А если и были то они выглядели относительно ухоженно, они не были приемышами, которых нашли на улице. Дойдя до старого и потрепанного временем парка они наконец почувствовали слабую прохладу, в тени больших сосен. Цветаева и Ахматова продолжали идти молча, до того момента пока не услышали отдаленную детскую беготню и смех. Смех был тихий, казалось они пытались спрятаться за деревьями. Ахматова качнула головой в сторону шума и они зашагали по желтоватой траве, что выцветала под жарой знойного лета. Зайдя за толстые стволы деревьев они увидели компанию из троих ребят, два мальчика и одна девочка, что выглядела хуже всех, была худощава. У неё были тонкие, жидкие волосы, светло-рыжего цвета, напоминающие цвет заката прошлого дня. Потрепанное платьице горчичного цвета было сделано из сатина, видимо сделанное на японский манер. Мальчишки выглядели довольно похоже, коротко стриженные волосы были испачканы, на них были курточки безрукавки и футболки, на ногах шорты, что видимо не первый раз перешивались, то было заметно по количеству торчащих ниток и швов. Они не обращали внимание на появившихся гостей, видимо отвлеченные беготней по поляне. Девушки даже не придумали как бы так подойти и тактично спросить. Действовать решила Алина, надеясь что спокойная натура не отпугнет малышей. Выйдя из-за деревьев держа за спиной пачку конфет, казалось, между делом проходила мимо детей, сказала так достаточно громко. — Ох, детки... Веселитесь? А чем заняты? — Она наклонила голову в сторону и с легкой улыбкой. Мальчики отреагировали не сразу, а девочка посмотрела на старшую с интересом. Не дождавшись ответа она сразу продолжила спрашивать, более нежно. — Не уж ли в салки? — Да, так. Дурачимся. — По видимости сказал старший мальчик, что был в зелёной безрукавке, выглядел на лет 10. — Понимаю... Не хотите ли конфет? — Она протянула упаковку конфет, не зная как те отреагируют. Девочка уже было потянулась за конфетами, но второй мальчик одернул её руку. Анну то ничуть не разочаровало. — Нам не разрешают брать у незнакомцев. Простите. — Не стоит, я все понимаю. Вас звать как? — Она отложила конфеты в сторону. Продолжая этот маленький диалог она боялась их спугнуть. — Меня Джон, это Кио, а её Амира. — Сказал опять же старший мальчик, Анна вновь улыбнулась. — Какие милые имена. Меня... Ната. Наташа. — Сказала она, чувствуя что ком из-за лжи подкатывает к горлу. В ту же секунду в её голове появился план. — А вы с кем живёте? Вы семья? — Нет... Но мы как семья... — Сказала Амира, прижимая свои ручки к груди. — Мы живём... Со старшим братом. В голове Цветаевой вспыхнуло пламя. Услышав эти слова, продолжая сидеть в кустах, она надеялась что это именно тот брат которого они ищут. — Братом? Хм... Вы знаете я кое-кого ищу... Мне нужен Пушкин. — Ахматова почувствовала на себе три напуганных взгляда. Дети вероятно проглотили языки, а девочка попыталась спрятаться за одним из мальчишек. — П-пушкин? Нам нельзя... — Ох, нет-нет!!! — Анна постаралась перевести тему, успокоить их. — Вы не так поняли! Я не из Агенства. Я его... Сестра. Двоюродная. — Она выдохнула, пытаясь скрыть своей беспокойности, но румянец выступал на её щеках. — Сестра..? А... — Мальчики замялись и перегляделись, а вот девочка продолжала молча стоять и рассматривая Ахматову. — Я хотела сделать сюрприз, но не знаю где он. Хотелось бы завтра узнать где он будет. Вы знаете? — Игра начала переворачиваться в её сторону, игра на чувстве родственности. Конечно она не хотела врать, хотела ударить прямо сейчас себя по лицу и заткнуться. Девочка сделала шаг вперёд и сказала тонким голосом. — Ну, да... Они завтра будут возле западной шахты... Завтра будет великий день, нам так сказал... Он. Анна кивнула и мягко посмотрела на девочку, хоть ей и было тошно от игры, что она играла. Она просто довела до испуга бедных детей. — Хорошо, спасибо. — Она отдала пакет со сладостями девочке, та его приняла со слабой улыбкой, прижимая к себе. — Только, пожалуйста, это секрет, сюрприз. Конфеты вам в подарок. — Добавила она подмигнув, показав знак "тсс". Дети не ответили и принялись разрывать пакет, в надежде взять самую вкусную сладость. Ахматова смотрела на них со слезами на глазах, жалость заставляла её не уходить. После она повернулась спиной и добавила, чуть тише, в полтона. — Пожалуйста, не бойтесь агентства. Они не враги вам. Шуршание прекратилось на секунду, после чего вновь за её спиной зашуршали обёртки леденцов. Отойдя подальше от поляны с детьми она заметила что Цветаева шагает возле неё. Её шаги были резкими, тихими, они шли так две минуты, пока Цветаева не сказала. — Девочка завтра уже умрёт. — Её голос был холодным, но глаза её говорили иначе. — Она та что должен будет спасти Куникида? — Ахматова остановилась, её глаза остекленели. Она подняла глаза на подругу, что стояла в шаге. Катя не торопилась отвечать. Лишь отвела взгляд, обдумывая слова, но в голову лезло лишь что-то печальное, что обязательно введёт в ещё большую апатию. — Да. Но, я пойду туда, я её спасу. Ты пойдёшь в эту шахту и достанешь чёртов листок, а после мы встретимся там же! И мы вернемся домой! Я спасу её и никому не придётся страдать! — Голос её выдавал что она сама знала что шанс её спасения один на миллион. Они так и стояли смотря друг другу в глаза. Лишь ветер ходил между ветвей сосен играл похоронный марш.