–Здравствуйте… В смысле? Когда..? Я не смогу сейчас приехать... Как? Точно? Вы уверены..? Спасибо... – я поворачиваюсь к окну. На глаза набегают слёзы, в отражении я вижу в них испуг. Нет. Такого не может быть. Они должны быть живы. Вместе. Да, я с ними не общалась, точнее, они со мной не разговаривали. Но проклятое дтп, я теперь лишилась двух родителей. Надо мной даже опекунство никто не будет брать, ведь через месяц мне 18. Я хочу плакать и кричать, но боюсь разбудить Сашу. Слёзы катятся по щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Стараюсь дышать ровно, чтобы никого не разбудить. Не получается. Я тихо всхлипываю.
–Крис, – просыпается Саша, – что случилось?
Я так боюсь этого вопроса, что не выдерживаю и начинаю рыдать. Он обнимает меня и прижимает мою голову к своему плечу.
–Родители... Дтп...– через слёзы проговариваю я.
–Они в больнице? – я отрицательно качаю головой.
–Погибли, – и начинаю рыдать ещё сильнее. Я чувствую, как он смотрит на мои руки, видно они трясутся, потому что он накрывает их своей ладонью.
–Надо сказать Макееву.
–Надо, – киваю я.
–Мне сходить к нему?
–Да, только если спит - не буди, – сквозь слёзы выговариваю я.
–А если ВасГен не спит, ему сказать? – я снова киваю. Сил разговаривать нет.
Саша встаёт и идёт в начало автобуса. Как хорошо, что мы сели в конце, никто меня не видит и, надеюсь, не слышит. Я вижу его обеспокоенный взгляд, он разговаривает с ВасГеном и Макеевым. Трое они направляются ко мне. Ребята их не замечают, все спят, ну это и к лучшему.
–Кристин, на выпей. Это успокоительное, – протягивая мне две таблетки, говорит врач. – Вода у тебя с собой?
Я киваю и тянусь к сумке, достаю оттуда бутылку. Беру в руки лекарство и запиваю его. ВасГен уходит. Остаётся Макеев.
–Кристин, отдыхай, завтра я тебя на тренировке не жду. Если поймёшь, что сможешь играть - скажи мне. Мы с тобой разберёмся, как дальше, – тренер идёт обратно в начало автобуса.
Саша садится рядом со мной. Я кладу голову ему на плечо. И засыпаю. Или мне кажется. Но я уже не плачу, в голове прокручиваю разные мысли. как быть? Надо ли ещё кому–то звонить? Как организовать?
Мои размышления прерывает вибрация телефона.
–Да? – не глядя на номер, поднимаю трубку. С той стороны родители мамы, мои бабушка и дедушка.
–Кристина, здравствуй. Мы думаем, что тебе уже сообщили эту ужасную новость. Хотели тебе сказать, что похороны мы организуем сами и тебя на них мы не ждём. Потом скажем адрес, и ты приедешь, когда сможешь. Договорились?
–Нет, не договорились. Я против. Я хочу быть на них, – стараюсь говорить твёрдым голосом, насколько это возможно.
–Родители очень плохо отзывались о тебе, поэтому лучше без тебя. По-честному, мы тоже видеть тебя не хотим. Пока, – мой телефон выпадает из рук и падает Саше на ноги.
–Кристи, что-то ещё случилось? – спрашивает Саша.
Я не слышу его вопроса, а в голове эхом всё ещё отзываются слова: «мы не ждём», «не хотим видеть». Чувствую, как по щекам текут слёзы. Я не понимаю, что я им сделала не так. Парень что-то говорит мне, но я не слышу. Прихожу в себя только тогда, когда Саша начинает трясти меня за плечи.
–А? Что?
–Кристина, Крис, ты здесь? Что-то ещё случилось? – я киваю. – Хочешь поделиться? – я опять киваю. Если я скажу сейчас слово, я заплачу. Но если поделиться, станет легче. Это правда, проверено неоднократно.
–Звонили родители мамы, они не ждут меня на похоронах.
–В смысле?
–В прямом, – мои плечи начинают содрогаться в рыданиях...
Саша обнимает меня, я плачу ему в грудь. Он встаёт и куда-то уходит, возвращаясь через несколько секунд с таблеткой.
–На, возьми успокоительное, ВасГен дал.
Спустя какое–то время я уснула.
...
Проснулась я уже в номере. Видно мы приехали.
–Костёр, ты где?
Дверь открывается, в неё заходит Саша с двумя сумками, одна его, другая моя.
–О, ты уже проснулась. Как ты?
–Фигово, почему не разбудил меня?
–Жалко было. Решил, что ты захочешь ещё поспать, и оказался прав.
–Спасибо. Ты меня, что ли, на руках нёс?
–Да.
В голове проносится всё то, что было в автобусе. На глазах опять слёзы.
–Крис, – я поднимаю голову, – помни, что я всегда рядом, – говорит он и садится рядом, прижимая меня к себе.
–Спасибо... – я опять засыпаю, так действуют успокоительные.
...
Открываю глаза, в комнате я одна. Смотрю на время 13.11, значит, я проспала утреннюю тренировку. Вытягиваюсь во весь рост на кровати и начинаю думать. Смогу я играть или нет? Как правило, на льду, кроме шайбы и счёта на табло, меня ничего не интересует. Но при этом я боюсь впасть в ступор из-за внезапно нахлынувших воспоминаний. В голове проносятся отрывки моего детства. Вот я маленькая, и мы с родителями идём в парк аттракционов. Я тогда не знала, что боюсь американских горок, поэтому всю дорогу утверждала, что буду на них кататься... Вот я иду в первый класс, за руку с родителями: мама с одной стороны, папа с другой... Я уже подросла, пошла во 2 класс, и рисую всем открытки к новому году, родителям самые красивые... Я могла бы вспомнить ещё, но уже не выдерживаю и начинаю рыдать. Я сажусь на кровать, беру подушку и начинаю бить её кулаком со всей силы.
–Гадство! Гадство! Гадство! Так нельзя! Нельзя! Нельзя! – каждое слово сопровождается сильнейшим ударом.
Выдохнувшаяся, я падаю на кровать.
Сколько прошло времени, я не знаю. Наверное, немного. В коридоре слышны голоса ребят, а передо мной опять всплывает выбор: играть или нет, смогу или не смогу. Открывается дверь, заходит Саша.
–Кристи, ты как? – я поворачиваю к нему своё заплаканное лицо. – Я понял. Плохо. Пошли в столовую, сейчас обед.
–Я не хочу есть, – тихо говорю я.
–А надо, пойдём, пожалуйста, ради меня.
–Ладно, только можно вопрос?
–Конечно.
–Макеев сказал ребятам или нет?
–Зачем тебе это знать?
–Просто ответь, – настойчиво повторяю я.
–Сказал, чтобы объяснить твоё отсутствие на тренировке.
В голове складывается пазл. Вот какой детали не хватало. Детали, обозначающую мою возможную слабость. Значит, я буду играть. А все «могу», «не могу» отброшу. Я не слабая, я справлюсь.
Мы с Сашей спускаемся в столовую. На себе я замечаю сочувствующие взгляды.
–Крис, я сейчас, – отходя, говорит парень. Боковым зрением я замечаю, что его зовёт ВасГен.
~~~~~~~~
–Саш, как она? – беспокойно спрашивает Макеев.
–Честно, плохо. Я ни разу её не видел в таком состоянии. Я когда в номер зашёл, то поразился, насколько человек может долго и сильно плакать.
–На, возьми, – порывшись в сумке, врач протягивает успокоительное. – Будешь давать ей на ночь по одной.
–Хорошо, спасибо, – Костёр отходит.
–Сань, подожди, – окликает его Макеев. – Она тебе про игру ничего не говорила?
–Нет, Сергей Петрович.
–Понял, спасибо.
~~~~~~~~
Я ковыряюсь вилкой в тарелке, есть не хочется, несмотря на аппетитность всех блюд. Я взяла себе жареную картошку и отбивную, то, что в любое другое время съела бы с удовольствием.
–Остынет, ешь, – садясь напротив меня, Саша ставит поднос. На нём суп, плов и салат.
–Не хочу, не лезет. Там ещё салаты есть?
–Ерунда осталась, одни листья салатные и помидоры.
–Пойдёт, – встаю и ухожу за ним.
–Кристюш, надо покушать, – когда я возвращаюсь, снова говорит Саша. – Ты играть с нами хочешь? – я нерешительно киваю. – Вот, а для этого нужны силы.
Нехотя я соглашаюсь и отрезаю себе кусок курицы.
Обед закончился, мы с Сашей уходим в номер.
–Саш, я сейчас приду, – твёрдо говорю я и выхожу в коридор, захлопнув за собой дверь.
