Волчица

Время 2 часа ночи. Я сижу на кухонном подоконнике и в руках тереблю письмо. Сегодняшний день, нет, уже вчерашний пронёсся вихрем. Я впервые услышала об эмоциях Сашки. Он меня любит по-настоящему. А я весь день играла с ним в молчанку. Мне нечего было ему сказать. Он рассказал мне о том, что я пережила, но со своей стороны. Это звучало жутко, зато было правдой. Взгляд падает на конверт, который я держу в руках. Надо всё-таки прочитать. Я встаю и включаю лампу над рабочей поверхностью. Света достаточно, чтобы можно было разглядеть буквы. Дрожащими руками я вскрываю конверт и внутри обнаруживаю две бумажки. На одной из них значится, цифра «1», а на другой «2». Скорее всего, это порядок для прочтения. Я разворачиваю письмо с цифрой «1». Кристина, здравствуй. Это письмо должна была передать тебе Ангелиночка, когда дальнейшая наша с тобой связь будет невозможна. Я очень надеюсь, что за 18 лет (я думаю, что именно после этого возраста ты не будешь с нами общаться совсем) ты изменила своё мнение о нас. Эта письмо я решила написать недавно, а точнее через несколько недель после матча, на котором я была в этом году.  Когда мы с твоим папой в больнице встретили твоего парня. Я хотела бы тебе сказать, что он не твой типаж. Но я прекрасно понимала, что ты меня даже не захочешь слушать. Я пишу это не для того, чтобы извиниться, а для того чтобы объясниться. Но для этого надо начать сначала. Я тебя отдала в хоккей по двум объективным причинам: ты стояла на коньках и отказалась от фигурного катания. Я вообще не думала, что мы найдём для тебя секцию по хоккею, где есть девчонки. Но наш дворец меня удивил, организовав женский хоккей. Тренер изначально говорил о том, что у тебя есть наглость, упорность и стопроцентная самоотдача. А потом все девчонки ушли в танцы, и я была уверена, что ты тоже пойдёшь. Но ты устроила истерику и отказалась уходить из хоккея. И мне пришлось ругаться с начальством. Тебя перевели к мальчикам. И... с этого момента наши и без того частые конфликты усилились. После первого матча, когда вы выиграли, я видела на твоём лице неподдельную радость. Я поняла, что хоккей забирает тебя у меня. С каждым новым сезоном ты все больше доверяла парням, а они тебе. Я понимала, что они становятся тебе семьёй. Они принимают тебя такой, какая ты есть. Но кроме плюсов минусы есть всегда. Они утягивали тебя в хоккей. А значит, отнимали у меня. А после первой травмы, когда они все пришли к тебе в больницу, я поняла, что ты выбрала их. И не ошиблась. Я могу бесконечно долго говорить о том, что ненавижу хоккей и твою  команду. Но также я буду говорить о том, что ты оказалась права, выбрав их. Ты в спорте нашла для себя опору, поддержку и любовь, обрела настоящую семью и доказала себе, что ты не одна. Я прекрасно понимаю и то, что если бы не хоккей, тебя не было в живых. За то время, пока ты не съехала от нас, я замечала, что ты всё больше закрываешь от нас, на твоих ногах стали заметны порезы...  А после последней травмы, когда ты хотела умереть... Ты, наверняка, меня спросишь: откуда я это знаю? А я отвечу: «Саша написал». Он не писал тираду о твоих проблемах или о чём-то ещё, а он написал несколько слов. Это сообщение встаёт у меня перед глазами и сейчас: «Сегодня вы могли потерять дочь навсегда». И через несколько часов он написал ещё одно: «Если вам плевать на неё, это не значит, что она никому не нужна. У Крис есть я и вся команда, всегда готовая прийти на помощь в любое время суток». Возможно, его последнее сообщение объясняется тем, что я не отреагировала никак на прошлое. Я не верила, что ты на такое способна. Пока не встретила Сашу лично. Наш диалог состоял из нескольких реплик. Я узнала, как ты. И он сказал правду. Тебе не надо обижаться на него за это. Он очень хороший, несмотря на то, что он мне не нравится. Берегите ваши отношения! И последнее что я хочу сказать, это не «прости». Я была права и не капли не жалею об этом. О наших поступках по отношению к тебе и т.д. Я хочу только одного: не ставь хоккей на первое место. Поставь вместо него любовь, счастье или какие-то другие чувства, но не спорт. Я знаю, что ты меня никогда не слушаешь, но высказать своё мнение я была обязана как мать.

Прощай!

Твоя Эвелина.

Я обратно свернула бумажку. Она даже не удосужилась подписаться как моя мать, что от неё ещё можно ожидать. Она высказалась напрямую очень грубо и жестоко, но имея на это право. Но хоккей всегда будет для меня на первом месте. Всегда! Просто к нему на ступеньку будут вставать и другие. И насчёт семьи она тоже права. Хоккей мне стал более родной семьёй, нежели настоящая, биологическая.  Я провожу пальцами по стеклу, оно холодное. На улице всё ещё темно и одиноко. Я бросаю в окно пустой безжизненный взгляд. Как бы сейчас хотелось бросить всё, позвонить матери и высказать всё, что накопилось в душе за это время. Абсолютно всё. Про любовь, хоккей, спорт, переживания и личную неприязнь. Но я также знаю, что она сбросила бы или послала меня. Она никогда меня не слушала. В голове крутиться множество разных вопросов. Много ли раз Саша пересекался с моими родителями? Что он им сказал? Почему он это делал? И зачем вообще мама написала это письмо? Ответов ноль. Вопросов сотни. Я иду к нам в комнату и останавливаюсь на пороге, облокотившись на дверной косяк. Сашка спит. Его тёмные волосы в беспорядке лежат на подушке. Спокойное дыхание размеренно поднимает и опускает его грудь. Хочется разбудить его и задать все свои вопросы, накопившиеся за десяток минут. Я ухожу в гостиную. Несмотря на то, что мы часто спим на диване, спальня у нас тоже есть. Но пользуемся мы ей очень редко. Саша впервые ушёл туда спать. Я сажусь на диван, взяв до этого книгу, и начинаю читать. После десяти прочитанных страниц я осознаю, что не помню того, что прочитала. Голова занята совершенно другими мыслями. Всю оставшуюся ночь я провела в раздумьях, периодически плача, задремав только под утро.

~~~~~~~~

–Эй, Крис, вы случайно с Бакиным не родственники? – меня кто-то трясёт за плечи. –Что? В смысле? – сонным голосом спрашиваю я, пытаясь понять что происходит. –Через 10 минут тренировка, ты спать будешь или пойдёшь на лёд? – спрашивает у меня Кислый. –На лёд, – я встаю и начинаю переодеваться. В памяти всплывает момент, что я, как только села на скамейку, то сразу уснула. Бессонная ночь даёт о себе знать, значит, сегодня будет очень весёлая тренировка. С самого утра я не разговариваю с Сашей. А почему? Не знаю. То ли я боюсь получить ответы на свои вопросы, то ли боюсь разрушить всё окончательно. Но я решила, что прочитаю сегодня второе письмо. И если оно даст ответы хоть на какие-нибудь вопросы, то тогда я откроюсь Кострову.  Всю тренировку я была как черепаха. Ничего не понимала, тело работало, а мозг спал. Когда прозвучал последний свисток, означающий конец тренировки, то ребята стали уходить. Так получилось, что я уходила последняя, и Макеев перегородил мне путь клюшкой. –Останься, – твёрдо говорит он. Как только я повернулась к нему, он продолжил. – Волконская, что происходит? –А что происходит? – делаю я удивлённое лицо. –В частности, с тобой. Ты второй день уже рассеянна, молчалива и сама на себя не похожа. Ты уверена, что всё в порядке? –Да. –У вас с Костровом всё нормально? –Конечно, а почему вы спрашиваете? –Потому что он тоже сам не свой. Чёрт возьми, что вообще происходит с тобой, с ним, с вами вместе? – приходит бешенство тренер. – Ты никогда не относилась к тренировкам на «отвали», а уже второй день показываешь именно такое отношение. –Всё в порядке, – отчеканиваю я, подъезжая к выходу. –Если что-то случится, дай знать. Ладно? – я резко торможу и поворачиваюсь лицом к Макееву. –А что ещё должно случиться?! Разве недостаточно того, что уже случилось?! У меня отвратительные отношения с семьёй! Недавно я похоронила родителей! У меня проблемы со здоровьем! Вы обо всём этом прекрасно знаете! Я нахожусь на дне огромной пропасти, из которой мне ещё очень долго не выбраться! Что ещё вы хотите, чтобы случилось? Осталось самое страшное, это то, что я уйду с этой площадки навсегда! Не дай Бог, конечно! Но всё же! Вы хотите услышать, как я?! Ужасно! Я устала! – кричу я, а голос эхом раздаётся по всей арене. Я отъезжаю к противоположному борту спиной к тренеру. Вдох-выдох, Крис успокойся. Я поворачиваюсь обратно к тренеру и еду на выход. – Спасибо, что выслушали и извините, что наорала, – бросаю я, уходя со льда. В то время как я подхожу к раздевалке, из неё выходит Щукин. –Крис? – окликает он меня. –Уйди, – сквозь зубы процеживаю я, замахиваясь клюшкой. –Всё в порядке? –Как вы меня задолбали с этим вопросом. Отвали! – повышая тон, отвечаю я. Он уходит. Я захожу внутрь и сажусь на свою скамейку. Парни ещё переодеваются. –Ты о чём с Макеевым трепалась? – интересуется Антипов. –Уж явно не о погоде, – говорю я с иронией. –Всё хорошо? – спрашивает меня Костров. –Если я скажу «да», то вы продолжите дальше заниматься своими делами, а если «нет», то вы всё равно ничего не сможете сделать! Хватит! Вы меня достали своими вопросами! Хотите знать, о чём я разговаривала с Макеевым?! Так идите к нему и спросите! Отстаньте от меня! Все! Вы все прекрасно знаете, что происходит! У нас нет секретов в команде! Но дайте хоть раз побыть наедине с собой! Без ответов на вопросы! – ору я, не в силах больше выдерживать идиотские расспросы и давать на них ложные ответы. Дальше все переодевались в тишине...

~~~~~~~~

Я сижу в электричке, а рядом проносятся пейзажи полей и лесов. После тренировки парни пошли в спортбар, звали с ними. Но я ушла, сославшись на головную боль. Костров хотел идти со мной, но я его убедила остаться с ребятами. А сама в это время второпях собирала вещи для того, чтобы уехать. Ненадолго, но уехать. Пристанище я найду на даче папиных родителей, которых, увы, уже нет. Они мне всегда предлагали в случае чего хватать свои вещи и ехать к ним. Но меня всегда останавливало то, что ехать до них далеко - от нас три с половиной часа на электричке. А сейчас, когда хочется бежать от реальности, это самое прекрасное место. Там нет связи, а значит, никто не сможет позвонить. Я пропущу тренировки, но от меня сейчас толку всё равно мало.  Как только электричка останавливается на станциях, то мой телефон начинает трезвонить, как бешеный. Пытается дозвониться Саша. Но я просто выключила его и всё. Не хочу ни с кем разговаривать. Моя станция следующая...