Мне кажется, что проснулась я рано. Несмотря на свою усталость, ночью я спала очень плохо: часто просыпалась то от головной боли, то от боли в плече. Спросоня на автомате я кладу руку на Сашину сторону, и там его нет. Значит уже поздно, Костров не любит подолгу спать.
–Саш! - зову его я.
–Доброе утро, солнышко, - говорит он, заходя в комнату и садясь рядом со мной, кладёт руку на живот.
–Сколько время?
–Одиннадцать. Ты что-то разоспалась сегодня. Вообще как себя чувствуешь?
–Вроде, нормально. А что?
–Ночью я когда просыпался, ты вся горячая была, но не стал тебя будить.
–Не, всё в порядке. Голова болит, но это со вчерашнего.
–Уверена?
–Да, - вздыхаю я, закатывая глаза.
Саша трогает ладонью лоб и мою шею.
–Мне всё равно кажется, что у тебя температура, - говорит он и уходит, возвращаясь уже с градусником. - На, меряй. Если нормальная - отстану.
–Хорошо, - раздражённым голосом отвечаю я и беру и него градусник.
–Крис, я понимаю, что ты привыкла быть одна, но сейчас так уже не выйдет. Я не отпущу тебя. Никогда. Тебе надо смириться с моей заботой, - садясь рядом, начинает Саша.
–А я уже не смогу без этого. Быстро привыкла и, кажется, не отвыкну, - вставляю я.
–Ну и хорошо. Знаешь, мы раньше с парнями думали, как ты так быстро восстанавливаешься. А оказывается, что ты просто никогда не долечивалась, выходила полубольной. Сейчас я всё это увидел и пришёл в ужас. Даже мы никогда не выходили с болью на лёд, а ты делала это всегда. Ты сильная, я не спорю с этим, но ты никогда не берегла себя, - всё это он говорит, смотря мне в глаза, а я не стремлюсь отводить свой взгляд.
–Я мне это было не надо. Мне всегда было легче страдать физически, нежели морально.
–Даже сейчас? - быстро спрашивает парень.
–Нет, - улыбаюсь я. - Нет. Совсем нет, - повторяю я, чтобы наконец-то пришло осознание: в моей жизни за эти месяцы поменялось всё.
–Давай градусник.
Я нехотя протягиваю его парню.
–Видишь, всё нормально, - ответа нет, вместо этого поднятый обеспокоенный взгляд.
–Крис, у тебя тридцать семь и пять.
–Да ладно тебе. Сбавиться. Я кушать хочу. Дай я встану.
Я делаю рывок, чтобы легче было встать. Мои движения сопротивляются жуткой болью, от которой я кричу во весь голос. Всё-таки я смогла сесть, но от этого ужаса на глазах проступили слёзы.
–Плечо? - спрашивает Саша. Вместо ответа я еле заметно киваю.
–Надо снять бондаж, - выговариваю я.
–С ума что ли сошла?!
–Помоги, - твёрдо, но тихо говорю я. Костров помогает мне сделать это. И как только плечо освобождено, я поворачиваю голову в его сторону. Оно всё припухшое, отёчное и воспалённое. Дотрагиваюсь до него ладонью, оно ещё и горячее. В месте, куда прикоснулась моя рука, такое чувство, что вонзились сотни маленьких игл.
–Крис, давай, в скорую я позвоню.
–Ещё чего, - взвинчиваюсь я.
–У тебя температура от него, а если повторный вывих.
–Да не будет он повторным. У меня всю неделю болит плечо, а тут прям что-то серьёзное.
–Ты с болью тренировалась?
–Давай не сейчас об этом.
–А когда?! - начинает повышать голос парень.
–Да. Я играла и тренировлась под обезболом. Достаточно сильным.
–С этим шутки плохи. Надо в больницу, - настаивает Саша.
–Я не поеду. И вообще хочу завтракать, - говорю я, аккуратно вставая с кровати.
–Крис! Так нельзя!
–Можно!
Я уходу на кухню и нахожу там, на столе, пару варёных яиц. Завариваю себе чай и сажусь кушать.
После завтрака у меня невероятно сильно начинает болеть голова.
–Саш, у нас есть что-то от головы?
–Болит?
–Да, и сильно, - он открывает ящик с таблетками и начинает там искать лекарство.
–На, держи, - после нескольких минут поиска произносит Саша, протягивая мне лекарство. –Крис, надо врача. Не хочешь в скорую, давай ВасГену позвоню или Макееву.
–Нет! Они с нашими тренировками семью не видели, пусть отдохнут от нас. Костров! Успокойся! Всё со мной в порядке. Не умру я. Живучая уж слишком.
–Крис! - одёргивает он меня.
–Ну а если это правда! Любит меня жизнь, но я её не всегда.
–Волконская! Ещё чу-чуть и буду звонить всем! Выбирай: скорая, Макеев или ВасГен. Другого не дано, - видно, что Костров скоро сорвётся. Делать нечего, придётся врачам лишний раз прокатиться к нам домой.
–Звони, - соглашаюсь я.
–Кому?
–Цифры ноль и три забыл?!
–Прозрела, удивительно, - вздыхает парень и берёт в руки телефон.
Уже через 20 минут в дверь звонят. Это врачи. Я лежу на кровати, не в силах что-либо делать, потому что вся рука отнялась от боли в плече, голова раскалывалась.
–Здравствуйте, - сухо приветствую я докторов.
–Здрасьте. Рассказывайте, что у вас. А пока молодой человек принесёт нам ваши документы.
–В общем, неделю назад у меня был вывих левого плеча. Вчера была игра, сегодня с утра вот эта картина.
–Спорт какой?
–Хоккей.
–Ясно, - говорит доктор, что-то записывая себе в карту вызова. - Где же Ушакова носит? - тихо бормочет он себе под нос.
–Что простите?
–Фельдшер мой обещал подняться, а так его и нет. Что-то ещё беспокоит?
–Да. Температура была с утра 37.5.
–Сбивали чем-то?
–Нет.
–Тогда держите, - протягивая мне градусник, говорит врач, - и меряйте, а я пока плечо осмотрю, – как только он трогает плечо, я морщусь от боли. –Честно, похоже на привычный, в простонародье повторный, вывих. Но я не понимаю, как вы могли это не почувствовать вчера. Погодите, обезболивали? - спрашивает он.
–Конечно, как по другому, - удивляюсь я на такой странный вопрос.
–Сильная была блокада и чем?
–Мексилакам, две ампулы.
–Вы же в курсе, что это одно из самых сильных обезболивающих? Три ампулы - это полная блокада, - поражается моему ответу врач.
–Да. Я знаю. Но по другому нельзя.
–Градусник давайте. Тридцать семь и восемь, - говорит он. – Вот спортсмены всегда были для меня странными людьми. Выходить на лёд, когда что-то болит - это сильно, конечно. Почему в больнице не остались?
–Мне надо было тренироваться. У меня вчера был финал. Мы победили.
–М-да, - вздыхает доктор. - Нужна госпитализация. Не скажу, что срочная, но нужна. И скорее всего понадобится оперативное вмешательство. Сейчас я вам сделаю сильное обезболивающее, и вы собираетесь.
–Как? У меня через 10 дней день рождение. Какая операция? Какая больница?
Врач не отвечает на мои вопросы, а молча набирает лекарство в шприц и вкалывает мне в руку.
–Из-за большего количества обезболивающего вы, наверное, не почувствовали привычного вывиха. Когда действие прекратилось, то вы всё ощутили в полной мере.
–Когда меня к борту припечатали, боль в грудь отдала, - говорю я.
–Это и был признак. Надо было сразу в больницу. Вы дышать чаще стали, воздуха не хватает?
–Да. В груди тесно.
После этих слов доктор быстро натягивает мне манжету на руку и измеряет давление.
–Давление вроде нормальное, но пульс зашкаливает. Держите под язык, - протягивает какую-то таблетку врач и начинает кому-то звонить. – Вить, быстро сюда давай волокуши и кардиограф возьми! Жду тебя!
–Э, какие носилки? Я сама прекрасно дойду, но ещё раз повторяю, что никуда не поеду.
Доктор вновь игнорирует меня, а уже через несколько минут в комнату вбегает достаточно молодой мужчина, выглядящий лет на 30.
–Костян, я вот с Таней разговаривал, а ты мне тут помешал, - громко начинает фельдшер. – Здрасьте, - обращает он внимания и на меня.
–Ушаков, давай плёночку сними мне и уговаривай девушку на госпитализацию.
–Я никуда не поеду, - вклиниваюсь я.
–Молодой человек, вы кем ей приходитесь? - спрашивает врач Кострова, который всё это время стоял в стороне, внимательно на меня смотрев.
–Парень, - кратко отвечает он.
–Давайте отойдём - поговорим. Может, вы сможете настоять.
–Ноги, руки по швам, - даёт наставления фельдшер.
–Я левую руку вытянуть не смогу. Болит.
–Понял. Где ж вы так умудрились? - закрепляя электроды, спрашивает Виктор.
–Хоккей очень люблю, - улыбаюсь я.
–Так вы та самая Кристина Волконская? Номер 4, команда «Медведи»? Центральный нападающий?
–Да, это всё я.
–Можно ваш автограф перед тем как мы ЭКГ сделаем?
–Конечно.
Мне он протягивает какой-то листочек, на котором я расписываюсь.
–А теперь минутка тишины, - говорит фельдшер. Раздаётся шуршание бумаги и вылазит лента с ломаной. – Как по мне, тут всё чисто.
Я поворачиваю голову в сторону Виктора и понимаю, что вижу его достаточно расплывчато.
–У меня пелена перед глазами. Так и должно быть? - спрашиваю его я.
–Нет. Костян!
–Что ещё, Вить? - заходя в комнату, ругается врач.
–У неё в глазах походу темнеет.
–Меряй давление.
Пока фельдшер вновь меряет мне давление, врач рассматривает кардиограмму.
–Тут всё чисто.
–У нас 80 на 55.
–Капельницу ставим и увозим.
–Я никуда не поеду, - резко ослабшим голосом произношу я.
–Поедете, у вас индивидуальная реакция на препарат началась. Отказаться уже не выйдет.
–Можно я сама хотя бы спущусь?
–Так уж и быть. Я так понимаю, что по другому вас не заберёшь.
–Да, - твёрдо говорю я.
–Вставайте и тогда спускайтесь.
–А вещи?
–Крис, я сейчас соберу всё тебе и привезу. Ты же сможешь одна доехать без приключений?
–Смогу, - аккуратно вставая, отвечаю я.
–Вить, помоги девушке спуститься, я за вами следом.
–Пойдёмте.
Поддерживая меня со спины, фельдшер страхует меня. На своих ногах я дохожу до скорой, стоящей недалеко от нашего подъезда. Но подняться в машину я уже не могу, и Виктор выкатывает каталку, куда я ложусь. Через несколько мгновений спускается врач с Костровом.
–Саш, ты со мной решил?
–По быстрому всё сложил, лучше довезу что-нибудь, - говорит он мне, целуя в лоб.
~~~~~~~~
До больницы мы доехали быстро. Там нас уже встречал травматолог.
–Давайте в смотровую девушка, я сейчас подойду. Молодой человек, вам туда нельзя. Ждите здесь.
Ко мне заходит доктор.
–Мы с вами сразу на рентген, - говорит он.
И вот, спустя десяток минут он рассматривает мой снимок.
–Я вас поздравляю, привычного вывиха нет.
–А это тогда что такое?
–Осложнение от высокой нагрузки. Вы остаётесь у нас, пока не спадёт отёк и температура. Через неделю выпишем.
~~~~~~~~
Я уже лежу в палате, и ко мне заходит Костров.
–Ты ВасГену звонил?
–Да... Кристюш, я тебя люблю. Очень люблю.
–Саш, я тоже. Послушай, я тут подумала, я не хочу свой день рождения праздновать широко. Посидим дома, позовём ребят, я не хочу большего.
–Но почему? Тебе 18, это серьёзная дата.
–Моё совершеннолетие случилось в 13 лет. Я устала от всего этого. И тем более ещё с ортезом. Не хочу я. Не надо всего этого праздника. Пожалуйста.
–Уверена?
–Да, - вздыхаю я, и щёку обжигает слеза.
–Крис, ты чего?
–Прости, - шепчу я. – Опять я здесь, опять подвела тебя. Прости, прости. Я до сих пор не привыкла к тому, что рядом есть ещё кто-то. Прости.
–Волчица, не надо, - мягко прерывает он меня. – Всё в порядке. Ты такая, какая есть. Успокойся, пожалуйста.
–Костров, - ком в горле мешает мне продолжить, предательские слёзы не дают увидеть ясные глаза Саши, – спасибо...
–Отдыхай. Знай, что я всегда рядом, - он встаёт, целует меня в губы и уходит, закрывая дверь.
Я осталась одна наедине со своими мыслями. Я виновата вновь в том, что произошло. Только я. Больше нельзя от этого отнекиваться: все проблемы только из-за меня. Никто их не создаёт, кроме меня. Слёзы оставляют на щеках мокрые дорожки, которые блестят под тусклым светом больничных ламп. Внутри меня царит боль, которая медленно исчезает. На место ей приходит опустошение. Я одна в этом мире. Иногда мне кажется, что Саша - это иллюзия. Нет таких добрых людей в этом мире. «Медведи», команда, друзья, может, - это всё сон. Сейчас открою глаза и проснусь в своей комнате на 14 этаже под крики родителей на кухне. Нет травм, нет физической боли. Внутри всё исколото множеством кусочков, которые созданы моей семьёй.
–Ты долго спать ещё будешь?! Уже три будильника прозвенели! - орёт моя мать. - В школу опоздаешь! А у тебя ЕГЭ на носу!
–Какое ЕГЭ? - опешила я.
–Обычное! Или ты уже передумала?!
Я встаю, голова раскалывается. Быстро собираюсь и бегу в... школу.
–Молли, привет.
–Ой, привет, не заметила тебя, - подруга окидывает меня пристальным взглядом. - Что с тобой? Ты потерянная какая-то.
–Утро не задалось, - отмахиваюсь я. - Кстати, что у нас первое?
–Литература.
Раздаётся звонок, и мы все заходим в класс. Я сажусь рядом с Валей.
–Ты почему ко мне в больницу не приходила? - спрашиваю её я.
–Какую больницу? Когда ты там была? - недоумевает она.
–Неважно, - тихо отвечаю я.
–Кристина, у тебя есть вопросы по пробнику? - задаёт мне вопрос учитель.
Я открываю свою тетрадь и обнаруживаю там выполненное домашнее задание. Рядом с одним из предложений стоит знак вопроса.
–Да, почему Маяковский использует метафору «флейта водосточных труб»?
–Очень интересный вопрос. Эта ключевые метафора в стихотворении «А вы могли бы». Именно она определяют его главную суть - стремиться к невозможному и достигать результата.
–Спасибо. Валь, - я поворачиваю к своей соседке, - ты придёшь ко мне на следующий матч?
–Какой матч? Ты о чём?
–Команды «Медведи», я хоккеем занимаюсь так-то.
–Но у нас нет хоккейного команды в городе. И ты же хочешь поступать на литературного критика.
–А парень? Парень у меня есть?
–Нет. Ты вроде как выбрала карьеру.
После уроков вместооо того, чтобы идти домой и бегу к месту, где должен стоять ледовый дворец. Вместо него, на площади, стоит торговый центр «Гранат». Его стены выкрашены в бордовые, и большая часть из них застеклены.
–Извините, пожалуйста, - я подхожу к женщине лет сорока, стоящей около входа, - а вы не подскажите, где я могу найти ледовый дворец.
–Ой, девушка, ну вы и опомнились. Его снесли лет 10 тому назад.
–А сейчас же 18 год?
–Да, всё верно. Так ещё май к тому же. До свидания.
–До свидания, - сказать, что я поражена, это ничего не сказать.
Ладно, нет дворца. Но люди должны же были остаться. Я достаю телефон и открываю список контактов. Так, это одноклассники. Где же ребята? Их тут нет. Решаюсь найти в интернете хоть какую-то информацию. Но все запросы не найдены. Их просто не существует. Такого не может быть. Я уточню помню, что у меня был парень. У меня ещё что-то болело. Поднимаю две руки наверх, прыгаю, но ничего не беспокоит.
Может, весь тот мир мне приснился? Может, я не имею права быть хоть где-то счастливой? Может, команды «Медведи» правда не существует! Может, это я себе всё напридумывала?
–Нет, так не может быть! Это не сон! Нет! Нет! Нет! Нееет!!!
