– Ты же на самом деле никого не любил.

— Ты же на самом деле никого не любил. — девушка усмехается и закуривает сигарету, сидя рядом с Аяксом. Их отношения уже давно исчерпали себя. Совместные вечера больше не приносили радости, как раньше. Делить одну постель с другими людьми стало чем-то обыденным. Изменять с другими стало чем-то нормальным. Рина делает затяжку, задерживает в себе дым, а после выдыхает куда-то в сторону. Тарталья никогда не любил смотреть на то, как она курит. Поцелуи стали чем-то противным, неправильным. Всё просто стало не тем. Не тем, чем было раньше. Даже не больно от осознания того, что история, длинною в девять лет должна закончится в этом часу. Уже не больно. Уже не страшно. Всё равно просто. Рине было всё равно на то, что он рядом. Было всё равно на то, что они продолжали жить вместе, спать по отдельности, не разговаривать неделями. Даже рыбки в аквариуме сдохли все. Может, тоже не выдержали. А может их просто забывали кормить. Оба постоянно пропадали на своих работах: одна была на вечных сменах в больницах, успевая только менять окровавленные одноразовые перчатки после ещё одной операции, а второй постоянно пропадал в офисе своего покойного отца, пытаясь вывести семейный бизнес на новый уровень. После тяжёлой смены хотелось только покоя и тишины, а не разговоров со своим парнем или девушкой о прошедшем дне. Хотелось спокойствия. Но находить его в объятиях любимого уже не хотелось. Хотелось лечь на пол пустой гостиной и разреветься от усталости. Неужели они не делали хоть что-то, чтобы сохранить их отношения? Неужели они делали недостаточно? — Ты как кукла выглядишь снаружи, да и внутри ты пустой, как и она. Притворяешься тем, кем не являешься на самом деле. Потому что боишься. Боишься, что тебя не полюбят в ответ так, как любишь ты. — Рина не замолкает: продолжает говорить о своём, наверное, уже бывшем парне. Да, сначала каждый не понимает, что он сделал не так. Каждый не понимает, почему всё сходится на нет. А потом привыкает, и не больно уже от этого. Даже приятно становится, что рядом с тобой не будет такого человека, который возлёг на чужие плечи и давит. Вниз за собой на дно тянет. В начале всегда хорошо. Подарки, улыбки, объятия, хороший секс. А потом всё. Нет больше ничего. Только косые взгляды друг на друга, когда поздно вечером вновь хлопает входная дверь. Даже не здороваются больше, как и сегодня. Сколько это уже длится? Сколько месяцев они продолжают делать вид, что им всё равно друг на друга? А ведь расставаться оба не спешат. Не хотят. Потому что неудобно будет. Жить вместе не смогут, а искать квартиру нынче дорого. Вот и терпят друг друга. — Может быть ты и права. Права во всём, что говоришь сейчас. — стоит на противоположной стороне балкона, наблюдая за ней. В последний раз любуется, перед тем как уйти навсегда. Они ведь ещё в школе познакомились. На курсах по математике их в пару поставили для какого-то совместного проекта. Так и начали общаться. Каждое сообщение друг другу вызывало улыбку на лице. Рина не стеснялась рассказывать подругам про своего возлюбленного и про то, как он с ней обращается. Рассказывала, какой он красивый, показывала частички переписок. И радовалась до безумия, когда ей говорили о том, что завидуют белой завистью. Думала вначале, что это её человек, и с ним ей будет суждено умереть. А сейчас то что? Стоят на балконе своей квартире, которую вместе купили и ждут, когда хоть кто-то из них предложит закончить эти мучения. Безусловно, такие периоды бывают в каждой паре, и их просто надо пережить. Вместе пройти и стараться быть вместе и дальше, несмотря на сложности жизни. А иногда сил больше не на то, чтобы хоть что-то продолжать. Так и сейчас у каждого из них нет сил, чтобы дальше тянуть эти отношения, которые обречены на провал. Когда оба поступили в университеты было тяжело. Почти не видели друг друга, практически не общались. Но любили. Находили в себе силы написать перед сном простое «я люблю тебя», и это хватало, чтобы двигаться дальше. Хватало, чтобы проснуться утром и понять, что ты не зря вчерашний день прожил и начинаешь новый. Так и жили несколько лет, пока Аякс не переехал в город к Рине. Снял квартиру, предложил жить вместе. И ведь до сих пор живут. Только они сами не живы уже. Не обнимают друг друга, не целуют, не поддерживают, не заботятся. Отдают свою энергию другим, хоть и до сих пор ценят друг друга. Благодарны, что в тот самый день учитель распределил их в одну пару и заставил работать. Благодарны, что дали друг другу такой большой опыт. Но больше им нечего отдавать, потому что всё отдали уже. — Это же наш конец, верно? — девушка улыбается грустно, вертит в руках фильтр от сигареты, перед тем как сбросить его вниз, в пучину тьмы. На улице уже давным-давно ночь, а они до сих пор не спят, хотя завтра каждому на работу. Даже не поняли, как начали этот разговор. Просто начали говорить. Обо всём, что накопилось внутри. И как же им этого не хватало. Просто поговорить, начать говорить. Начать обычный разговор. Рассказывали друг другу о том, что происходит на работе, что происходит у них внутри. С кем спать начали, кому свою заботу отдавать начали. И ведь не ругались даже, просто говорили, потому что накопилось. Потому что хотелось говорить. Не замолкали с того момента, как вместе на балкон вышли. Улыбались друг другу, в последний раз своим присутствием радовали, но понимали, что продолжать не могут. Не смогут просто. Нет сил никаких больше. А может просто каждому из них нужен психолог, а лучше сразу психиатр, чтобы таблеток наглотаться и не чувствовать больше ничего. — Да, Рина, это наш конец. — Тарталья ближе подходит и говорит тихо-тихо. Так, что даже девушка его кое-как услышала. Рукой по чужим волосам проводит, зарывается у корней и поглаживает кожу головы, как раньше. А Рине нравится: улыбается, под руку льнёт, словно кошка, которая сейчас мурлыкать начнёт. И вправду бы начала, если бы умела. Позволяют насладиться друг другом последний раз. Потому что это действительно последний раз. Может, они ещё встретятся в будущем и их любовь вновь вспыхнет. А может, расстанутся уже навсегда и никогда не увидятся снова. Оставят эти девять лет в самом дальнем уголке своей памяти, чтобы приходить туда, когда плохо будет. Вспоминать в самые плохие дни. Вспоминать в самые тёмные ночи. Вспоминать, когда сил двигаться дальше больше не будет. — Спасибо, что был со мной всё это время. — поворачивается к нему и ладонь на щёку кладёт, пальцем поглаживает скулу. А у самой в глазах слёзы стоят, хотя не понимает от чего. С одной стороны, это то, чего она хотела. А с другой стороны, возможно, она лишается своего счастья. Возможно, она лишается своего человека, который был предназначен ей судьбой. Но они наконец будут свободны. Свободны друг от друга и смогут идти дальше. Смогут искать новых людей, знакомиться, целоваться и проводить время с другими. И ведь это больно, правда? Лишаться того самого человека, на которого столько времени потратил. Лишаться того человека, которому ты буквально всего себя подарил. Отдавал всё, а в ответ ничего не просил, потому что знал, что обратно тебе всё вернется в двойном объёме. — И тебе спасибо за то, что была со мной. Правда спасибо. — вытирает слёзы с её щёк и к себе притягивает. Руку на затылок кладёт, прижимая её ухо к собственному сердцу, которое сейчас, кажется, выпрыгнет из груди. Внутри ему почему-то тоже так больно, хотя несколько часов назад трахал свою секретаршу в общественном туалете. Позволяет ей сейчас тихо слёзы пускать в его домашний свитер. Позволяет ей сейчас руки под него просунуть, чтобы согреться. Сама холодная вся, а он в последний раз пытается ей всё своё тепло отдать. Всегда ему жарко было, когда ей холодно. И всегда она об него грелась, а он и не был против, только радовался этому. Ближе сам тянулся, чтобы отдать всё, что имел. Так и стоят следующий час, ничего не произнося. Просто стоят и наслаждаются последними моментами, чтобы разойтись навсегда. Разъехаться и, возможно, никогда друг друга не увидеть. Может, жалеют о том, что всё обернулось именно так, а может очень даже рады. Ни один, ни вторая не смогут ответить на этот вопрос, если его зададут. Стоять и молчать будут, смотря себе под ноги. А в голове мысли крутится начнут, что всё могло быть по-другому. Что они могли стараться лучше и сохранить друг друга. А ведь не сохранили. Там ли они сейчас, куда так долго бежали? Оторвались ли они от того, от чего так долго бежали? Не знаю. И они ведь тоже не знают. Просто будут жить дальше, как и все. Забудут, простят. Может, даже открытки будут на праздники отправлять. И семьи новые заведут, либо в одиночестве останутся до конца своей жизни. Но сейчас они живут тем, что у них есть. Живут тем, что у них осталось. И потом, у них ведь не было выбора, верно?