The best thing i ever did

Феликс определённо волновался, когда готовил сюрприз для ребят, требующий его непосредственного участия. И дело не в том, что он не успел подготовить подарки – напротив, он был первым среди ребят, кто всё тщательно спланировал и купил заранее, дабы избежать проблем с опаздывающей в канун праздников доставкой и очередями в магазинах. Так что всё приобретённое уже мирно ждало своего часа на самой верхней полке в шкафу, не давая Феликсу лишнего повода для беспокойства. Но это же не означало что, он не может подарить ещё больше? Ему нравилось делать своих парней счастливыми, поэтому не было ничего удивительного в том, что ему захотелось сделать ещё один сюрприз. Определённо милый и незабываемый, как Феликс надеялся, и лежащий у сверкающей ёлки аккурат под вечер праздника, когда все уже закончили свои дела, но ещё не были заняты накрытием стола и созданием соответствующей атмосферы. Хотя до неё никому не было дело, когда парни узнали, что сюрпризом Феликса являлся он сам. С ободком белых кошачьих ушек на голове, в милом прозрачном кружевном платье и таких же кружевных чулках с бантами на подвязках и бельё, что, по сути, мало что скрывало. Также заметной деталью его образа служил хвост, из-за которого вышеупомянутое бельё не прилегало так, как должно было, и слегка натирало при резких движениях. Но столь маленькая жертва определённо того стоила. Феликс, даря себя, прямо указывал на то, что он с радостью выполнит любую прихоть парней, давая им сразу понять, в чём заключается его задумка: «день желаний» означал безоговорочное выполнение им всех приказов, что только взбредут ребятам в голову. Обычно это растягивалось на целый день и количество желаний было практически безгранично, но этим вечером они всё ещё планировали отпраздновать, поэтому было установлено простое правило: не больше одного приказа от одного человека. В целом, это не было проблемой, ибо выполняемое Феликсом действие не должно было занимать много времени, а его результат, желательно – быть незабываемым зрелищем и для остальных парней. Именно поэтому, вероятно, для большего вдохновения, Чан поднял его на диван, чтобы все они могли полюбоваться своим котёнком со всех сторон. Феликс старался не прикрываться: ему, определённо нравилось внимание, но сопровождалось оно излишней открытостью, которой он до сих пор стеснялся, пускай и получал от этого наслаждение. Ритм его сердца учащается, когда озвучивают первый приказ, заставляющий его покраснеть ещё больше, хотя любое слово из чужих уст в этой ситуации имело бы тот же эффект. — Это кружево такое милое. Сними его, — стоящий ближе всех Джисон определённо имел в виду нижнее бельё, на которое он смотрел едва ли не всё то время, что Феликс стоял перед ними. Без него бо́льшую часть зрелища всё равно будет скрывать достаточно длинное для этого платье, но это нетерпеливого парня, похоже, ничуть не смутило. И Феликс слушается, не смея перечить. Не желая делать этого, если быть точнее, но, в любом случае, он чувствовал лёгкий трепет, аккуратно и в какой-то степени мило снимая бельё двумя руками, чтобы не порвать и одновременно с этим не упасть с дивана. — И ты так просто потратил своё желание? — Чонин прыскает, не сдерживаясь, в то время как остальные хотя бы пытались делать вид, что произошедшее их ничуть не волновало. Вероятно, Джисон был настолько увлечён рассматриванием прикрытого кружевами Феликса, что пропустил некоторые уточнения в правилах, и никто не мог его в этом винить. — В смысле, это тоже считается? — недоумевал он, и после короткого и практически хором сказанного «да», ему приходится лишь смириться со своей участью. — Блять, — и всё же, Джисон решает воспользоваться случаем, залезая с головой под юбку Феликса, чтобы оценить вид. — Ну и похуй. Это всё равно того стоило. Он практически не взаимодействует с чужим возбуждением, но пару поцелуев вперемешку с лёгкими игривыми укусами на бёдрах оставляет, после этого сразу же отстраняясь. Никто из остальных ребят, впрочем, его не гнал – Джисон сам принял это решение, понимая, что ещё чуть-чуть и он вовсе не сможет остановиться, даже если его попросят. Феликс, несмотря на сопутствующее действиям парня смущение, в какой-то степени исходу его приказа даже рад, потому что Джисон определённо был тем, кто самые безумные идеи не только придумывал, но и воплощал в жизнь. Это было не плохо и всё всегда обсуждалось со всеми участниками действия, просто младший не думал, что выдержит сегодня нечто подобное. Да и сама ситуация помогла Феликсу больше расслабиться, ибо подобная глупость кого-либо из ребят, пускай и не была редкостью, и всё же каждый раз заставляла улыбнуться. И, пускай румянец ещё не сошел с его щёк, нервничать он уже перестал вовсе, лишь ожидая того, кто следующим решится загадать собственное желание. Но, конечно же, ситуация Джисона заставила остальных более тщательно подходить к этому вопросу. — Пока все думают, не мог бы ты трахнуть моё бедро? — Голос Чанбина во вновь наступившей тишине звучит довольно громко, но Феликс ничуть не пугается. Лишь шумно выдыхает, обдумывая сказанное, и кивает в согласии, словно его действительно спрашивали. — Но было бы довольно невежливо кончить лишь от этого. Ты же понимаешь это, да? Скорее всего, Чанбин видел, что Феликс смущён бездействием, поэтому решил что-то сделать с этим. Сделать так, чтобы он смущался ещё больше, и, как и ожидалось, это работало. Феликс уже мелко подрагивает от возбуждения, когда Чанбин садится рядом, помогая ему опуститься и устроиться на его скрытом тканью домашних штанов бедре. То, очевидно, из-за регулярных тренировок парня в зале было таким большим и удобным, что невозможно было не застонать, и отсутствие нижнего белья ничуть не облегчало ситуацию – несмотря на лёгкую жёсткость, по материалу было легко скользить, учитывая то, насколько влажной была промежность младшего из-за выделяющейся из члена естественной и используемой для подготовки покупной смазок, и небольшого количества слюны Джисона, что каким-то образом всё ещё не до конца высохла. Этого более чем достаточно для того, чтобы сразу же начать двигаться и при этом получать немногим более сильное трение, чем это было привычно, и Феликсу нравилось. Он слишком мило прижался к Чанбину, обняв его за шею и уткнувшись носом куда-то в его ключицу, что лишь дополняло его образ ласкового котёнка, нуждающегося во внимании и заботе. Всё это так хорошо, что невозможно не забыть о второй части приказа. — Я придумал, — говорит Хёнджин, когда Феликс был почти на пике. Да, ему нельзя было кончать, но это доходит до его украшенной ободком головушки лишь спустя несколько секунд – а может и вовсе минут – медленного моргания и мелкой дрожи, пробирающей всё тело. Непривычно тихо и у юноши душа в пятки уходит, когда он видит, что Хёнджин каким-то образом умудрился оказаться чересчур близко, практически шепча ему в ухо. — Хорошие котята должны благодарить за всё то, что им дают. Ты же хороший котёнок, Ликси, не так ли? Тогда ты должен сейчас поблагодарить Чанбина за то, что он позволил тебе потереться о него. Конечно же, они практиковали это раньше и его слова не должны были касаться того, что ему не нравилось или даже было неприятно – специально для таких случаев существовало стоп-слово и специальный жест, которыми каждый из них мог воспользоваться в любой момент. Во всём остальном же, это не могло не быть возбуждающе – происходящее выглядело так, словно у него не было выбора, и в очередной раз доказывало, что он исключительно игрушка в чужих руках. Феликс глупо кивает, несмотря на то, что смысл слов доходит до него лишь спустя время. Ему всё ещё было грустно из-за упущенного оргазма, но он не имел права жаловаться, поэтому сразу же, как только его затуманенный разум смог собрать слова воедино, выполнил указание Хёнджина: — Спасибо за разрешение потереться о тебя, — Феликс смотрит влажным взглядом прямо в глаза Чанбину, словно проверяя, можно ли сейчас вообще обращаться на «ты». И ему бы возможно даже прямо ответили, но то, что он говорит дальше, заставляет всех парней едва ли не кончить даже не прикоснувшись к себе. — Ликси очень понравилось. Это был тотальный пиздец. То, как это говорил Феликс, означало лишь факт того, что его мысли уже витали где-то далеко, а сам он был на грани здравого смысла. Ему теперь определённо требовалось больше внимания, что и так было сосредоточено лишь на нём, в то время как самые простые действия от него могли длиться дольше обычного, что отчасти было очаровательно. Но также всё это давало парням знак, что можно подходить к следующей части вечера, отчего Чан, как ни в чём не бывало, спокойно подходит к дивану, на котором открывалось прекрасное шоу. — Думаю, будет довольно грустно лишать нашего котёнка такого красивого хвостика, — словно в подтверждение своих слов, он бережно намотал пушистый конец пробки на ладонь, играясь с тем, как её основание растягивает дырку младшего. Феликс с каждым движением всё больше хныкал – находящаяся внутри него игрушка была немногим больше стандартного размера, чтобы никто из парней сегодня не тратил время на его подготовку, но идея Чана определённо не входила в его планы. В чьи-либо планы в принципе – тоже. — Не могли бы мы её оставить? Я имею в виду, на весь вечер. Не то, чтобы кто-то не понял его замысел с самого начала, но Феликсу всё ещё требовалось время, чтобы осознать какую-либо информацию в принципе, в особенности, если та не была прямым приказом. Даже этот вопрос он бы не воспринял вовсе, если бы тот не был прямым обращением к остальным ребятам, что также хотели повеселиться этим вечером и понимали, что приказ Чана напрямую влиял на пользование Феликсом. — Чёрт, я только за, — первым за подобные заварушки всегда голосовал Джисон, что было вполне ожидаемо, пускай на вопрос можно было и не отвечать, если ответ не был бы отрицательным. — Но тогда нам нужно будет растянуть его ещё больше. Феликс на эти слова вновь хнычет, хоть и не улавливает суть диалога до конца. В его голове уже была каша, пусть он и понимал краем сознания, что его оргазм откладывается на ещё более неопределённый срок – часть мыслей занимает ошибочное предположение того, что он недостаточно хорошо подготовился, а ещё одна часть заполнена желанием потереться о чужую ногу, насадиться на пробку или сделать хоть что-то, дабы отпустить себя. Ему ничуть не становится легче, когда его переворачивают, подкладывая под спину подушку и усаживая на диване так, чтобы доступ к его дырке был максимально быстрым, а ноги были удобно – не совсем для Феликса – раздвинуты. Теперь единственное, что может обеспечивать трение об его такой же, как и он, нуждающийся член, это подол кружевного платья, что спустя мгновение также исчезает, будучи откинутым на его живот. Феликсу плакать хочется от возбуждения, но он хороший питомец, поэтому не будет этого делать. По крайней мере, постарается, пока его сознание ещё не сломано так сильно. Как и ожидалось, никто не лишает его хвоста, лишь на мгновение оттягивая пробку в бок, чтобы иметь возможность вставить дополнительно два пальца. Феликс не чувствовал дискомфорта из-за обилия смазки, хорошей подготовки и факта того, что вчера он уже принимал большой дилдо, по просьбе смотрящих на него Джисона и Хёнджина – не в качестве какого-либо подарка или специального замысла, но это определённо пошло ему на руку. Так что парням наверняка не потребуется много времени, чтобы растянуть Феликса, но самому Феликсу кажется, что перед этим пройдёт вечность. И ему всё ещё нужно выполнять чужие приказы. — Хорошие котята держат лапки при себе, — слова Минхо и ласковые прикосновения его горячих ладоней придавали этому милому предложению чересчур двусмысленный окрас, что, впрочем, никто и не скрывал. Именно поэтому он ухмыляется, направив руки Феликса так, чтобы его сжатые кулаки изображали милый «кошачий» жест, отчего те, прислонённые тыльной стороной к его груди, заставляли предплечья ныть от напряжения уже спустя пару секунд. Но это определённо было приятное напряжение. — Так что будь хорошим котёнком и не прикасайся к себе. Феликс не совсем понимал, можно ли ему менять положение рук, поэтому старался не двигаться в принципе, если того не требовали действия парней. Именно действия, потому что питомцев не спрашивают, ну а ещё из-за того, что некоторые слова автоматически считались приказом, и никто из ребят не хотел повторить участь Джисона. Наверняка они ещё долго будут ему это припоминать, но тот, похоже, всё равно остался доволен, любуясь открывшимся видом с первого ряда. Также он, на пару с всё ещё не насытившимся Чанбином, безнаказанно «участвовали» во всём этом, периодически лично проверяя готовность своего котёнка и безболезненно щипая его бёдра, ибо те были чересчур чувствительны, чтобы он мог молчать. Вероятно, чей-то укоризненный взгляд – Феликсу сначала кажется, что Чана или Минхо, но ещё один палец, наполняющий его, по ощущениям, до предела, не даёт прийти к более чёткому выводу – заставил их пыл слегка утихнуть. По крайней мере до тех пор, пока к нему не подошёл Сынмин. Он всегда был действительно строг, когда дело касалось ролевых игр или сессий, поэтому не было ничего удивительного в том, что тихий скулёж Феликса, его вздрагивания и невнятные просьбы сделать что-то не удовлетворили парня. — Отныне я хочу слышать от тебя лишь мяуканье, как это происходит со всеми нормальными котами, — юноша уже хотел было что-то ответить, но, осознав слова парня, поспешил замолчать. — Исключением являются ответы на вопросы, если тебе их зададут, и благодарности, делать которые приказал Хёнджин. Конечно же, в этот список входило ещё и стоп-слово, что было негласным правилом всех их сессий, но и это не облегчало проблему – Феликс довольно часто в неосознанном состоянии бормотал про то, в чём он откровенно нуждался, или о том, как ему хорошо, что постоянное одёргивание себя от этого заставляло его непозволительно много думать. Но Сынмин поблажек не делал. — Ты всё усвоил? Ответ на вопрос последовал незамедлительно, пускай юноша ещё не успевал его осознать до конца. И сначала он взаправду мяукает. — Д-да, хозяин, — вероятно, это не было запланировано, но сессии Сынмина слишком одурманивающе действовали на Феликса, заставляя его делать всё словно по команде. И никто из парней даже не обижался на то, что хозяином назвали не кого-либо из них – все прекрасно понимали методы Сынмина и то, насколько быстро они вгоняли в саб-спейс каждого, кто находился в этой комнате. — Ваш питомец очень благодарен Вам за приказ. Кто-то из ребят даже не сдержал стона от этой картины, но всё внимание Феликса по-прежнему было сосредоточено на младшем, если он вообще ещё мог концентрироваться в принципе – его дырка принимала уже четыре пальца вместе с пробкой, отчего каких-либо мыслей не могло быть вовсе, кроме, конечно же, непреодолимого желания кончить. Возможно, это единственное, что заедает в его пустой голове, когда парни понемногу начинают готовиться к тому, чтобы наконец-то трахнуть его. Первым в Феликса входит Джисон – по всей видимости, он либо напросился, либо парни решили действовать в порядке выдачи приказов, либо остальным казалось, что ему могло быть грустно от впустую потраченного желания. И, хоть он и признался, что не жалеет, ребята не могли точно сказать, так ли это, ведь всё внимание сегодня было сосредоточено на Феликсе. Ну или Джисон просто раньше всех решил, что он готов принять его член, что, учитывая его репутацию выдумщика безумных идей, не могло быть подтверждено. В любом случае, кончать было необязательно, да и никакого временного лимита у них не было, дабы все могли сосредоточиться лишь на удовольствии и его дарении, но все старались делать так, чтобы остальные не ждали слишком долго, а если кто-то и забывался, то ему мягко указывали на это. Так что всё было более чем честно в том, чтобы они все могли по очереди выебать Феликса до искр перед глазами. Феликсу, впрочем, всё ещё нельзя было кончать, потому что никто не давал прямого приказа, из-за чего ему приходится лишь жалобно мяукать, до сих пор держа руки в кошачьем жесте и благодаря за каждую подаренную каплю спермы, что попадёт на или в него. И если с Джисоном, что не сдерживал себя и дрочил во время всей подготовки Феликса, используя для этого бельё, которое тот снял по его приказу, всё прошло достаточно быстро, – на самом деле, тот кончил практически сразу же, но никто из парней не осуждал его – то Чанбин уже был задачей повышенного уровня, ибо то, с какой силой он вбивался в чужое тело, используя то практически как лежащий у себя в прикроватной тумбе мастурбатор, уже могло заставить Феликса прийти к краю. К его большому везению, Чанбин не хотел кончать сразу, зная, что впереди его ждёт ещё часть данной вечерней программы, так что спустя несколько минут он сам выходит, целуя чувствительного, дрожащего и, главное послушного Феликса в шею, будучи в курсе, что его это успокоит. Что действительно было так, пока к нему не подошёл Хёнджин. На самом деле, он был едва ли не самым нежным и томным среди парней, будучи в роли доминанта или, как минимум, тем, кто в основном следил за происходящим во время их игр, и это Феликса изводило больше всего – его медлительность. Он всё ещё не занимал чересчур много времени, но по сравнению со скоростью и силой Чанбина, это было уж чересчур контрастно для и так мечущегося в ощущениях Феликса. Ему кажется, что проходит несколько вечностей перед тем, как Хёнджин всё же кончает, орошая частью спермы и его бёдра. Подошедшему после Минхо, похоже, не совсем понравилось это, но разбираться они наверняка будут позже – будучи по своей натуре бо́льшим котом, чем Феликс на протяжении всего сегодняшнего дня, старшему не хотелось пачкать руки без особой необходимости, и всё же это никак не отразилось на его отношении к Феликсу. Минхо, вероятно, просто стал чуть меньше касаться его бёдер – за что юноша не мог не поблагодарить мысленно, ибо те сейчас были довольно чувствительны – во всём остальном трахая младшего с той же страстью, заботой и желанием, что у него слёзы на глазах проступали. По итогу, решив не портить себе оргазм после, он тоже кончает – в отличии от Хёнджина лишь внутрь – не создавая большой беспорядок и сразу же давая доступ следующему. — Ликси чувствует себя очень хорошо, — всё, что он может сказать, когда Чан спрашивает его об ощущениях. Вероятно, тот гордился тем, что именно сегодня вспомнил то, как несколько месяцев назад они обсуждали двойное проникновение с использованием секс-игрушек, подсмотрев это в каком-то безумном порно, к всеобщему неудивлению, принесённом Джисоном. И, пускай мех на хвосте уже отчасти слипся из-за обилия смазки и вытекающей из задницы Феликса спермы, тот всё равно оставался для них самым любимым котёнком, которого Чан не мог не вознаградить поцелуями и, приняв во внимание всеобщее мнение, разрешив опустить и расслабить всё это время сжатые в кулаки руки. И Чан даже не входит в него после этого – Феликс даже вопросительно смотрит, мяукая так мило и жалобно, что сердце щемит, но это не из-за отвращения или чего-либо подобного, что он ни разу не испытывал по отношению к кому-либо из своих парней, а из-за желания поскорее подарить младшему долгожданный оргазм и не оттягивать и так кажущееся ему бесконечным время. И Феликс даже не может обижаться на это. Особенно тогда, когда на пару с Сынмином к нему подходит и Чонин, что наконец-то решил заявить о своём желании. — Что насчёт того, чтобы двое одновременно его трахнули? Естественно, не вынимая пробку, чтобы соблюдать приказ Чана, — внезапно предложил парням он. Феликса, очевидно, никто не спрашивал. Чонин говорил это другим ребятам, чтобы те помогли ему понять, готов ли их котёнок к такому, и не будет ли это для него слишком. — Нам нужно будет потратить ещё немного времени на то, чтобы подготовить его, но это более чем выполнимо, — спокойно заверяет его Минхо, говорят это таким тоном, словно они погоду обсуждали, а не то, как будут набивать своего парня членами до предела. Не то, чтобы они когда-то проверяли предел Феликса, но мысль о том, чтобы сделать это в ближайшие дни, не могла не проскользнуть у нескольких ребят этим вечером. Только взгляд Сынмина не давал ему забывать о его приказе, поэтому на озвученное желание Феликс лишь вздрагивает, как полагалось мяукая и не имея возможности даже представить то, насколько он будет разрушен к тому моменту, когда ему всё-таки разрешат кончить. Ему определённо нравилось и он был слишком далёк от того, чтобы произнести стоп-слово или хотя бы сменить «свой цвет» на жёлтый, но это не означало, что Феликс мог расслабиться. Дабы хоть как-то успокоить себя, он цепляется за руки сперва вошедшего в него Чонина, что позволяет ему обнять себя, а после хнычет и ёрзает, из-за чьих-то пальцев, вновь растягивающих его дырку. Феликсу хочется просить, но он не может, из-за чего пытается найти себе место хотя бы в движении, пока его не останавливают остальные, удерживая так, чтобы ткань дивана не сильно тёрлась об его чувствительную кожу. Когда с ещё одной подготовкой наконец-то заканчивают, Сынмин входит в него сразу же, заполняя, по его же словам, недостаточно хорошо, из-за чего им приходится сменить позу: теперь тот находился позади Феликса, что всё ещё обнимал находящегося спереди Чонина, как и полагалось нуждающимся котятам. И все присутствующие были уверены, что Феликс – самый нуждающийся котёнок, которого они когда-либо видели: его взгляд, хватка и неразборчивый скулёж, что должен быть мяуканьем, так и кричали об его состоянии, таком близком и одновременно далёком от края, что дрожь накатывала. Происходящее чем-то было похоже на тройное проникновение и ребята определенно не могли двигаться так, как это было обычно, но сам факт того, что внутри него было два члена и анальная пробка, срывал крышу напрочь. — Спасибо, — всё, что он мог произнести, просто чтобы сказать хоть что-то. — Спасибо большое, Ликси ощущает себя таким наполненным. Он был искренне благодарен, за это чувство, несмотря на сверхчувствительность, наворачивающиеся на глазах слёзы и факт того, что ему всё ещё не удавалось получить оргазм. Возможно, он просто его ещё не заслуживал. Возможно, ему нужно было стараться усерднее. Возможно, он говорил всё это вслух, несмотря на явный запрет. И всё же, в какой-то момент он слышит это. Заветное разрешение, кажущееся фантазией и прямо-таки мечтой, чересчур нереально и желанно, чтобы быть правдой, но когда ему шепчут это на ухо, повторяя по нескольку раз, он наконец-то понимает, что заслужил это. Феликс чувствует себя слишком хорошо, чтобы понять кто именно это сказал, но это определённо точно было приказом, который он обязан был выполнить. До этого ему никогда не удавалось кончить чётко по команде, ибо даже во время самых его любимых ночей ему самому или кому-либо из парней приходилось как минимум ещё несколько секунд доводить его до оргазма после этих слов. Сейчас же он сделал это сразу же, по команде, как действительно хороший и послушный питомец, которым он так старался быть. Феликс млеет, тычась в чужую ключицу и тихо всхлипывая, пока его возлюбленные нежно поглаживают его по голове, говоря что-то про то, каким хорошим котёнком он для них является. Он почти плачет от долгожданного оргазма, но это нормально – после всего этого ему действительно нужно отдохнуть и эмоциональная разрядка помогала в этом. Это определённо один из самых запоминающихся праздников, что у них когда-либо был, и Феликс безумно рад тому, что ребятам понравился его подарок. Именно с этими мыслями он засыпает, позволяя остальным позаботиться о нём так, как он этого заслуживал. Со всей любовью, заботой и благодарностью, которая у них только была.