С тобою дышу свободой, без тебя я в кандалах

Прямо с порога квартира встречает Цзян Чэна ароматами мандаринов, корицы и кардамона, и он, умостив все свои новогодние покупки на полу и сбив в кучу так, чтобы пакеты не развалились, явив содержимое, вешает куртку на крючок. Помимо запахов, из кухни доносятся и звуки – возможно, их даже слышат соседи. Гремят половники и кастрюли, а такой родной голос привычно чертыхается, не в силах, видимо, обнаружить искомое. Вероятно, из-за громкой музыки возвращение младшего пока проходит незамеченным, и он не старается о себе объявить почему-то, хотя и в его присутствии Вэй Ин вёл бы себя точно так же. Даже, бывало, так же надрывно завывал: – We could have been so good together, We could have lived this dance forever, But now who's gonna dance with me, Please stay Обычно младший закатывал глаза и фыркал, а сейчас приваливается к дверному косяку и слушает. Старается бесшумно снять ботинки и пройти в сторону кухни – не заходя, но, чтобы был обзор. Его персональное бедствие в ярко-красной пижаме с золотыми звёздами варит глинтвейн и поёт в поварёшку. На столешнице у плиты разбросаны пакеты со специями – те же, что сейчас источали чудесный аромат, но ещё всевозможные виды перца и чеснок с кориандром, и Ваньинь удивленно округляет глаза. Он не посмеет… только не в глинтвейн. Вино и шрирача – поистине убийственное сочетание. Вэй Ин на этой маленькой кухне как влитой – будто они всегда здесь были, а не переехали два месяца назад: с одним чемоданом на двоих, запавшими от усталости глазами и слабым пониманием того, что делать дальше. В голове всё ещё раздавались крики мадам Юй, да звон очередного предмета, что она бросала на пол в ярости. Новый макбук разбился, а вот телефоны уцелели, и Вэй Ину теперь приходилось работать с мобильного, благо что для копирайтера это было не фатально. Хотя и не так удобно, но он не жаловался. И, пожалуй, гораздо лучше своего младшего брата справлялся с такими резкими переменами, хотя у него точно также отобрали всё привычное в этой жизни, оставив только Цзян Чэна и неизвестность. Он варил кофе по утрам, убирался в квартире и встречал брата с работы, повиснув у него на шее и не уходя, пока не получит поцелуй или десять. Иногда младший ужинал, и снова шёл на работу – было несколько групп в зале, кто тренировался после девяти вечера. Вэй Ин дожидался его и ночью – когда Цзян Чэн, смыв с себя усталость, забирался в постель, обвивая брата за пояс и притягивая к себе, не ворчал сонно, накрывая его ладонь своей, а просто прижимался ещё ближе, или разворачивался в его руках, проводя ладонью по щеке и негромко желая приятных снов. Не сказать, что Ваньиню слишком нравилось, что брату пришлось так быстро отказаться от своей беспечности, но он был благодарен, потому что в одиночку бы не вывез, и, наверное, срывался бы за каждый фантик от конфеты, которыми старший питался, кажется, круглосуточно. А вместе с тем ему было жаль. И сейчас, видя своего балбеса таким беззаботным, растрепанным и уютным, Цзян Чэн не может сдержать широкой улыбки, увидя которую, все, кто знал его в прошлой жизни, знатно перетрухнули бы, посчитав, что он обкурился. Их новая квартира очень дёшево стоит, потому что они больше не в Пекине, да и чёрт бы с ним. Вэй Ину нравился этот лофт: много света и дерева, мансардные окна, стеллаж с книгами и красивая ухоженная монстера от предыдущих жильцов, гостиная на «первом» этаже, и спальня на «втором». С языка нищих на человеческий – места для кровати внизу не было, и пришлось сделать верхний ярус. Старший плотоядно облизывался, пока Цзян Чэн в майке и старых джинсах собирал кровать по вложенной инструкции и видео с ютуба, и Ваньинь привычно ворчал, называя брата похотливым чудовищем со странным фетишем на строительной тематике, но очень радовался, что Вэй Ин не отдалялся от него. Не сомневался в своём выборе. Не жалел. Младший старался продемонстрировать то же самое – в своей манере, конечно же. Закатывал глаза и шутливо угрожал, что не будет ловить Усяня, если тот навернётся со стремянки, на которую взбирался, чтобы украсить квартиру к Новому году, а сам всё равно страховал внизу. Готовил ему чудовищно-острый суп, вспоминая все уроки кулинарии от Яньли. Оставлял для него последний кусок пирога из кондитерской на первом этаже дома. Даже за «одолженное» нижнее бельё ворчал через раз, хотя его от души забавлял этот кинк, пусть и не в шесть утра перед выходом на работу. Вэй Ин вдруг оборачивается, замечая чужое присутствие. Цзян Чэн замирает, боясь, что брат «спрячется» от него, включит серьёзность и бросится помогать разбирать покупки или ещё что, но старший улыбается ещё шире и с лёгкого разбега запрыгивает на него, обвивая конечностями и удивительно невинно, будто и впрямь по-братски, прижимается губами к его губам. Поварёшка в его руке легонько стукается Ваньиню за спину. – Ты установил матрас? – улыбаясь в ответ, спрашивает Цзян Чэн, заправляя выбившуюся из хвоста прядку Вэй Ину за ухо. Тот с готовностью кивает. – Не мог же я позволить нам и дальше спать на старом: пружина с твоей стороны прямо в задницу впивалась. Ещё немного, и клиенты начали бы думать, что днём ты тренер по боксу, а ночами подрабатываешь в эскорте. – Если бы я подрабатывал в эскорте, мы сняли бы квартиру получше, – старший на этих словах безуспешно пытается сделать вид, что у него в голове сейчас не мелькает сценарий ролевой игры. Усадив брата на подоконник, Цзян Чэн с опаской пробует глинтвейн из любезно протянутого ему половника. Надо же, без перца. – У меня кое-что для тебя есть, – вспоминает он, – посиди, я сейчас. – Это костюм медсестры? – оживляется Вэй Ин, не затыкаясь всю дорогу, пока младший отыскивает в одном из пакетов новогодний подарок, – съедобная смазка? Сертификат на массаж в твоём исполнении? И кто после этого сможет винить Цзян Чэна в том, что он постоянно закатывает глаза? Немного нервничая, бог знает почему, он возвращается на кухню и протягивает брату коробку с ноутбуком. Он сэкономил буквально на всём, начиная от своей одежды и заканчивая проездным на автобус, вместо этого каждый день нахаживая по двадцать тысяч шагов, но купил для старшего ноутбук, чтобы тот мог работать за нормальным экраном. В их новом доме очень долго греется вода по утрам в душевой, иногда гуляет сквозняк по полу, и на лестничной клетке вечно пахнет вареной фасолью, но Цзян Чэну так хотелось, чтобы брат не думал, что так будет всегда. Чтобы… не унывал? Но где Вэй Ин, и где уныние. Вот и сейчас брат улыбается, но теперь иначе – не шутливо, а по-настоящему ласково, обнимает за шею и целует – совсем не так, как при встрече. – Спасибо, А-Чэн, – пряча холодный нос в изгиб шеи младшего, произносит Вэй Ин. Наверное, Ваньинь мог бы так простоять целую вечность, и даже романтический сборник восьмидесятых не надоел бы, но в кармане пиликает телефон, и, кстати, старшему тоже что-то приходит в тот же момент. «Дорогие А-Чэн и А-Сянь. Ланфан, конечно, куда меньше Пекина, но всё же, чтобы навестить вас, мне нужен адрес. Я хотела сделать сюрприз, но поняла, что не знаю, куда ехать от вокзала. С любовью, Яньли». Цзян Чэн смаргивает влагу с ресниц, не поднимая головы от телефона. Старший прижимает к груди коробку с ноутбуком одной рукой, другой что-то печатает в телефоне, также не поднимая глаз. – Как мы с тобой поместимся на диване в гостиной? – хмыкает Вэй Ин. А голос довольный – конечно, ведь впервые за время отъезда у них будут гости. А значит, нужно прибраться, запастись мандаринами, купить что-нибудь в подарок племяннику, налепить цзяоцзы, нарисовать защитные талисманы… – Ты правда собрался вешать на входную дверь каракули на красном картоне, чтобы отпугивать чудовищ? – Цзян Ваньинь, разумеется, я собрался! А также ветку персикового дерева… – Бабуля этажом ниже уже повесила. Только не сама рисовала, а купила, я думал, мы тоже могли бы просто сходить и взять нужное в магазине. – Не бабуля, а госпожа Чжай. Она принесла мандарины и пакет кукурузы со спаржей, пока тебя не было. Ну, конечно, она принесла: Вэй Ин очаровывал кого угодно, и уже знал каждого по именам на расстоянии трёх улиц. Но это как-то даже успокаивает – значит, ему не было здесь плохо. – И что сказала? Чтобы я тебя откормил получше? – Вообще-то она сказала «чтобы жена тебя откормила, сынок». Младший сводит брови на переносице, и Вэй Ин тут же разглаживает складку пальцами, убирая телефон и ноутбук на стол. – Я заверил её, что мой хмурый парень обо мне непременно позаботится, – он кладёт ладони Цзян Чэну на плечи и спрыгнув с подоконника, улыбается, потому что трек как раз сменился. – Потанцуешь со мной? I've been meaning to tell you I've got this feeling that won't subside Они не так давно живут вместе и позволяют себе что-то более существенное, чем обжиматься ночью в темноте под одеялом, чтобы никто не слышал, а потому некоторые вещи Цзян Чэн делать просто… боится? Смущается, скорее. I look at you and I fantasize You're mine tonight! И, конечно, старшего не обманешь суровым взглядом и комментарием о том, что никто из них не девица. Ваньинь и не хочет его обманывать. Не после того, как услышал, что его обозначили «своим хмурым парнем». Его не пытались спрятать, и, наверное, это самый дорогой подарок, что ему когда-либо вручали. – Хорошо, – волнуясь, отвечает он и обнимает брата за талию, и так, конечно, танцуют медляк только на выпускном, но какая сейчас разница? Now, I've got you in my sights! With these Hungry eyes One look at you and I can't disguise, I've got Hungry eyes I feel the magic between you and I Выбившиеся из хвоста пряди электризуются, налипая Вэй Ину на шею, и немного мешая там целовать, если честно. Хотя Ваньинь всё равно целует, просто с меньшим удобством. – Ты всё ещё предпочитаешь постель, как если бы нам было уже по сорок? – посмеивается старший, вытягивая рубашку из брюк Цзян Чэна. – Смотря чего ты хочешь, – хрипло отзывается «хмурый парень». – Всего, – коротко и просто отвечает Вэй Ин, одним лишь словом вызывая лёгкую дрожь по телу. – Не переживай, самому идти не придётся, – подхватив брата на руки, заверяет Ваньинь, выключает музыку во избежание последующих ассоциаций, и медленно продвигается в сторону «второго этажа», пока его пытаются раздеть на ходу. О том, что они забыли пакет с мороженым в коридоре, становится известно спустя пару часов, а короткое письмо в ответ Яньли они и вовсе дописывают лишь следующим утром – споря из-за каждой фразы и едва не отбирая друг у друга новенький ноутбук, который чуть не залили подогретым глинтвейном. «Есть поезд послезавтра в 11:45, подойдёт? Мы встретим тебя на вокзале. Скорее приезжай, я уже забыл вкус еды, помню только, каков на вкус перец. С любовью, А-Чэн А не треснет, А-Чэн, так нагло обманывать??? Не слушай его, я о нём забочусь! Но корень лотоса привези, пожалуйста. С любовью, Сянь-Сянь».