***
Их с Чонином до этого размеренная жизнь терпит небольшие изменения. Теперь каждое утро сопровождается счастливым «Минхо-сонсенним!», каким бы ни была погода на улице и каким бы ни было настроение маленькой омеги до этого (даже если всё утро до прихода в садик малыш капризничал, потому что не выспался из-за кошмара). Минхо всегда встречал их мягкой улыбкой, желал хорошего дня Чану, после чего обе омеги махали ему ручками на прощание, и Чан готов поклястяться, его сердце скоро не выдержит такой дозы милоты. Вечером его всегда встречал радостный крик «Папочка!», и, если в группе больше никого из детей не оставалось, они с Чонином помогали убрать все игрушки, а после отвозили воспитателя домой. В какой-то момент их общение заходит дальше встреч в садике. Сначала Минхо в мессенджере напоминает всем родителям о необходимости сделать поделку или об утреннике, а потом Чан идёт у Чонина на поводу и присылает воспитателю фото их долгих трудов в виде аппликации из осенних листьев. Он долго сопротивляется и считает, что это непрофессионально, у Минхо есть своя жизнь, и они с Нинни не должны навязываться ему, но Минхо отвечает им восторженным смайликом и пишет о том, как хорошо у них получилось. Чонин радуется такому ответу своего сонсеннима, и весь оставшийся вечер ничто не может испортить его настроение, а Чан лишь думает, что Минхо это сделал из вежливости, но не может не смотреть на свою звёздочку глазами-сердечками. Его альфье сердце слишком мягкое, если дело касается его малыша. Но каким-то образом после этого сообщения они начинают больше общаться (в основном благодаря настойчивости Чонина, и они даже записывают милое поздравление с днём рождения, после которого Минхо пропускает пару слезинок от милоты), и Чан сам не замечает, как с нетерпением ждёт сообщения воспитателя, даже больше, чем маленькая омега под боком. Сперва они разговаривают о каких-то житейских темах, а после осторожно, словно боясь спугнуть, узнают друг друга. Крису страшно привязываться, он всё ещё не так хорошо знает Минхо, но больше всего он боится, что разобьётся сердце Йенни, который уже не может без своего сонсеннима. Всё решает один декабрьский день, когда Минхо вместо привычного пожелания доброго утра видит сообщения о том, что Чонин заболел, и в ближайшие несколько дней их не будет в садике. Благо, сегодня пятница, и у них будет больше времени, чтобы выздороветь без вреда для посещаемости. Первое желание Минхо – броситься к ним, и он тут же одёргивает себя. У него всё ещё есть работа, Чонин даже не его ребёнок, но сердце переживает за него, как за собственного. Ему нужно пару минут, чтобы привести мысли в порядок, и, разблокировав потухший экран, он пишет Чану, который был в сети примерно час назад.lee know
Как Чонин? Температура есть?
Вам что-нибудь нужно?
Возможно, он ведёт себя как курица-наседка, но ничего не может с собой поделать. На улице моросит дождь и всё слишком серое, и Минхо кажется, что это прекрасно описывает его душевное состояние сейчас. Ли успевает позавтракать и сделать часть ванных процедур, когда слышит звук уведомления телефона, что всё утро неотрывно кочует вместе с ним по квартире. Минхо сразу же заходит в приложение, чтобы увидеть сообщение от Чана. Christopher Температура держится с ночи и утром начался кашель, но сейчас ему чуточку лучше, спит Я вызвал врача и заказал необходимые лекарства Взял работу на дом, буду рядом с ним Спасибо за беспокойство Минхо не перестаёт переживать весь рабочий день, и даже парочка детишек спрашивают у него, всё ли в порядке. «Нет», думает Ли, но вместо этого улыбается и помогает дорисовать маленькому альфе рыбку. Он время от времени пишет Чану, интересуясь состоянием Чонина и облегчённо выдыхая, когда альфа отвечает, что температура немного спала, хоть и до сих пор держится, и Нинни даже съел почти всю тарелку бульона, что успел перед работой принести Феликс. Когда Минхо впервые услышал из уст Чана упоминание о Феликсе, он испугался, что речь идёт о папе маленькой семьи. Сначала он и сам не понял, почему так переживает о том, что чужая омега всё ещё присутствует в их жизни, хотя головой и понимал, что спрашивать о состоянии ребёнка, даже если вы в разводе, это нормально. Но потом, выслушав рассказ Чана о том, что Феликс – его друг из Австралии, который незадолго до рождения Нинни вернулся в Корею, а потом здорово вместе со своим альфой Хёнджином помог им, когда малышу было всего полгода и они остались вдвоём, успокоился и понял. Понял, что этот на вид суровый альфа с очаровательными ямочками на щеках, которые появляются, когда тот улыбается, смотря на маленького омегу, заменившего ему весь мир, с большим носом, который совсем не отталкивал, и с нетипичным для альф запахом персиков, что приятно обволакивал, ему нравится. И хоть он боялся этого чувства, но ещё страшнее было потерять всё, что стало дорого сердцу за последние пару месяцев. Под конец рабочего дня Минхо не выдерживает: робко спрашивает Чана о том, может ли он приехать. Сердце в груди неровно бьётся, когда альфа отвечает согласием и даже заказывает ему такси, хоть и не был обязан. Такой жест альфы приятен, и Минхо всё больше влюбляется в этого невероятного мужчину. Провожая взглядом огни вечернего города и витрины, где уже постепенно появляются новогодние украшения и гирлянды, он думает о том, что, возможно, это Рождество будет особенным. Ему боязно загадывать наперёд, словно Вселенная услышит его робкую надежду и разобьёт об суровую реальность, но он хочет верить в то, что теперь всё будет иначе. Перед тем, как подняться в квартиру, номер которой сообщением скинул Чан сразу же после того, как заказал такси, Минхо забегает в магазин рядом с домом, чтобы прикупить еды для питательного ужина и немного корма своим котам, а также чтобы набраться немного смелости. Хоть он и напросился сам, но немного переживал из-за того, не было ли его действие опрометчивым, нужны ли его переживания и забота этой маленькой семье? Нужен ли он сам? Омега думает об этом по дороге до чужого дома и в лифте, что привозит его на 11 этаж. Он немного мнётся перед дверью, но всё же давит на звонок и ждёт, когда ему откроют. Открывают почти сразу, альфа смотрит на него так, словно он с нетерпением ждал его появления, и Минхо хочет надеяться, что так и есть. Чан пропускает его внутрь квартиры, забирает пакеты с едой и стоит неподалёку, пока Минхо снимает с себя верхнюю одежду. В нос тут же ударяет мягкий запах персиков, что приятно обволакивает и немного снимает напряжение. Хочется постоять так некоторое время, просто подышать этим запахом, чтобы он осел на одежде и волосах. Минхо мысленно даёт себе пощёчину, чтобы не думал о всяких глупостях, но дурное сердце бьётся чуть чаще при этих мыслях и от этого запаха. – Привет. Прости, если помешал вам, просто не мог успокоиться и решил, что хочу приехать. – Привет. Ты не обязан оправдываться, мы всегда тебе рад... Альфа не успевает договорить, из гостиной выбегает маленькое нечто, укутанное в одеяло, что развевается за спиной как у какого-нибудь супергероя из мультиков, и едва не спотыкающееся об него, с самым взволнованным и неверящим взглядом в мире. Малыш пару мгновений смотрит на улыбающегося ему омегу, и от осознания, что его любимый воспитатель сейчас стоит прямо перед ним, что он пришёл его проведать и что он его не бросил, на детском лице расцветает самая яркая улыбка, моментально разбивающая сердца обоих взрослых. – Сонсенним! Вы пришли! – Чонин чуть ли не прыгает от радости, но его пыл остужает поднявшийся кашель. Улыбка Минхо меркнет, но он не хочет расстраивать маленькую омегу, поэтому присаживается на корточки и, легонько ткнув пальцем в маленький носик, когда малыш перестаёт кашлять, и выпустив свои успокаивающие феромоны, говорит. – Конечно, как я мог не прийти к тебе? Альфа переводит взгляд с одной омеги на другую, задерживаясь на старшей из них. Минхо замечает это, и Чан уверен, что удовольствие в его запахе от покрасневших щёк воспитателя чувствует каждый из присутствующих, но ничего не может с этим поделать. Они играют в гляделки, будто каждый решая что-то для себя, пока их не одергивают. – Папочка, ты снова пялишься, – малыш с деланным недовольством смотрит на отца, уперев руки в бока, но мягкий запах любимого сонсеннима не даёт долго концентрироваться на чём-то, кроме взрослого, что всё ещё сидит перед ним на корточках. Малыш берёт Минхо за руку, чтобы почти что вприпрыжку повести того внутрь квартиры, желая показать свои любимые игрушки и свою комнату. Альфа на это лишь посмеивается, мол, дети такие дети, а потом идёт разбирать содержимое пакетов. Через время омеги обосновываются на кухне. Чонин сидит за столом, мило качая ножками, и слушает рассказ воспитателя о том, что они сегодня делали в садике и как его друзья передавали поскорее выздоравливать и возвращаться. Маленькая омега от этого чуть ли не урчит, словно котёнок, расплываясь в счастливой улыбке, а сердце Минхо не выдерживает, всё сильнее привязываясь к этому ребёнку. Наверное, он и правда больше не сможет без этого лучика счастья, ну и без его отца, конечно, тоже. Они тихонько шебуршатся на кухне, не мешая альфе в другой комнате урегулировать рабочий вопрос, и даже не сразу замечают, что тот закончил и теперь стоит в дверном проёме, наблюдая за ними. А у Чана сотня мыслей в голове, и одна из них, что выделялась ярче остальных, – он не хочет, чтобы этот омега уходил. Ни из этой квартиры, ни из их с Йенни жизни. Ему полюбились их пожелания доброго утра и спокойной ночи каждый день, их серьёзные разговоры о жизни и дурашливые мемы с котами, полюбились мягкие улыбки, которыми Минхо одаривает Чонина, его большие глаза и тёплые шарфы, его искренняя любовь к работе и, чего греха таить, его запах. Ненавязчивая вишня, которой частично пропахла машина альфы и которая прямо сейчас мягко смешивается с запахом персика, пропитавшим весь дом. И Чан не хочет себе врать, ему до одури нравится этот общий запах, нравится, что Минхо ни разу ничего не сказал против природного запаха Чана. Иногда альфа даже замечал, как он старался незаметно потянуть носом воздух в машине. Нравится, что этот омега сейчас здесь, готовит им ужин, следит за его ребёнком и смотрится на их кухне так гармонично, что последние стены в душе мужчины стремительно рушатся, впуская на своё место одно твёрдое решение. И что-то ему подсказывает, что маленькая омега его поддержит. Они вместе ужинают вкусной едой, каждый рассказывая о своём, мерят температуру Чонину, отмечая, что она опустилась до приемлемого 37.1, уже не так влияя на малыша, и, когда приходит время Минхо уезжать домой, маленькая омега едва ли не плачет, не желая расставаться с любимым сонсеннимом. Но Чонину уже пора спать, и как бы он ни доказывал, что ещё полон сил и энергии, вместе с этим он устало трёт глазки и становится более капризным ещё и в силу болезни. Минхо и сам становится от этого эмоциональным до жути, он напоследок обнимает малыша, поглаживая по мягкой детской шевелюре, стараясь оставить на нём больше своего запаха, чтобы тот не расстраивался так сильно, при этом украдкой поглядывая на альфу, пытаясь понять – насколько его поведение по отношению к чужому ребёнку допустимо. Чан лишь улыбается, наблюдая за ними, словно и не было этих нескольких часов, проведённых вместе, они просто всё ещё стоят в коридоре, готовясь провести холодный зимний вечер вместе. В его запахе не чувствуется настороженность или агрессия, лишь мягкий персик, и Минхо уверен, что и сам пропах этим ароматом (внутренняя омега на это лишь радостно скулит). Минхо уходит, взяв с малыша обещание скорее выздороветь и вернуться в садик, а дома ещё долго не может уснуть, пытаясь понять, что происходит с его жизнью и что он будет делать, если альфа решит прекратить их общение, в один момент решив, что Ли перешёл черту. Но в то же время он вспоминает, как Чан до своих умилительных ямочек улыбался, когда смотрел на двух омег, как помогал ему готовить, ненавязчиво окутывая запахом, да и в самом запахе не чувствовалось ничего, что выдывало бы его недовольство. – Что мне делать? – Минхо задаёт этот вопрос Суни, что лежит сейчас рядом с ним единственным слушателем. Дуни и Дори хрустят кормом на кухне, пока их хозяин убивается тяжёлыми думами в постели, укрыв себя и рыжего кота одеялом. Суни лишь издаёт тихое «мяу» на человеческий вопрос и мурлычет, когда Минхо неспешно чешет за ушком. Минхо и сам думает, что его жизнь одно сплошное «мяу». Очень интересно, но ничего не понятно.***
Минхо больше не приезжает, всё ещё интересуясь состоянием ребёнка у Чана, который уверяет, что с каждым днём Нинни всё лучше, и вот уже в пятницу они снова видятся в садике, желают друг другу уже живое «доброе утро» и хорошего продуктивного дня. Ли с улыбкой наблюдает, как остальные малыши в группе рады видеть своего друга, а потом ловит себя на мысли, что с появлением этой маленькой семьи в его жизни он стал гораздо чаще улыбаться. Если бы Джисон увидел его сейчас, не будь в командировке в Японии, то сказал бы, что Минхо сошёл с ума, кто и куда дел его серьёзного и холодного на вид друга? До Рождества остаётся всего две недели, поэтому сегодня они с детьми начинают подготовления к празднику. Весь день они вырезают разные снежинки и делают бумажную гирлянду, прерываясь на еду и послеобеденный сон, и к концу рабочего дня Минхо чувствует себя таким уставшим, что едва стоит на ногах. Он любит детей и работать с ними, но нельзя отрицать, что это большой труд. Чан заранее предупредил, что немного задержится на работе, поэтому к тому моменту, когда он наконец-таки появляется на пороге детского сада, Минхо и Чонин едва не клюют носом, играя в ту самую железную дорогу чисто ради того, чтобы не заснуть на теплом ворсистом ковре. Альфу настолько умиляет эта картина, что он чудом сдерживается, чтобы не сфоткать двух омег, но Минхо вряд ли оценит, если его втихую сфоткает по факту чужой человек (хотя Чан и надеется, что в скором времени этот статус поменяется). В этот раз на запах персика откликаются обе омеги, немного заторможенно поворачивая в его сторону головы, и Кристофер не может не улыбнуться. Он помогает убрать игрушки, одевает Нинни, щебечущего про то, какую красивую снежинку он сегодня вырезал, даже Минхо-сонсенним его похвалил, по обычаю ведёт ребёнка за руку к машине, время от времени проверяя, идёт ли воспитатель за ними, усаживает малыша в его детское кресло, а после и сам заползает в машину. Минхо уже тоже сидит на своём привычном переднем пассажирском, устало глядя через лобовое на спешащих прохожих, и Чан невольно засматривается на его профиль. Большие глаза, ровный нос с милой родинкой, на которую у Чана был удобный обзор с его водительского сидения, милые, в меру пухлые губы. Ему впору быть каким-нибудь известным айдолом, а не воспитателем в детском саду, но в таком случае они бы никогда не встретились, и Чан чувствует глухую тревогу от этой мысли. Он счастлив быть здесь и сейчас, и если и хочется что-то поменять в жизни, то только в сторону дальнейшего (как он надеется) развития их отношений. Он поздно замечает, что Минхо повернулся к нему и с немым вопросом в глазах смотрел на него, мол, что такое, на что Чан лишь качает головой и отвлекается на машину, наконец трогаясь с места. Какое-то время они едут молча, но эта тишина не кажется неуютной, наоборот, создаётся впечатление, что так и должно быть, словно они знают друг друга уже целую вечность, и чтобы быть вместе, им не нужно слов, лишь присутствие рядом. Через зеркало заднего вида альфа замечает, что малыш уже сладко сопит, уткнувшись носиком в свой шарф, и, бросив взгляд на омегу рядом, понимает, что и тот близок к царству Морфея. До дома Минхо остаётся несколько кварталов, поэтому Крис решает, что лучше его немного растормошить, чем позволить заснуть, а потом через пару минут будить. – Тяжёлый день? Минхо вздрагивает, явно не ожидая, что альфа решит поговорить, и пару раз растерянно моргает, а после кивает. – Делали с детьми снежинки и гирлянды, за каждым нужно уследить, чтобы не тыкнул в себя или соседа ножницами и не попал клеем в глаза или рот. Плюс немного не выспался, коты решили, что ночь – лучшее время для игр, – Чан посмеивается с последнего предложения, представив эту картину. – Ну, завтра выходной, так что сможешь выспаться. Если, конечно, коты снова не помешают, – Минхо кивает, лениво наблюдая за дорогой. – Кстати... какие у тебя планы на следующие выходные? – Хм? Никаких, наверное, – он хмурит брови, пытаясь вспомнить, было ли у него что-нибудь запланировано, и пожимает плечами. – Разве что поход в магазин. – Тогда мы с Нинни хотели бы пригласить тебя в одно место, если ты не против. Чан говорит это негромко, его голос звучит ровно, но в запахе появляются нотки напряжения. Маленькая семья пришла к решению попытаться больше сблизиться с воспитателем после болезни Чонина, когда Минхо специально приехал к малышу, да ещё и приготовил им вкусный ужин, хоть и не был обязан. После ухода папы Чонина Чан с головой ушёл в семейные хлопоты и работу, до сих пор ему не было никакого дела до свиданий и омег в принципе, хоть он и понимал, что, возможно, для малыша было бы лучше иметь двух родителей, а не одного. Но он, как ему казалось, неплохо справлялся за двоих, да и Феликс с Хёнджином всегда были рядом, чтобы помочь. Поэтому сейчас, сидя рядом с омегой, из-за которой сердце бьётся чаще и пресловутые бабочки в животе снова просыпаются, он волнуется, ведь в случае отказа в нём умрёт последняя надежда на то, чтобы найти себе пару, а для Нинни – папу. Они как раз останавливаются возле дома Минхо, что позволяет тому повернуться к Чану. Минхо внимательно смотрит на него, пытаясь найти в его взгляде намёк на шутку, и, не увидев его, еле заметно выдыхает. Сейчас, сидя буквально перед открытой дверью в возможную счастливую жизнь, ему страшно ступить на этот путь, страшно ошибиться, хоть и знает, что надёжное плечо альфы напротив всегда поддержит, а сам альфа не позволит пожалеть о сделанном выборе. Минхо чувствует себя маленьким и беззащитным, понимая, что от его выбора зависит многое в их жизнях, но так же он понимает, что больше не сможет ни без этого альфы, ни без его маленького чудесного сына. Они сидят какое-то время в тишине, один напряжённо ожидая ответа, другой что-то решая для себя. А после Минхо кивает. – Хорошо, я не против. О подробностях расскажешь позже? – он видит, как напряжение уходит из тела Чана, и улыбается ему уголками губ. – Да, я напишу тебе вечером. – Тогда я пойду. Спасибо, что подвёз, – Минхо уже тянется к ручке на двери, когда Чан окликает его. – Минхо, – альфа ждёт, когда он повернётся. – Спасибо. «Спасибо, что не оттолкнул Чонина, когда он упросил меня отправить тебе сообщение с фоткой своей поделки». «Спасибо, что говоришь мне, если он почему-то плохо кушает в садике, и окутываешь его запахом, когда он неспокойно спит днём. Твоя мягкая вишня всегда успокаивает его». «Спасибо, что всегда подбадриваешь нас обоих, когда у Нинни что-то не получается или тяжело на работе, так, что хочется опустить руки, и делаешь день лучше одной лишь своей улыбкой». «Спасибо, что приехал, когда Чонин заболел, он был так рад, что, я уверен, его состояние начало улучшаться во многом благодаря тебе». «Спасибо, что согласился и не оттолкнул, несмотря на собственные страхи». «Спасибо, что ты рядом». «Спасибо, что ты есть». Минхо чувствует каждое невысказанное «спасибо», сосредоточенное в одном, и от этого слёзы наворачиваются на глаза. Он отпускает ручку на двери, бросает беглый взгляд на малыша, головой понимая, что делать то, что он собирается сделать, перед ребёнком не очень хорошо, но нутро больше не может терпеть. Омега подаётся вперёд и примыкает к чужим полным губам, прикрывая глаза. Его рука опускается на чужое плечо в куртке, слегка сжимая его, чуть влажные от непролитых слёз ресницы трепещут, и запах едва уловимо меняется, приобретает яркие нотки. Первую секунду Чан цепенеет, не ожидая такого от омеги, но тут же отпускает себя. Тянется руками к мягким щекам, обхватывая их и мягко поглаживая нежную кожу большими пальцами, движется губами навстречу, превращая простое прикосновение в полноценный поцелуй. Альфа внутри него радостно воет и прыгает от радости, расправляет грудь, показывая себя, и Крис разделяет чувства своей звериной сущности. Его собственный запах тоже становится ярче, в машине пахнет настоящим летом, пока за окном холодный декабрь, и Чан хочет остаться в моменте навсегда. Через несколько мгновений они отстраняются, Минхо открывает глаза и пару раз хлопает ими, будто не веря в происходящее, и Чан утопает в этих больших карих омутах, что смотрят с таким доверием. Но на них накатывает осознание, где они находятся, и оба одновременно переводят взгляд на малыша, что всё ещё сладко спит, мило причмокивая. Минхо начинает тихо смеяться, и Чан подхватывает его смех, при этом продолжая смотреть на прекрасное лицо омеги. В груди разливается тепло. Когда они успокаиваются, Минхо смущённо улыбается, чувствуя себя немного неловко, и после ещё одного прощания действительно выходит из машины, обернувшись только у входа в жилой комплекс, чтобы помахать рукой и скрыться в здании. Чан ещё пару минут смотрит ему вслед, улыбаясь как полный дурак, но даже если так, он самый счастливый дурак, ему не стыдно признаться в этом. Уже вечером, после того, как Минхо вышел из душа, он замечает на телефоне сообщение от Чана. Губы тут же расплываются в улыбке, и омега открывает приложение. Christopher *геолокация* Мы заедем за тобой в 11:00 Открыв геолокацию, Минхо понимает, что маленькая семья пригласила его в котокафе. Писк, который он издаёт, пугает котов на кухне.***
Всю следующую неделю они делают вид, что ничего не произошло. В садике они по-прежнему родитель и воспитатель, перед Йенни – его любимый папочка и обожаемый сонсенним. И лишь в моменты, когда мир перестаёт обращать на них внимание, они альфа и омега, что бросают друг на другие робкие, смущенные взгляды, осторожно, шаг за шагом выстраивающие дорожку к приоткрытой двери в сердце. В назначенное время в субботу Чан забирает Минхо из дома. С заднего сидения тут же раздаётся радостное приветствие от Чонина, а Чан на соседнем немного зависает, смотря на него. – Выглядишь потрясно, – Чан выдыхает это, когда наконец отвисает, и Минхо хихикает. – Спасибо. Он прихорашивался всё утро, выбирая самый лучший образ и делая неброский, но подчеркивающий глаза и губы макияж, и поэтому слышать сейчас похвалу альфы на его старания особенно приятно. Сам альфа явно пытался уложить свои волосы, но милые кудряшки пробивались то тут, то там, делая его образ мягче, но вместе с тем привлекательнее. Минхо также замечает, что Чан немного подвёл глаза, и в глубине души его греет мысль, что оба серьёзно отнеслись к свиданию. По дороге они обсуждают свои планы на Рождество, то, как все словно сходят с ума перед праздником, наваливая больше работы, и предстоящий утренник в садике. – Джисон в командировке и приедет ближе к Новому году. Обычно Рождество мы встречаем вместе, едем к родителям, чтобы вкусно поесть и выслушать очередную порцию лекций о том, что часики-то тикают. В этом году ещё не думал, как буду праздновать, – Минхо закатывает глаза, но на губах играет мягкая улыбка, когда он говорит о своих родных. – А вы с ним близки, – альфа сжимает руль сильнее нужного, и это не скрывается от глаз омеги. Чан и раньше пару раз слышал о неком Джисоне, но у него не было возможности спросить, кто это и в каких они с ним отношениях. – Джисон – мой друг детства, мы были соседями и выросли вместе, наши семьи хорошо дружат. Он тоже омега, если что, – Чан выдыхает, и Минхо не может удержаться от смешка. – Дразнишься? – Разве что чуть-чуть, – альфа улыбается и качает головой. Этот омега сведёт его с ума. – Если твои привычные планы поменялись, может быть... ты захочешь отпраздновать Рождество с нами? Феликс и Хёнджин тоже будут. На какое-то время в салоне воцаряется тишина, нарушаемая лишь играющим радио. Чонин залип в окно, прослушав разговор взрослых, ведь украшенные улицы города и начинающийся снег гораздо интереснее. Чан начинает снова нервничать, он боится отпугнуть омегу неверным действием и вернуться к стартовой точке. На светофоре Крис бросает взгляд на Минхо, тот сидит с закушенной губой и чуть сведёнными бровями, и альфа уверен, что видит активно крутящиеся шестерёнки у него в голове. – Если ты не хочешь, тебя никто не заставляет, ты вправе отка... – Я подумаю, ладно? Я бы хотел немного времени, – Минхо прерывает речь альфы, и тот тут же кивает, говоря, что его никто не торопит. Они подъезжают к месту назначения, и Чонин уже весь горит от нетерпения, но Чан просит его успокоиться, потому что найти парковочное место не так-то просто. В итоге они останавливаются поодаль, и до котокафе нужно немного пройтись. Альфа помогает малышу выйти из машины, и Минхо невольно улыбается взаимодействию отца с ребёнком. Но тут Чонин подходит к Минхо, поворачивается к Крису, словно ища поддержки, и, получив его кивок, смотрит снова на старшую омегу. Минхо не понимает, что происходит, пока Чонин не говорит. – Минхо-сонсенним... можно я... возьму вас за руку? – Ли пару раз хлопает глазами, пытаясь переварить просьбу, и вид малыша, что сейчас словно уменьшился в размерах, ожидая ответа, заставляет сердце Минхо сжаться. Он кивает, протягивая руку, ждёт, когда Чонин вложит свою, и тепло улыбается ему. – Ты можешь звать меня просто хёном, когда мы не в садике, – малыш от этого буквально сияет не хуже развешанных везде гирлянд, и взрослые тепло посмеиваются с него. Омеги за ручку уходят немного вперёд, а Чан так и стоит какое-то время. Смотря сейчас на Минхо, что так тепло принимает его сына, и Чонина, что с таким обожанием относится к человеку, который нравится альфе, чувства затапливают его с головой, и он убеждается в своих намерениях и том, что хочет предложить Минхо. Ему очень хочется верить, что он им не откажет. В котокафе они проводят часа три, не меньше. Все котики достаточно тактильные и игривые, Минхо, кажется, погладил каждого, помогая и Чонину поиграть с котами, которые к нему почему-то шли менее охотно. Чан же большую часть времени сидел на диванчике, поглаживая тех котиков, что решили поспать рядом с ним. Ему нравится наблюдать за омегами, за тем, как они вместе дурачатся, разговаривают о чём-то, сидят бок о бок, и он думает о том, что хотел бы видеть такую картину как можно чаще. Крис замечает, что Минхо приближается к их диванчику, пока Чонин остался играть с котом и каким-то мальчиком, который, видимо, тоже пришёл сюда с семьёй. Омега плюхается рядом, задевая его бедро своим, на его губах играет улыбка, да и вся аура источает спокойствие и умиротворение. – Кажется, у Чонина появился новый друг, – Минхо не сводит глаз с ребёнка, мало ли что? – Думаю, нужно будет взять контакты у его родителей, если те не будут против. Они сидят какое-то время молча, всё также соприкасаясь бёдрами, пока Чан не чувствует что-то тяжелое на плече. Повернувшись, он понимает, что омега положил на него голову, мягкий запах вишни и шампуня для волос забивается ему в нос, и Чан огромным усилием воли сдерживает себя от того, чтобы не уткнуться носом в чужую макушку. Будь они дома или в кругу друзей, он бы обязательно так и сделал, но сейчас, в окружении чужих людей, он может лишь позволить себе протянуть раскрытую ладонь, чтобы в следующую секунду ощутить чужую, поменьше, но такую же тёплую и сжимающую так же крепко. – Будешь нашим папой? Слова, прозвучавшие в действительности негромко, набатом отдаются в голове Минхо. Он замирает, а после поднимает голову с тёплого плеча альфы, чтобы посмотреть ему в глаза. В них виднеется лишь уверенность в собственных словах, надежда и совсем немного страх отказа. Кажется, Минхо уже видел подобную смесь, тогда, в машине, когда Чан предложил ему пойти на это семейное свидание. Но в этот раз Минхо не боится. Он уверен в альфе под боком, уверен в его намерениях и в своих собственных силах, но знает, что, в случае чего, они оба смогут опереться на надёжное плечо. Да, они ещё многое не знают друг о друге, множество скелетов в шкафу ещё таятся и ждут своего часа, чтобы увидеть свет и потаенные уголки чужой души, но они готовы справляться с трудностями, что встанут на их пути. – Да, – омега прижимается в коротком поцелуе к чужим губам, тут же отстряняясь, в конце концов, они всё ещё в окружении чужих людей, не хотелось бы привлекать к себе лишнее внимание. – Буду. Чан сжимает руку омеги и счастливо улыбается. К ним подбегает Чонин, залезая на колени отца, и замечает, что тот неотрывно смотрит на хёна. – Папочка, ты снова пялишься. – Да, малыш, ты прав. Чан с Минхо посмеиваются, пока малыш недоумевает, переводя взгляд с одного взрослого на другого.***
Ещё чуть больше года назад Минхо мог только мечтать о жизни, которую имеет сейчас. У него есть любимый альфа, его замечательный сын, которого оба уже считают своим, верные друзья, что так тепло его приняли, и работа по душе. Сегодня Рождество, и именно чуть больше года назад в его жизни появился сперва один очаровательный малыш, а тем же вечером его привлекательный отец. И Минхо ни разу не пожалел, что встретил их. – Пап! Пап! Дядя Хёнджин и дядя Феликс пришли! – Хорошо, малыш. Спроси у папочки, стоит ли уже жарить мясо? – Нинни кивнул, а Минхо остался на кухне дорезать овощи. Когда Чонин в первый раз назвал его «папой», он расплакался, Чану пришлось его успокаивать, хоть он и сам с трудом сдерживал эмоции. На кухню вваливается Феликс, вернее, сперва его круглый живот, а после он сам. С приходом беременности он стал похож на медвежонка, но вместе с этим каждому из их компании хочется только больше его затискать. Младший омега садится на стул, мило кряхтя, и Минхо тепло улыбается ему. – Привет. Как себя чувствуешь? – Так, будто моим органам больше не место в организме и их старательно пытаются вытолкать, – омеги смеются, и Феликс присоединяется к нарезке еды. – Что будешь дарить Чану? – На самом деле, я уже подарил, – Феликс вопросительно смотрит на него, когда Минхо уходит в другую комнату, и сияет как звёздочка на ёлке, когда тот возвращается с неусидчивым комочком на руках. – Боже! Он такой хорошенький! – Феликс берет в руки щенка кавалера кинг-чарльз-спаниеля, что тут же обнюхивает его. – Она не заменит Берри, но Чан давно хотел собаку, просто раньше один бы не справился. Мы подумали, что сейчас готовы к ещё одному домашнему животному. – Я рад, что ты появился в его жизни, – Минхо в душе гордится этими словами, снаружи же тепло улыбается, думая о любимом альфе. – Да, я тоже.***
Вечер проходит замечательно. Компания наслаждается обществом друг друга, они вкусно едят и обсуждают прошедший год. Когда Чонин начинает зевать, старшие принимают решение провожать всех по домам, да и Феликс устал, проводя последний час на диванчике с Йенни, а не за общим столом. Вскоре дома не остаётся никого, кроме всё ещё бодрствующих Чана с Минхо и уже спящего ребёнка. Взрослые сидят в зале, держась за руки, на их лицах переливается свет от гирлянды на ёлке, Суни тихо мурчит на коленях омеги. В умиротворяющую атмосферу вклинивается голос Криса. – Минхо. Я долго думал над словами, которые хочу сказать, поэтому, пожалуйста, не перебивай, – Ли удивлённо смотрит на альфу, но молчит, как тот и просил. – Ты появился в нашей жизни, когда я уже и не думал, что может что-то поменяться. Я всегда старался быть хорошим отцом, справлялся в силу своих возможностей, но не без косяков, конечно же. И тут появляешься ты. Красивый, словно айдол с билборда, со своей мягкой вишней и мелодичным голосом. Сперва врываешься в сердце Нинни, да так, что он дома только о тебе и говорит, а потом и в моё, осев так глубоко, что я и сам стал ждать встречи с тобой, думать о тебе. И ни разу за это время я не пожалел о том, что встретил тебя. Я благодарен тебе за всё и надеюсь, что ты не откажешь мне. Задам тот же вопрос, что и год назад. Будешь нашим папой? Альфа достаёт откуда-то из-под подушки маленькую бархатную коробочку, и у Минхо нет никаких сомнений по поводу того, что в ней. Чан открывает её, доставая аккуратное колечко из белого золота и парочкой камней. Он специально выбирал так, чтобы кольцо не мешало при работе с детьми, и Минхо понимает его мотивы. В его глазах застывают слёзы, он дрожащей рукой тянется к руке альфы, что держит украшение и с трепетом в сердце ждёт ответа. Омега поднимает на него глаза, и та любовь, что плещется в них, говорит лучше слов. Но Минхо всё равно кивает болванчиком, всё-таки не в силах сдержать слёз. – Да, да и да, я согласен, – и когда Крис надевает колечко на безымянный палец, Минхо неверяще выдыхает. – Я рад, что вы есть в моей жизни. Раньше у меня были только коты и Джисон, и я благодарен, что теперь у меня есть и вы. Наши друзья, которые меня тепло приняли, Чонин со своей детской непосредственностью, энтузиазмом и обожанием, словно я ему звезду с неба достал, и ты со своей любовью, поддержкой и запахом персика, таким же, как и твоя шикарная задница. Чан внимательно слушает его, но на последних словах начинает откровенно хохотать, за что Минхо его тыкает, чтобы он не разбудил ребёнка в соседней комнате. – Ты сейчас серьёзно? Ты сравнил мой запах и мою задницу? – Серьёзно. Если честно, всегда хотел об этом сказать, но как-то повода не было, – Минхо и сам хихикает и сжимает руку альфы. Они льнут друг к другу в поцелуе, всё ещё держась одной рукой, а второй поглаживая щёки, притягивая ближе. Дыхания становится всё меньше, и вскоре они отстраняются, чтобы прижаться лбами. – Я люблю тебя. – Я люблю тебя, – Чан оставляет ещё один поцелуй на чуть влажных губах напротив. Крис счастлив и благодарен быть здесь и сейчас, иметь то, что у него есть, и единственное желание, которое он загадывает в это Рождество, – чтобы его счастье длилось вечно. С любимой омегой и любимым сыном, домашними животными и верными друзьями под боком. Больше ему ничего не нужно. И он надеется, что так и будет.