...
— Максим, а Боря-то где? — Шура подошёл к Лакмусу, протягивая тому пластиковый стаканчик. Громкая музыка, весёлая и шумная компания, цветные огоньки — всё сливается в одно целое. Яркое и приятное глазу, ушам да и всему тебе. Шурик в этом году постарался на славу. Кажется, он собрал здесь всех, кто только поместился. А те, на кого места всё-таки не хватило, стоят под окнами и тяжело вздыхают. Ну невозможно в здравом уме отказаться от приглашения Шуры на тусовку. — Этот предатель утром во Владивосток свалил концерт играть, — выложил взявший в руки стакан Лакмус, не видя смысла кривить душой. — И тебя даже с собой не взял? — удивился Шура, пристроившись рядом. — Я паспорт проебал, — лаконично ответил Максим, делая крупный глоток содержимого стаканчика. Шура понимающе кивнул, оглядывая помещение. Некоторые гости уже немного пошатывались, но вели себя в рамках допустимого: не маленькие дети всё-таки и даже не подростки. Однако срочно нужно было переходить к более-менее официальной части, иначе часть публики до неё просто не дотянет. Но оставлять слишком тихого по сравнению с другими Лакмуса в гордом одиночестве не хотелось. — И к кому ты отмечать пойдёшь? — К себе, - ответил Лакмус, пожав плечами. Шура тяжело выдохнул и отпил из стаканчика, а спустя пару секунд резко повернулся к Максиму, отчего тот, которому давно бы стоило привыкнуть к периодической импульсивности босса, дёрнулся. — О! Некоторые ребята же до утра здесь кутить собираются! Я вас познакомлю — потусите вместе, блять! — Не, Шурик, спасибо, — произнёс Лакмус, немного подумав. — Я как-нибудь сам. — Да давай! Весело, блять, будет! — Нет, спасибо, - повторил Максим, подтверждая свою позицию. — Ну как знаешь, - раздосадованно сказал Уман напоследок и направился в толпу, где тут же и растворился. Лакмус допил содержимое стаканчика. Небольшое количество алкоголя, попавшее в организм не привыкшего к питью человека, потихоньку начинало действовать. Макс надеялся, что его, как и большинство здесь присутствующих, понесёт куда-то далеко на санях с тремя белыми конями. Однако в реальности алкоголь принёс полностью противоположный эффект. На рыжего накатила жуткая тоска. Мысли, слегка подёрнутые дымкой, сходились либо на том, кто сейчас был далеко, либо на самом Максе, который был сейчас здесь вместо того, что бы тоже быть в том "далеко". Суета вокруг перестала приносить удовольствие и добавила плюс сто к желанию забиться куда-нибудь в угол. Решив, что Шурик сто процентов найдёт себе другого собеседника среди гостей и даже не заметит пропажи, Лакмус нашёл свою куртку и ушёл по-английски. Морозный воздух немного сбил градус и частично исключил угнетающий фактор. Максим пару минут просто стоял у закрывшейся за его спиной двери, рассматривая уличные фонари. Однако желания замерзнуть в каком-нибудь сугробе не возникало, поэтому Лакмус, героически взяв себя в руки, зашагал в сторону дома, который, к счастью, находился в пешей доступности. Проверив время, Максим выстроил простой до невозможного план: прийти домой, обожраться мандаринов (единственное, что они с Борей успели закупить к празднику) и, прослушав новогоднее обращение и истребив все запасы алкоголя (полбутылки шампанского), срубиться под ёлкой под "Голубой огонёк". А когда Макс проснётся первого числа, Боря будет уже дома. Он обещал сразу после концерта отправиться в аэропорт. Но к полуночи Лифшиц всё равно не успеет. "Дедушка Мороз, а можно мне на Новый Год чудо? Обычно люди просят о маленьком, а я наберусь наглости. Моё чудо очень большое. И по ценности, и по важности, и по размеру. Дедушка Мороз, а можно мне на Новый Год Борю Лифшица?" Мысленно запечатав конверт и указав на нём адрес, Лакмус по-доброму усмехнулся. Вроде большой такой вырос, "старый" даже, а всё ещё в чудо верит....
Врубив все возможные гирлянды в доме и телевизор, Максим проверил время. — 23:50. Вот это я вовремя, конечно! Организовав себе "лежанку", Лакмус устроился под ёлкой. Только вместо того, чтобы смотреть телевизор, он рассматривал отблески огоньков на разноцветных шарах. Наконец Куранты. Первый — гирлянда потухла. Второй — гирлянда зажглась. Третий — соседи подключились к счёту. Четвёртый — из соседней квартиры раздался детский поражённый восклик. Пятый — "не сдержалась на реснице, покатилася слеза". Шестой — "А Боря уместил бы в это время столько ударов". Седьмой — Макс произнёс цифру вслух. Восьмой — от дыхания колыхнулась игрушка, висящая прямо над ним, и прозвенели бубенчики. Девятый — стало смешно. Десятый — Макс взял себя в руки. Одиннадцатый — Лакмус задержал дыхание, ощущая всю торжественность. Двенадцатый — звонок в дверь. Макс медленно приподнялся на локтях. Даже через достаточно громкие звуки, доносящиеся из телевизора, мужчина услышал повторную трель. Подойдя к двери, Макс провернул ключ в скважине — и кого там нелёгкая только принесла? — Концерт отыграли чуть раньше, и я сразу же побежал в аэропорт. Успел на более ранний рейс. С Новым годом, дорогой! Макс кинулся на шею гостю, до конца не веря в происходящее. Он боялся, что это всё лишь его пьяный (хотя, казалось бы, с чего?) бред и Лифшиц сейчас растворится, а Лакмус снова останется один в квартире. Но Борис не собирался исчезать. Он покрепче обнял Макса, поглаживая его рыжую макушку. — Спасибо, Дедушка Мороз, — на грани слышимости прошептал Лакмус, зарываясь носом в меховой воротник пуховика.