***
Как-то раз Се Лянь зашёл в актовый зал университета — тихо, почти беззвучно. Его приход выдал лишь свет из коридора, что просочился через открытую дверь в почти тёмный зал. В нём было пусто. Никого, кроме одного альфы на сцене. Во всём великолепии он отыгрывал свою роль. Сцена была освещена — хоть и приглушённым светом, — но даже так сложно было сразу увидеть человека в зале. Цзюнь У всё же знал, что наведался Се Лянь, поэтому, перестав читать свои реплики со сценария, улыбнулся: — А-Лянь, ты пришёл? Омега в ответ улыбнулся, приближаясь к сцене: — Конечно! Я пришёл тебя поддержать. Ты отлично справляешься! — Не без твоей помощи и советов. Я просто обязан стать лучшим. — Станешь, если будешь продолжать над собой работать. Встретившись взглядами, они недолго молчали, а потом альфа протянул руку: — Поднимешься на сцену? Омега с доброй усмешкой подал руку и ему помогли подняться. Как только он встал на ноги, Цзюнь У повернул его за плечи — лицом к зрительским сиденьям. Затем приблизился к уху парня и шепнул: — Нужно добиться того, чтобы зал никогда не был пуст, а в фильмах смотрели, не отрывая взгляда. Однако путь этот нелёгкий… Что, если у нас ничего не получится? Пока Се Лянь задумчиво смотрел в сторону зала, руки альфы потихоньку двигались к талии омеги, пока одна рука не обвила её, прижимая ближе. Губы студента оказались на шее Се Ляня, оставляя поцелуй. Омега, казалось бы, должен был почувствовать приятную дрожь, но теперь почему-то чувствовал совершенно иное… Ощущал то, чему не мог дать чёткого понятия, однако не отпрянул и произнёс: — Знаешь, тело пребывает в страдании, но душа пребудет в блаженстве. В жизни есть как белые, так и чёрные полосы, поэтому естественны неудачи. — Он вздохнул. — Мы не знаем, что будет в будущем. Нет полной уверенности в успехе, но и нет высоких шансов на провал. Однако что бы ни случилось я постараюсь тебе помочь и буду рядом. Затем повернулся к альфе. Цзюнь У странно внимательно смотрел ему в глаза. В этом взгляде было что-то мрачноватое, словно это «что-то» неприятно тронуло душу, но затем тот вновь потеплел, и Цзюнь У улыбнулся: — А-Лянь у меня такой хороший. Но знаешь… Мы тут одни и чего-то в нашем уединении не хватает. — Чего именно? — поинтересовался омега. Неожиданно альфа утянул Се Ляня за кулисы. Омега был быстро прижат к стене. Не успел он опомниться, как следом его уже начали настойчиво целовать. Цзюнь У словно хотел съесть Се Ляня: поцелуй был жадным, требовательным и немного грубым, а язык успешно проник, изучая рот. Омега осторожно коснулся груди студента, и затем слегка надавил, тем самым прося ненадолго остановиться. Альфа не обращал внимания, бродя руками по талии Се Ляня, явно намереваясь избавить того от мешающей Цзюнь У преграды — одежды. Промычав, Се Лянь всё же оттолкнул парня, приложив силы. Они встретились взглядами и смотрели так — друг на друга, — пока омега тихо не сказал: — Не стоит это делать здесь, кто-то может зайти… Альфа усмехнулся: — А дома будешь не против? Милый мой, дорогой мой А-Лянь, — он коснулся щеки студента, медленно опустил руку на его шею, а затем прильнул к ней губами. — Неужели я настолько тебя пугаю? Или, может, я тебе уже противен? А может, ты больше меня не любишь и остаёшься со мной из жалости? — Нет! — мягко возмутился Се Лянь. — Ничего подобного. Просто не считаю это хорошим местом для… — А что? Малыш А-Лянь боится? Мы взрослые люди, к тому же многие уже по домам разбежались — пары давно закончились… Альфа продолжил целовать омегу, потихоньку пытаясь снять с него одежду. Се Лянь любил Цзюнь У, но почему-то сейчас кроме любви испытывал и другие чувства и эмоции… Почему-то хотелось спрятаться. Хотелось подышать свежим воздухом, ведь запах альфы был силён, а омега не хотел ему поддаваться. Нельзя же так… С другой стороны, почему он испытывает такие странные желания и чувства? Почему он ужасался мысли о том, чтобы это произошло здесь и сейчас? Считал неприличным? Возможно. Пока не был готов? Определённо. Но Цзюнь У рос не в любви и ласке, как это делал Се Лянь. Жизнь альфы не была так проста, поэтому омега старался дать ему любви, оказать помощь и заботиться о нём. Может ли он отказаться от желания возлюбленного? Всё равно они бы к этому пришли… Рано или поздно…***
— Доброе утро! — с улыбкой поприветствовал Се Лянь своих друзей, пропуская их в квартиру. Му Цин хмыкнул, снял обувь и прошёл дальше по прихожей. Фэн Синь встретился взглядом с Се Лянем и кивнул ему в знак приветствия, а затем нахмурился, почуяв знакомый запах альфы в доме. Прежде чем тот успел что-то сказать или спросить, из кухни послышался громкий возглас: — Опять ты! Но гость Се Ляня не растерялся: — И тебе не хворать, только не кричи слишком громко, гэгэ не любит шум. Сам хозяин квартиры неловко хихикнул, а альфа рядом всё же уточнил: — Хуа Чэн вновь ночевал у тебя? — А, да. Так уж получилось… — Через девять месяцев сюрпризов не будет? Сначала омега не сразу понял, о каком сюрпризе говорил его друг, но потом его озадаченность сменилась смущением. Щёки покрыл лёгкий румянец. Он догадался, о чём тот говорил! — Фэн Синь! Ну зачем ты так… — в смятении распереживался Се Лянь, мягко похлопывая по горячим щекам. — Просто у вас всё… Довольно странно и стремительно. Меня и того балбеса орущего это немного напрягает. — С небольшой тревогой отозвался альфа. — А что может напрягать… Мы же… — Се Лянь, не хотелось бы заставлять тебя вновь это вспоминать, но подумай о том, что и как происходило у тебя с предыдущим альфой. Конечно, всё не так плохо, учитывая, что к Хуа Чэну ты испытываешь доверие… Просто это весьма… Интересно? Се Лянь, после некоторых случаев с бывшим мужем, не очень хорошо себя чувствовал, если к нему прикасались незнакомые ему альфы. Он старался сохранять дистанцию, с улыбкой отмахнуться от тесных взаимодействий с альфами, поэтому не удивительно, что его друзья заинтересовались человеком, который спокойно мог коснуться Се Ляня — и тот не стал от него отпрыгивать. Омега правда чувствовал себя спокойнее и безопаснее с этим альфой. Хотя остаются моменты, которых Се Лянь бы ещё остерегался в общении с Сань Ланом, но это естественно, исходя из диагноза от психотерапевта. — Между мной и Сань Ланом… — смутился омега. — Не такие отношения… — Нам важно, чтобы ты был счастлив, Лянь. Поступай так, как говорит сердце, главное, не теряй голову, тем самым ломая самого себя.***
Это трио прекрасно помнит те времена трудные для Се Ляня. И Му Цин, и Фэн Синь отлично помнили всю ту боль их друга. Видели его ужасное состояние на грани смерти. Омега ведь реально пытался причинять себе вред, чтобы почувствовать хоть какую-то физическую боль, и покончить с собой… Вместо с физической всегда приходила душевная. Долгое время Се Лянь старался улыбаться. Особенно в период депрессии, когда он стал излишне весёлым. Друзья сначала радовались таким благоприятным изменениям, но затем почувствовали напряжение, ведь человек не может жить счастливо, когда всё в его жизни плохо… Нормальный уж точно так не сможет… Беспокоились они не зря. Тогда квартира омеги была погружена в мёртвую тишину. Настолько тревожную, что даже Му Цин не на шутку разволновался. Альфа ушёл в комнату, но затем сразу же побежал в ванную, услышав крик омеги. Се Лянь лежал в кровавой воде без сознания. Одна рука свисала с края ванны, а на полу валялась окровавленная бритва. Оба запястья были порезаны. В ужасе двое мужчин начали суетливо искать хоть какие-то признаки жизни у их друга. Сердце билось слабо, но он ещё хотя бы дышал, а это значит, что попытка самоубийства была совершена вот буквально недавно. Пока альфа бинтовал руки друга, чтобы остановить кровь, Му Цин нервно набирал номер скорой помощи. Всё обошлось. Се Ляня вовремя доставили в больницу, а когда он очнулся, с ним начала беседу психотерапевт. Врач настаивала на том, что омегу нужно отправить в отдел психиатрии. Если Му Цин и согласился с этим, то вот Фэн Синь был иного мнения. По итогу было принято решение, что он будет находиться дома под полным присмотром друзей и лечащих врачей. Однако и тут друзья не стали везти его домой. Се Лянь выглядел максимально убито. Они не смогли бы оставить его наедине с его мужем. Раз они решили, что омега будет под их присмотром, эти двое привезли его к матери Му Цина. Омега и его мама могли быть всегда рядом с ним в случае новых эмоциональных всплесков, а альфа бы просто приезжал каждый день, чтобы им помогать. Се Лянь вновь улыбнулся, извиняясь перед женщиной. Мать Му Цина лишь с улыбкой отмахивалась и причитала: — Что ты, что ты, дитя… Ты друг моего сына, как я могу не помогать его друзьям в трудную минуту? Так он месяца два жил с ними. Женщина была очень дружелюбна и добра к нему. Искренне беспокоилась о состоянии и здоровье, пыталась его отвлечь и поговорить с ним. Се Лянь не привык отказывать в общении, даже если ему было плохо, поэтому поддерживал её беседы. Потом и вовсе стал искренне отвечать и внимательно слушать рассказы женщины, пока она пыталась научить его вязать.***
— Мне нужно позвонить мужу… — как-то раз сказал Се Лянь, беря в руки телефон. Только он начинал искать его номер, как его гаджет оказывался в руках Му Цина. Тот сердито смотрел на друга: — Никаких мужей! Ты должен восстановиться, а мы успокоимся и примем свои поседевшие волосы от твоих выпадов. — Сынок… — тихо позвала его мать, намекая тому быть чуть мягче с Се Лянем. — Мам, понимаешь, этот вот придурок, который именуется мужем Се Ляня, — одно сплошное бедствие! Я не пущу его сюда и не буду молча терпеть, смотря на то, как Се Лянь пытается верить в людей и их исправление! Се Лянь молчал. Он сам порой не понимал своих действий. Уже не знал, чего он хочет лично сам! — А-Цин, он взрослый человек и имеет право принять решение самостоятельно, без помощи других лиц. Сынок, будь добр, сделай нам всем чай. Скоро приедет ваш друг. Фыркнув, тот ушёл на кухню, а женщина с улыбкой мягко коснулась ладони омеги рядом. Всё же даже к этому мальчику пробудились её материнские инстинкты. Хотелось защитить, помочь, уберечь этого ребёнка, однако многое дети действительно должны решать сами. — А-Лянь, прости резкость моего сына. Просто он переживает за тебя… — Вам не нужно об этом беспокоиться, госпожа Му. Он говорит разумные вещи… — улыбнулся Се Лянь, уже чуть восстановившись после той попытки. — Да, только вот человек не всегда может руководствоваться одним лишь разумом. Сердце человека тоже желает чувствовать, биться, замирать и любить. Оно может предательски влюбиться не в того человека. Ошибки делают сильнее, но захочется ли тебе повторять один и тот же неудачный опыт? Ты до сих пор готов любить человека, что, не задумываясь, будет продолжать ломать тебя? — мать Му Цина говорила очень тихо, мягко и по-матерински нежно. — Ты должен сам строить свою жизнь. Сам принимать важные для себя решения. Но подумай, действительно ли ты хочешь продолжать тратить свои жизнь и силу на того, кто этого не ценит? Се Лянь смотрел на женщину с застывшей улыбкой, затем эта улыбка исчезла с его лица, а глаза опустели. В них и до этого уже не было тех искр с огоньком, которые так притягивали людей. Была лишь боль, печаль и туман неизвестности. Он остался без родителей. Не смог защитить своих детей. После второго выкидыша он чертовски себя ненавидел за то, что не сохранил жизнь ещё одному своему ребёнку. Он не мог сохранить семейный уют, что когда-то давно царил в их с Цзюнь У доме. Не сберёг любовь, что исчезла с дуновением ветра… Он действительно ничтожный человечишка, которому суждено прожить мучительную жизнь. Он помогал другим людям, был открыт к ним, но кто ещё проявит к нему такое же отношение? Се Лянь не просил помощи в ответ. Не просил любви. Не требовал чего-то взамен, ведь понимал, что ему этого всего не получить. Тому, кто пытается всем помогать, положен путь в ад. Тот, кто старается жить честно, останется ни с чем. Тот, кто пытается любить искренне и нежно, чаще всего получает в ответ лишь боль и разочарование. Только вот осознавая всю несправедливость мира, Се Лянь искренне верил в человечность людей. Верил в доброту и свет… Неужели он просто наивный глупец? Больно…. Как же больно падать с небес на Землю! Омега привык улыбаться. Так требовало общество. Так требовала профессия. Так требовал человек, которого он когда-то любил. Сейчас же… Он не мог понять своих чувств к мужу. Женщина посмотрела на потерянного омегу и тихо продолжила: — Ты не обязан подстраиваться под кого-то, чтобы тебя любили. Ты не должен помогать всем подряд во вред себе — ты имеешь право иногда быть эгоистом. Ты имеешь право желать быть счастливым, не думая о том, что скажут тебе люди. Ты не обязан любить и помогать тем, кто тебя не уважает и не ценит. А-Лянь, ты хороший мальчик, но ты не должен быть и в жизни всегда таким хорошим для других. Ты человек, который тоже может злиться, плакать, грустить, ненавидеть и хотеть чего-то. Не терпи того, чего не хочешь терпеть. У тебя есть те, кто готов быть рядом. Те, кто тебя любит и ценит. Ты всегда можешь обратиться к моему сыну, к А-Синю и ко мне… Дверь в мой дом всегда для тебя открыта, и тут ты будешь нашим членом семьи. Окончательное решение за тобой, поэтому тщательно обо всём подумай, а мы всегда поможем. Тебе нелегко справиться с этим одному, поэтому раздели эту ношу с действительно дорогими тебе людьми. Хорошо, А-Лянь? Такой нежный, такой успокаивающий голос… Се Лянь внимательно слушал женщину. Он не хотел усложнять жизнь своим друзьям. Не хотел беспокоить своими проблемами и маму Му Цина, прекрасную женщину, что приняла его и заботилась о нём вместе с его друзьями. От такой заботы он мог лишь улыбнуться и поблагодарить, однако ему всё ещё было тяжело. Улыбаться всегда гораздо проще, чем плакать, да? — Ладно, сейчас мы все попьём ароматный чай со вкусным печеньем, а затем придумаем что-то весёлое, хорошо? — продолжала улыбаться госпожа Му. Совесть не позволила бы отказаться. — Хорошо. Спасибо вам!***
Возвращаясь к тем временам, Се Лянь помнил о стараниях своих друзей, понимал их искреннюю тревогу. Поэтому, взглянув на альфу, сказал: — Спасибо! Фэн Синь удивлённо взглянул на друга. — За что? — За то, что у меня есть такие друзья. Благодаря вам и госпоже Му я до сих пор жив и стою сейчас здесь. Если бы не вся эта ситуация, то я бы вряд ли вновь встретил Сань Лана. Я раньше совершал ошибки, теперь же буду делать всё возможное, чтобы вас не подвести, — улыбнулся омега и пошёл в сторону кухни, откуда были слышны споры Хуа Чэна и Му Цина.