01.01

После отмеченного вместе нового года, их первого нового года, за пару месяцев до которого, они решили вместе бросить все и забыть все убийства, расследования, будто их и не было, Ганнибал и Уилл сидели в уютной гостиной в доме Лектера. Старший сидел, облокотившись на диван за ним, осторожно перебирая мягкие волосы, лежащего на его коленях головой, Грэма. На его лице была теплая, довольная улыбка. Они выглядели будто потерявшись в счете времени, отдыхали от недавнего особо бурного празднования, хотя почти так и было. Только вместо шумной вечеринки, все ограничилось тем, что бывший следователь с ухмылкой на губах стащил прямо из рук Ганнибала корицу, для готовящегося глинтвейна и убежал вверх по лестнице. На несколько минут оттянув приготовление напитка и заставив мужчину направится за ним. Ковер с длинным ворсом под ними, красиво наряженная, пушистая, елка перед и надетые праздничные свитера только добавляли домашней атмосферы тепла и, будто, интимности. Психиатра не сразу удалось заставить надеть свитер, потому что тот искренне желал оставаться в неизменных рубашках, с классическими брюками, в то время, как Уилл не хотел обниматься с накрахмаленной, жесткой и формальной тканью. Они точно знали что не предадут друг друга теперь, когда сумасшедший мир остался где-то далеко позади, устраивающий поножовщину между близкими или незнакомыми друг другу людьми. Хотелось только продолжать сидеть на полу, слушая как трещит фитиль, зажженной Ганнибалом свечи, и как красиво танцует на нем огонь. Собаки расположились рядом, но все же не могли долго лежать в ногах хозяев неподвижно, поэтому вставали каждые несколько минут, напоминая о себе и возможной прогулке. В очередной раз вставший щенок, подобранный в канун Рождества, заставил Уилла наигранно тяжело вздохнуть и приподнять голову, заглядывая в ореховые глаза над ним. -Кажется мне все же придется выгулять их. -Погода позволяла, за окном было не холоднее нуля градусов, поэтому младший собрался выйти так, как был одет сейчас, даже не меняя пижамные штаны, на что-то более тривиальное. -Уверен что справишься со всеми? -Лектер скорее шутил и под чужое хихиканье, поднял возлюбленного с пола, на руки, невозмутимо и почти аристократическим тоном обращаясь к собакам. -Прошу, господа, на улицу. Пора захватывать все лужайки в округе. Четверолапые весело замахали хвостами и поспешили за хозяевами. Первую неделю они наотрез отказывались принимать старшего за человека, игнорируя его и прячась за ногами Грэма. Но теперь ситуация изменилась и иногда парень смеялся, когда сидя на диване вдвоем, собаки предпочитали Ганнибала, чтобы забраться на него или выпросить почесать за ушком. Уилл даже делал вид что обижался, но это почти не работало, вызывая усмешку и у Лектора, начинающего говорить, что его любят больше. Заканчивалось это обычно тем, что бывший следователь пожимал плечами и с серьезным лицом отвечал на чужие слова, что в таком случае и остальную любовь психиатр вполне в состоянии получить от пушистиков. Старший лишь приподнимал брови и аккуратно притягивал Грэма за подбородок, нежно целуя его, следом от губ переходя на остальное лицо. Приятная прохлада обволокла тело, когда оба оказались на улице. Это стало почти традицией за такой короткий срок, Ганнибал почти всегда оставался у дверей, стоя ровно и долго, наблюдая, смотря на него казалось будто он лишь чучело, отпугивающее от своего возлюбленного ворон и чудишь. Младший в этот момент бегал вместе с собаками, громко смеясь и комментируя какие-то действия, будто он воспитатель в детском саду и учит детей не лезть носом в особенно грязные лужи. Около получаса прошло, перед тем как Уилл опустился на ступеньки у входа, шумно втягивая воздух, отдыхая от еще одной активной пробежки ночью. В эти моменты Лектер устраивался рядом и на его плечо клали голову, пока они вместе любовались небом и особенно луной. Когда холод доставал до костей, напоминая о существовании теплого глинтвейна и пледов дома, пора было заходить. Перед этим Ганнибал и Грэм почти синхронно оборачивались друг к другу, даря один очень мягкий, почти невесомый и все же невероятно долгий, тягучий поцелуй.