непричастен

останься бликом, хотя бы силуэтом, я тебя ненавижу.

—нет, я слишком поздно полюбил. Обшарпанное здание на отшибе какого то села, куда уже пару месяцев не суется никто, кроме животных. Да и те разбегаются, натыкаясь на шприцы с неизвестным содержимым, умирая в гордом одиночестве где то в своей заброшенной будке. Здесь каждый божий день проходят негромкие вечеринки, на которых все обращаются друг к другу только "есть чо-нибудь?". Многие тут и засыпают, забывая про то, что дома их возможно кто-то ждет. Кира не ждет никто, его ждет только рехаб, если в таком состоянии его увидят на оживленной улице города. Его руки на сгибе локтя уже давно не похожи на человеческие, они синеют с каждой новой порцией героина, а старые уколы начинают чернеть. Он гниет изнутри, а именно поэтому он знает, что ему уже ничего не грозит. Остается только переборщить с дозой, чтобы давно потерявшие человечность личности, которые тут присутствуют, безжалостно сбросили его в загрязненный водоем с камнем на шее. Вообще сплитовый раньше задавался вопросом, почему же люди, которые употребляют что-то запрещенное, теряют свой рассудок, становятся безжалостными, ходячими трупами, от всего ведь можно вылечиться? Нет. Если бы его как-то раз не позвал бы сюда друг, уже давно ставший незнакомцем, он так и не разобрался бы. Сейчас он полностью такой же, и трезво понимает, что обречен. Никому из этих живых тел не удастся выбраться, они обречены до конца своей короткой жизни, в приступе ломки тянуть руки к зип-пакетику, лежа на полу с пеной у рта. Все уродливы, уродлив и ты, Сережа Акумов. Как ты попал сюда? Неужели и ты больше не хочешь возвращаться домой и дышать воздухом, а не белым порошком, рассыпанным дорожкой. Он подошел ко мне как-то раз с той же просьбой, —достань мне что-нибудь, пожалуйста.—Я не отказал, тут все братья по несчастью, хоть и безжалостны, но все они понимают это уебское состояние нехватки чего то ломающего в организме. Ты говоришь о какой-то привязанности, ты пытаешься меня обнять или положить голову на мою грудь. Обернись, Акума. Я люблю только то, что ты можешь меня удовлетворить. Мне нравится вжимать твои тонкие запястья в кровать и слушать стоны, просьбы быть быстрее или остановится. Ты не нужен мне, о чем ты говоришь? Каждый тут умрет, и не надо говорить что мы справимся вместе, нет никаких "мы". Ты просто еще не понял, что конкретно мне уже не светит, ты мог бы выбраться, если бы не был, как говоришь -"привязан" ко мне. Привязан, и поэтому пытаешься вколоть больше обычного, чтобы побыть наедине? Не надо, спаси хотя бы свою задницу, уходи, беги отсюда и сдай этот гадюшник в ментовку. Я выхожу на улицу, держась о стену, мне нужно проблеваться, чтобы освободить место для новой порции паленой водки. Там сидит и Акумов, он преследует меня, он предлагает свою помощь, находясь в это время со своими галлюцинациями. Я кричу на него, но сил совсем мало, почему непонятно с первого "пошел нахуй"? Мне противно ото всех мне подобных, мне противно с этого темноволосого парня, противно оттого, что в больнице он оставил мой номер телефона. Он хватался за все таблетки, убегал из палаты, добывая спирт и запивая им препараты в больших количествах, организм боролся, его тошнило, но он повторял все снова и снова. И только когда из его рта шла кровь, он закричал от боли. Стенки его кишечника просто начали отслаиваться, желудок был сожжен. Он упал головой о тумбочку, в попытке дойти до телефона, "может, он думал написать мне?", разбил висок. Скоро похороны. И это было последним, что я воспринял в словах медсестры. Больно ли мне? Ни капли. Но почему то я помню путь до его могилы, раз за разом меня ведут туда ноги. Раз за разом я проклинаю его и говорю, что он ужасен и противен, но продолжаю сидеть возле надгробия и рассыпать белый порошок над землей. Я выкопаю могилу рядом с ним, я вколю себе огромную дозу и лягу туда, не оставлю ничего, кроме пустого шприца и следов ногтей на своем лице. Ты был привязан ко мне? Это было правдой. Теперь я не смогу уже без тебя. Все могло бы быть иначе, если бы не наши пристрастия к наркоте и желанию большего, того, чего ни один из нас не достоин в полной мере. Мы бы завели котов, мы бы состарились вместе, мы бы ломали кровать в порывах страсти и спали вместе, переплетая ноги, уехали бы из страны, поженились, целовались на каждом нашем верном ходу, взяли ребенка. Сделали бы все, что ты хотел, но судьба распорядилась нами по другому. Я снял розовые очки намного раньше, а подумал о всем этом намного позже, когда по моим венам текло сразу три куба. Мы встретимся вновь в следующей жизни, я обязательно полюблю тебя до беспамятства, как в этой жизни полюбил меня ты, мы выстроим свою судьбу, может и несчастливую, не такую, как твои последние представления под эффектом мефедрона, но точно любящую, только нашу. А сейчас прости, у нас не было других шансов, мы бы ничего не смогли, не выбрались мы, но и к твоему уходу я непричастен.