Первое слово

      Пришедший ответ мягко говоря… разочаровал Микиту. У него однозначно были гораздо большие ожидания от этого сообщения. Пока собеседник набирал текст, подросток с большим трудом справлялся с бурлящим под кожей нетерпением, пробирающим его практически до костей. Он сам не узнавал себя в этом странном ощущении, точнее узнавал себя прежнего, с которым должно было быть покончено. С таким же воодушевлением его четырнадцатилетняя версия ходила по пятам за Глебом, желая узнать все самое сокровенное, что только он способен утаить, все, что только можно узнать о нем как о человеке. С таким же воодушевлением его пятнадцатилетняя версия листала тиндер, подвергая каждого выпадающего анализу, чтобы из всех лиц выбрать достаточно подходящие для использования их в качестве дилеров, при этом не сильно изнывая от компании. А сейчас Микита видел в таком поведении не глубокие душевные порывы ранимого человека, а яркие проявления болезни, пожирающей его в то время. Ему было тяжело различить себя и заболевание в эти периоды жизни, а еще тяжелее было сейчас, понимая, что возможно все это время, которое он потратил на попытку разобраться в себе, было использовано зря. Миките казалось, что такая импульсивность должна была пройти после начала приема лекарств, и вроде до какого-то момента так и было. Но вот он сидит и с прерывающимся дыханием нажимает на всплывающее окно с сообщением, словно перед ним должен открыться не их диалог, а раскрытая тайна всемирного заговора.       «Привет! Спасибо, что написал. Ты же Микита, верно? Я сейчас на занятиях, поэтому не могу много отвлекаться, извини. Напишу еще, поболтаем, если ты не против» В конце было добавлена пара подмигивающих и улыбающихся смайликов. Микита сразу же с недовольством смахнул вкладку телеграма, не имея даже малейшего желания отвечать на сообщение. Это был какой-то абсурд! Он с таким ажиотажем ждал, и что получил? Подросток отложил телефон, думая также позлить этот недоделанный элемент таблицы Менделеева, но хватило его ненадолго. Несколько минут Мики листал каналы на телевизоре, подыскивая что-то подходящее для того, чтобы отвлечься. Когда эфир не смог в полной мере завлечь его, парень убавил звук, чтобы говорящие на экране не сильно мешали и взял одну из книг, которые ему оставили родители, но и томик не справился с поставлено задачей, и потому Микита, сам того не желая, вернулся к телефону с злосчастным сообщением в нем.       Отвечать парню все еще не хотелось, но оставлять слова без какой-либо реакции он тоже считал неправильным. Мики обязательно нужно было показать собеседнику все свое недовольство, задеть его, разозлить, как этот собеседник сделал с ним же. Весь план этой некоторой «мести» заключался в отправке одного крайне жестокого слова. «Ок.». Обязательно с точкой, чтобы просто и кратко выразить все свое отношение к этим глупым смайликам и не менее глупому тексту. Этого было достаточно, чтобы показать, что на сообщение все-таки обратили внимание, но при этом катастрофически мало, чтобы в полной мере понять какой смысл человек закладывал в три эти знака. Но как назло, Колю, кажется, вообще ничего не смутило, даже не заставило задуматься. Парень практически сразу отправил в ответ поднятый вверх палец. Миките захотелось взвыть: толи от постепенно усиливающейся боли при дыхании, толи от полного идиотизма происходящего.       Скорее, первого, потому что действие обезболивающего стало постепенно ослабевать, ярко напоминая подростку свою горькую учесть воздушного шарика. А ведь в момент, когда он находился практически на пороге смерти, рядом находился именно Коля. Со слов родителей Микита знал лишь то, что он сильно помог при долгой тряске в машине скорой помощи, пока в возникшей суматохе старшие разбирались с попутно возникшими вопросами. Это было очень... по-доброму? Человек безразличный наверняка не стал бы тратить столько личного времени на опеку левого мальчугана, бьющегося в конвульсиях. Ему наверняка что-то было взамен, вот только что и от кого именно? От родителей? От него самого?       Глубоко погрузиться в размышление о худшем Мики не позволил настойчивый стук в дверь. В этот же момент дверь распахнулась, и в палату вошла среднего возраста женщина с планшетом для бумаги в руках. Не отрываясь от листа, она спросила противным голосом, украшенным надменным тоном, который и без того было плохо слышно через натянутую до самой переносицы маску. «Франко?» -Да? - неуверенно спросил Микита, предвкушая ничего хорошего. Почти так и вышло. Наталья Петровна, как он узнал позднее, зачитала ему полный список процедур на сегодня.        Подросток даже ужаснулся этому в некоторой степени: такой внушительный список дел ему не оставлял даже Лев, когда они вместе со Славой собирались отъехать на большое количество времени, но выбора у него не было. Осмотр хирурга и пульмонолога, рентген, сдача крови и только после этого обед, а дальше капельница и еще куча непонятно чего, что запомнить Микита даже не попытался. Все его внимание было остро сконцентрировано на тянущей боли, пронизывающей его легкое, но на которое женщина просто закрыла глаза. Еще он был ужасно голоден, обессилен и беспомощен, но о таком жаловаться он точно не собирался. Пока Елизовета Пертовна вставляла ему в пластиковый карман на двери подробное расписание со временем, нумерацией кабинетов и инициалами врачей, проводящих их, Микита с трудом пытался выбраться из теплой постели, которая так и манила его обратно. Телефон же остался потерянным между складками скомканного одеяла. Требования поправить по-человечески постель он гордо проигнорировал: него и без того чересчур загруженный день, чтобы тратить время на такие мелочи.       Вернулся Микита в палату только через несколько часов еще более уставший, раздраженный, но уже не такой голодный как раньше, хотя во время обеда Мики не смог осилить и половину порции супа, что уж говорить о перловой каше с непонятным мясом и компоте из сухофруктов, отдающем тухлой бабушкиной кухонной тряпкой. Вот удивительно: числится он в палате привилегированной, а кормят хуже, чем на скотобойне, да и отношение не лучше, хотя парень был уверен, что его родителями была отдана некоторая сумма денег за это. С возмущением, которое ему хотелось выразить старшим, подросток стал искать телефон, который, как он помнил, должен был остаться где-то в палате. Нашелся смартфон достаточно быстро. Микита легким движением встряхнул колкое одеяло, и телефон аккуратно выпал из складок прямо на скомканную простынь. Немного брезгуя ложиться на такую кровать обратно, подросток на скорую руку расправил белье и, наконец, позволил себе распластаться с телефоном в руках.       Забегавшись от одного смотрового кабинета к другому с этими снимками рентгена, карточками для заполнения и еще всякой бесполезной макулатурой Мики совсем забыл о своем новом знакомом, который оставил последнее сообщение в их чате не меньше получаса назад.       «Снова привет) Я освободился, так что готов через часик-другой подъехать, если ты не против увидеться сегодня. Наверное, еще плохо себя чувствуешь после вчерашнего, да? Можем просто поболтать, если не хочется видеться. Думаю мы многое можем обсудить. Твои родители рассказали мне немного о твоих интересах»       Перечитывая сообщение раз за разом Микита все острее чувствовал себя преданным собственными родителями. И вот снова у него назревал вопрос, который уже не раз всплывал у него в голове: какое вообще право они имели рассказывать незнакомому человеку о нем и его увлечениях? Или это было что-то их разряда этого отвратного родительского сплетничества, во время которого родители рассказывают даже самое сокровенное собственного ребенка, вынося весь его стыд и ужас на общее обозрение? Он не знал и знать не хотел как это произошло, но выведать у этого Коли о том, насколько его конфиденциальность, как личности была нарушена, Микита был совсем не против. Поэтому подросток решил немного смягчить тактику в собственном поведении, чтобы не спугнуть этого своеобразного информатора.       «Привет. Да, я не против, буду ждать. А тебя точно пропустят? Тут КПП покруче, чем на границе»       «Ничего, прорвемся. Как-никак не первый раз уже штурмую их приемное отделение!»       В конце вновь была поставлена пара подмигивающих смайликов, смотря на которые Мики не сразу понял, что его собственные губы сложились в слабенькую полуулыбку, характеризующую его шутку как весьма «удовлетворительную». Сам того не замечая, подросток начал старую и горячо полюбившуюся ему в Канаде игру «в критерии». Правила были до жути простыми: он просто отсеивал окружающих его людей на предмет их пригодности к удовлетворению тех или иных потребностей, с которыми он либо не мог справиться самостоятельно, либо же попросту не хотел. Так, совсем неожиданно и практически незаметно, первый этап Колей был пройден. Ощутив от этого какое-то особое чувство внутреннего пресыщения Микита поудобнее устроился на подушке и включил телевизор погромче, ища какие-нибудь увлекательные программы. Незаметно для него глаза постепенно стали смыкаться, утягивая подростка в слабый полудрем.       Проснулся он от легкого стука откуда-то сбоку, но открывать глаза Мики совсем не спешил. Под слабое гудение телевизора он на ощупь нашел телефон, с трудом поднял его к лицу и глянул на время-он проспал чуть больше часа. Больше часа. Коля обещал быть через полчаса по его расчетам. Всю дремоту сняло словно рукой в один миг. Подросток подорвался с места и практически сразу мутным взглядом наткнулся на незнакомую фигуру в проеме. -Извини, я немного задержался,- сказал приятный, звонкий голос с долей улыбки в тоне.       Голос вынудил Микиту всмотреться в фигуру внимательнее. Первое, что бросилось ему в глаза-это непослушная кудрявая шевелюра рыжего, словно неестественного цвета, из-под которой выглядывало два улыбающихся глаза глубокого изумрудного оттенка, окаймленных почти белыми длинными ресницами. Ну, не урод, хотя отдаленная схожесть с одним из нелюбимых для него персонажей из вселенной Гарри Поттера немного отталкивала. Еще один этап в игре был пройден. Шансы этого Коли за приятельские отношения росли. -Я не так уш и сильно ждал,- ответил Микита, поднимаясь с подушек на локтях и искривляя гулы в слабой ухмылке. -Тогда я вовремя,- незамедлительно и задорно ответил Коля, сбрасывая с плеча черный рюкзак, почти до отказа напичканный значками.