Идеальный зимний вечер

      Люси довольно улыбнулась, чиркнула спичкой о коробок, и подожгла фитиль. Наблюдение за тем, как небольшая капля растопленного воска неторопливо ползла вниз, чтобы рано или поздно оказаться на самом дне стеклянного подсвечника, всегда превращалось в отдельную форму удовольствия. Она прикрыла глаза и вдохнула полной грудью, чувствуя, как легкий запах зеленых яблок в сочетании с холодным, эвкалиптовым, постепенно наполнял погруженную в полумрак комнату. Перо и чистый пергамент уже давно лежали на столе, но Люси медлила: то ли ждала того самого настроения, то ли опасалась спугнуть роящиеся в голове мысли. Она знала, чувствовала, что осталось совсем немного, и они вот-вот успокоятся, готовые ровным строем переместиться на бумагу в виде убористых строчек.       Первые несколько предложений всегда приходилось выписывать тщательно, с осторожностью и усилием выводить каждую букву, но уже следующие, подхваченные бурным потоком сознания, выходили куда неряшливее. Люси слабо улыбнулась, когда осмотрела придирчивым взглядом результат своего труда: хорошее и легкое начало по-настоящему раззадорило. Это значило, что работа будет если не совсем простой, то хотя бы по-настоящему интересной. Пожалуй, именно сейчас, в вечер перед наступающим Новым годом, такой подарок пришелся бы как никогда кстати. Вот уже несколько лет Люси черпала вдохновение из этого совершенно особенного приходящего вместе с метелью волшебства, но собрать наброски воедино по-прежнему не сумела, раз за разом не в силах решить, во что же в конце концов должна превратиться история. «Давным-давно на этом свете жила маленькая девочка, которая хотела увидеть волшебство, — прочитала она в очередной раз и нарисовала небольшую закорючку над первой, самой крупной и вычурной буквой. — Звучит как отличное начало для сказки. Да, для зимней новогодней сказки!»       Люси окунула перо в чернильницу и, стоило только коснуться листа его кончиком, послышался громкий треск. Несколько уродливых клякс закрыли с таким старанием написанные слова, а огонек, и без того резко меняющий направление, погас окончательно, лишь тонкая струйка дыма уныло поднималась, сопровождаемая неприятным запахом горелого. Он выветрится совсем скоро, а вот непрекращающиеся резкие звуки совсем не сулили ничего хорошего. За треском последовала недовольная ругань, и только тогда, когда получилось добраться до выключателя, наконец-то стало понятно, в чем дело.       Нацу, держащий в одной руке оторванную еловую ветку, виновато улыбался, а игрушки, которые они только вчера повесили вместе, упали, разбившись на десятки крупных осколков. Ель снова пошатнулась, но, к счастью, выдержала, и Люси впервые обрадовалась тому, что решила обойтись без мишуры. Одна обломанная ветка, пускай и крупная, — далеко не самый страшный ущерб, который могло получить несчастное дерево. Она присмотрелась: вместо миндального печенья, испеченного накануне с таким трудом, по одному из любимых рецептов детства, остались только ленты и едва заметные крошки на полу. — Я же просила не трогать печенье до праздника! Неужели так трудно было подождать?       Руки бессильно опустились, а вместо ожидаемого крика получился тихий отчаянный шепот. Все приготовления, в которые она вложила так много стараний, чтобы перед Новым годом ни о чем не волноваться и наконец-то написать историю от начала и до конца, испорчены. Хотелось верить только, что не безнадежно, но сейчас, когда любую надежду вытеснило разочарование, не получалось.       Нацу перестал улыбаться и только развел руками. Конечно, было очевидно, что он привык жить совсем по-другому: ничего не ждать и не делать заранее, веселиться, шуметь и совсем не видеть никакой проблемы в том, чтобы починить сломанное. Неужели ему самому не жалко потраченных сил? Неужели самому не обидно, что все труды оказались насмарку? В конце концов, в одиночку Люси никогда не смогла бы закончить приготовления настолько быстро: она наверняка потратила бы много времени, чтобы украсить верхние ветки, да и звезду на верхушку точно не повесила бы настолько аккуратно. — Мы можем заново все украсить и приготовить, разве это проблема? — Да, можем, — мрачно отозвалась Люси, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. Конечно, еще ни разу за последние несколько лет она не изменила традициям, которые хотя бы немного помогали забыть о беспокойстве, а теперь снова приходилось возвращаться к одному из самых ненавистных ощущений. — Но мне теперь точно не до сказок. — Брось, просто в следующий раз включай свет, тогда ничего не разобьется и не сломается. Все равно у твоих свечей ужасный запашок, можно было как-то и без них обойтись. — А может, это ты в следующий раз вместо того, чтобы украсть печенье с елки, попробуешь найти еду в холодильнике? — Люси все-таки вспылила. Цветное стекло, которое она успела аккуратно завернуть в плотную бумагу, снова оказалось на полу.       Никакого ответа на последовало. Нацу, совсем хмурый, развернулся и вышел, а Люси так и осталась на месте. Нужно привести комнату в порядок и снова вернуть елке праздничный вид. Может, если справиться с этим быстро, получится вернуться к работе и написать хотя бы половину истории? «Кого я пытаюсь обмануть? Ничего у меня не получится!» — с сожалением подумала она, когда не обнаружила Нацу ни на кухне, ни в ванной, ни даже на балконе. Похоже, что он совсем ушел, и от этого метель за окном, которая еще в самом начале вечера создавала легкое ощущение волшебства в воздухе, стала пугающей. Что, если он решит совсем не возвращаться домой сегодня, или того хуже — заболеет?       Люси взяла в руки сломанную ветку, снова посмотрела на нее и вздрогнула, обнаружив последнее аккуратно замотанное в бумагу печенье. Неужели и правда так трудно было испечь побольше? Она ведь прекрасно знала о том, как сильно Нацу не любил ждать, если дело касалось вкусной еды, и не хуже понимала, что не стоило оставлять его одного и по привычке заниматься собственными делами. Можно бесконечно много говорить о спокойствии и уюте, но теперь, когда Люси больше не жила одна, разве не стоило попробовать сделать хоть что-нибудь иначе? — Эй, Люська, ты что, совсем раскисла? — голос Нацу звучал совсем хрипло, а пряди розовых волос казались немного влажными из-за растаявшего снега. Казалось, он ушел совсем ненадолго, но Люси ощутила, будто прошла целая вечность.       Она покачала головой и снова опустила руки вместе со злосчастной веткой, которую теперь толком и не знала, куда деть. Печение, хоть и сломалось, наверняка по-прежнему оставалось вкусным, только теперь ему совсем не место на елке. Люси сняла тонкую красную ленту и протянула растерянному Нацу небольшой сверток. Ну конечно же, стоило ему ненадолго уйти, как она тут же успокоилась. Она всегда быстро успокаивалась, редко злилась по-настоящему, а потом обязательно винила себя, если оказывалась не права. Вот только Нацу, несмотря на бесконечную улыбчивость и легкость, не забывал: редко в ссорах по-настоящему оказывался виноватым кто-то один. Только жаль, что он сам тоже осознавал подобное слишком поздно, гораздо позже, возможно, чем следовало бы. По крайней мере, Люси всегда со стороны казалось именно так, иначе почему всегда приходил мириться первым именно Нацу? — Возьми, это тебе. Если ты его съешь, это принесет гораздо больше радости, чем если оно просто будет бесполезно висеть.       Нацу с осторожностью, будто не верил в происходящее, развернул бумажку и быстро съел печенье, не оставив даже крошки. Люси невольно улыбнулась, заметив как уголки его губ довольно приподнялись. Как и она сама, этот парень быстро отпускал обиды, и даже если продолжал чувствовать вину, спешил исправить ошибку вместо того, чтобы бестолку терзать самого себя. Наверное, это и стало одной из бесчисленных причин, почему Люси когда-то полюбила его, и одной из немногих, почему Люси никогда не захочет его прогнать. — Вообще-то, если ты будешь жечь не вонючие свечи, это тоже принесет гораздо больше пользы, — Нацу наклонился, и только сейчас она заметила небольшой пакет, в котором лежала коробка свечей яркого красного цвета, такого же, как оставшиеся целыми стеклянные шары на елке. — Давай все исправим, пока есть время, чтобы ты спокойно дописала свою сказку. — Знаешь, я думаю, что сказку могу дописать в любое другое время. Вечер перед Новым годом я хочу провести с тобой, а не со свечой и листом бумаги.       Они снова посмотрели друг на друга и рассмеялись, немного глупо, но по-настоящему счастливо. Люси не знала, чем в конце концов закончится этот вечер, но в одном убедилась наверняка: если все-таки решаешься пустить кого-то в свою жизнь, традиции нужно непременно создавать заново, вместе.