Голубая Звезда

      Она смотрела в окно.       Это было окно в маленькой кофейне одного из сотен городков, разбросанных по всему свету. Синий зимний день клонился к вечеру, и на полупустых улицах появились первые спешащие по окончании рабочей смены прохожие. Вдоль по главной улице то тут, то там в витринах магазинов зажигались электрические гирлянды, веселым перемигиванием напоминая спешащим домой людям о приближающемся любимом всеми празднике.       Зал затопили густые сумерки, но бармен не спешил включать верхний свет. Помещение постепенно наполнялось желающими согреться посетителями. Компания старшеклассников, побросав рюкзаки на пол, заняла круглый столик к дальнейшем углу, а мерцание смартфонов, похоже, было для них самым желанным освещением.       Ещё один стол заняла пара юнцов, очевидно, считающих себя ужасно взрослыми и затевающих какую-то шутку. Один то и дело подначивал; другой отнекивался скорей для вида, а потом всё-таки встал со своего места и, подойдя к незнакомке, задумчиво разглядывавшей улицу, развязно плюхнулся на стул против:       — Привет, красотка! Может… — слова застряли в горле, когда он встретился взглядом с ней. Парнишка поспешно выскочил из-за стола: — Извините, обознался.       Она снова устремила взгляд в окно, оставаясь совершенно безучастной к весёлой вечерней суете в зале, а на столике в тяжёлой белоснежной фаянсовой чашке медленно остывал кофе. Сколько прошло времени? Несколько минут? Час? Похоже, для неё имел значение только плотный полог снегопада, почти совсем скрывший огни и силуэты.       — Привет! Можно присесть? Остальные столики заняты.       Мужчина поставил на столешницу картонный стаканчик с дымящимся кофе, рядом положил ключи от машины и толстую папку с документами и уселся в кресло напротив. Он уже собирался сделать глоток кофе и даже потянулся к папке, видимо, решив, не теряя времени, проглядеть бумаги. И в это мгновение встретился глазами с визави. Рука со стаканчиком опустилась… и мир вокруг обезлюдел.       Он был абсолютно уверен в том, что никогда прежде не видел её. Такие встречи не забывают. И дело не в том, что она удивительно… красива? В конце концов, что необычного в темноглазых брюнетках? Только вот волосы у неё цвета ночи, а вечер запутал в мягких завитках синие отблески. Глаза… Женщин с такими глазами раньше отправляли на костёр. В них — тайны Мироздания. В них — паутина сплетённых нитей жизни, узор из судеб, случайностей, обстоятельств… В них — отблеск того, что простым смертным, на их счастье, неведомо. В них можно потерять себя. А можно — обрести.       Нет, дело в том, что она, эта женщина, не отсюда. Такие здесь не живут. Кажется даже, что она пришла из другой реальности, — живой, настоящей. Оттуда, где на самом деле берут начало реки. Где из капли и впрямь рождается океан. Где весна — воздушнее и трепетней, а осень щедрее и радостней. Где мудрость и чистота дороже злата, а верность любви и дружбе — дело чести и честности. Где всё это? Где тот мир? Как же мы-то докатились до такого?       Он не мог понять, что в ней кажется таким знакомым. Черты лица? Взгляд? Невесомость тонких рук, едва касавшихся мрамора столешницы? Или есть что-то ещё?       «Мы раньше встречались?».       «И да, и нет».       С ума сойти! Можно ли услышать голос собеседника, если тот не произнёс ни звука? Или ему послышалось? А может, от переутомления появились слуховые галлюцинации и пора к врачу?       «Если да, то где?».       «Не в этом месте. Не в этом времени».       «Тогда где? И когда?» — требовал он ответа. Бред какой — требовать ответа вот так, мысленно.       «Я знала, что ты забудешь. Люди всегда забывают».       Странная женщина. Странный «разговор». Странное чувство…       «Кто ты?».       «Лучше спроси, кто ты».       Вот это — точно бред. Или что похуже. Про себя-то он всё знал. Он — Джек, видный мужчина сорока пяти лет, с хорошей должностью, приличной зарплатой и неплохими видами на будущее. Конечно, нужно зарабатывать больше денег, чтобы позволить себе больше вещей, ездить, куда вздумается, построить солидный коттедж, куда он потом приведёт будущую жену и где вырастут его дети, а сам он спокойно состарится. Американская мечта требует сил и времени, и ему некогда болтать о пустяках со случайными встречными.       Впрочем, в глубине души, где-то очень глубоко, Джек знал, что это не то. Это только отговорка, уход от ответа на вопрос «Кто ты?». Что сам ответ спрятан на сакральном клеточном уровне его тела, вписан в ДНК, в генную память, если таковая существует, и цифра его ежемесячного дохода и громкая должность для Вселенной — пустой звук. А он — это то, что у него в душе, в сердце, в памяти миллионов прожитых жизней. И в одной из этих жизней была Она. Но в которой? И что тогда случилось?       Джек чувствовал, что сам не сможет вспомнить. За этим надо идти к гипнологу-регрессологу, сейчас это модно. Его друзья, семейная пара, всем таким увлекались. Сам он только посмеивался над пустой тратой денег и времени. Недаром говорится в народе: живем лишь раз. Он не верил, что есть что-то ещё, помимо этой жизни. А потом — вечная пустота.       На ней было воздушное платье из голубой газовой ткани. Не для зимы. Никакого пальто. Только волна волос укрывала плечи. Как же она появилась здесь? Откуда?       «Ты пришла ко мне?».       «Я пришла за тобой».       Сумерки затопили зал. Стало почти совсем темно, и, едва осознавая всю неприличность своего поведения, Джек взял ее ладонь в свою. Он должен почувствовать, вспомнить… Хотя бы понять смысл этой беседы, этих мгновений.       Он закрыл глаза и… Его ли это воспоминания? Или это кадры какого-то давно забытого фильма? Доспехи, огромный двуручный меч, конь… Горы, леса и реки… Она… На том языке, на каком он говорил тогда, ее имя звучало как Голубая Звезда. Женщинам, как она, посвящают жизни без сожалений сердца. Без эгоистических надежд на взаимность. Просто потому, что всё иное — кощунство. Им приносят клятвы на целую вечность. Такую любовь не избудут ни века, ни дороги, ни забвение…       Но он, которого здесь зовут Джеком, забыл. Словно взрывом его отбросило, отшвырнуло от нее — через тысячу миров, через тысячу эпох. И пути стёрлись из памяти, будто и впрямь он пришел из ниоткуда. Но Она не забыла. Пришла. Позвала.       И вдруг Джек увидел то, чего никогда не видел прежде, в напрасной пустой суете прежней жизни. Будто на знакомую с детства карту легла с лёгким хрустом прозрачная калька, а на ней — иные миры, доступные только тем, кто знает, где их искать.       В тенях углов, сквозь стены и окна побежали сияющие голубым пламенем линии новых дорог, уводящих прочь из погрязшего в стяжательстве мира. Туда, где Дух правит телом. Туда, где давно и навеки отзвенели клинки и отшумели сражения. Где доблесть воспета и памятна. Где честь — основа, а обеты — вечны.       Когда опустел стол у окна, не заметил никто. На белом мраморе остались нетронутый кофе, папка с бумагами и ключи от машины.       Снежный занавес скрыл иные тропы.