***
Красивые, невероятно прекрасные, но настолько намозолившие глаза, что даже уже как-то надоевшие и потерявшие свою яркость, огни были повсюду. Там вывеска, там картина, там гирлянда, а вот это, кажется, снова вывеска. «С НОВЫМ ГОДОМ» - повсюду. Эта надпись появлялась везде сразу после того как сняли ту, где было написано «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА». -Чиара, в третьем люксе нужно отчистить ковер и сменить постельное белье, - холодно выдала блондинка и захлопнула двери. Ее голос всегда был надменным, а взгляд презрительным. Самую грязную работенку она с радостью давала Чиаре. Девушка коротко кивает головой, откладывает обед, который должна была съесть часов десять назад, и поправляет на себе форму. Возможно когда-то она и любила зимние праздники, но сейчас они не имели никакой духовности и важности. Все праздники смешались в одну кучу и стали предвестником того, что гости в отеле будут намного пьянее обычного, будет много луж блевотины и битого стекла в номерах. Они будут как всегда напыщенные, не удосужатся сказать спасибо, но оставят хорошие чаевые, предварительно по-хозяйские шлепнув по заднице. -Все так хорошо празднуют Новый год, что я не успеваю поесть целый день. Сколько можно ужираться? Камила постоянно меня достает! - слишком раздражительно спросила она у человека, который был единственным, кто заслуживал ее доброту. Пожилой седовласый мужчина был руководителем серой массы уборщиц, которые как пчелки круглосуточно летали по Park Hyatt Milano делая незаметную, но такую важную и сложную работу. Он был ей и за отца, и за брата, и за друга. Девушка так мечтала иметь всех этих персонажей по отдельности в разных людях, но близкие контакты все никак не складывались. -Кажется там ребенок, - хрипло выдал Рикардо и встал на ноги. - Поторопись, в третьем люксе простые люди не останавливаются, получишь хороший чай, а потом поешь. Камилла всех достает, не только тебя - она та еще стерва. Пожилой мужчина приправил все мягкой улыбкой, чтобы задобрить Чиару и у него вышло. Таким количеством тепла, которое излучали эти изумрудные глаза можно было отопить целый район, если не город. Его жизнь была полна страданий и возможно именно поэтому сострадание - это была его сильная сторона. Пятнадцать лет назад он потерял дочь - рак сожрал ее за считанные недели, и вот его внучку, которую он воспитывал с трех лет, постигла та же участь. Можно было сказать, что в этот раз им повезло, им давали не недели, а даже шансы на ремиссию, но лечение было эксперементальным и не покрывалось страховкой, а сума была шестизначной. -Надеюсь это ребенок испачкал ковер, а не пьяный родитель, - Чиара потрепала мужчину по голове и вышла из подсобки. Ох дети! Такие чистые, такие настоящие и честные. Даже когда они лгут, то делают это настолько очевидно - настолько их души непорочны. Маленькие ангелы не успевшие погрязнуть в пороке взрослого мира, который полон похоти, разврата и ужаса. Мир, где все продается и покупается, где сильный не помогает, а давит слабого, где ложь ценится больше правды. Обязательно надев на лицо каменную маску (такие уж тут правила), девушка берет блестящую тележку с постельным бельем, моющими средствами и прочим оборудованием горничной и проталкивает ее прямо по коридору к лифту, чтобы добраться на пятый этаж. Она лениво рассматривала узор мраморного пола под ногами, который успела изучить за пять лет, наглаживая мысль о хороших чаевых. Живот заурчал от голода и вот мысль о чаевых сменилась мечтой о том, чтобы поскорей оказаться в подсобке и съесть свой холодный отвратный обед вместе с ужином. Следом за Чиарой в лифт заскакивает пьяная страстная парочка в дорогих шикарных одеяниях, и только стоило дверям закрыться, как эти двое впиваются друг в друга страстным грязным поцелуем, не стесняясь соседки, громко постанывая. Между третьим и четвертым этажами девушка выдала такой стон, что наша героиня еле сдержалась, чтобы не обернуться, кажется поцелуем все не закончилось. Уже ближе к пятому мужчина присоединился и запах секса наполнил просторную кабину лифта до самого потолка. И вот наш этаж и Чиара выскакивает, словно ошпаренная, и мчится к третьему люксу, оставив перевозбужденную парочку наедине. Должно же быть хоть немного интима в интимной жизни или это теперь можно делать на глазах у всего мира? Одна жаждущая плотских утех компания сменяется другой: пошатываясь из стороны в сторону мужчина придерживает за талии двух дам и они медленно плетуться к лестнице заливаясь задорным смехом. Он останавливается, чтобы сделать глоток шампанского из открытой бутылки в руках, а следом швыряет ее на пол. Бутылка из-под Вдовы Клико с грохотом приземляется на мраморный пол, отскакивает в сторону и выпускает из себя фейерверк брызг. Троица заливается озорным смехом и скрывается за углом. -Вот же свиньи, - тихо огрызнулась девушка и принялась подтирать последствия чужой наглости и свинства. А в третьем люксе, как тому подобает, заселился какой-то богатый, лысый и пузатый мужчина с толстым кошельком. В самый дорогостоящий номер самого дорогостоящего отеля Милана обычна заселялись самые сливки общества. Девяносто квадратов престижа, пять тысяч евро за дар двадцать четыре часа ощущать себя господом богом. Странно только было то, что заселились с ребенком. Это не семейный отель и далеко не семейная ночь. На Новый год тут бывают с любовницами, дорогими эскортницами, а иногда, любители чего-то особенного, и вовсе с не самыми дорогими проститутками, но это уже вкусовщина. Чиара принялась фантазировать и представлять, кто же такой этот житель третьего люкса, почему он оказался тут с ребенком: развод с женой, а ребенок остался с ним? Жена отпустила с ребенком встретить Новый год, а он притащил любовницу, зная что жена поверит в его порядочность, ведь рядом их сын? А что если его жена развлекается с новым любовником, пока заботливый отец показывает ребенку богатую жизнь? Это было ее хобби - придумывать истории людей, которых она видела на работе, за которыми меняла постель, начищала до блеска их унитазы и вытирала пыль с дорогих торшеров. Все эти истории были наполнены пороком, похотью и чаще всего главные герои были негативными персонажами, словно если у человека есть деньги - он автоматически становится свиньей. Ей нравились их яркие жизни, представлять себя на их месте и проживать хоть на долю секунды этот калейдоскоп веселья и беспечности. Себя она относила к той части населения, которая завтра пропадет - и никто не спохватится. Обычная серая тень, которую можно заменить такой же серой тенью. Без имени, без прошлого и будущего. А те кто отдыхают здесь - это важные люди с интересным прошлым, настоящим и блестящим будущим. Люди с бесконечными возможностями. Так или иначе, с женой, разводом или без, мы можем быть уверены, что житель третьего люкса богатый, пьяный и толстый грубиян. За уборку он расплатится помятой купюрой, от которой будет пахнуть дорогим парфюмом и шлепком по ягодице. Она стучит в шикарную высоченную и широченную деревянную дверь, изготовленную по последнему писку моды, но не слышит приглашения, а скорее дозволения. Еще один стук и снова тихо. После чего воспользовавшись своим ключом, входит в номер. -Здравствуйте, вы заказывали уборку, - тихонько и неуверенно лепетала девушка, застыв у порога. Она еще немного постояла в тишине, ожидая приглашения, как вдруг из западной части номера начали доносится характерные детские вопли. Поняв, что дозволения войти она не получит, Чиара как доблестный защитник отправилась на поиски расстроенного богатого чада. Забавная малышка с темно-коричневыми волосами, подстриженными под каре, с милейшей челкой по брови и глубокими умными темно-карими глазами, была вся перепачкана. Она сидела на ковре возле какого-то непонятного пятна, а когда ее скрутило пополам и вырвало себе же под ноги, то стала понятна его природа. -Бедняжка, тебе плохо? - конечно же, она подошла к ней и села рядом на колени, не побрезковав выпачкаться. - Не бойся меня, я не сделаю тебе пло… - оборвав девушку на полуслове малышка с силой прижалась к Чиаре, забравшись ей на руки. Она стиснула горничную что было силы и промурчала что-то отдаленно напоминающее “спасибо”. - Все хорошо, ты испугалась? - инстинктивно она начала ее качать, а сама этим временем отправилась блуждать по шикарнейшим апартаментам, в поисках родителя или хотя бы кого-то кто будет постарше, лет так на десять как минимум. Но, к ее глубокому разочарованию, вокруг никого не было. Черт, ну, должен же был кто-то ее сюда вызвать! Это ведь явно не эта кроха позвонила на ресепшн и потребовала прибраться в номере. Девочка была напугана, какое ей дело до ковра и постельного белья? -Где твоя мама? – поглаживая ребенка по голове, Чиара намотала пятый круг по номеру, отчаявшись заглядывая в шкафы и под кровати с диванами, но взрослыми и не пахло. -Не оставляй меня одну, - малышка опускает уголки пухлых губ, которые напоминают крылья бабочки вниз и притискивается что было мочи. -Все хорошо, я тут, я никуда не уйду, - сердце болезненно покалывало от обиды. Чиара на физическом уровне чувствовала одиночество маленькой девчушки, она как никто другой знала, что такое быть никому не нужной. Она успела прочувствовать всю боль одиночество за последние четыре года. Когда ты просыпаешься в больничной палате ничегошеньки не зная про себя, напуганная до смерти, когда ты никому не нужна, когда тебя никто не пытается найти, когда всем плевать, когда тебе обещают, что память будет фрагментами возвращаться, но все что было до белой флуоресцентной лампы над головой - стерто. “Неужели денег не хватило на няньку? - злобно думала девушка продолжая покачивать малышку. - Как можно оставить ребенка с несварением одну, при этом вызывая непонятную особу чтобы прибраться за ней?” Не столько ее разозлил факт того, что она не сможет кинуть тут ребенка одного, как то, что ее оставили. Укачав девочку на руках, Чиара села на диван - руки отваливались. Попытка расцепить хватку малышки была неудачной - ее руки были детскими, но оказались слишком сильными. Прижавшись к маленькой незнакомке она и сама не заметила, как стала погружаться в глубокий сон.***
-Коралина, иди-ка сюда… - послышался мужской хриплый голос, который звучал куда хуже любого будильника. Чиару всю передергивает на месте. Бодрость приходит слишком быстро после осознания того, что она уснула в номере гостя. Попахивает увольнением. Резко подскочив на ноги, она одним махом снимает сползающую резинку с волос, нервно заправляя волосы за уши, и тупит взгляд в пол. -Простите, синьор, - даже не рассмотрев человека, перед которым провинилась, девушка спрятали лицо за волосами и затряслясь на месте. - Девочке было плохо, я взяла ее на руки, чтобы успокоить, она заснула и я не заметила, как заснула вместе с ней… Я прошу вас, не говорите об этом администрации. Чиара уже была готова разрыдаться, умоляя пощады, рассказать всю свои слезливую историю жизни, но слезы еще не успели докатится от глаз до подбородка, как одной фразой он все прекратил: -Хорошо, можешь идти. Голос хрипловатый, он точно курит и ему точно до сорока. Голову она подняла, когда в комнате осталась одна. Только успела заметить, как дверь в номер закрылась и вокруг повисла расслабляющая тишина. “Заснула! Ты заснула! Ты в своем уме? - ругалась она про себя. - Твоя смена выпала на праздник, а ты осталась без чаевых, перемазана детской рвотой, твоя смена закончена, а ты так и не прибралась тут! Зато поспала в люксе!” Знала бы, что ей за это ничего не будет, то не просто села бы на диван, а с ногами увалилась на кровать и укрылась дорогим хрустящим, как свежевыпавший снег, одеялом, зарывшись в гору белоснежных подушек. Чиара затащила в номер тележку с моющими, мечтая больше не пересекаться с жителем третьего люкса, все еще ощущая стыд за свою оплошность, и отправилась очищать ковер. Залив пятно моющими средствами, она сняла перчатки и начала менять постельное белье. Вдохнув запах свежего накрахмаленного белоснежной наволочки она не смогла сдержать улыбку. Это был ее любимый запах, хоть у нее и была возможность перенюхать всю итальянскую элиту, но ничто не сравнилось бы с этим блаженством. Темноволосая провела руками по пушистому одеялу, усмирив его пододеяльником, и растянула его по матрасу. Довольная своей работой, а главное скоростью смены постельного белья, над которой она постоянно работала, Чиара вернулась к ковру: встав перед лужей на четвереньки, она принялась чистить ковер. -Что за жуткая работа: драить унитазы и вытирать лужи блевотины? В ее мир рассуждений без приглашения ворвался этот самый хриплый и слегка грубоватый, с серьезными нотками наглости, голос. “Вытирать пыль” - звучит куда лучше. Горничная даже как-то престижно, но ему подобные так любят унижать таких, как она и предпочитали слово “прислуга”. Чтобы сохранить хоть немного достоинства (да, после того как тебе такое говорят, стоя над лужей рвоты тоже можно сохранить достоинство!) и одновременно не нагрубить гостю, она сделала гордо и умно: продолжила делать свою работу так и не взглянув на мужчину, кинув колкую фразу: -В мире где такие как вы, синьор, брезгливо зажимают нос, должны быть люди, которым отведена роль… - она запнулась, но проглотив комок продолжила: - драить унитазы и вытирать лужи блевотины. -Никогда не мечтала стать аристократкой? Она слышит, как он обходит ее, рассматривает, но все еще не поднимает на него взгляд. От него пахнет таким знакомым и дорогим парфюмом, но она никак не может вспомнить, где она могла слышать этот запах. Он слишком знакомый, чтобы подумать, что это просто очередной парфюм очередного богатенького гостя, но слишком дорогой, чтобы быть чем-то из ее жизни. У богачей есть не только ароматы, по которым их можно вычислить, но так же есть эта гордость в голосе. Когда такая состоятельная персона общается с такими как Чиара, обычными обывателями – персоналом, то они говорят еще более высокомерно, чем когда обращаются к таким же напыщенным богачам которыми являются сами. Чиара называла это в шутку «Битвой Петухов» и с интересом наблюдала за их перепалками: две более чем обеспеченные персоны становятся друг перед другом, вздувают грудь и с таким вальяжным и медленным тоном начинают рассказывать о взлетах своих капиталовложений, росте акций на бирже и о прочей совершенно не интересной фигне для горничной, которая просто меняет мешок в мусорном ведре. Эта «битва» обычно и вправду похожа на сражение двух петухов за курятник, только у этих «петухов» курятником является счастье показать, что ты лучше своего «соперника» во всех финансовых параметрах. -Быть аристократкой – это не значит гадить в золотые унитазы. Которые, к тому же, пахнут как и обычные. Она довольно собой ухмыльнулась, но так же и испугалась. Не стоит распускать язык и забывать где и чье “место”. -А что же это? Она слышит, как он садится на кровать, прямо у меня за спиной, и на нее падает его тяжелый взгляд. -Быть аристократкой – это уметь оставаться незатронутой грязью всего мира, даже если она окружает тебя повсюду. -М… И что же это за «грязь»? – выговаривает все это с такой насмешкой, словно у обычной горничной не может быть глубоких мыслей. Оскорбленная его узколобостью, Чиара чрезмерно эмоционально кинула щетку на пол и села на колени, продолжая сидеть спиной к собеседнику. -Грязь – это когда тянутся к твоей сумке за деньгами, стоит только тебе отвернуться; это однотонные дни, заваленные полостью нищего быта; это ужасные работодатели, которые не прикроют всю свою низость никакой лестью; это гадкие богачи, которые обращаются с тобой хуже, чем с вшивой дворовой собакой, ведь ты убираешь за ними, а значит автоматически оказываешься внизу пищевой цепи, – шикнула она слишком эмоционально, а когда пелена красной злости отступила, то вернулась на четвереньки и продолжила чистить ковер. Смущенный румянец залил щеки, она пожалела о сказанном так же быстро, как и придумала, что ему ответить. -И как: я тоже гадкий? - спокойно уточнил мужчина и встал, он начал обходить девушку, а когда его дорогие туфли оказались прямо у нее под носом, то она невольно задрала голову, чтобы посмотреть на него. Первое что бросилось в глаза – это его томный ленивый взгляд: как будто он удручает себя тем, чтобы смотреть не конкретно на Чиару, но и вообще на весь этот нечестивый мир. «А сколько денег лежит на твоем счету в банке?» - усмешливо читалось где-то глубоко в его темно-карих глазах, которые изучали горизонт за окном. Потом она заметила и все остальное. Его внешность определенно была его преимуществом, и он точно пользовался спросом в обществе девушек. Вытянутое смуглое лицо, на котором ярко выражались утонченные скулы, небольшой лоб, большой горбатые узкий нос и пухловатые губы . Прическа его лежала идеально, чуть ли то не выгравирована ювелиром, даже после бессонной ночи, которую он провел за порогом своего номера. Но когда молодой мужчина пустил руку в волосы и слегка растрепав их уложил послушно на назад, то Чиара поняла, что все куда проще чем кажется. Из наполовину расстегнутой рубашки выскакивали черные мрачные тату, а длинные зататуированные пальцы бегло перебирали в руках золотую зажигалку. Чиара мигом вспомнила, где она его видела! Это же тот поддатый парень, что вчера шел с двумя девицами к лестнице и бросался бутылками дорогущего шампанского. Он кинул ребенка одного ночью, чтобы напиться и провести вечер с двумя красотками? Еще какой гадкий! Так и не посмотрев на девушку он достал из кармана сигарету и подкурил ее. -Тут нельзя курить, - на автомате выдала девушка, а мужчина засмеялся и струсил пепел на ковер прямо возле Чиары. Этот жест говорил о многом. -Мне можно все, - после этой фразы он наконец опустил свой взгляд на девушку и на мгновение замер. В его глазах читался вопрос, а потом еще один и еще, но очень скоро все это сменилось дешевой наигранной улыбкой. Мужчина сел на корточки и наклонился перед девушкой, словно ждал чего-то но не дождавшись заговорил первым: - Как тебя зовут? – процедил он и наклонил голову в бок. Он без стеснения изучал ее, но не так, словно она понравилась ему, а как игрушку на прилавке. -Чиара, - тихо прошуршала девушка и опустила взгляд в пол. Уже выработалась привычка основанная на правилась отеля - не смотреть гостям в глаза. Перемещаться, как тень, быть никем. -И давно ты, Чиара, тут работаешь? -Почти четыре года, - после каждого ответа гонорливость в ее голосе пропадала. «Будешь хамкой - точно не получишь на чай!» - вскипело в ее мозгу Через несколько секунд его лицо перекривила странная пугающая ухмылка. Он вновь поправил волосы, которые блестели от обилия геля и встал на ровные ноги. -Интересно… - медленно протянул. Чиаре показалось унизительным стоять перед ним на четвереньках, поэтому, закончив с ковром, ей тоже можно было встать. -Ничего интересного, - снимая перчатки она словила его пытливый взгляд на своих запястьях, покрытых тату и опустила назад рукава формы. -Что такая молодая и привлекательная девушка делает на посту уборщицы? -Горничной, - поправила она его по привычке, но тот ее перебил. -Один черт! Ты драишь унитазы! - он отмахнулся от девушки и швырнул окурок на пол, кивнув ей головой в его сторону, намекая на ее элитную должность горничной. Чиару всю передернуло от этого жеста, но она, не теряя гордости, поднял сигаретный фильтр с пола, протерев под ним тряпкой. Она давно привыкла к подобным представлениям от гостей и давно перестала удивляться. -Я закончила и если вы, синьор, не хотите кинуть еще пару окурков или дать мне на чай, - что было бы очень уместным, ведь она сидела с его ребенком всю ночь, а он точно имеет к девочке прямое отношение, - то я уйду. -Вот, за то, что посидела с Коралиной, - мягкая улыбка, он протягивает ей помятую зеленую купюру, которую достал из кармана черных безупречных выглаженных, как и его рубашка, брюк. Деньги он дал с точно таким же видом, как и совсем недавно кинул тлеющую сигарету на пол. Это доставляло ему удовольствие. Девушка мягко кивнула головой в знак признательности и последовала к дверям. Уже за ними она посмотрел на купюру. Сотня! Происходило ли что-то интересное человека-тени за порогом отеля? Нет. Ее выходные - это сплошной День сурка: проторчать целый день с котом, поглаживая его, когда тот позволит, поесть второсортную еду, периодически перебиваясь чипсами, потупить на посредственные каналы ютуб, а потом новый день и снова на такую же второсортную посредственную работу. Небольшая квартира на какие-то там двадцать пять квадратов обладала уникальной и такой полезной для Милана особенностью - тут всегда было прохладно летом и тепло зимой. А для человека, зарплата которого не позволяла лишний цент потратить на электроэнергию и соответственно кондиционер - так вообще роскошь. Во всем остальном обычная обшарпанная дешевая полупустая квартира - никаких изысков. -Синьор Китлз, ты по мне скучал? - она широко распахнула двери, протискиваясь в свою конуру с пакетами полными еды. Голодный кот прибился к ногам, довольно потирая мордой об обувь хозяйки. - Мой дружочек, скучал, - она наклонилась к нему, чтобы погладить, но тот пулей умчался к миске, намекая на то, что свою плату она получит после его завтрака. - Конечно же, нет, - ответила она за кота и отрицательно покачала головой. Она скинула легкую куртку и посмотрела на себя в зеркало: длинные угольно-черные волосы повыбивались из высокого конского хвоста, уголки пухлых аппетитных губ, как всегда, были опущены вниз, словно их приклеили скотчем, миндалевидные карие глаза излучали вселенскую боль и тоску. Чиара была достаточно симпатичная, но толку от этой внешности не было. Она не умела ею пользоваться, не знала как ее подчеркнуть, а в районе наподобие того, где она жила и вовсе пошло бы на руку скрыть эту красоту как можно дальше. Кот замяукал, намекая на медлительность хозяйки, и та оторвалась от своего отражение, поторопившись на кухню. Когда большой упитанный пушистый рыжий кот уплетал корм, то она вспомнила, их первую встречу: маленький облезлый комок шерсти тоскливо пытался кричать от страха, но у него ничего не выходило. Он только лишь широко открывал пасть под дождем, даже не пытаясь спрятаться. Тогда она забрала его к себе: ведь все имеют право быть не одинокими. Он был таким счастливым маленьким котенком, но сейчас Синьору Китлзу определенно наскучила компания назойливой соседки. Чиара вновь попыталась его погладить, но тот, ловко увернувшись, сбежал. Эх, сосед по комнате и тот отвернулся. Она взглянула в окно, на улице кипела жизнь, люди все куда-то торопились, улыбались, суетились, их жизнь стремительно бежала вперед, пока Чиара ползла по-пластунски, если вообще не лежала на спине в неправильном направлении. Снова стало больно. Уже не так, как на первых парах, с той болью ничто не сравнится. Сейчас, по крайней мере не так страшно, но больно будет всегда. Почему ее никто не искал? Неужели не было ни семьи, ни друзей, ни коллег? Одиночка? За всю свою жизнь она не построила ни одну достойную связь хоть с кем-то? И это ее устраивало? Так почему же сейчас так паршиво от этого? А что если она была настолько жутким человеком, что от нее хотели избавиться? Все только радовались ее пропаже… И снова наступает эта жуткая холодная апатия. Хочется забить на все, забиться в угол комнаты, накрыться одеялом с головой, чтобы никто не видел и вот так и просидеть оставшуюся жизнь. И плевать, ведь даже если она окажусь в этом углу навсегда – никто даже головой не поведет, разве что кот начнет обгладывать ее косточки. Еще целый день бессмысленного существования впереди, Чиара только успела залить лапшу быстрого приготовления кипятком и включить телевизор, как вдруг ее прерывает звонок. Готовая поговорить хоть с кем-то, даже если это орендаторы попросят сьехать, она сорвалась с месте, схватила телефон и увидела номер Рикардо. Она широко улыбнулась и крикнула в трубку: -Привет, как ты? - она пыталась звучать сдержанно, но интонация выдавала ее чрезмерную заинтересованность. -Чиара, ты не хочешь зайти ко мне? - он звучал нервно, но девушка была готова пропустить это и насладиться приглашением. -В гости? Что-то прихватить? Было одновременно радостно от того, что он был в ее жизни и грустно, ведь был только он. С остальными как-то вовсе не складывалось и от этого было жутко тоскливо. -Да, приезжай скорее, ничего не нужно, просто думал провести вместе время, что скажешь? - он нервно хохотнул и девушка согласно закивала головой. -Синьор Китлз, у меня все-таки есть друзья, - надевая куртку назад, заявила девушка своему коту и выбежала из квартиры. Он точно уже ненавидит ее с этой вечной болтовней. Рикардо жил в Лоди, туда можно было добраться на метро за два часа. Кто-то бы подумал: долговато для неожиданной поездки к другу в единственный выходной за последнюю неделю, но Чиара была готова и пешком идти все четыре часа, только бы не оставаться одной. Это чувство уничтожало ее. Дверь была открыта. Только успела девуша скинуть обувь, зайти на кухню и встретится взглядом с Рикардо - она услышала, что дверь закрылась на замок. Но стоило ей повернуться - в коридоре никого не было. Холодок пробежался по спине. Но дело не температуре. Дело было в предчувствии. Подозрительная неизвестное явление, которому некоторые люди придают слишком большую значимость, но это было именно оно. На кухне не пахло едой, не стоял горячий обед и открытая бутылка вина, как бывало обычно, когда он звал девушку в гости. -Рикардо, все в порядке? - Чиара садится на колени перед пожилым мужчиной и берет его за руку, переживая что его внучке стало хуже. Его глаза были полны отчаяния. Бегущая на крыльях счастья в гости она даже не подумала о причине такого неожиданного приглашения. - Что-то случилось? С Беллой все в порядке? Тебе нужна какая-то помощь? -Наконец-то, - послышался голос сзади и Чиара обернулась. Снова мурашки по коже, холодный ветерок обморозил душу. Этот взгляд по-прежнему пренебрегающий, только теперь не с каплей насмешки, а с целым ведром. Тяжелый, отталкивающий, но одновременно манящий, заставляющий смотреть в эти дьявольские черные глаза снова, а потом отводить взгляд и вновь поворачиваться, как под гипнозом. Рикардо молчал и с мольбой и жалостью смотрел в темные глаза девушки и отрицательно качал головой. -Я все объясню, - Чиара встала на ноги и указала пальцем на самого дьявола, - я заснула случайно, там был ребенок, она была одна, я взяла ее на руки и я сама не понимаю как… - тараторила темноволосая, но все остальные продолжали молчать. Он рассказал ему, он точно рассказал, но почему они дома у Рикардо, а не в кабинете управляющего отелем? Они продолжают молчать. -Рикардо, я ничего не понимаю… -Заткнись! – высокомерно заявил обладатель дорогих золотых часов на руке и улыбнулся седовласому другу Чиары. – И так она тут… Мы можем идти? Ты попрощался? Его улыбка была настолько мягкой и гипнотизирующей, что она даже не нервничала в первые секунд десять. И дело не в том, что ее мозг просто перерабатывал информацию, нет! Ее просто очаровала его улыбка. -Что? - тихо и неуверенно пробормотала девушка. -Заткнись! Она хотела было впасть в бешенство, но испугалась его. Она не думала, что он поднимет на нее руку, но по неизвестной причине страх одолевал все сильнее и сильнее, когда он был рядом. Дело было в его взгляде, от него становилось не по себе. Говорят же что глаза - зеркало души, а его душа такая же черная, как и его проклятые глаза. Он жестом приказал Рикардо встать и уселся на его стул. Хоть рядом стояло еще три точно таких: ему был нужен именно этот. Это был очередной жест превосходства, как кидаться окурками под ноги или разливать по полу дорогое шампанское. А Рикардо все молчал и смотрел на девушку полными тоски глазами. -Прости, Чиара, ты же знаешь, как мне нужны деньги, не держи на меня зла, - мужчина взял девушку за руку и поцеловал в тыльную сторону ладони со слезами на глазах, - он сказал, что не обидит тебя. Все будет хорошо. -О чем ты? - она бегала глазами по лицу мужчины и пыталась понять, что же тут происходит, но ничто не приходило на ум. -Тебе нужно поехать с ним, хорошо? -Я никуда не поеду, что ты несешь? -Сто пятьдесят тысяч евро на кону, - лениво протянул темноволосый мужчина и картинно зевнул, прежде чем подкурить сигарету, - мне начинает становится скучно. Прощание закончилось? -Прости меня, мне очень жаль, но она моя внучка, - растерянно прошептал Рикардо и еще раз поцеловал мою руку, которую я с силой вырвала. -Я никуда не поеду, что ты несешь? Он что… покупает меня у тебя? Какого черта, Рикардо? Она смотрела на человека, которого считала своим другом, но сейчас он просил прощения за то, на что уже подписался. Думаю, о дружбе можно позабыть. Со страху, полностью отдав себя инстинктам, Чиара дергается с места и бежит к выходу, но оказалось, что их в этой комнате не трое, а четверо. Может даже пятеро, ведь этого амбала можно легко счесть за двоих! -Отпусти! Отпустите меня! Помогите! Помогите! - страх пробирает до самых костей, страх накрывает с головой и заставляет тело биться в конвульсиях. Сердце колотится, как сумасшедшее, готовое вырваться из груди, в глотке пересыхает и начинает болезненно жечь от собственного вопля. Громила сжимает ее в своих грубых руках и тащит назад на кухню, где швыряет на пол под ноги темноволосого урода. -Только посмей выдать еще звук - и я продам тебя далеко на восток в рабство, поняла меня? - недовольно выплюнул разжиревший от своего богатства кретин и закатил глаза. Все это было для него ничем. Это он тоже говорил со своим, как уже стало понятно, фирменным спокойствием. Боясь наихудшего, Чиара скручивается на полу, поджав колени под голову и начинает рыдать, от неизбежности своей несчастной участи. Она старалась делать это беззвучно, но ни черта не выходило. Каждый новый стон был громче предыдущего, уши заложило, а руки задрожали, словно много лет назад девушке поставили диагноз - болезнь паркинсона. Купить… Зачем ее покупать? Есть и смышленей, и симпатичней… Органы? Горем? Перевозка наркотиков? Медицинские исследования? -Слушай, - молодой мужчина в шикарном пиджаке поверх не до конца застегнутой на нем черной рубашки на секунду закатывает глаза, - у меня мало времени, прощальная церемония окончена? Или тебе мало ста пятидесяти? -У меня нет цены! Я человек! – хныкала девушка, вскинув руками, когда на нее начинает пристально смотреть одна пара карих прожигающий насквозь глаз. -Еще одно слово и ты отсюда вылетишь, - пауза, - на прямой рейс Милан - Исламабад! – впервые за этот разговор он поднял голос чуть выше среднего, и это привело Чиару в состояние испуганной собаки, на которую замахнулся большой злой человек. - Я покупаю не тебя, - возвращается старая леденящая кровь интонация, - а его чувства. Я бы мог просто тебя забрать с собой - и ты бы стала моей, но поднялся бы кипишь. Шумиху начал бы разводить только один человек – и вот, я покупаю его чувства к тебе. Как он мог узнать за такой короткий отрезок времени, что она никому не нужна? Или он уже намеренно приехал за ней: за той после пропажи которой, не станут «поднимать кипишь» и «шумиху»? Заглядывает в добрые изумрудные глаза Рикардо: он в раздумьях. Неужели тут еще есть о чем думать? Нет! Нет! Ею невозможно торговать! Нельзя! -Прошу, не продавай меня! – она складывает руки в молитву и ползет на коленях к человеку, который еще какие-то пять минут назад был для нее всем миром. - Ты не можешь так поступить со мной! Ты же мне как отец! Мы же друзья, прошу! Прошу остановись! Вызови полицию, Рикардо, почему ты молчишь?! - рвет она связки, хватает мужчина за колени и вытирает о брючины слезы. Но стоило одному напыщенному мужчине кортко кивнуть головой, как девушку под руки оттащили в маленький санузел: -Мы тебя оповестим о нашем решении, - кинул он мне напоследок, вместе со своей грязной улыбкой и дверь закрылась. -Нет! Рикардо! Не делай этого! Не смей! Ты же не такой! Не делай этого! Рикардо! Рикардо! Ты меня слышишь?! – Чиара начала тарабанить по двери всеми конечностями, вопить во все горло, просить друга одуматься, но толку не было. Есть ли смысл бороться? Ну, вот сейчас пытаться выломать эту дверь? Орать, звать на помощь? Разве кому-то есть до нее дело? Кто-то придет на помощь? Неожиданно пришло столько энтузиазма, сколько не было четыре года. Будучи размазанная собственной никчемностью и одиночеством, она сдалась перед этим миром, но сейчас наконец-то пришли силы бороться за себя. Она была готова изменить жизнь: уволиться, искать друзей, если те не заводятся сами собой, пойти заниматься спортом, танцами, бегать, рисовать, петь, путешествовать, пробовать разные профессии - дышать полной грудью, а не завистливо смотреть со своего места на жизнь, пока все были на сцене. Она все изменит, она больше не будет пассивной, только выпустите ее отсюда! Она все поняла! Ситуация была ужасающей, но впадать в отчаяние было слишком рано. Через несколько минут пальцы и ладони жутко онемели от боли, но она не останавливала свои удары, да и крики, собственно говоря, тоже. В стороны полетело все - зубные щетки, моющие средства, шампуни, она разбила руками зеркало, сорвала шторку для душа, даже каким-то образом вырвала раковину и разбила ее о плитку на полу. Все это было вперемешку с нечеловеческими криками - ей было нужно сделать все, чтобы соседи ее услышали! -Выбирай, - он заговорил прямиком под дверью, негромко, он не кричал, его голос сохранял бывалый холодок, и даже через стоящий гул разрушений она отчетливо его слышала, - или тебя успокаивают, - маленькая зловещая пауза и она перестаю все крушить, - или ты сама перестаешь вопить, и мы спокойно выходим из здания. В любом случае и в любом состоянии ты выйдешь отсюда и поедешь со мной. Чиара, оцепеневшая от ужаса, хватается за ручку двери и что было силы тянет на себя - не давая открыть дверь, адреналин в крови придал сил, а страх удвоил этот коктейль в крови. Дверь несколько раз подергивается, но девушка держит оборону. Она готова побороться за себя. -Открой. Она молчала, с огромным упорством держалась за дверную ручку и тихо плакала, не желая принимать свою гадкую судьбу. -Ладно, я жду вас на улице, ты знаешь, что делать, - дверь перестают тянуть, а потом она за секунду распахивается, словно ее дернул на себя подъемный кран. -Не прикасайтесь ко мне… - Чиара попятилась назад, схватив двумя руками за разбитый осколок зеркала, размахивая им во все стороны. Она пятилась назад до тех пор, пока не уперлась в стену - бежать некуда. Если у нее и был скрытый талант ходит сквозь стены - сейчас самое время ему проявиться. Из-за спины амбала выглянул довольный темноволосый мужчина, который улыбался так широко, что выступили десна. -Кто ты? Чего ты хочешь от меня?! - испуганно верещала девушка, пока таинственный мужчина сохранял леденящее спокойствие. -Меня зовут Дамиано Давид, больше тебе знать не нужно, - он коротко кивнул своему подопечному и скрылся за дверью. Она еще немного помахала своим осколком, побрыкалась, покричала, даже укусила громилу, но по итогу успокоительное победило и Чиара погрузилась в глубокий сон.