Там ,где начинаются степи

Не для меня придёт весна, Не для меня Дон разольётся, Там сердце девичье забьётся С восторгом чувств не для меня.

Широко разлился ты, Дон-батюшка, далеко простираются степи твои, на красоту их смотрю глаз не оторвать, весна всё-всё позеленила, от травинки махонькой до цветка яркого, бредёшь, так и думаешь, как бы не сломать ничего да не вытоптать случайно, а как в траву упадёшь порою, так на душе так радостно становится, что и в пляс хочешь кинуться да песни петь во всё горло, чтоб все слышали... А как только смеркаться начнёт, сядешь на резвого коня, друга верного, поскачешь через всю степь, так, что ветер в ушах засвистает, гонишь, гонишь, гонишь... Доедешь, да с коня слезешь, так сразу с братцами у костра приляжешь, закуришь люльку, тут и спать захочется мало-помалу... Потом уж, когда все уснут, ты на звезды смотришь, а они словно близко так, что рукой дотянуться сможешь, сверкают ярко-ярко, на душе тишь да гладь... Только не было мне покою, сердце моё болело, ждало того, что скоро случится беда какая, только какая я сам не ведовал. Дума меня эта морила каждый вечер, крепче махорки была, всё глубже и глубже в душе моей разрасталась. Чувствовал я, гибель меня ждёт, не от руки проклятого поляка, не от пули случайной, а от тех грозовых облачков, что во сне мне каждый день божий виделись, стоило мне прикорнуть, так вижу, как по холму поднимаюсь, вниз оглянусь, а там братки мои руками размахивают, словно назад зовут, конь мой, Варяг, глазками своими на меня смотрит, кричит из последних сил, а я всё ввысь подымаюсь. И лишь дойду до вершины, оглянусь вновь, туманом всё заволокло, что ни зги не видать... Над головой моей буйной два облачка тёмных грозовых, только не сверкают они молниями да не гремят, спускаются ко мне, сольются в одно, к рукам моим прикасаются, тепло от них, словно от человека, сердцу сладко, словно ни товарищей моих, ничего не было там внизу, но недолго продолжалось это. Я шёл, сам шёл к краю, а тучка заботливо меня подводила, потом она же подталкивала. Как ни упирался, всё равно, уронит меня она, а я лечу, вниз, как к земле приближаться стану, проснусь в холодном поту, кричать хочется, да не могу. Сон этот как ни пытался разгадать, так и не смог. У матушки бы совета спросить, да на свете этом её нет, рассказала моему батьке соседка наша, Евдокия, что в тот год ,в лето сорок пятого прискакали ,пронеслись чёрной тучей крылатые воины, люди изо всех селений прочь побежали, а мою мать рыцари польские разодрали, пока та бежать хотела, из дому всё подчистую вынесли, вышли из селения ,добром нашим гружённые, сожгли хату нашу прежнюю, батька мой в тот год воевать уехал, а меня матушка чудом схоронить в саду успела, добрые люди подобрали, вырастили, как тятя мой вернулся, ему отдали обратно, а я уж его и не признал, не помнил, да и всю эту историю представить себе не мог… Что-то речи сложные да тягучие я молвить стал, пора бы и попроще говорить мне. Не буду от своего рассказа отступать, продолжу, но придётся мне, братцы, вернуться на несколько лет вспять. Так я и жил, сложно жил, помню, сначала батька меня только на коне резвом возил, а я боялся ,что случится что ,да и останусь внизу . Учил как пищаль держать, каждый вечер мы по полям разъезжали, а я всё увереннее в седле держался. До сих пор помню, не затмились в моей молодой памяти те лета … Когда мне минуло десять лет, закружились над Сечью чёрные вороны, прискакал воин, конь его был не по-нашему снаряжён, да богато так, не так, как у моего батьки. Наш Орлик сильный был, да не такой как тот конь. На нём и подковы были лучше, и грива лоснилась, а хвост-то какой пышный, а сам он чернее ночи. И стремена-то у него золотые, и седло какое, только посмотрите, не каждый себе такое позволит… А на всадника и смотреть не стоило, такой же богач, сабля у него в ножнах, а сами они золотые, с камнями-самоцветами, загляденье какое. Епанча у него тёплая, с меховым воротом, а под ней жупан красный …И шапка меховая … Вот какой вояка, и у моего батьки такой конь будет! И у меня такое одеяние! Я остановился и перестал его разглядывать, спрятался за угол хаты. Так это же поляк поганый! Дом наш прискакал грабить, да казаков честных убивать! Не дождешься ты нашей кровушки, не обагришь ты ей земельку русскую! И побежал я в сад, да как закричу: -Батька-а-а, поляки напали, вот с таким ружьём вояка! -я показал ему руками, стараясь как можно шире раздвинуть руки, чтобы показать. Кинулся ,чтобы палку взять. Вырвал колышек и обратно. Волосы на ветру развеваются, а я все бегу, вот и поляк! Где-то позади батька собирается, почти догнал меня уже. Я выскочил на него, кричу изо всех сил, чтобы тот испугался. А он смотрит на меня, глазом не моргнёт, а только в усы посмеивается … -Маленький, а грозный. Хорошо тебя батька твой воспитывает, Степан, потом с нами воевать будешь, -заявил он густым басом. Я насупился и исподлобья взглянул на него, к этому времени вышел из-за поворота мой тятя. -Ах вот кого ты за поляка посчитал, Стёпка! Это же сотник наш, Емельян! Не узнал, что ли? Ты его не пугайся, он наш, казак, -батька заботливо положил мне руку на плечо и заглянул в глаза, -здорово, братец Емельян, случилось что? -Здорово, Захар! Беда случилась, ой беда … Пришли на земли наши гады, поляки снова сюда пришли, земли наши топчут да кровь льют, пора постоять за землю нашу, подняться пора да покой подарить детям нашим, матерям и жёнам. Атаман приказал войско собрать, пока не всех казаков подняли в поход, Васильевские и Куровские войска не берут, может и обойдёмся без них. А мне передать сказали, чтоб и ты, братец с нами не ходил ,но если и через пять лет мы их не победим ,силу тёмную не поборем ,то и ты на коня садись !Прискачут за остальными наши воины смелые, созовут на поля ратные… А ты уж и в бой кинуться готов ,но сначала сынка своего воспитай, да к битве приготовь ,чтобы не посрамить Отчизну!- говорил он ,отчеканивая каждое слово. -С Богом поезжай, вернись живым, да победу принести в наши станицы, Емельян! –молвил тятя и кланялся сотнику. -И вам Божьей помощи, братцы ,не забывайте меня, добрым словом вспоминайте …-его лицо помрачнело ,но он сразу постарался переменить настроение ,-ну, прощайте ,тпру ,Витязь! Гони, гони! Я смотрел на всадника ,на его скачущего вдаль коня и понимал ,что с этого для моя жизнь уже не будет прежней. Словно молнией разразило разум мой да тело моё ,память моя выдала то ,что я глубоко в сердце хранил ,то что я о матушке помнил…Снова пришли они . Они ,поляки ,снова здесь … Вечером я, словно в бреду, слышал одно-единственное слово - война. Оно сидело в голове ,заставляя дыхание становится сбивчивым настолько ,что становилось трудно дышать ,трудно думать о чём-то кроме него. Сердце бешено колотилось в груди ,не сбавляя темпа ,казалось ,что оно уже вот-вот выпрыгнет. Я сидел в нашей небольшой хате ,которая потеряла все свои богатства ещё после пожара ,а выжженные иконы смотрели на меня из угла ,где тускло светила лампадка ,своими глазами. Батька, по вечерам обычно совершавший в это время молитву, стоял в своей старенькой косоворотке ,склонив голову ,тихо говорил молитву, что все люди должны были читать перед сном. Когда-то давно, батька учил меня ей, ещё тогда ,.когда мы с ним закончили азбуку ,батька захотел ,чтобы я смог вместе с ним молится , мы долго учили с ним длинный текст из одного из Священных писаний ,с замысловатыми словами ,они казались мне непонятными и сложными, с каждым разом я запоминал слова ,раз за разом повторял строки ,это казалось мне каким-то мучением ,но другого выбора у меня не было. Помню, что чем старше я становился ,тем меньше мне хотелось приступать к этому занятию. Когда же меня привели к красному углу ,я посмотрел наверх и увидел их. Иконы со следами пожара пристально смотрели на меня ,а мне показалось будто одна из них и вовсе двинулась, словно со всех сторон на меня уставились взгляды, от которых нельзя было скрыться и спрятаться, будто они были живыми людьми в нашей комнате, но могли только молча смотреть на присутствующих. Я ,выпучив глаза ,спрятался за спину рядом стоящего батьки, схватившись руками за край его рубахи. Тот шептал молитву ,но почувствовав мой страх, прервал процесс и прижал меня к себе. Он тихо нашёптывал мне мою любимую детскую песню, поглаживал меня своей огромной ладонью по голове ,изредка похлопывая другой рукой по спине. Он отвёл меня спать ,а сам ушёл завершить начатое. Сейчас, да и несколько лет тому назад ,после случившегося ,он не стал требовать от меня ,чтобы я придерживался его традиций. Он всегда проходил все обряды в одиночестве ,кроме одного - того дня, когда мы вспоминали матушку. В этот день мы с ним ходили до погоста ,коротко кланялись ,говоря то ,что могли ей сказать ,я не помню ,как она выглядела ,не помню её глаза ,которые ,как говорил батька ,с любовью смотрели на меня ,её голоса ,которым она пела мне колыбельные ,чтобы я мог спокойно уснуть, словно её никогда и не было в этом мире, будто привиделось мне это во сне. Но тот образ, который я построил в своей голове, казался мне прекрасным, там она была похожа на меня ,с двумя золотистыми косами, карими глазами, похожими на янтарь, они излучали тепло, её лицо должно быть усыпано веснушками, а улыбка была бы самой светлой ,что есть на свете. В этот день к нам приходили другие казаки, вспоминая о ней, а их жёны рассказывали мне о ней, какой она была и как сильно она любила нас. Иногда Ольга ,её подруга, ходила с нами, роняя слезу. Наконец ,в наши станицы пришло время сеять пшеницу. Когда мы собирались запрячь Орлика ,он стал сопротивляться, недовольно мотая головой, он кричал так ,будто мы хотели сделать ему злобное дело. Батька обошёл его со всех сторон, оглядевши его тело. Остановившись позади коня ,он приблизился к нему и сказал: -Стёпка, нужно нам коня нашего вести к знахарю, не к добру это, два укуса у него, где-то в нашей степи змий проползал, напал на нашего друга верного. Если успеем да знахарь сможет ему хворь излечить ,то будет у нас конь. А если нет, то придётся нам нового друга выбрать. В горле будто встал ком, я знаю Орлика с детства, он много лет служит нам верой и правдой, выручает нас в сезон пашни, а во время войны был быстр и смел. Спасал от пуль и острых штыков. А теперь он на грани погибели. Когда батька кинул на коня аркан, Орлик закричал и хотел встать на дыбы, но от бессилия не смог этого сделать и только прикрыл свои глаза, громко выдохнув воздух. Он больше не стал буйствовать и послушно пошёл туда, куда его ведёт батька. Время от времени он спотыкался своими копытами об степные камни, иногда ложился на траву и тяжело дышал, а после того, как передохнул, ковылял дальше, приминая колосья и цветы. Чтобы дойти до знахаря, нужно было идти до соседнего хутора, который находился за небольшой, но быстрой речушкой. До моих ушей донёсся знакомый плеск, и я решил пройти немного вперёд, чтобы выпить прохладной воды. Обычно, в наших степях стояла ужасная жара, постоянно хотелось скрыться куда-то ,туда ,где было хоть как-то свежо. Я упал на живот и стал жадно пить водицу. На удивление она была студёной и казалась такой вкусной ,что хотелось пить ещё и ещё. Когда позади меня громко заржал наш конь ,я испугался ,руки мои соскользнули с берега. Я с размаху упал в ручей, уткнувшись носом в ил. Я поспешил вынырнуть, мне показалось ,что кто-то схватил меня за ногу, что он сейчас меня укусит. Резко выпрыгнув ,я помчался на другой берег, пару раз нога проскользила по прибрежной глине, но через секунду я вскарабкался на берег и вдруг услышал раскатистый батькин смех: -Эх ты, трусишка! Испугался, что рыба тебя съест? Я гордо вскинул голову и сказал: -Ещё казаки рыбы не боялись. Мне почудилось ,что это поляк меня за ногу тащит...-на ходу придумал я. -Ох и гроза польских войск растёт у меня!- ответил мне батька ,и я обрадовался ,что он мне поверил. Но тут же босая нога меня подвела ,я снова плюхнулся в ручей и увидел там насквозь мокрый сапог. Чтобы не показаться глупцом, я степенно вышел из воды, аккуратно поправив светлые волосы. Пока я выжимал влагу из промокшей обуви, батька поил коня, а потом потихоньку перевёл его через ручей, после чего набрал в длани водицы и смыл с жеребца кровь. Орлик стал заметно быстрее идти ,словно вода дала ему новых сил. Когда мы прошли ещё немного ,то увидели появившиеся на горизонте курени. Где-то из них валил дымок, где-то на лавках сидели бабушки. Мы с батькой пришли к дому ,возле которого были развешаны охапки трав, да и от самого дома ,казалось ,тоже пахло травами. Пока батька стучал в двери к знахарю ,я стал принюхиваться к каким-то сиреневым сухим цветам, с холодным запахом, что немного напомнил фрукты. Оглядевшись, что в округе никого нет ,я оторвал кисточку от охапки и сунул её в рукав. Пусть у нас такая же трава растёт, нечего ей только в других станицах цвести! Наконец, дверь со скрипом открылась ,и из неё вывалился пожилой казак с седым чубом. За ним последовал запах табака и растений. -Чего надобно ,пановье?- спросил он грубым голосом и нахмурил густые брови. - Здравствуй, Никола, беда у нас случилась, коня змий укусил, подскажи ,что нам сделать?- как можно вежливее сказал батька, стараясь не обращать на невежливый тон его собеседника. Когда Никола зыркнул в тот угол ,из-за которого я выглядывал ,мне пришлось скрыться, чтобы он не сказал чего-то злобного вслед или не погрозил кулаком. - Заходи, Захар,разберемся с твоей бедой, и сынка своего возьми. Вздумал, детско , по чужому добру шарить. Ну, не стой возле трав! Ещё утянешь чего! Я поправил рукав, чтобы оттуда не выпал цветочек ,засеменил к ним. Никола уже зашёл в дом, когда батька остановил меня и шепнул мне на ухо: -Ты не обращай на него внимания, Стёпка, он так себя вести стал после того, как его поляки в плен взяли ,только через полгода наши войны его вывели из заточения, сначала он по-нашему говорил плохо, а сейчас остался этот говор. Да и строгости его там научили. Из глубины дома послышался недовольный крик: -Эй, что вы там застряли? Батька взял меня за руку и мы зашли в дом. Курень был мрачен и неприветлив, повсюду висели разные иконы, отчего я невольно сжался, но чтобы не напрягать хозяина ,ушёл в дальний угол ,примостившись на хлипкую скамью. В тот же миг рядом со мной оказалось что-то мягкое и тёплое, когда я повернулся, то увидел чёрного пушистого кота, глаза которого ярко-ярко сверкали жёлтым светом. Он ласково потерся об меня головой, обнюхал руки и сел на колени ,прижавшись поближе. Одной рукой я чесал его за ухом, а другой гладил спину. Батька в это время сидел супротив меня ,а Никола бегал по куреню и собирал со стен разные пучки. То в его руках оказывались крупные сильно пахнущие листья, покрытые пылью, то цветы. Иногда на него что-то падало и он ругался на другом языке, топча то ,что ему помешало. Никола метался из угла в угол, наконец собрал нужные ему травы и пошёл к батьке. Но только увидев, что его кот сидит на моих коленях, сменил свой путь и поспешил выругать кота: -Казимеж! Опять ты у кого попало сидишь, выбрал себе охранника... Я втянул голову в плечи, будто мне это чем-то грозило. -А ты чего испугался, детско? Я же не тебя обвиняю,-на этот раз обратился ко мне Никола. - Да я так...-замялся я ,не зная ,что ответить. К счастью ,батька быстро перевёл тему: - Пойдём ,Никола, я боюсь, что поздно будет, если медлить начнём. Он молча согласился и ушёл наружу, я решил последовать за ними. Никола обошёл Орлика кругом, осмотрев со всех сторон. Потом что-то пробубнил себе под нос и забежал в дом, перемалывая в ступке растения, превратив их в ароматную кашицу. Содержимое он намазал на место укуса ,затем бросил миску и взял букет ,висящий на углу дома. На этот раз мелкую траву с жёлтыми цветами. Он сначала дал Орлику понюхать её, только потом предложил съесть. Конь прожевал угощение и прикрыл глаза. Никола спросил у батьки может ли он привязать коня, получив согласие ,он совершил задуманное и провёл нас в дом. Никола с батькой пошли молиться на ночь, когда хозяин узнал, что я не молюсь, то прошипел: -Pies z tobą tańcował! Я не стал думать над тем, что это означает и улёгся на своё новое место, в надежде ,что скоро усну, но получилось это только тогда, когда они закончили молиться. Ночью мне снился Орлик, Казимеж и злобные глаза Николы.