Время Волков. Беглянка

      Его сестра была высокомерной идиоткой.       — Верно ли я тебя понял, сестрица? У тебя было четверо заложников. Джон Сноу трахнул в зад половину Королевской гвардии и исчез, девочка сбежала из замка, и уже после этого, когда у тебя оставалось двое Старков, уже после того, как нашего брата победил Робб Старк, ты казнила Эддарда. Все ли я правильно рассказал?       Глаза Серсеи пылали бессильным гневом.       Он бы засмеялся, но, может статься, прямо сейчас голова Джейме прыгает в ящике на пути в Красный замок.       — Никто здесь не знал, что Джейме оказался в плену, и это Джоффри приказал отрубить Старку голову. Что мне было делать, опозорить его на площади Бейлора? Джоффри — король.       И это наша самая большая проблема.       — А я теперь — Десница.       — До тех пор, пока я позволяю, — вновь пригрозила она.       Ну уж нет, сестрица. Ты впустила меня, просто так теперь не выгнать.       — Хватит, Серсея. Ты умна, но не настолько, чтобы управлять всем, ты не контролируешь Джоффри, и отец намного умнее тебя — и именно он возложил на меня долг Десницы.       Тириона давно не было в Красном замке, и за это время коридоры замка сильно изменились. Здесь все еще можно было встретить коронованного оленя Баратеонов, но большую их часть поглотили золотые львы и багрянец.       Совет, некогда целиком состоявший из высоких лордов, можно было лишь осмеять — больше всего земель, среди всего совета, сейчас принадлежало Мизинцу — владетелю Перстов, возможно, самого мелкого надела в Семи Королевствах.       Серсея же, его прелестная сестричка, с каждым днем вставала все позже и становилась все злее — отец оставался в Харренхолле, Ренли медленно, словно нож свежевальщика, шел вверх по Мандеру, а Робб Старк объявил себя королем Севера и Трезубца, разослав из Риверрана воронов по всему Вестеросу. Был уже полдень, однако она выглядела сонной и осунувшейся.       — А теперь расскажи мне о наших беглецах, бастарде и девчушке десяти лет, — произнес он, отпив вина.       — Этот мальчишка сущий демон, — Серсея опустила глаза, — я думала, Джейме и этот старый дурень, Барристан его нахваливают, но он и правда оказался хорош.       — Выходит, тот поединок с нашим братом прошел мимо твоих глаз?       Серсея пренебрежительно сморщила нос.       — Джейме игрался, не больше. Откуда мне было знать, что остальная гвардия настолько бесполезна?       Тирион удержался от вздоха.       — Ну, я предположил, что ты могла увидеть ту вмятину в панцире, которую Джон Сноу ему оставил. Или заметить, что в Винтерфелле бастард дрался еще и с Псом. Вот только я полагал, что здесь бастад был без меча.       Щеки его сестры покраснели — от гнева или стыда, Тирион не знал, но обе возможности грели душу.       — Он забрал меч у Блаунта. Он и Трант уже выздоровели, но Арису Окхарту пришлось хуже — его ублюдок спустил с лестницы. Сейчас он охраняет Сансу Старк, на это много сил не нужно.       Если только ублюдок за ней не вернется.       Тирион с легкой усмешкой ждал, пока Серсея закончит изливать свой яд, лишь потом задал вопрос:       — Где, по-твоему, они сейчас?       — Они? Девчонка, вероятно, умерла с голоду в какой-нибудь канаве, а бастард кормит рыб в Черноводном заливе.       Ох и добра же ты, сестра.       — Ты знаешь, что Джон Сноу был на Железных островах?       Серсея скривила губы.       — Почему это должно меня интересовать?       Да потому, что он, скорее всего, умеет плавать, идиотка, — Тирион покачал головой, уже покидая ее комнаты — Будь он один, после казни отца, с чего бы ему красть корабль? По словам Вариса, он смог пробраться в замок. Он бы пробрался снова, только не в темницы, а к Джоффри — и, вероятно, он умер бы тогда от рук Пса — или к сестре. Но, если Джон Сноу решил бежать, значит с ним был кто-то, чья жизнь была ему дороже мести.       Нет, сестрица, они вместе.       Конечно, бежать было глупой идеей, сам он на месте бастарда прятался бы в городе до сих пор — не будь он карликом, разумеется. Конечно, Тирион считал себя умнее отрока четырнадцати лет — но поискать все же стоило. С сестрой Джон Сноу не пошел бы туда, где идет война — а все Речные земли объяты пламенем еще с тех пор, как Тирион был гостем Кейтлин Талли.       Оставались Простор и Штормовые земли — оба королевства сейчас подчинялись Ренли Баратеону. Если их там найдут — союз Ренли и Робба Старка будет делом решенным, однако едва ли Джон знал об измене младшего из братьев Роберта. К тому же, судя по рассказу о происшествии в Дарри, Джон Сноу скорее обнажит меч, когда их попытаются задержать.       Кроме того, были Королевские земли — и тресковые лорды, присягнувшие Драконьему Камню — если бастард будет готов поставить на их верность. Или, вообще, знал об их существовании. Сам Тирион, выбирая между братьями, охотнее сдался бы Ренли, но Джон Сноу был сыном Неда Старка, и скорее предпочтет старшего брата... или одного из знакомых лордов. В отличии от своих братьев, никогда не покидавших Север, бастард мог завести знакомства во время кампании на Пайке или на турнирах, где выступал оруженосцем.       К тому же, Джон Сноу весьма известен в Гавани, быть может, он и правда остался здесь, и через месяц начнет восстание среди челяди?       Ему нужны были еще сведения. Ему нужен был Паук.       — Так вы, мой дорогой друг, мните самой большой опасностью Джона Сноу?       — Нет, его брата. Ренли праздный дурак, который воевал еще меньше, чем я, а Станниса любят столь же сильно, как Мейгора — и никто из них не взял в плен ни одного Ланнистера. Робб Старк переиграл моего отца и победил моего брата, а Джон Сноу ходил по Красному замку, где каждый солдат пытался его убить, словно это его конюшня.       — Боюсь, даже мои пташки ничего не слышали об Арье Старк, но могу сказать точно — тот корабль, что ваша сестра сделала ловушкой, был захвачен именно Джоном Сноу.       — Это хорошо. Тогда мне нужно, чтобы ты распустил один слух. Будто Джон Сноу был убит людьми одного из вассалов Ренли, когда отказался сдаться в плен. Тарли вполне подойдут.       — А вы коварны, милорд десница, — улыбнулся евнух, — Робб Старк любил своего единокровного брата, и ни за что не оставит его убийство безнаказанным, Ренли не сможет ни оправдаться, ни отдать своего лучшего полководца на верную смерть — а значит, сгинет всякая возможность союза Винтерфелла и Хайгардена.       — Это не самая надежная сказка, милорд — она развалится, стоит Джону Сноу действительно где-нибудь объявится.       Думаешь, евнух, я этого не понимаю?       — А еще он может поведать своим спасителям, что Арьи не было в Красном замке с тех пор, как умер король Роберт, — продолжил, однако, мысль Тирион.       — Представить не могу, каким бедствием это может обернуться для пленников молодого Старка.       — Потому мы должны найти Джона Сноу раньше Ренли.       — Вы знали его? — Спросил Варис.       — Ренли? — Не сразу понял Тирион.       — Джона Сноу. Я, признаться, не сразу понял, что стоит изучить его как следует. Тем не менее, мне известно, что он бывал за Стеной и в Браавосе, и всюду у него случались стычки — Джораху Мормонту пришлось заплатить большой штраф за то, что мальчик сразился с новым главой рода Тразадо.       Тирион когда-то читал о знатных родах Браавоса — Тразадо были среди них едва ли не самыми молодыми, род поединщиков, бойцов и убийц.       — Этого я не знал. Как и вы, мастер над Шептунами, не знали, что он способен пробраться в каменные мешки незамеченным.       — Тогда, быть может, чтобы найти его, стоит поговорить с тем, кто знал его лучше нас?       Над этим стоило подумать.       — Она просила никого к ней не пускать.       В отличии от остальных Белых Мечей, Арис Окхарт не стоял — кажется, просто не мог. Он сидел на стуле перед дверью Сансы Старк, даже под шлемом было видно, насколько он уставший.       — Как чудесно, что служите вы не ей.       Эта девочка может очаровать кого угодно. Как бы сир Арис не повторил подвиг Джейме.       Кого угодно, кроме Джоффри, — поправился Тирион, войдя в комнату. На щеке девочки еще оставался желтый синяк.       — Здравствуй, дитя.       — Милорд десница, — девочка поднялась с кровати и сделала реверанс, — рада видеть, что ваша рука прошла.       Тирион улыбнулся, но внутри напрягся — он полагал, что девочка эта столь же плохая лицедейка, как прочие знакомые ему Старки.       Тирион услышал, как дверь закрылась, и вдруг понял, что Арис Окхарт остался в комнате.       — Вы не могли бы оставить нас наедине? Я хочу поговорить с невестой моего племянника.       — Милорд, королева хочет быть уверена, что невеста сохранит себя для его величества. Если хотите, могу вместо себя позвать служанку.       — Нет уж, увольте. Предпочту общество королевского гвардейца, — Тирион перевел взгляд на Сансу, — Боюсь, мне нужна твоя помощь, дитя.       — Я сделаю все, что в моих силах, милорд, — пролепетала она.       — Ты хорошо знала своего брата, Джона Сноу?       Лицо ее приняло выражение, похожее одновременно на обиду и печаль.       — Джон Сноу мне не брат. И он изменник, как и Робб, и мой отец.       — Вот как, — Тирион усмехнулся, — что же, хорошо ли ты знала этого изменника?       — Нет, милорд, простите меня. Мне было шесть, когда он покинул Винтерфелл с отцом и восемь, когда он ушел с Джорахом Мормонтом. Можно сказать, мы с ним были знакомы лишь три года.       Тирион едва не ударил себя по лбу — он бы еще о планах Робба Старка ее расспросил. Но Робб Старк прежде не воевал, а вот Джон Сноу сражался много раз, и если хоть что-то об этом узнать...       — И все же, что вы можете о нем сказать?       — Он чудесно играет на флейте, — произнесла она, — и почти все время тренируется.       Это Тирион знал и так.       — Он боится чего-нибудь? Высоты, глубины, зверей?       Выйдет ли он в море или уйдет в леса?       — Джон Сноу ничего не боится, — сказала она с затаенной гордостью, — кроме моей леди-матери.       — Хорошо ли он плавает?       — Хорошо.       Значит, в Черноводной бы не утонул.       — Сидит на лошади?       — Хорошо.       Выходит, мог пойти по суше.       — Умеет управлять кораблем? Мог бы он выйти в море?       Помявшись, она все же ответила:       — Простите, милорд, я не знаю. Джон — бастард, и мне не следовало много с ним общаться. Я даже не знала, что он участвовал в турнирах — мне сир Арис рассказал, — Тирион уже знал об этом — Джон Сноу выиграл общую схватку. Но разве Сансы Старк не было на том турнире? — Сир Арис сказал, ваш брат, сир Джейме, выиграл тогда общую схватку, а Джон Сноу был его последним соперником.       Это явно был не тот турнир — Тирион обернулся к Окхарту.       — Турнир в Хайгардене, лодр-десница, — ответил рыцарь, — несколько лет назад.       Надо будет поговорить и с Окхартом, — отметил Тирион.       Быть может, сиру Арису и вовсе стоило дать место в Совете? Джейме, наверное, даже не знает, что стал новым лордом-командующим, а Окхарт нравился Тириону сильнее оставшихся пяти, не был набитым дураком, но и слишком сообразительным его было не назвать — достаточно ума, чтобы выполнять приказы, но мало, чтобы предать. К тому же, назначение укрепило бы его верность Джоффри и веру в свою значимость — до тех пор, как Серсея не решит снова его оскорбить.       Увы, больше Санса ничего полезного не сказала — хотя Тирион был почти уверен, что она что-то еще знает.       По всему выходило, что на корабле Джон Сноу скрыться если и мог, то уж точно не вдоль берегов Вестероса по Узкому морю. Если он все же нашел какой-нибудь корабль на юге, то либо отправился в Дорн, либо в Эссос, а если шел по суше, то, скорее всего, вскоре окажется у Ренли Баратеона. Оставалось лишь надеяться, что корабль он нашел.

* * *

      Корабль был сильно меньше "Южной леди", на которой Джон когда-то плавал с сиром Джорахом — или же казался таким, ведь в то время ему было лишь одиннадцать. Им пришлось пробираться тем, что Якен назвал "Путем контрабандиста".       Копья Водяного короля были благословением для таких, как он. Темные скалы выступали из воды, и их были сотни, самые маленькие не смогли бы уместить на себе и кота, а самые большие были размером с корабль. Они закрывали даже друг друга от любого, даже от самого зоркого взгляда — и с берега, и с моря. Джон с берега вовсе не видел большинства скал — горизонт закрывал. Если не подать сигнал что ты здесь, никогда не заметят.       Весла были обернуты тканью, чтобы плыть беззвучно. Призрак, сидевший напротив Джона выглядел растерянным. Места было не так много, потому Арье пришлось уместится у его ног, а Якену за спиной, у носа лодки. Он и направлял Джона, едва слышно шепча, будто каждый звук мог их выдать — это в пяти-то милях от берега.       Первые мили Джон и сам боялся, но было раннее утро и туман хорошо скрывал их от чужих глаз.       Хотя Джон предпочел бы плыть ночью, но проводить день на берегу, не двигаясь, в ожидании еще одного патруля — куда менее безопасно.       И, если быть честны, Джон хотел как можно быстрее убраться от Королевской Гавани, от лап Серсеи и Джоффри...       И от Сансы, которую он оставил в Красном замке. Сильнее заработав веслами, Джон поднял взгляд в небо — и тут же опустил. Даже днем было видно рассекающую небосвод комету. Арья заметила ее не следующий день после казни отца.       Звезда, пролившая кровь — Джон не помнил, где именно слышал эти слова, но каждый раз, когда ему на глаза попадалась эта комета, он вспоминал, как падала, оставляя за собой кровавый хвост, голова отца.       Арья, — повторил он себе, — Спасти Арью, вот что сейчас важно. "Спаси Арью, а я спасу Сансу" — вот что сказал ему отец. Именно этим ему и следовало заняться.       Когда он уже видел спрятавшийся за скалой корабль, идея плыть в Браавос показалась ему невероятно глупой. Корабль контрабандистов был не слишком безопасным местом для девочки, даже притворявшейся мальчиком, но Арью он мог защитить, а вот Призрак... Джон не представлял, как лютоволк перенесет плавание.       В прочем, при должной удаче путь до Браавоса должен занять дней десять — уж столько лютоволк на рыбе продержится. Тех денег, что были при Красных плащах, их стали и спасенной жизни хватило Якену Хгару, чтобы взять их на борт.       Джону не нравился это лоратиец, несмотря на всю его вежливость. Один только тот удар кинжалом чего стоил — ланнистер даже не понял, что его убило. Сам Джон не сумел бы сделать также, а лучше него с кинжалом не обращался никто, даже Барристан.       Вспомнив старого рыцаря, Джон снова ощутил гнев. Слепой, тщеславный, трусливый...       — Стой.       Джон резко повел весла в другую сторону и лодка остановилась. Арью, сидевшую у него между ног, бросило вперед.       Оперевшись на его бедра, она поднялась, ее лицо вдруг оказалось прямо перед ним. Серые, в точности как у отца, глаза, смотрели на возвышавшийся над ними корабль безо всякого выражения. Джон видел, как на ее скулах напряглись желваки.       Она жива, — сказал себе Джон, и почувствовал горькую улыбку на своем лице.       Улыбка эта ощущалась как маска.       Он не разобрал, о чем лоратиец перекликивался с командой — валирийский он знал сносно, даже, наверное, смог бы на нем говорить, но язык Вольных городов был для него понятен не больше, чем кваканье лягушки — но лодку начали поднимать наверх.       Арья запрыгнула на борт первой, Джон и Якен — следом. Если у команды и были вопросы, испачканная кровью одежда Джона и меч на его поясе заставили их эти вопросы проглотить.       — Вала ви Бен, — сказал лоратиец, указав на Джона. Это в переводе не нуждалось, — Бен валонкар ви Нед.       Арья под взглядами моряков отступила к Джону, коснувшись его плечом, и сжала рукоять Иглы.       — Вестеросцы? — со страшным акцентом спросил один из гребцов — это было ясно по широкой спине и мозолям на ладонях, — Я Рас.       Он был похож на помесь дорнийца с медведем, столько на нем было волос. Джон кивнул ему, положив руку Арье на плечо.       Первые три дня плавание шло сносно — им даже дали каюту, в прочем, почти вся она была забита мешками с овсом и ящиками с соленой рыбой — они вышли из Черноводного залива, даже прошли через Глотку, и, когда берега Вестероса уже исчезли из виду, когда Джон позволил себе немного успокоится — они попали в шторм.       Джон думал, что хорошо знал море — он уже плавал в Браавос с сиром Джорахом, и с сиром Давосом — однако тогда было лето, а осеннее море было другим.       Небо было черным, словно наступила ночь, волны бросали корабль из стороны в сторону, заливали палубу, заставляя оскальзываться даже в мгновенья, когда корабль не шатало. Призрак прятался в каюте — как и Арья, спасибо богам.       Джона из каюты же вытащили. Едва не схватился за меч, но, когда вышел — вернее сказать, выпал — на палубу, понял, в чем дело. Половину команды, если не больше, смыло за борт, некоторые, привязанные к бортам, или ухватившиеся за снасти, или просто везучие, катались по палубе без сознания.       К счастью, Раса среди них не было — он кричал Джону команды на общем языке.       Сперва ему пришлось привязывать какой-то канат к борту, потом бегать, ползать и кувыркаться по палубе, пытаясь не дать оставшейся команде отправится к Утонувшему богу.       Кораблем правили умело — он встречал волны носом, а не бортом, но Джону от этого проще не стало — последние полчаса шторма он провел, схватившись ногами за мачту и удерживая два бессознательных тела от возможности вылететь за борт.       Лоратийца все это время на палубе не было.       Когда шторм закончился, Джон увидел, что левая ладонь его, несмотря на все мозоли, была разодрана в кровь — наверное, одной из веревок — туника превратилась в тряпье, а один сапог отсутствовал.       — Что мы будем делать дальше, когда приплывем в Браавос? — спросила Арья.       Полдня после шторма Джон просто лежал в каюте, даже рук поднять не мог от усталости. Арья сидела на нем, костяшками разминая его задубевшие мышцы его спины.       — Найдем корабль до Белой Гавани.       Пальцы Арьи пробежали вдоль шрама, протянувшегося через всю его спину. Устало выдохнув, он закрыл глаза.       — Якен сказал, только безумец поплывет на север, когда начались осенние шторма.       — Меньше говори с Якеном, — сказал Джон, — Он не должен догадаться, кто ты.       Ланнистеры готовы заплатить за нас гораздо больше, чем способен заплатить Робб.       Арья не ответила, продолжая мять пальцами шею Джона.       Вдруг ее руки остановились.       — Робб теперь лорд Винтерфелла? — спросила она шепотом, воздух обжег его ухо.       Ланнистеры не навредят нашей семье. — это были последние слова, которые Джон сказал брату, уезжая на юг. И Джон солгал.       Было странно представлять его на месте отца. Джон знал, что однажды Робб станет Хранителем Севера — но ему не было даже шестнадцати. Джон не мог вообразить, чтобы сир Родрик, мейстер Лювин и северные лорды подчинялись словам его брата также, как раньше словам отца.       — Да, — ответил он глухо, — Он теперь правит Севером.       Джон хотел бы сказать Арье, что с Роббом все будет хорошо и он победит Джоффри, но у Джоффри был Цареубийца — лучший воин Вестероса, и был Тайвин Ланнистер, чей ледяной, вызывающий дрожь взгляд Джон помнил спустя шесть лет. И его сестра мгновенно почуяла бы его ложь.       — Он спросил меня о Призраке.       Джон не сразу понял, что говорит она о Якене Хгаре.       Проклятье. Любой вестеросец знал: лютоволки — звери из земель за Стеной. И некоторые знали, что единственные лютоволки к югу от Стены принадлежат Старкам. Хгар, к счастью, вестеросцем не был.       Джон повернул голову, посмотрев на грустно лежавшего на мешках Призрака. От соли белая шерсть слиплась и свалялась, заставляя зверя казаться меньше, но размерами он все равно превосходил любого волка. А ведь он все еще продолжал расти.       — В Королевском лесу живут большие волки, и ты нашел одного щенком и приручил.       Ох, какая же его сестра все-таки умница.       Едва он смог нормально стоять, Джону пришлось сесть на весла. Восемь часов он греб, еще два тренировался с Арьей — настоящей сталью, потому как выбора не было. Еще часа три-четыре он спал.       Остальное время он либо пытался вместе с Арьей выучить валирийский и диалект вольных городов, либо тренировался один — что угодно, лишь бы не было времени сесть и задуматься.       Потому что тогда он снова вспомнит.       Они достигли берегов Эссоса и шли на север, когда случилось то, чего он был уверен, они избежали.       Он был в каюте, рядом с Арьей — это был редкий момент спокойствия, который могла подарить ему только сестра. Она каждый день смазывала рыбьим жиром его ладонь, а Джон делал то же с ее потерявшим ноготь пальцем. Как и он, она не подавала вида, если ей было больно, потому Джон старался быть аккуратнее.       Когда он закончил, пальцы их рук, липкие от жира, переплелись, и Арья прильнула к нему.       Ее дыхание щекотало шею, прогоняя из головы Джона любые мысли, а тонкие пальцы сжимались на его спине. Это он должен был успокаивать Арью, однако засыпал Джон только вот так — когда она была рядом, когда он не мог бы не проснуться, вздумай кто ее забрать.       Из полудремы его вырвали крики.       Взглянув в темные, напуганные глаза сестры, он поднялся.       Оставив Арью с Призраком, Джон вылетел на наружу, чтобы тут же отступить назад — в двух футах от его ног в палубу воткнулась стрела. Судно было без флага, это он успел увидеть, однако ругань на общем языке не оставила сомнений — пираты были с Трех Сестер.       Отец был там в начале восстания, — напомнил ему голос в голове.       Сжав рукоять меча, Джон принялся ждать — ведь не могут они стрелять вечно. Рядом с ним бесшумно возник Якен Х'гар — Джон, сосредоточенный на том, что происходило снаружи, заметил его лишь из-за запаха. Лоратиец пах маслом и орехом.       Долго ждать не пришлось.

* * *

      Джон выглядел уставшим, на пальцах его левой руки были свежие мозоли, а ладонь только-только покрылась тонкой кожей. После грозы и штрома грести ему приходилось по восемь часов, а после того боя, когда Арье снова пришлось прятаться в каюте, погибли еще несколько гребцов, и Джон был на веслах по полдня.       — Эй, молчун! — крикнул один из гребцов, — рыбьим жиром смажь.       Этого звали Расом, и он был пости единственным, кроме Якена, кто знал общий язык — и единственным, с кем Джон хоть иногда разговаривал. Смуглокожий дорниец был почти целиком покрыт угольно-черными волосами — кроме лица, борода у него вовсе не росла. Говорил он со странным акцентом — по его словам, так говорят потомки ройнаров.       Джон кивнул ему, и его взгляд вернулся к ней. Несколько вдохов Арья просто смотрела, как темные волосы Джона треплет ветер — они отросли уже больше дюйма и сильный морской ветер мог с ними играть.       Его глаза и грустная улыбка напомнили ей об отце.       Зайдя в проход у кормы, Джон спустился по короткой лестнице и устало ввалился в их каюту. Арья легким шагом последовала за ним. Обычно они тренировались сразу после того, как Джон заканчивал грести, но сейчас, кажется, он слишком устал.       Отложив Иглу, чтобы не пораниться, Арья легла рядом с ним.       Раньше гребцы возмущались, что Арье и Джону дали отдельную каюту, но после того, как Джон, Якен и Призрак перебили половину нападавших пиратов, разговоры смолкли — однако, как и говорил ей Джон, Арья продолжала носить с собой клинок.       Игла всегда была при ней. Сначала она хотела носить ее за спиной, как Джон всегда носил меч, но у Арьи не было ножен, а сделать перевязь из пеньки она не смогла, поэтому носила на поясе.       — Прости, — выдохнул он, положив руку ей на макушку, — у меня нет сил с тобой драться. Тебе придется потренироваться в одиночку, вспомни акробатику...       Вместо этого Арья повернулась на бок — овес в мешке под ней пересыпался со странным звуком — и обняла Джона.       Его глаза закрылись, а лицо приняло то выражение, которое так ей не нравилось. Она опустила взгляд на их руки. Морское солнце сделало кожу на ее лице и руках темнее, но Джон оставался почти таким же бледным, и это делало их не такими похожими — это Арье тоже не нравилось.       — Бен, — тихо позвала она. Даже наедине они говорили, будто были братьями, Беном и Недом.       Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее. Арья прикусила язык.       — Кем были те пираты?       — Они с Трех сестер. Они не успели убрать паруса и буря протащила их полсотни миль, оставив без запаса воды, без флага и без людей. Можно сказать, нам повезло. Хгар дал им — тем, кто остался — бочку пресной воды, нам и так хватает. Если они умны, бросят якорь и высадятся на Браавосских холмах.       — Якен кажется добрым человеком, — осторожно, будто Санса, сказала она.       Джону Якен не нравился — наверное потому, что не нравился Призраку. Арья же иногда говорила с ним, лоратиец много знал про море.       Я могла бы остаться на корабле, — подумала она, — плавать вместе с Джоном.       Арья не была уверена, что мать даже узнала бы ее на той площади — грязную, в мужской одежде, и точно не захотела бы впускать ее в Винтерфелл с обрезанными волосами и мечом за поясом.       Иногда ей казалось, ее брат знает все. Что она убила конюха, что даже не вспомнила о том, что Джон безоружен, когда убегала из крепости, что лишилась чувств, как южная принцесса, когда нужно было спасать отца — и все равно Джон любил ее.       — Может и так, — ответил Джон. Глаза его заледенели, — Но доверять ему нельзя. Мы уйдем, как только прибудем в Браавос.       А иногда Джон казался ей незнакомым — быть может, потому что она называла его чужим именем. Во время тренировок его лицо было жестким и суровым, а глаза, следившие за сталью, были полными гнева. Сколько она ни старалась, не могла достать его. Улыбка, которую она всегда могла у него вызвать, теперь все время была вымученной.       Устав, она часто смотрела, как он тренируется в одиночку — обычно это было ночью. Бить здесь было нечего, и Джон тренировал водный танец. Он не был таким же ловким, как Сирио, но с каждым днем становился все лучше. Даже Якен говорил, что ее брат похож на браавосийца.       В отличии от Якена, остальные члены команды хорошими не казались. До нападения они постоянно пытались втянуть Джона в драку — хотя оказались не слишком довольны, когда им это удалось — а на нее смотрели жадными глазами. Арья не сразу поняла, что смотрят они на Иглу — этот меч выковал Миккен, кузнец Винтерфелла, и, вероятно, они не видели клинка лучше. В Блошином конце Арью уже обворовали, она не хотела повторения.       Спала она только у Джона под боком, обхватив его руку, чтобы точно знать, что брат рядом.       На двенадцатый день плавания она увидела его — Титана Браавоса.       Его голова показалась над северным горизонтом еще до того, как показался сам берег. Якен рассказал ей, что горизонт на море ближе, чем на суше, потому сперва видно Титана, а потом уже сам берег.       Арья видела эту голову ночью, глаза ее горели желтым огнем, а днем сломанный меч отражал солнце. Статуя показалась ей не слишком большой, когда они, наконец, увидели Браавос, однако чем ближе подходил корабль, тем выше становился Титан, а когда они вплыли в отбрасываемую им тень, он заревел так громко, что все окружные чайки разом взлетели.       — Он выше Стены, — сказал Джон, встав рядом с ней, — я тоже не сразу поверил, когда впервые его увидел.       А ведь когда-то именно Джон рассказывал ей о Титане, — вспомнилось вдруг Арье. Казалось, с тех пор прошли десятки лет.       Они сидели тогда у очага в Винтерфелле, и Джон спорил со старой Нэн в каждой ее истории — ведь Джон тогда побывал и на Железных островах, и за Стеной, и в Браавосе. Как же Арья хотела тогда отправится с ним — а сейчас она отдала бы все, лишь бы их перенесло в Винтерфелл.       — Волк спас человеку жизнь, Бен, — говорил с ними Якен, когда корабль причаливал к пристани.       — Мы сражались вместе, — отвечал Джон холодно.       Он одет рубаху потолще, оставшуюся от одного из гребцов, на предплечьях его снова были наручи. Сапоги же были из тех, что сняли с ланнистеров,которых они убили на берегу. Меч он повесил на пояс.       Якен протянул им железную монету.       — Я бы предпочел серебро тех стражников, — сказал ему Джон на ломаном валирийском.       Он не протянул руку, но Арья решила, что Якен дает монету ей — и протянула уже свою.       Монета была тяжелее, чем казалась.       — Дай эту монету любому бравосийцу, купцу, капитану или наемнику, скажи "Валар Моргулис" — и тогда он поможет мальчику.       Призрак рядом с ними клацнул зубами.       — Валар Моргулис, — тихо повторила Арья.       Она знала, что значат эти слова.       Джон ничего не сказал, лишь проводил монету подозрительным взглядом.       Они быстро шли по улицам Браавоса. Этот город был странным. Он состоял из сотни соединенных друг с другом островов — будто увеличенные в тысячу раз Копья Водяного короля. Призрак оглядывался вокруг и казался таким же удивленным, как Арья — он не был в городах, кроме полупустого летом Винтертауна, и никогда не видел столько людей.       Джон же не обращал на окружавшие его чудеса никакого внимания.       — Как зовут того, к кому мы идем? — Спросила Арья, нервно теребя в руках монету.       Она не спрашивала ни о чем, пока они были на корабле, но сейчас она могла спросить, и даже про Сирио.       — Сара Хилл, — ответил Джон на ходу. Хилл — имя бастардов из Западных земель. Бастардов Ланнистеров, иначе говоря. Почему Джон доверял кому-то вроде нее? — Я познакомился с ней после Пайка, она из Ланниспорта. Она хороший друг, она нам поможет.       Он сказал это, будто пытался убедить сам себя.       Подойдя к какому-то дому, он ударил в дверь — сильнее, чем хотел, потому как Арья услышала треск.       Через несколько вдохов из-за двери высунулся парень, лицом напомнивший ей кота, вот только морда у этого была больно хитрой. И хмурой.       — Тише, разбудишь, — быстро затараторил он на языке вольных городов, — Тебе чего? Ты кто?       — Где Сара? — Джон, кажется, даже не понял сказанного слугой.       — Что за Сара?       Что бы не хотел сказать Джон, его прервал свирепый рев изнутри дома.       — Что за самоубийца мешает Титанову Бастарду спать?       Говорил этот голос куда более четко.       — Проклятье, — выругался Джон сквозь зубы. Затем медленно, на валирийском спросил трясущегося слугу, — Сара. Хилл. Здесь?       Вдруг дверь распахнулась, и Арья увидела обладателя громового голоса. Он был ростом с Ходора, огромная рыжая борода спускалась едва ли не до пояса.       Шерсть на загривке Призрака встала дыбом, а Джон опасливо отступил на шаг.       — Тебя Пламм прислал? — его зеленые глаза напомнили Арье о Джоффри.       — Он ищет какую-то Сару Хилл, господин, — слуга, казалось, пытался слиться со стеной.       — Нет, — ответил гигант, — он пришел подарить мне волчью шкуру.       Джон схватился за меч, Арья повторила за ним, выронив монету, врученную ей Хгаром.       Та со звоном упала на дощатый пол.       — Мое имя Меро, — сказал гигант, голос его стал совершенно другим, — Меро, Титанов Бастард, запомни хорошенько. И здесь никогда не было никакой Сары Хилл.       — Меня зовут Гарван, — пискнул слуга, с ужасом глядя на Джона.       Дверь перед ними захлопнулась.       Джон присел, осторожно подобрав монету. Внимательно оглядев ее, протянул Арье.       — Спрячь. Никто больше не должен ее увидеть.       — А что это? — спросила она удивленно.       — Я не знаю.